Иллюстрации нет, потому что ни один художник не сможет

достоверно нарисовать деревню в Карелии (даже на самых больших рисунках не будет видно комаров), но можете сами что-нибудь нарисовать (например, автопортрет), можете почувствовать полную свободу на этом белом (за исключением чёрного) листке... а можете не чувствовать. Никто не может сказать, как вам лучше распоряжаться вашей жизнью]

Либо бросай курить, либо сворачивай сигареты сам.

мысль, обращённая к самому себе

Честное слово, я здесь совсем не курю. Ни одной сигареты за весь месяц – полностью перешёл на траву. Всё время срываю свежие травинки и запихиваю их в рот; под моей кроватью наверняка уже стог этого жёваного сена (если вы подумали о чём-то другом – это ваши проблемы). Но скоро я вернусь в город, и я не знаю, где найду столько травы…

Ладно, я вроде хотел о мировых проблемах… Хотя, честно сказать, это задолбало уже не только вас, но и меня. Представьте – целый месяц печатать-печатать-печтатать… Нет, не думайте, что это такой безумный творческий порыв. Просто больше здесь делать нечего: сколько ни гуляй, ни купайся, ни бори лень в " спортивных" потугах, сколько ни ешь и сколько ни пей чая (а в Карелии чай пьют постоянно), – всё равно времени остаётся столько, что… Если бы я остался здесь ещё на полгода, я бы наверняка перещеголял Толстого по количеству написанных букв.

Пишу всё какую-то ерунду и сразу стираю. " Надо написать что-нибудь офигительное! " – думаю я и лениво чешу за ухом.

Да, кстати, если вы сейчас читаете это и размышляете, прав я или не прав где-нибудь там по ходу повествования, примите за аксиому, что я не прав. Если бы я хотел написать что-нибудь, в чём не сомневаюсь, я бы обошёлся цитатой и только одной – той, с которой начинается фильм " 13 этаж". Кино так себе, не стоит вам и смотреть его, и если вы ещё не убежали за ним на горбушку, скажу, что там процитирован Декарт. " Ага! " – вскрикиваете вы и кидаетесь к учебнику философии. Но охлажу ваш пыл – философию я слишком часто прогуливал, и вряд ли сумею привести больше одной цитаты Декарта. Да-да, той самой, «cogito ergo sum», вы уже наверняка и сами догадались, что её я и привёл бы, если б хотел написать то, в чём не сомневаюсь…

Но всё дело в том, что я пишу оттого, что просто хочу с вами поговорить (тем более, что делать здесь больше нечего). И не бывает общих истин! Но это не значит, что не бывает никаких истин. Сомневаться во всём. Возможно, это “объективно”. Но это не имеет ничего общего с истиной.

Истина для человека – это то, что делает его человеком.

Экзюпери «Надо придать смысл человеческой жизни»

То, во что я верю, и есть весь мой мир. А мир – это я. Если бы я верил только в доказанные и неоспоримые факты, мой мир, и я вместе с ним, состоял бы из разрозненных и обезличенных информационных блоков. Если бы я верил только в серьёзные вещи, мой мир, и я вместе с ним, состоял бы из скучных, тяжёлых и серьёзных вещей, так необходимых каждому взрослому, и в моём мире небо не имело бы своего цвета. Взрослые обманули нас, когда предложили такой мир и сказали, что он – единственно возможный. Но теперь, потерянные, потерявшие веру в мир взрослых, мы ищём истину сами. Каждый находит истину сам. И для тех, кто ищет, их личная истина гораздо весомее любых аргументированных доказательств.

Поймите, мы обмануты нашими поверенными… Всеми этими буржуазными наростами, укрытыми от ветра, солнца и звёзд. Они были пассажирами, не участвовавшими в управлении кораблём. Им даже не известно, что существует корабль. Они ведать не ведают про существование чуда. Они играют в бридж и думают, что на бридже кончается всемирное тяготение. Они даже не изумляются базилике, которая несёт их в себе…

Экзюпери «Мораль необходимости»

А то, что преподносится нам как “объективное”, и все схемы политиков, и всё, что нам втюхивают как необходимое и единственно возможное – всё это вовсе не служит жизни, а заточено под одно: впечатать в нас, что мы – штуковины. Штуковины, которые потребляют и выделяют, и подчиняются законам физики, экономики, рынка, маркетинга и всякого такого, которые можно уложить каждую на свою полочку и использовать в своих интересах. Не правда ли, так и получается..? Нами очень легко манипулировать при помощи “образования”, рекламы, массовой культуры и пропаганды, и мы действительно превращаемся в штуковины… Миллионы людей подчиняются законам монеток, просчитываются статистикой, а их позиция формируется “предвыборной кампанией”. Но это вовсе не потому, что живой человек подчиняется тем же законам, что и безжизненные монетки, а потому, что мы теряем в себе собственно человеческое. Мы напяливаем на себя кокон, механический скафандр из ролей, масок и стереотипов, пусть даже и ярких, называемы какими угодно “альтернативными”. Всё живое, всё детское в нас мы запихиваем поглубже, приближая себя к состоянию этих монеток, превращаясь в расчёты и схемы.

Если человек просто приспосабливается к всеобщим тенденциям и понятиям, он может приглушить на время свои сомнения, касательно собственной сущности, и приобрести хоть какую-то уверенность в себе. Но расплачиваться ему придётся полным отказом от своей спонтанности, индивидуальности и, что страшнее всего, свободы. Психологический автомат, в который превращается человек, жив лишь с точки зрения биологии, в эмоциональном плане он мёртв; он функционирует как живой, но жизнь тем не менее уходит, испаряется словно пар.

Эрих Фромм «Бегство от свободы»

Я уехал из города, потому что в городской спешке очень сложно в чём-нибудь разобраться. Но, конечно же, каждый день с тех пор, как уехал, я мечтаю о возвращении. Да я и не уезжал никуда. Я только и делал, что возвращался. С той минуты, когда вышел из дома.

Но самая короткая дорога обратно лежит для меня через крюк в тысячу километров, и вот я здесь. Каждое утро я просыпаюсь и смотрю в окно. За окном – пологая деревянная крыша соседского домика. Каждый раз я принимаю этот наклон крыши за перспективу уходящей вдаль городской пятиэтажки…

ОтSHELLничество: стремление переселиться в “девственное”, ещё не деформированное техническим прогрессом место.

Перекати-поле: периодически возникающее состояние у людей, выросших в семьях, относящихся к среднему классу.

Не ощущая своей принадлежности ни к какой среде, они постоянно меняют место жительства, надеясь обрести чувство единения с новым окружением.

Дуглас Коупленд «Поколение X»

Когда я ехал сюда, я думал, что, может, найду здесь свои корни, чувство родины или что-нибудь подобное, найду здесь здоровых людей…

За хранения моего огромного рюкзака с меня взяли 35 рублей – вы можете себе это представить?! Ладно…

В Петрозаводске у меня был единственный телефон – телефон подруги Д(2), с которой я не был знаком. Так случилось, что эта девочка Ю оказалась дома, и даже устроила мне экскурсию по городу и вписала на ночь. В программе экскурсии было и знакомство с местной неформальной тусовкой. Там мы встретились со всякими расчудесными панками, альтернативщиками и прочими и прочими, слушающими одну со мной музыку, одевающимичя так же грязно, как я… Но почему-то среди них я чувствовал себя гораздо более одиноко, чем в глухом лесу. Они были очень добры, но не просыхали. Как раз в эти дни в Петрозаводске проходил день города. День города… честно говоря, единственный настоящий день города я видел лет пять назад в Перми – там люди действительно творили праздник. Они устроили парад, в котором участвовали все, кто хотел, даже толкиенисты, которые пришли при оружии и поливали всех пивом... Вот это было здорово! А здесь этот день точно такой же, как и в моём городе. Из прохожих делают баранов, впендюривая им рекламу, опаивая их пивом и показывая им какие-то пошлые пустые представления. И никто не делится друг с другом кусочком сердца и не творить что-то сам…

Коянискацци – (на языке индейцев хопи) жизнь, потерявшая равновесие; жизнь в суете, неразберихе, сумасшествии.

из первого фильма Годфри Реджио

И, ощутив ещё раз в полной мере, как всю мою жажду жизни (не то чтобы очень большую, но всю, что есть) окунают в грязную лужу городского довольства, я разозлился, привёл себя в порядок после этих опустошающих (хотя и трезвых) ночных шатаний (спасибо маме Ю за еду и гостеприимство), накинул (нет, взвалил!:) рюкзак и вышел на трассу. Солнце клонилось к ёлкам. С этого момента моя жизнь, наконец-то, пошла на лад.

Автостоп (вытягиваешь руку большим пальцем вверх и говоришь, куда едешь (если всё равно, то – " вперёд":)) на трассе Питер-Мурманск – сплошное удовольствие! Вдобавок, в конце июня это ещё ни чуточки не страшно – солнце садится только на несколько часов, а темноты не бывает вообще (и зачем брал фонарик? А вот карта – вещь! (продаётся в книжных)).

Чем дальше – тем добрее люди. И как-то ни о чём не приходится беспокоиться. С наступлением ночи молодая пара подкинула меня до центра туризма ближайшего городка, посоветовав попроситься там на ночлег. Этот центр – старое такое деревянное здание. Мне долго никто не открывал, но вот, откуда ни возьмись, появился пузатый волосатый кавказец в тапочках, улыбнулся, почесал пузо, поднял жуткий шум, выудив откуда-то ещё троих кавказцев, все вместе они разбудили сторожа, и вскоре я совершенно на халяву принимал душ и один-одинёшенек тусовался в огромной комнате, рассчитанной на пять человек.

Эти кавказцы и сторож, похоже, совершенно офигевали там от скуки. Они не пили, а потому занимали себя карточными и всякими другими играми, а по ночам ходили за огромными брикетами мороженного и конфетами…

Утром я сел в пригородный поезд, через три часа вышел в какой-то глухой деревне и зашагал по дороге в сторону озера. На выходе из деревни меня подобрала машина, люди, ехавшие в ней, тут же предложившие мне остановиться у них.

И вот я живу на берегу Уницкой губы – это маленькая часть огромного Онежского озера. У меня своя небольшая комната и розетка. Меня кормят на убой – всё не оставляет мысль, что это деревня скрытых каннибалов: откормят меня всей этой кашей, конфетами, пирогами да рыбой, а потом съедят. Иначе почему хозяйка попросила всего 1000 рублей в месяц, выходит – по 33.(3) рубля в день, и это с таким питанием?! Только не рассказывайте, что в день я съедаю меньше, чем на тридцать рублей!

Городская арифметика тут не работает. Здесь все пока ещё живут по другим законам. По человеческим… И если вдруг что-то там у вас не так – не бойтесь. Мегаполисы – это всего лишь часть планеты. И пока существуют такие вот деревеньки, жизнь продолжается! Но и не расслабляйтесь: город наступает сюда со страшной скоростью, и это чувствуется. И если не предпринять какие-нибудь меры, скоро на всей Земле не останется места, существующего по человеческим законам. Возможно, скорее, чем некоторым кажется…

Повакацци – (на языке индейцев хопи) жизнь за счёт других.

из второго фильма Годфри Реджио

Конечно, приехав сюда, я расплывался в идиотской улыбке и воображал, что попал в идеальный мир традиций, уюта и человечности. Но, хотя традиций, уюта и человечности здесь и вправду больше, чем в городе, мне пришлось-таки открывать глаза… Это место тоже больно. 1000 километров – не помеха для ядовитых всепроникающих волн. Кто, вы думаете, меня здесь встретил? Конечно! Мой старый amigo, мой верный camarade, my dear friend, его Величество т-е-л-е-в-и-з-о-р.

Человек оскоплен, лишен творческой мощи, в деревне уже некому создать песню или танец. Человека кормят стандартной культурой массового изготовления, как быка сеном.

из переписки Сент-Экса

Здесь ловятся только два канала. Брэндовая реклама и всё такое в этой дали бессильны: люди всё равно не могут купить ничего, кроме товаров, что завозят в деревенский магазин. Как ни странно, " непредвзятое" освещение мировых событий нашими " независимыми" новостями тоже не совсем запудривает людям мозги, и, хотя других источников информации тут нет, та же семья, у которой я остановился, живёт своим умом, в отличие от многих моих городских знакомых.

Зато здесь востребованы другие телевизионные развлечения: фильмы, телесериалы и всякие разные шоу – это они пожирают и традиции, и уют, и человечность. У… В моём доме смотрят сразу пять или шесть телесериалов, почти ничего не пропуская!

Во времена перестройки всё местное производство разрушилось, и люди лишились своего дела. Чтобы подсластить пилюлю, им, как я понимаю, принялись скармливать всякие развлечения типа попсы, телевизора и алкоголя. Понятное дело, сельские библиотеки, школы, клубы, даже собственное хозяйство – всё, что когда-то занимало людей и взращивало в них человеческое, не выдержало такой конкуренции…

…на выбор Ван Гога, Сезанна и лубочную картинку.

Естественно, они выбирают лубок.

из переписки Сент-Экса

И деревня умирает… Теперь дети воспитываются не всем миром – они воспитываются далёким городом, посылающим вездесущие видеосигналы. Сельские ребятишки растут перед телевизором и становятся людьми обезличенного города. Все местные традиции, о которых мне рассказывали, умирают… а какие это здоровские традиции!

Например, здесь есть ночь, когда разрешено хулиганить. Вы представьте, как это здорово: ночью молодые люди выходят из домов, собираются компанией и начинают куролесить, как хотят! На утро рыбак обнаруживает, что его лодка плавает где-то у другого берега, или валяется посреди дороги за километр от воды. А чья-то калитка затащена на крышу, а овцы тусуются на огороде! Сельчане, конечно, погорюют, поматерятся на весь свет, затянутся папироской и – начнут приводить всё в порядок. Никто не станет искать виновных, никто никому не скажет дурного слова – таков обычай. И до чего же это мудрый обычай: один раз в году позволить молодым людям взять и оторваться всласть, выпустить своё бунтарство на волю!

Вы используете огонь. Мы тоже немного его используем. Но слишком много огня не рождает ничего.

из аниме-фильма «Наусика из долины ветров»

Сейчас традиции здесь исчезают. Хулиганская ночь теряет кураж, а весёлые проказы сменяются кражами. И воры не ждут определённого дня…

С пьянством – похожая история. Конечно, здесь всегда пили и пить любили, но раньше никогда не делали этого без повода. Пили в какие-то особенные дни, когда вино подчёркивало праздник, а праздник освящал выпивку. Теперь же пьют без повода, просто так, от скуки, превращая пиршество в обыкновенную попойку. Пьют всегда, когда есть деньги.

Теперь здесь, как и в городах, распадаются семьи, и потихоньку умирает вся деревня – по мере того, как деревенские ценности сменяются городскими, по мере того, как не подозревающих о своей мудрости бабушек вытесняет не подозревающая о своей глупости молодёжь. Преемственность поколений нарушена. Когда-то традиции обеспечивали здесь такой же естественный баланс, который существует в лесу между животными. Когда-то люди жили естественной для себя жизнью, в которой были и гулянкии, и творчество, и труд, и злоба, и хулиганство, и любовь. И всё это было вписано в традиции, в самобытный деревенский уклад, позволявший нормально жить безо всякой милиции, вытрезвителей, судов и психотерапевтов.

Да раньше я и подумать не могла, что кто-то может прийти, поговорить по телефону, сказать " пока" и не заплатить. Этого было даже представить невозможно! Да все наши бабки, как безумные, если задолжают каких-нибудь 20 копеек, тут же побегут домой и будут надрываться, чтобы успеть сейчас же их вернуть! Но теперь эти люди новые… Я всерьёз думаю, как бы не обманули в родной деревне.

тётенька, работающая на местной почте

Так многое утеряно… И обратно пути нет. Деревня, конечно, не умрёт, просто утратит свою сущность.

Люди городов добираются и сюда в своей потребности оттянуться на природе и съесть шашлык. Я встречал здесь одного толстяка на Мерседесе. В моём городе он сдаёт квартиру, и с этими деньгами здесь он – богач. Нанимает местных мужиков, чтобы они обслуживали его хозяйство и вязали ему веники для бани. Местные на эти деньги, разумеется, пьют…

Старый мир умирает, и деревня встраивается в новый порядок – привычный нам порядок мегаполисов.

Накойкацци – (на языке индейцев хопи) жизнь как убийство всех окружающих.

из третьего фильма Годфри Реджио

Что дальше? Если моя логика верна, то мне кажется вот что… За разрушением традиционного деревенского равновесия человеческих взаимоотношений последует разрушение баланса между человеком и природой, а потом – нарушится равновесие внутри леса и внутри озера. Механизм экологических систем в лесу, выстраивавшийся на протяжении тысяч лет; механизм человеческих отношений в деревне, выстраивавшийся на протяжении сотен лет – у них нет шансов перед лицом нового порядка. Всё, что происходит, необратимо здесь, где я сейчас живу, и уже случилось там, куда я скоро вернусь.

В настоящее время перед человечеством вполне реально встает вопрос об экологическом кризисе, т.е. о таком состоянии окружающей среды, когда она будет непригодной для жизни растений, животных и самого человека… За последние 100 лет содержание в воздухе CO2 возросло на 10 %. За последние 300 лет биомасса Земли (масса живого органического вещества) уменьшилась примерно на четверть. Около 5% новорожденных детей имеют разные генетические дефекты.

«Биология для поступающих в ВУЗы»

Разве это лето?

Скорее, это осень. Не смотря на летнюю жару, всё здесь дышит осенью. И ещё долго листьям опадать в ожидании зимы.

Но мы, дети городов, выросли уже на пепелище старого мира, и никакое разрушение нам не грозит. У нас и так нет ни корней, ни традиций, ни родины: мы были отсечены от старого мира ещё в детстве.

" Я живу в Интернете…" Раньше я думал, что я так шучу. Но в каждой шутке…

Я – это я. Я родился, когда был подростком. Я родился, когда решил: больше не буду взрослеть, буду собой. Я родился в своеобразном месте. Да это и не было местом. Моя родина – это мои друзья, их письма и подарки, наши воспоминания и привычки, праздники, книги и музыка, любимые фильмы, японские мультики, любимые компьютерные игры, любимые сайты в Интернете. Моя родина – это ниточки, связывающие меня с дорогими мне людьми, творениями, идеями. Я принадлежу им. Если всё это исчезнет из моего города, я нигде не буду чувствовать себя " дома". Когда мне плохо, я иду в интернет-кафе, в каком бы городе я ни оказался. Но моя родина ещё совсем маленькая, блёклая и невидимая, её как бы ещё и нет. Я только собираю её, тку её своей жизнью, но не из домов и дорог, потому что дома и дороги уже отведены под рекламу, машины и радиоволны. Я тку её из связей, из наших традиций и символов, которые мы потихоньку создаём и наполняем духом и смыслом. И постепенно в моём городе, в интернете, среди моих друзей действительно создаётся моя новая родина, а вместе с ней – я. Она мне бесконечно дороже любых флагов и гимнов, которыми лицемерно прикрываются политики. Я не могу почувствовать себя русским, как бы ни хотел. Я рос в России, но всё моё детство из меня делали американца, приглашая в " Макдоналдс" и на просмотры " Duck Tales". Мою страну продали вместе со мной. И долгое время я действительно жил этаким американцем.

Но сейчас я ни то, ни другое. Все мы, дети мегаполисов (будь то в Москве или в Нью-Йорке), лишились своей родины. Поэтому так странно выглядят наци-скины… В России они кричат: " Я – русский! " точно так же, как скины в Англии кричат: " Я – англичанин! ". Только в чём различие между английским и русским скинхедом? Оба щеголяют в одежде от Londsdale, вдохновляются фильмом " Romper Stomper" и проповедуют одни и те же идеи. Скины такие, какие есть. И родина их – вовсе не Россия и не Англия. Их родина – это идеи и образы, на которых они вырастают такими похожими в разных странах мира.

Ну и что, что они непоследовательны, это не мешает им создавать свою собственную культуру и становиться людьми, жизнь которых подчас более духовно насыщена, чем жизнь остального киселя. И жизнь мигрантов, которых они бьют, тех южан и азиатов, у которых ещё есть своя родина, пусть и где-то далеко, тоже имеет свой смысл и дух. Я испытываю одинаковую симпатию и к наци-скинхеду, и к приезжему, если я вижу, что передо мной – живой человек, в котором живут настоящий дух и идеалы, которые для него что-то значат.

Вы правы. Вы все правы. Прав даже тот, кто вину за все земные беды возлагает на горбунов…

Тот, кто не подозревал о существовании незнакомца, дремлющего в его душе, но однажды в кабачке анархистов в Барселоне почувствовал, как он пробуждается благодаря самопожертвованию, дружеской помощи, суровому понятию справедливости, – тот будет отныне признавать только одну истину: истину анархистов. А кто однажды постоит на часах, охраняя коленопреклонённых испуганных монашек в испанских монастырях – тот умрёт за испанскую церковь.

Экзюпери «Надо придать смысл человеческой жизни»

Даже если мы со скинхедом станем драться, я буду уважать его как своего врага. Потому что знаю: он такой же, как и я. Он сражается за то, что считает истинным.

Но если человек только напяливает идеалы как модные шмотки или прячется за ними, если ему просто нравится с компанией избивать слабого, а внутри у него всё та же пустота, если он просто, подобно тем пузачам, срывает свою ярость на " нетаком" … По-настоящему страшны не те люди, идеалы которых отличны от твоих. Страшны те, у кого нет идеалов, у кого нет хоть какой-нибудь родины, нет духа, нет жизни. А ведь таких большинство, и не важно, носят ли они Lonsdale, Benetton или классический серый костюм-тройку, не важно, какими идеалами они прикрывают свою пустоту.

Страшны миллионы непроснувшихся, те, в ком не живёт человеческое, кто подчиняется законом монет. Муравейник роботов… Что нам, детям города, делить перед такой угрозой? Какими бы ни были разными наши идеалы, все они исчезнут под натиском киселя.

Мы разные – в этом вся суть. Мы не хотим быть одинаковыми. Мы не хотим быть одинаковым бездушным всемирным киселём, потребляющим одни и те же товары и массовую культуру, пожирающим всё вокруг себя. Мы хотим быть живыми людьми. Все дети, такие разные, едины в чём-то человеческом, а взрослые, такие одинаковые, едины только в механическом. И всё больше детей становятся взрослыми, подчиняются городу, они просто перестают чувствовать соль жизни…

Человеческий возраст делится для Власти на детство и зрелость. Взрослый – это Власть, дети – это все те, кто должен быть подчинён. Власть говорит нам, что для того, чтобы оставить детство, мы должны стремиться стать взрослыми, стать частью Власти. " Придерживайтесь правил, оставьте ваши сентиментальность и непокорность, примите моё существование, не ставьте его под вопрос", – с горьким скепсисом шепчет Власть…

Субкоманданте Маркос «Объявление-приглашение на межконтинентальную встречу за человечество и против неолиберализма»

Ну вот, в общем-то. Я просто хотел обновить значение некоторых слов, чтобы обновлённый язык помог увидеть " прекрасный" вид, открывающийся, если выйти из мира привычных словосочетаний: затруднительное и довольно-таки нелепое положения, в котором мы (вы-я-они-ты-он-оно-она) оказались. Я лишь хотел, чтобы это зрелище не вызвало у вас приятных ощущений. Чтобы вам взгрустнулось, потому что, когда грустишь, отпадает желание производить привычные телодвижения. Когда грустишь – просто садишься, чешешь репу и думаешь: “Вот фигня…”

Посидев так с минутку, кто-нибудь из вас, как мой лучший друг К, возможно, воскликнет: " Ну ладно-ладно, допустим… ну и что? Делать-то что? " " Делайте что хотите! " – отвечу я. " Ну ничего себе! " – скажете вы. " Да, а вы думали?! " – спрошу я. " Мы думали, уж если ты писал всю эту белиберду, то можешь предложить альтернативу! " – скажете вы. " Делайте что хотите! " – повторю я. " Значит, ты ни хрена не знаешь, что делать?! " – воскликните вы в справедливом гневе. " Ну да, откуда мне знать, что вы хотите делать?! " – отвечу я…

– Что вы собираетесь теперь делать?

– Ну… Мы будем жить такими, какие есть… Это всё.

– Но мир, в котором мы живём, всегда во тьме.

– Вот почему… мы ищем свет.

из аниме-фильма «NOIR»

Мой друг К, он приезжал ко мне на днях. Вы только представьте:)))! Надо вам сказать, он работает в какой-то довольно скучной конторе. Там он большую часть времени играет в компьютерные игры (пока никто не видит). Начальство им довольно, и зарабатывает он неплохо. Однако чтобы выдержать работу в таком месте, где его совесть всё время зудит: " Слышь, ты чем занят? Продаёшь своё время? Ведь оно бесценно, олух! А до старости не далеко…", – чтобы успокоить эту совесть, К всё время выделывает какие-нибудь фортели.

СВИНЬЯ, КОТОРАЯ НЕ ЛЕТАЕТ, – ЭТО ПРОСТО СВИНЬЯ

из аниме-фильма «Порко Россо»

Вы только представьте: отработав ночную смену, в пятницу с утра пораньше К садится в поезд, едет 800 километров, потом автостопом добирается до Кедрозера, садится на пригородный поезд, после – на автобус, и вечером я вижу его улыбающуюся рожу. Мы прогуливаемся по берегу Онеги, и вот он уже посвящён в тайну, которая навсегда останется скрытой от вас, – он узнает, сколько здесь комаров…

А на следующее утро мы идём 16 километров пешком до станции, где К снова садится в поезд, чтобы в понедельник утром на работе увидели его улыбающуюся рожу.

Наша родина – это то, к чему можно вернуться. Возвращаются не к скучной работе. Возвращаются со скучной работы. Например, к друзьям:)

К передал мне письмо от Икс. В письме – ценные вещи, которые отправитель побоялся доверить почте: два исписанных листа бумаги, рисунки, засушенная ромашка, фотография…

Солнце уже начало свой спуск к Онеге, но спускаться оно будет ещё долго – я успею искупаться. Купаться на закате – это нечто…

Знаете, а хорошо, что комары маленькие. Если бы они были размером со слона или хотя бы с кошку, заката не было бы видно. Вообще-то я не то что бы особенный любитель закатов, но здесь они совершенно особенные, прямо офигительные!

Два исписанных листа бумаги, засушенная ромашка и фотография лежат на столе передо мной. Свидетельства того, что мне есть куда вернуться. А значит – я жив. Значит, я умею тосковать. Значит, умею радоваться.

Одно дело – толпа народу, совсем другое – те, с кем хочешь свидеться снова. Их не так много – но как же они рассеяны!

…Вы делаете эту планету чуть более обитаемой. Это ведь я так собираю себе приёмную семью.

из переписки Сент-Экса

Миром людей правят не демонстрации, не лозунги, не политики и не теории. Миром людей правят связи. С кем-то или чем-то. Любой лозунг жив только тем, что какие-то люди связывают с ним свои надежды и своё будущее. И что угодно, если с ним хоть какие-то люди связывают свои надежды и своё будущее, может стать мощной силой, изменяющей мир.

Поймите, нам вновь надо перемениться. Вновь обратить в страсть то, что стало привычкой, пожертвовать тем, чем так удобно обладать…

Экзюпери «Мораль необходимости»

За что сражаться? За что терпеть боль? За что расти? За что быть счастливым? За что быть человеком? " Мораль", " совесть", " долг" – это только штампы, оставим их политикам и ловеласам, пытающимся заманить дамочек в постель. Мы-то, дети, знаем, чт о в жизни настолько важно, чтобы ради этого бросить сытую, но безвкусную жизнь. Бесконечная радость и тепло маленького праздника. Волнующий запах будущего перед дальней дорогой. Раздолбайское спокойствие и тёплые, хоть и глупые шуточки в компании друзей. Разрывающее ощущение свободы во время маленькой революции. Ощущение собачьей преданности друзьям в драке. Тишина в голове, возникающая, когда всю ночь пишешь или рисуешь, а потом сидишь на подоконнике и смотришь, как встаёт солнце. Беззаботная лёгкость, когда, наконец, решаешься сказать: " Да пошли вы…". Свежесть воздуха, когда возвращаешься домой пешком после того, как проводил девочку и не успел в метро. Неповторимое ощущение ненависти, когда восстаёшь против несправедливости. Желание подольше не открывать письмо в предвкушении радости встречи… Волнение в груди, когда выходишь на улицы бок о бок с другими, чтобы вместе что-то изменить. Мирный солнечный завтрак с друзьями после ночного боя. Рваные стога сена, первая в жизни работа в поле. Радостный страх, когда ночью с друзьями лезешь по пожарной лестнице на крышу. Тепло чая, одеяла и семейного очага, который удаётся сохранить несмотря ни на что. Да мало ли…

Какие-то секунды. Единственные, которые мы вспомним. Они не измеряются обычным законам сытой жизни.

Призыв, всколыхнувший тебя, несомненно, волнует всех людей. Как бы ни назывался этот голос – жертвенностью, поэзией или приключением, – он всё тот же. Но в нашей безмятежной домашней жизни мы оказываемся глухи к этому голосу. Мы только вздрагиваем, беспомощно хлопаем крыльями и остаёмся в своём курятнике. Мы рассудительны. Мы боимся выпустить нашу маленькую добычу ради большого неведомого.

…ты изобличаешь во всём его уродстве это существование лавочников, их ничтожные удовольствия, их ничтожные потребности. Это – не человеческая жизнь. И ты подчиняешься великому зову, не понимая его. Час настал – ты должен вылинять, ты должен распахнуть крылья.

из переписки Сент-Экса

Улучшение мира – это вовсе не то, чем занимаются политики. На самом деле они занимаются его уничтожением. Хотите вы того или нет, вы в этом тоже участвуете. Миллионам людей кажется, что они в этом не участвуют, но именно эти миллионы и есть носители киселя, пожирающего всё вокруг.

Это не значит, что вы должны посвятить себя борьбе с киселём, что это ваш долг " человека и гражданина", ля-ля тополя и всё такое… Никто никому ничего не должен.

Но – если остановиться – что вы хотите делать?

Куда ты сможешь пойти?

Когда ты очнёшься от сна

И поймёшь, что ты один?

Ты всегда будешь тем,

Кто будет близко ко мне

Если тьмою ты окружён,

Уши свои навостри

И услышишь песню мою.

Слёзы твои и боль

В один прекрасный день пропадут

И тогда улыбку твою

Я снова увидеть смогу.

из аниме-фильма «Война тануки в эпоху Хэйсэй и Пом-Поко»

Делаете ли вы то, что хотите? Или вы “хотите” то, что “нужно” делать? Это ваше дело. Но в итоге это всё и решает. Любой ребёнок может стать взрослым, и – наоборот.

Если вы не следуете зову своего сердца, оправдываясь чем-нибудь возвышенным, или следуя моде, или следуя анти-моде, или утверждая, что вы ничему не следуете – прикрываясь и оправдываясь чем угодно, – всех вокруг вы будете превращать в безжизненных роботов, подчиняющихся законам монеток, и всё вокруг себя вы превратите в один большой унифицированный супермаркет.

Несчастный человек множит несчастья, даже если улыбается.

Немногие взрослые и немногие народы присвоили себе право решать, что такое мир и свобода. Но наш мир намного сложнее, чем они могут представить. Это мир, в котором проживает шесть миллиардов судеб, понятий о справедливости, понятий о добре и зле, понятий о войне и мире…

Я посылаю это сообщение всем взрослым, отнявшим нашу свободу. Вы никогда не сможете нас раздавить.

из фильма «Королевская битва 2»

Но если вы из числа детей – тогда, просто двигаясь навстречу своей мечте, в одиночку или вместе с другими людьми, вы будете наполнять мир жизнью и загадками. Стройте свои непонятные бастионы, откапывайте свои клады, поражайте мир настоящим живым человеческим разнообразием. Счастливый человек одаривает мир даже когда плачет.

По сути своей спонтанность является наиболее привлекательной чертой человеческой личности, кому бы она не принадлежала: художнику, ребёнку или какому-то другому человеку.

Эрих Фромм «Бегство от свободы»

В первый же день моего пребывания в деревне Николай, механик на пенсии и старый рыбак, повёз меня на рыбалку. Полчаса мы прощупывали дно якорем в поисках каких-то камней, возле которых " клюёт", но, так и не нащупав, отправились в другое место, где я поймал 15 окуней и 5 плотвичек. Ну как было объяснить старому рыбаку, что ничего более чудовищного я в жизни не делал?! Ладно – рыба, но черви… Я никак не могу понять, при чём тут черви. Мне кажется, в рыбалке должно быть две стороны: рыбы и люди. Черви тут не причём…

А назавтра, в день рождения Сент-Экса, я склеил первую в моей жизни модель самолёта. Знаете, такие пластмассовые модели, которые надо склеивать по инструкции, красить и украшать переводилками. Честно говоря, не думал, что у меня что-то получится. Однако криво-косо, но получилось. И даже ничего так смотрится. Хотя я ничего не расскрашивал, а просто перевёл картинки и французские флаги на пластмассовый корпус. В принципе, такие самолёты существовали во времена Сент-Экса, но я не знаю, поднимал ли он их в воздух.

А ещё тут полно живности. Прямо сейчас по столу ползёт мой старый приятель – жук. Шумит своими ножищами…

А иногда по ночам здесь двигается подоконник. Честное слово! Что-то там внутри, прямо в подоконнике хрустит, и шелушащаяся краска немного сдвигается. Я даже думаю, что с ума схожу!

А сортир… если бы я был учителем биологии, я бы обязательно водил детей на экскурсии в деревенский сортир. Это было бы и познавательно, и весело, ведь большинство детей обожает всякие какашки:)

Мои поздравления всем детям!

из аниме-фильма «Neon Genesis Evangelion»

Ну вот, у меня уже почти что есть книга. Может, не ахти какая книга, но я и не надеюсь ни на что особое. Всё, чего я хочу, – наладить мост. Да, это вот такая книга-мост. Даже если он получается не очень-то и хорош, я надеюсь, что успею пробежать по нему прежде, чем он развалится; и встретить на другом берегу тех детей, которых… с которыми мы уже решим, что будем делать.

Теперь я понял, где искать лето. Конечно, я возвращаюсь в город. Ну и что, что старый мир разрушается – всё рано или поздно умирает. Но прямо под нашими ногами, на нашем асфальте зарождается новый мир. Да, пусть сейчас он больше напоминает зиму. Но весна – в моей молодости, и в молодости моих друзей, и в тех ростках, что пробиваются отовсюду из-под асфальта моего города. Весна возьмёт своё, это лишь вопрос времени… Настанет день, когда мой город расцветёт прекраснейшими цветами. И, увидев их, все одинокие и отчаявшиеся, наконец, поверят, что лето – возможно. Разными цветами разных оттенков, непохожими друг на друга, объединёнными только одним: желанием цвести, а не гнить.

Нет универсальных рецептов, линий, стратегий, тактик, законов, регламентов и лозунгов. Есть только одно желание: построить лучший мир, иначе говоря – новый…

Мир, в котором поместятся многие миры, возможен. Из " Нет! " возможно рождение " Да! ", несовершенного, незаконченного и неполного, " Да! ", которое вернёт человечеству возможность каждый день воссоздавать непростой мост, соединяющий мысли и чувства.

Субкоманданте Маркос «Другая революция»

Начинаем потихоньку собирать камушки. Всякие стекляшки, пластиковые бутылки, книжки, легенды, оторванные головы кукол, лопнувшие воздушные шары, затёртую память о революциях, историю собственной планеты, мысли, чувства, культуры, мечты, палки-копалки, отходы, материнские платы и жёсткие диски, флаги, загадки, песенки – всё то, что взрослые выкинули за ненадобностью. Начинаем строить наш дом. Огромный дом? Маленький дом? Один дом? Много домов? Культуру? Много культур? Да. Один огромный дом множества домов, культуру множества культур. Объединённых только тем, чему сложно подобрать определение, тем, что, наверное, можно описать как “человеческое”.

Не обращайте внимания на дрессировщиков. Не обращайте внимания на телевидение. Не обращайте внимания на радио. Не обламывайтесь. Не продавайтесь. Не сдавайтесь. Не позволяйте. Не бойтесь. Не замолкайте. Не садитесь отдыхать.

Субкоманданте Маркос «Другая революция»

По-настоящему проживать свои жизни или продавать их за “развлечения” и сытость – выбирайте сами. Задача некоторых книг – всего лишь обновлять значения слов, чтобы одно не принималось за другое. А моя цель ещё скромнее: сделать мою ещё несуществующую родину чуть более осязаемой, чуть более населённой и живой. Это дело не одного года. Но это – приятное дело. Я знаю, что никогда не увижу окончательного результата, и я всего лишь счастлив делать то, что мне нравится делать.

Вы – другие, но возможно, когда-нибудь между нами и между нашими культурами вырастет мост. Станем же достойными врагами или просто людьми, проявляющими солидарность! Найдём друг в друге потаённый клад или опасность – и жизнь станет интересней. А может, мы обнаружим вдруг, что, несмотря на внешние различия, у нас есть общие мечты и идеалы. И, чем чёрт не шутит, – возможно, мы даже захотим пойти к ним вместе. Мало ли…

Имеющий нынче песню

завтра бурю получит,

и тот, кто сейчас в компании,

будет ещё одинок.

Идущий прямой дорогой

споткнётся о страшные стулья.

Но песня всегда стоит бури,

компания – одиночеств.

И самоё дорогое –

это агония спешки,

сколько бы стульев ни было

в нашей единственной правде.

Субкоманданте Маркос «Письмо отправителям, оставшимся без ответа»

Никогда не знаешь… Это только у взрослых всё всегда понятно:)

Зимой я собираюсь злобно играть в снежки, а весной – радостно выращивать цветы. Чтобы вырастить цветок, нужно найти где-то много воды и старательно каждое утро выносить мусор, который взрослые почему-то имеют обыкновение называть “деньгами”. Но я знаю, что в этих занятиях я буду не один. И, даже если я вас не знаю, штукатуры, математики, маляры и плотники, это не мешает мне выразить солидарность:)

С уважением

Снусмумрик.

Послесловие ко второму изданию:

Книга

Издана в Москве, перепечатывается свободно.

Тираж

Небольшой. Но 1000 превратится в 10000, если каждый экземпляр сменит десяток владельцев! А потому, если книга вам понравилась, подарите её, пожалуйста, своему другу, а, если не понравилась, то – врагу:)