POV автор.

- Спасибо тебе, - у выхода из комнаты вдруг произнес Зейн, и Лиам было подумал, что парню понравилось, и он самодовольно улыбнулся, привстав на локтях. Но в его подсознание следом врезался этот саркастичный тон, такой знакомый, и это его насторожило.
- За то, что теперь я с легкостью смогу возненавидеть тебя. Ты облегчил мне жизнь, серьезно, - и Малик выбежал из комнаты, громко хлопнув дверью, оставив Лиама проглатывать эти слова, из-за которых внутри что-то болезненно надорвалось. Черт, что же он наделал? Не сдержался, дал волю эмоциям, алкоголю… Вот только не надо все снова сваливать на спиртное!. Пейн простонал, упав обратно на кровать, и накрыл лицо ладонями, надеясь, что когда он откроет глаза, все будет так, как прежде – Малик снова будет его доставать, говорить, что любит, огрызаться и умилять Пейна. Но, черт, как же давно он себя сдерживал, чтобы не сорваться, как сейчас. Брюнет не понимал, какой огонь он разжигает в футболисте своими выходками и провокациями. Лиаму очень нравилось с ним ругаться, делать вид, что он его презирает, ведь Малика это нисколько не трогало, и можно было таким образом сохранить натуральный образ перед отцом и окружающими.

Но последняя выходка Зейна просто добила его, словно кувалдой по наковальне разойдясь гулом по всей голове, когда он увидел его таким.. таким, уже более раскрепощенным, таким домашним в этом свободном свитере, открывающим вид на шею и острые ключицы, таким безудержно сексуальным в этих джинсах. Он весь вечер словно дразнил шатена, пытался вывести к ревности, и у него это блестяще получилось, когда он сидел и ворковал с каким-то парнем за столиком в темном углу дома. Хотелось подлететь и свернуть тому петуху шею за то, что позволяет себе непристойные мысли о его Зейне. Никому не понять, что чувствует Лиам, когда не может делать то, что хочет, когда лицо озлобленного и строгого отца стоит перед глазами. Никто не знает, что под маской крутого футболиста и чести школы скрывается влюбленный, загнанный в угол предрассудками, паренек. Никто не знает, что он слишком зависим от чужого мнения. Никто, кроме Рэя. И это вышло совершенно случайно, Лиам не собирался распахивать перед кем-то душу, но тот оказался более проницательным, чем все о нем думают. Оба не говорят об этом никогда, но оба знают секрет Лиама, и Рэй просто, без лишних слов, поддерживает его, всегда протягивает раскрытую ладонь, когда Пейну тяжело, не говоря о Зейне ни слова, потому что этого не требуется, пока Лиам сам не придет к нему за словом. Поэтому Лиам тогда и прикрыл его в полиции, взяв всю вину на себя. Не потому, что тот знал его секрет, а потому, что только Лиам знал, насколько бескорыстен Рэй по отношению к другу.

Возвращаясь к событиям этого вечера, Лиам все никак не может выбросить из головы это «За то, что теперь я с легкостью смогу возненавидеть тебя». Возненавидеть. Лиам, какой же ты идиот, конечно, он теперь будет ненавидеть тебя. А чего ты ожидал, что он бросится на колени и примется отсасывать тебе в знак благодарности? Шатен не хотел, чтобы все пришло к такому концу, но он не мог раскрыться Малику, ведь тот потребовал бы открытых отношений, а Лиаму непозволительна такая роскошь. Эх, Лиам, Лиам, тебе бы стоило научиться спрашивать у людей, чего они хотят.

Не сдержал зверя в штанах. Не поборол порыв напиться. Не проигнорировал провокации брюнета. Не послушал Рэя, когда тот дал ему всего один единственный совет - бросить это все. Не прислушался к внутреннему голосу – не преступать черту. И, наконец, не внял совету самого Зейна, когда тот всего несколько минут назад определенно точно выразил все то, что сейчас испытывает шатен: «Ты совершаешь ошибку, Лиам. Ты пожалеешь об этом.»

Все настолько запутано, насколько и элементарно просто. Все прозрачно, как воздух, и можно все исправить, если Лиам найдет ключик и отопрет замочек на своих губах, если сможет развязать веревку отца, сковывающую его движения, если поступит так, как подсказывает ему его забитое в угол сердце. Он – птица в клетке, хоть все намного проще, чем он думает, и если присмотреться, то расстояние между прутьями этой клетки достаточно большое, чтобы выбраться и отправиться в свободный полет. Стоит только найти потерявшееся где-то глубоко внутри него мужество. Только и всего. Все просто. Просто подростки любят все усложнять.

***

Утро воскресенья застало Лиама в хреновом, так скажем, расположении духа. Его раздражало всё - начиная с собственного похмелья и заканчивая похмельем Рэя, который перерыл все ящики в поисках болеутоляющего. Но у шатена не было сил, чтобы рявкнуть на друга, чтобы тот просто заткнулся и перестал стонать от головной боли. Парень перекатился на спину, провыв от давления в его висках, и посмотрел на время. Пора было вставать на воскресную службу, но ему совершенно не хотелось куда-либо идти. Воспоминания прошлого вечера калейдоскопом закружили в его не до конца проснувшемся мозгу, и он беззвучно вздохнул, превозмогая щемящую боль в районе сердца. Как там Зейн? Как? Он еще спрашивает себя, как Зейн? Это глупо даже для Лиама. Да, его определенно раздражали собственные вопросы. Но вставать нужно было, иначе проблем с преподавателями не миновать, ему нужно всегда везде появляться, чтобы исправить свое шаткое положение. Выругавшись о том, как он ненавидит себя, как ненавидит ни в чем неповинного Малика, за то, что такой идеальный, он с горем пополам встал с кровати, собрался и пошел в уже отремонтированную мужскую душевую.

Служба обычно начинается в девять часов, но Лиам вышел из общежития за час до нее сразу после душа, сказав Рэю, что хочет погулять и освежиться. Ноги сами привели его к церкви. Он знал, что еще слишком рано и его никто не ждет, но, потоптавшись чуть на снегу, он заскочил внутрь, снял головной убор, убрав его в карман, и уже точно знал, куда ему нужно идти. Обходя сидения и проходя иногда между ними, он добрался до открытой дверцы исповедальни, несколько минут не решаясь туда войти, ведь, это глупо, осознанно что-то натворить, а потом просить за это прощения. Хотя, Лиам ведь не собирался просить прощения, не у Бога, по крайней мере – ему нужно было хотя бы попробовать впервые заговорить о нем, хотя бы с кем-нибудь. Рэй и так все знает, и это совсем другое, ему нужно, чтобы чужой человек сказал ему, какой он мудак и что не достоин Малика. Не такими словами, конечно, ведь это церковь, но суть одна и та же.

За своими размышлениями он едва услышал какие-то шаги – это оказались сестры, поэтому он резко заскочил, пока его не засекли, в будку исповедальни и прикрыл за собой дверь. В соседней будке было пусто, конечно же, поэтому он просто откинулся на стену спиной и просидел так минут двадцать, после чего встал и решил пойти еще немного погулять перед тем, как все соберутся на службу. Но, выйдя из будки, он столкнулся с отцом Джорджем. И тут настала неловкость - Лиам не знал, куда деть свои глаза, лишь бы как-нибудь проскочить мимо него и вылететь из церкви.

- Пейн? Что ты тут делаешь? – искренне удивился профессор и оглядел растерянного юношу с ног до головы. Шатен кашлянул в кулак и все-таки посмотрел мужчине в глаза.

- Просто мимо проходил. Может, помощь нужна? – какая наглая ложь. И когда это в последний раз Лиам помогал церкви? Профессор не попался бы на эту удочку, даже если бы у Лиама над головой вдруг появился нимб.

- А если честно? – Отец Джордж сощурил глаза и мельком указал на распахнутую дверцу исповедальни. Лиам попался.
- Лиам, что случилось? Я ведь лишь помочь хочу. Ты хочешь о чем-то поговорить? – шатен кивнул, опустив голову в мраморный пол, - Но ты хочешь, чтобы этот разговор остался конфиденциальным? Поэтому ты пришел в исповедальню? – кроткий кивок.
- Хорошо. Останешься после службы?

- Да, - Лиам уже хотел было развернуться и уйти, но голос профессора его остановил.

- Ты все еще хочешь помочь? – улыбнулся мужчина, и Лиам растерялся от собственной невнимательности. Нагло врать все горазды, а действительно помочь – об этом он даже подзабыл.

- Да, конечно. Что нужно сделать? – профессор, учитывая немалую силу парня, оглянулся по сторонам и указал на трибуну, которую нужно перетащить в центр прямо рядом с первым рядом. Шатен, не медля, начал выполнять все поручения, и подумал, что, пожалуй, кроме Рэя, у него появился еще один человек, кому можно хоть что-то рассказать. Доверие – необходимая штука, и его очень сложно заполучить, но Лиам надеется на честность Отца Джорджа о неразглашении.

.