Prologue. I Hate Everything About You

I Hate Everything About You

Автор: KamillaCaps
Фэндом: One Direction
Персонажи: Liam/Zayn, Niall, Louis, Harry, Ray
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Флафф, Драма, AU
Предупреждения: OOC, Нецензурная лексика
Размер: Макси, 83 страницы
Кол-во частей: 9
Статус: закончен

Описание:
- Почему из всех парней, учащихся здесь, ты выбрал самого недоступного, циничного, самовлюбленного и, не побоюсь этого слова, говнистого парня? Ты ведь не такой, Зейн.
- Это все равно, что спрашивать у двухлетнего ребенка, почему он любит свою маму. Он ни за что не объяснит, и не потому, что не сможет высказать свою мысль. А потому, что он не знает ответа. Он любит сердцем, а не головой. Человек, у которого еще даже темечко не заросло, любит бескорытсно и искренне.

Посвящение:
Анне, Алене и Соне.
Я вас люблю. Вы меня вдохновляете.

Публикация на других ресурсах:
нет.

Примечания автора:
Лиам-ООС-топ снова на ваш суд.
Мой личный сорт Зиама.

Prologue

…И ненавидим мы, и любим мы случайно,
Ничем не жертвуя ни злобе, ни любви,
И царствует в душе какой-то холод тайный,
Когда огонь кипит в крови…

М. Ю. Лермонтов.

Наверное, данный урок литературы, на котором мы проходим мой нелюбимый XX век, тянется непривычно долго. Обычно, пусть я даже никак не увлечен произведением, я все равно участвую в дискуссиях, доказываю абсурдность данного художества, всячески критикую, так как отрицательный отзыв, по моему скромному заключению, тоже мнение. Но сегодня я совсем не слежу за обсуждением отвратительнейшего, на мой взгляд, рассказа Франца Кафки «Превращение», в котором и без того унылая жизнь героя превращается в сущее безумие, в результате которого мы можем проследить за тем, какие метаморфозы происходят с людьми, когда с их родными что-то случается. Я бы мог много чего сказать и высказать, но лучше сегодня я оставлю свое мнение при себе, или же сберегу его для следующего романа Кафки «Процесс». И вообще, я уже жду не дождусь своего «любимого» произведения из того столетия. Ибо, я могу много и долго злорадствовать на тему любви и предательства, а также на тему безответной любви, которая и стала причиной моей сегодняшней отрешенности от урока.

Мою любовь зовут Лиам Джеймс Пейн. Католик. Футболист. Убийца моего сердца.

А жертву безответной любви, то есть меня, зовут Зейн Малик. Также католик, книголюб, можно даже сказать, книжный червь, но книголюб как-то благороднее, и не любитель людей. Мой лучший друг называет меня «сучкой» за мой характер, но, когда мы в очередной раз поругались на эту тему, он сжалился надо мной, и теперь я просто «стервочка». Знаете, это не меняет сути, абсолютно.

Вообще, меня сюда лет так 5 назад определила моя мама, религию по чьей стороне я и выбрал, когда мы остались втроем: я, мама и Валия - моя младшая сестра. Она тоже, кстати, учится в этой школе. Когда мама отыскала это заведение на востоке Ливерпуля, она была одновременно и рада, и огорчена, что не в родном городе. Но ее по работе определили в Австралию, где ей нужно было отработать без отъездов хотя бы год, а там уже они бы разобрались. Но вышло так, что мы с моей сестрой задержались здесь надолго. Нет, конечно, все лето мы проводим дома, безусловно, но весь учебный год нам приходится жить тут, в стенах этого колледжа, при котором действует католическая школа, носящая название ее создателя Отца Филиппа. Колледж и школа прикреплены друг к другу, и здесь есть свои правила и порядки, которые необходимо соблюдать каждому, но это не значит, что они регулярно не нарушаются. Ведь, многие студенты колледжа учатся здесь не по собственной воле, а по желанию строгих родителей, чьи чада не показали себя с лучшей стороны, находясь в стенах родного дома.

Так и попал к нам Лиам Пейн, студент моего курса, но мы с ним редко пересекаемся, так как предметы у нас слегка разнятся. Два месяца назад его с шумом привез сюда отец, в надежде, что его бесшабашный сын когда-нибудь остепенится. Я тогда, еще в сентябре, не особо обращал внимания на людей, в принципе, засев в библиотеке за любимыми авторами, которых я только и мог понять, в отличие от всех окружающих. Я ведь не преувеличиваю, меня действительно бесят люди, их тупость, лицемерие, напыщенность. Особенно этот «лоск», исходящий от богатеньких студентов, якобы набожных, но у которых в шкафу лежит Камасутра и нехилый запас травки, так, на всякий случай.

Прошла неделя первого месяца осени, а молва о новеньком студентике из Лондона не прекращалась. Мои уши уже просто сворачивались в трубочку от постоянных стенаний девчонок в столовой на тему, «ах, вы видели этого клона Бэкхэма?, или «надо бы закинуть удочку»… И бла бла бла. Лиам то, Лиам это. Наши «правильные» ученицы, наконец, раскрыли себя, обнажив коготочки и направив все свои феромоны в сторону еще на тот момент незнакомого мне парня.

При очередных воскликах и «течки» по новенькому я лишь раздраженно закатывал глаза и уже мысленно его ненавидел, хоть еще ни разу и не видел своими глазами. И знаете, лучше бы не видел. Мои внутренности предали меня, заставив полюбить людей хотя бы в лице высокого шатена с аппетитной задницей. Это сейчас мне уже привычно говорить такое и комментировать его внешний вид каждый раз, когда вижу его, а тогда, полтора месяца назад, я давал себе по губам, произнося нескромные прилагательные и выставляя свои желания напоказ перед своим лучшим другом. Но, если вы думаете, что я сижу и страдаю, как двенадцатилетняя школьница, зарывшись носом в подушку и пожирая «Рафаэлло» тоннами из-за неразделенной любви, то вы глубоко ошибаетесь. Предмет моего кардинального внутреннего превращения уже давно знает о том, что я, Зейн Малик, окончательно и бесповоротно влюблен в этого отъявленного засранца и любимца не только моего колледжа, но прилегающей к нему школы, где еще пока учится моя сестра.

Я готов глаза миксером себе выдавить, чтобы только не смотреть на него. Ведь он моральный урод, типичный футбольный зазнайка, который только и знает, что клеить хорошеньких блондинок, правда не в коротких юбках, так как в религиозных заведениях это крайне запрещено. Ему жутко не повезло залететь сюда, но иногда, когда кто-то умеет шухериться, у нас получается закутить у кого-нибудь в комнате. Да, пару раз Найл даже затащил меня на подобную, где я уселся на диване посреди этого убожества, обклеенного постерами различных доселе неизвестных мне рок-групп, и наслаждался представлением тупой пьяни. Отчасти, я наслаждался тем, что есть люди ущербнее меня, по разуму. Так, знаете ли, дышать становится легче.

На территории колледжа есть два здания общежития, где, собственно и имеют возможность располагаться студенты. Оба здания общие, для девушек и для парней. Правда, этажи разделены по полу: три нижних этажа для девушек, а четвертый и пятый этажи для парней. Так распределила статистика, по которой выяснилось, что мужского пола здесь учится меньше. В первом общежитии живем мы с Найлом, деля один блок на двоих вот уже несколько лет. Нам не повезло поселиться на пятом этаже, так как мой ирландский друг все время ноет, когда лифт снова ломается. Пройти пять этажей для него равносильно восхождению на Эверест. А еще спортсмен. Ну как, в шахматы он играет, если это считается спортом. И неплохо играет, должен заметить. Но, все равно, меня ему не переиграть никогда. Правда, он не знает об этом. Я как-то не стал ему говорить, что с шести лет играю в шахматы. Для меня это просто хобби, ничего особенного, но для него это серьезное занятие. Он даже защищал честь школы пару лет назад, пока мы не поступили в колледж, что совсем отняло у него время заниматься посторонними делами, кроме как постигать Шекспира и учить мертвый язык. Но, спустя год, он немного расправил крылья и вновь занялся любимым делом, мастерски распределяя свое время и все успевая. Вот такой вот мой друг, Найл Хоран, единственный, которого, пожалуй, я не ненавижу, а даже люблю. Не считая кареглазого засранца, что так нагло ворвался в мою нормальную и размеренную жизнь.

Отец Патрик, преподаватель литературы, так же входит в немногочисленный список людей, которых я не презираю. Он наиумнейший человек, которых я когда-либо знал. Я уже не говорю о часах, проводимых вместе с ним за беседами обо всем на свете. Он даже не награждал меня укоризненными взглядами на мои своеобразные и колкие комментарии о том или ином писателе или поэте. Ну а что тут такого? Они ведь тоже были людьми и тоже всегда предавались критике. Он лишь немного поджимал губы, заставляя меня не выражаться подобным образом в стенах католического храма. Да, порой я наведывался к нему в церковь при колледже, в которую нам вовсе не обязательно ходить, так как многие здесь учатся не по своей воле, и никто не имеет права заставлять их посещать службу. Но в воскресенье, будь, пожалуйста, обязан прийти послушать проповедь Отца Джорджа. Это обязательно.

Пара с Отцом Патриком закончилась примерно три минуты назад, а я все еще сидел на своем месте, задумчиво подперев рукой подбородок и смотря в окно, куда-то вдаль, где туман укрыл от моего взора все деревья в округе. Ноябрь дает о себе знать, а я куда-то подевал свою драгоценную сумку с шапками. Но я точно уверен, что она прячется где-то в нашей комнате, стоит только разгрести хлам Хорана, который неряшлив до ужаса.

- Зейн… Зееееййн, - пропел Найл и щелкнул перед моим лицом пальцами, чтобы я обратил на него внимание. Я лениво повернул голову на голос и заметил, что класс уже пустовал, а внутри были только мы с Хораном.
- Ты стал пугающе рассеянным, друг. Мне это совсем не нравится.

- Я вот думаю, если Лиаму никогда не постичь всей глубины моей любви, то, может, хотя бы, сделать себе приятное и позволить ему трахнуть меня? – как ни в чем не бывало выдал я, пока собирал учебники в свой рюкзак. Найл уже привык к тому, насколько я прямолинеен. Но, порой, мне кажется, что для его светлой натуры это чересчур.

- Ты опять о своем футболисте? Как же ты меня задолбал. Я скучаю по старому, ненавидящему людей, Зейну. Отпусти уже эту навязчивую идею. Он.по.девочкам.

- Зато я по мальчикам. И я расшибусь в лепешку, но обращу на себя внимание его королевского величества, - Найл удрученно вздохнул, запрокинув голову назад от отчаяния, и направился вслед за мной из класса.

- Почему из всех парней, учащихся здесь, ты выбрал самого недоступного, циничного, самовлюбленного и, не побоюсь этого слова, говнистого парня? Ты ведь не такой, Зейн. Какая муха тебя укусила? Может, тебе следует провериться? – возмущался мой друг, приблизившись ко мне и пощупав мой лоб на наличие жара. – Вроде здоров.

- Это все равно, что спрашивать у двухлетнего ребенка, почему он любит свою маму. Он ни за что не объяснит, и не потому, что не сможет высказать свою мысль. А потому, что он не знает ответа. Он любит сердцем, а не головой. Человек, у которого еще даже темечко не заросло, любит бескорытсно и искренне. Пусть даже его мама наркоманка, а отец серийный убийца, отбывающий срок в колонии, - на одном дыхании парировал я, чуть притормозив перед входом в общежитие.

- Оу, - только и смог произнести Хоран, но через минуту добавил. – Я не знал, что все настолько серьезно. Прости.

- Пошли уже, вижу ведь, что замерз. Где твоя шапка? – похлопав его по плечу, я затолкнул его внутрь, обходя турникет, чтобы пройти к лифту.

- Видимо, в нашей общей сумке «для шапок».

- Дело дрянь. Нужно ее найти, - Найл неопределенно кивнул и нажал кнопку вызова лифта. Пятница, а это значит, что завтра можно спать до полудня. Ну, это как повезет.

Утро воскресенья выдалось особенно пренеприятным из-за погоды. Противный мелкий дождь моросил весь день, начиная с нашего подъема на службу. Как ни странно, но никто и никогда намеренно не пропускал посещение церкви. А я то уж тем более, хоть и не был особо религиозным, что и объясняет отчасти мои атеистические взгляды. Но я делал это ради Найла, так как он поет в местном хоре. Неожиданно, правда? Но это входит в его обязанности еще со школы, в основном из-за его вокальных данных. Но он особо и не возмущается, если быть честным.

Подождав его у лифта, я поволок еще сонного ирландца на службу. Ему бы распеться, но он жестко проспал, уснув вечером за сборником стихов Маяковского, который взял у меня почитать. Выйдя во двор, мы немного сжались от пробирающего ветра, и пошли в церковь, до которой идти минут пять, встречаясь по пути с сокурсниками и школьниками. В основу планировки нашего храма положена идея римской базилики, и, поэтому его вход ориентирован, как и положено, на запад. А перед входом выстроены галереи, от которых путь тянется на паперть. В основе плана католического храма лежит латинский вытянутый крест, и эта вытянутая часть церкви призвана вместить в себя большое количество прихожан, и не обязательно студентов и школьников при храме. Войдя внутрь, мы увидели, что почти все лавки заняты, и нужно где-то найти мне место, так как Найлу нужно идти готовиться к Богослужебному пению.

Договорившись после службы встретиться у выхода, Найл оставил меня искать себе место, и каково же было мое ликование, когда я заметил даже три свободных места рядом с главным засранцем моего сердца. Потихоньку, чуть наклонившись, чтобы никому не мешать, я пробрался к Пейну, сев на место рядом с ним, чем вызвал у него очередной приступ «закатывания глаз». Я невозмутимо улыбнулся ему и положил руку на его подлокотник.

- Снова ты.

- Опять я.

- Ты когда-нибудь перестанешь преследовать меня, чертов гомик? – возмутился мой сосед по лавке и постарался отодвинуться от меня подальше, не смотря мне в глаза. Я на секунду сощурил глаза, но потом расслабился, ведь, он всегда ведет себя подобным образом, мне не привыкать, от него я все вытерплю.

- Это грубо даже для тебя, милый. Но, спешу тебя расстроить, я пришел не к тебе, - сказал я и отвернулся к Отцу Джорджу, который уже произносил проповедь за своей кафедрой.

- Тогда какого черта из хералиона квадратных метров этого огромного храма ты выбрал именно это место? – шепотом безумствовал футболист, который в это воскресенье выглядит особенно по-домашнему, так как, видимо, тоже проспал, и у него не было времени выбирать себе наряд, да еще и в церковь. Но такой его вид мне даже очень нравится, а этот мягкий свитерок так и хочется потрогать, ощущая под ним твердые мышцы накаченного спортсмена. Преодолев порыв вновь, как и в четверг, открыто и не стесняясь прокомментировать его природную красоту, чем вызвал тогда у него заряд смущения на весь день перед друзьями по футбольной команде, я глубоко втянул в себя воздух, сдержавшись и не поворачивая к нему лица.

- Оглянись и найди мне свободное место, умник. И я уйду, - боковым зрением я заметил, что он так и сделал, усердно выискивая свободную лавку. Но, так ничего и не найдя, он повернулся обратно, уже наблюдая за тем, как удаляется Отец Джордж, а на его место поднимаются ребята из хора, среди которых был и мой друг.

- Ну и хер с тобой, - пробубнил Лиам.

- Шш, ты же в храме Господнем, богохульник, - поддразнил его я, строя из себя праведника. Только вот он не знает, что я в Бога не верю, и мое посещение здесь лишь по одной причине – мой лучший друг.
- Ну а вообще, я пришел к нему. – Я указал на блондина в центре второго ряда. Лиам устремил свой взор туда, куда я показывал и, нахмурившись, посмотрел на меня.

- А ну да, гей гея видит издалека, - я не понял, кого он сейчас имел ввиду, ведь Найл далеко не гей, но проследив за его взглядом, я фыркнул.

- Да не кудрявый, а воон тот, светленький, во втором ряду, - уже нормально приглядевшись туда, куда я показываю, он кивнул, что понял, и снова посмотрел на меня.

- Пришел на парня своего вздроч…

- Шш…, - зашикала на него одна из сестер, сидящая позади нас. Я издал тихий смешок, прикрыв рот рукой.

- Какой же ты все-таки придурок, - помотал головой я.

- Зачем же ты тогда вечно повторяешь, что любишь меня, если я такой придурок?

- Будь ты хоть самим Дракулой, я все равно буду любить тебя.

- Как же ты меня достал за этот месяц, педик, - выплюнул Лиам и встал со своего места, стремительно направляясь к выходу. Ну а я…а что я? Я вот уже какой месяц мирюсь с тем, что влюбился в такого нерпоходимого засранца, теперь уже главного засранца в моей жизни.