Часть вторая 4 страница. //-- Незабвенной Линдси Кайл

//-- Незабвенной Линдси Кайл. --//
//-- 15 сентября 1960 – 26 марта 2008. --//
//-- Спи спокойно, мама. --//

– Да, здесь нормально будет, – решил Пупс, разглядывая тёмный зазор между колючим кустарником в жёлтых цветках и кладбищенской стеной.
Они забрались в сырой полумрак и сели прямо на землю, прислонившись к холодной стене. За частоколом кустов надгробия уходили вдаль; людей в поле зрения не было. Пупс лихо свернул самокрутку с анашой, надеясь, что Кристал это заметит и оценит.
Но она смотрела в небо сквозь полог тёмно-зелёной листвы и думала об Анне-Мари, которая (по словам тёти Черил) приходила навестить бабулю в четверг. Чёрт её дёрнул пойти в школу; нужно было съездить в больницу – тогда бы они, наверное, встретились. Кристал много раз фантазировала, как скажет при встрече с Анной-Мари: «Я твоя сестра». И Анна-Мари в её фантазиях несказанно радовалась, надолго не исчезала, а потом звала Кристал к себе жить. А дома у неё, как у бабули, всегда была чистота и красота, только, конечно, на современный лад. В последнее время к этим фантазиям добавился чудесный розовый младенец в колыбели с рюшечками.
– Держи. – Пупс протянул ей косяк.
Кристал затянулась и на несколько секунд задержала дым в лёгких; её лицо смягчилось: волшебный кайф не заставил себя ждать.
– А у тебя ни братьев, ни сестёр нету? – спросила она.
– Нет, – ответил Пупс, проверяя, не забыл ли положить в карман презерватив.
Кристал передала ему самокрутку; у неё приятно поплыло в голове. Пупс затянулся что было сил и стал выдувать колечки дыма.
– Отец с матерью мне не родные, – сказал он, помолчав.
Она вытаращилась во все глаза:
– Ты приёмный, что ли?
Когда чувства слегка притупились и ослабли, признания так и соскальзывали с языка; всё стало легко.
– Моя сестра тоже у неродных живёт. – Кристал восхитило такое совпадение; она с восторгом завела речь об Анне-Мари.
– Возможно, моя настоящая семья вроде твоей, – предположил Пупс.
Но Кристал не хотела слушать, она хотела говорить.
– У меня старшая сестра есть и старший брат, Лайам зовут, но их у матери забрали, когда меня ещё на свете не было.
– Почему? – спросил Пупс.
У него вдруг обострилось внимание.
– Мать тогда с Ричи Адамсом жила. – Сделав глубокую затяжку, Кристал выпустила тонкую струйку дыма. – Псих был ещё тот. Щас пожизненное мотает. За убийство. Он и мать избивал, и детей, их Джон и Сью к себе взяли, а потом и усыновили, как положено.
Следующая затяжка позволила ей задержаться в том времени – кровавом, тёмном и злобном, – когда она ещё не родилась. Про Ричи Адамса она слышала немало, главным образом от тёти Черил. Он гасил сигареты о ручонки годовалой Анны-Мари и бил её ногой под рёбра. Терри он разбил лицо; левая скула у неё так и осталась впалой. При нём Терри окончательно подсела на героин. Тётя Черил спокойно отнеслась к решению органов опеки изъять из семьи двух истерзанных, запущенных детей.
– Чему быть, того не миновать, – говорила Черил.
Бездетные супруги Джон и Сью приходились им дальними родственниками. Кристал толком не разобралась, какую ветвь фамильного древа составляла эта чета и как провернула усыновление, которое в рассказах Терри выглядело скорее похищением. Терри, до последнего остававшаяся рядом с Ричи Адамсом, никогда не искала встреч ни с Анной-Мари, ни с Лайамом; Кристал не могла этого понять; и вообще вся эта история представлялась застарелой раной, из которой сочилась ненависть, смешанная с непростительными словами и угрозами, запретительными судебными приказами и бесчисленными наездами органов опеки.
– Кто же тогда твой папа? – спросил Пупс.
– Хахаль, – ответила Кристал, мучительно вспоминая его настоящее имя. – Барри, – пробормотала она без особой уверенности. – Барри Коутс. Но у меня фамилия по маме, Уидон.
Сквозь сладковатый тяжёлый дым к ней пришло видение молодого парня, умершего от передоза в ванне у Терри. Отдав косяк Пупсу, она приникла головой к каменной стене и уставилась в серебристое небо, испещрённое тёмными листьями.
А Пупс размышлял о Ричи Адамсе, мотавшем срок за убийство, и думал, что его собственный биологический отец, вполне возможно, тоже сидит за решёткой – весь в татуировках, как Пайки, поджарый и мускулистый. Он мысленно сравнивал Кабби с этим сильным аутентичным мужчиной. Пупс знал, что его забрали у родной матери ещё в младенчестве, потому что в доме у них были фотографии, изображавшие его на руках у Тессы – крошечного, похожего на птенца, в пушистом белом чепчике. Он родился недоношенным. Тесса кое-что ему порассказала, хотя он никогда не спрашивал. Настоящая мать – он это знал – родила его в очень юном возрасте. Возможно, она была ровесницей Кристал; школьная подстилка…
Пупс прилично забалдел. Одной рукой он привлёк к себе Кристал и начал целовать, обшаривая её рот языком. Другой рукой нащупал её грудь. Рассудок туманился, руки-ноги едва слушались, даже осязание притупилось. Немного повозившись, он сумел просунуть руку ей под футболку, а там и под лифчик. Её горячий рот отдавал табаком и дурью; шершавые губы пересохли. Его возбуждение слегка ослабло; казалось, все органы чувств укутаны невидимым одеялом. Чтобы освободить её тело от мешающей одежды, ему понадобилось больше времени, чем в прошлый раз; презерватив тоже поддался не сразу, потому что негнущиеся пальцы едва шевелились, а в довершение всего он случайно упёрся локтем в её мягкую подмышку и надавил так, что Кристал завопила от боли.
В этот раз она оказалась совсем сухой; Пупс с большим трудом проник к ней внутрь, полный решимости не отступаться. Время замедлилось и стало клейким; он слышал своё учащённое дыхание и от этого нервничал: ему чудилось, что кто-то посторонний втиснулся между ними, подглядывает и пыхтит в ухо. Кристал постанывала. Голова её была запрокинута назад, отчего нос казался широким, как рыльце. Пупс задрал на ней футболку и стал смотреть, как покачиваются гладкие белые груди, освобождённые от расстёгнутого лифчика. Кончил он неожиданно, и его удовлетворённое мычание будто бы вырвалось у непрошеного соглядатая.
Он скатился с неё, избавился от презерватива и отбросил его в сторону, а потом нервно дёрнул молнию и огляделся, чтобы убедиться в отсутствии свидетелей. Кристал натянула штаны и стала застёгивать лифчик.
Они остались сидеть в кустах; тем временем небо заволокли тучи. У Пупса глухо звенело в ушах, но слух обострился; нестерпимо хотелось есть; мозги ворочались медленно. Его не покидало ощущение, будто за ними кто-то подглядывал – скорее всего, из-за стены. Ему захотелось уйти.
– Собирайся… – шепнул он и, не дожидаясь Кристал, ползком выбрался из зарослей, встал на ноги и отряхнулся.
В сотне ярдов от него над могилой склонилась пожилая пара. Пупсу не терпелось скрыться от призрачного взгляда, наблюдавшего (а может быть, и нет), как он развлекался с Кристал Уидон, однако ему не под силу оказалось сообразить, где ходит нужный автобус и как в него сесть. Как было бы хорошо перенестись в мгновение ока к себе в мансарду!
Сзади пошатывалась Кристал. Одёргивая футболку, она смотрела под ноги.
– Ой, мать твою, – забормотала она.
– Ну что ещё? – бросил Пупс. – Пошли отсюда.
– Это ж мистер Фейрбразер, – выдохнула она, не двигаясь с места.
– Что ты мелешь?
Она указала на ближайший холмик, покрытый свежими венками и букетами. Надгробия ещё не было.
– Видал? – Присев у могилы, она разглядывала карточки, прикреплённые к целлофану. – Вон тут сказано: Фейрбразер. – Ей даже не пришлось разбирать буквы: Кристал хорошо запомнила вид этой фамилии по тем запискам с просьбой отпустить её на соревнования, которые она приносила домой из школы. – А тут вот: «Моему Барри», – медленно прочитала она. – А тут: «Нашему папе…» – Она запнулась, а потом продолжила: – «От…»
Имена Нив и Шивон ей уже не поддались.
– И дальше что? – бросил Пупс.
Но на самом деле у него по спине побежали мурашки.
У них под ногами лежал закопанный на несколько футов плетёный гроб, а в нём – короткое тело и жизнерадостное лицо закадычного друга Кабби, частенько бывавшего у них в доме, а ныне гниющего в земле. «Призрак Барри Фейрбразера» был недоволен. Это походило на возмездие.
– Пошли отсюда, – повторил он, но Кристал не шелохнулась. – Ну, ты чего?
– «Чего, чего», – передразнила она. – Я у него греблей занималась, вот чего.
– Да, верно.
Пупс заёрзал и попятился, как беспокойный конь.
Обхватив себя за плечи, Кристал смотрела вниз. Внутри у неё было пусто, печально и грязно. Ей стало жутко оттого, что они занимались этим прямо здесь, совсем рядом с мистером Фейрбразером. Её бил озноб. В отличие от Пупса у неё с собой не было куртки.
– Пошли, – в который раз позвал Пупс.
Она поплелась за ним по кладбищу; они не сказали друг другу ни слова. Кристал думала про мистера Фейрбразера. Он называл её, как никто и никогда: «Крис». Ей нравилось. Какой он был весёлый. Она чуть не плакала.
А Пупс планировал слепить из этого смешной рассказ, чтобы позабавить Эндрю: как они с Кристал обкурились и покувыркались, но всё время, словно параноики, думали, что за ними кто-то подглядывает, а потом вылезли из кустов и оказались на могиле бедняги Барри Фейрбразера. Но выходило почему-то не смешно.