Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Агеев. Социальная идентичность личности.






Вопросы: Как интегрируются в одном и том же человеке совершенно различные по своей природе паттерны личностного и безличного поведения? Почему в одних случаях человек действует, чувствует и мыслит как уникальная неповторимая личность, а в других — тот же человек как унифицированная, тождественная другим, безличная частица некоторого целого? Как осуществляется выбор поведения, сдвиг от поведения межгруппового к межличностному и наоборот?

Один из вариантов решения этой проблемы предложен в теории социальной идентичности.

Авторы определяют межгрупповое поведение как «...любое поведение, демонстрируемое одним или большим числом действующих лиц в отношении одного или большего числа других на основе идентификации действующих лиц (себя и других) как принадлежащих к различным социальным группам, или категориям».

По мнению Тэджфела (1979), межличностные и межгрупповые формы взаимодействия представляют собой два полюса единого биполярного континуума, на котором можно расположить все возможные варианты социального поведения. Один полюс — взаимодействие, определяемое полностью межличностными отношениями и индивидуальными характеристиками участников и на которое не оказывает влияние принадлежность к разным социальным категориям. На другом полюсе — взаимодействие между людьми, полностъю детерминированное их групповым членством и на которое не влияют их индивидуальные отношения и характеристики. В качестве примеров приближения к полюсам могут служить интимная беседа влюбленных, с одной стороны, и конфликт между полицейскими и пикетом забастовщиков — с другой.

«Я-концепция» личности может быть представлена как когнитивная система, выполняющая роль регуляции поведения в соответствующих условиях. Она включает в себя две большие подсистемы: личностную идентичность и социальную идентичность. Первая относится к самоопределению в терминах физических, интеллектуальных и нравственных личностных черт. Вторая подсистема — социальная идентичность — складывается из отдельных идентификаций и определяется принадлежностью человека к различным социальным категориям: расе, национальности, классу, полу и т.д.

Важнейшие положения теории социальной идентичности формулируются в виде следующих постулатов.

1. Социальная идентичность складывается из тех аспектов образа «Я», которые вытекают из восприятия индивидом себя как члена определенных социальных групп (или категорий, как предпочитают обозначать их Тэджфел и Тэрнер). Так, например, в «Я-образ» может входить осознание себя как мужчины, европейца, англичанина, студента, представителя средних слоев общества, члена спортивной команды, молодежной организации и т.д.

2. Индивиды стремятся к сохранению или повышению своей самооценки, т.е. стремятся к положительному образу себя.

3. Социальные группы (или категории) и членство в них связаны с сопутствующей им положительной или отрицательной оценкой, существующей в обществе, следовательно, социальная идентичность может быть положительной или отрицательной.

4. Оценка собственной группы индивидом определяется взаимоотношениями с некоторыми другими группами через социальное сравнение ценностно значимых качеств и характеристик.

Из этих постулатов выводится ряд взаимосвязанных следствий.

1. Индивиды стремятся к достижению или сохранению позитивной социальной идентичности.

2. Позитивная социальная идентичность в большой степени основана на благоприятных сравнениях ингруппы и несколькими релевантными аутгруппами: ингруппа должна восприниматься как позитивно отличная от релевантных аутгрупп.

3. Так как позитивная оценка своей группы возможна лишь как результат ее сравнения с другими группами, а для такого сравнения нужны отличительные черты, то члены группы стремятся дифференцировать, отделить свою группу от любых других групп.

4. Существуют по меньшей мере три класса переменных, которые оказывают влияние на межгрупповую дифференциацию в конкретных социальных ситуациях: 1) индивиды должны осознавать принадлежность к группе как один из аспектов своей личности, субъективно идентифицировать себя с релевантной им группой. 2) социальная ситуация должна быть такой, чтобы имели место межгрупповые сравнения, которые дают возможность выбора и оценивания релевантных качеств. 3) ингруппы не сравнивают себя с каждой мысленно доступной ауггруппой; аутгруппа должна восприниматься как релевантная для сравнения.

5. Цель дифференциации — сохранить или достигнуть превосходства над ауггруппой по некоторым параметрам.

6. Когда социальная идентичность не удовлетворяет членов группы, они стремятся либо покинуть группу, к которой в данный момент принадлежат, и присоединиться к более высоко оцениваемой ими группе, либо сделать так, чтобы их настоящая группа стала позитивно отличной от других.

Эксперименты Тэрнера (1978), в которых испытуемые, разделенные по условиям эксперимента на две группы, сами могли распределять денежное вознаграждение по окончании эксперимента между собой и другими испытуемыми. Оказалось, что когда условия взаимодействия, предшествовавшего распределению денег, сглаживали, затушевывали принадлежность участников к различным группам, то испытуемые старались извлечь из распределения вознаграждения максимальную выгоду для себя вне зависимости от того, кто выступал в качестве партнера по распределению награды — представитель ингруппы или аутгруппы, то есть наблюдался высокий уровень самопредпочтения. Если же групповое членство во взаимодействии было явно выраженным, акцентированным, самопредпочтение снижалось, когда потом надо было разделить вознаграждение между собой и членом ингруппы, и повышалось, когда партнером по дележу оказывался член другой группы. В условиях максимальной выраженности группового членства награда между собой и членами ингруппы делилась практически поровну.

Развивая концепцию социальной идентичности, Дж. Стефенсон (1984) высказал точку зрения о сосуществовании одновременно в ситуации межличностных и межгрупповых отношений и необходимости изучения поведения с обеих позиций, так как развитие теории межгруппового поведения может быть чревато опасностью чрезмерно снизить роль межличностных параметров, как несколько раньше индивидуалистическая ориентация игнорировала роль групповых факторов.

Противоречие с наиболее поздней версией концепции Дж. Тэрнера (1985), существенным моментом которой является признание обратной связи между личностными и социальными уровнями самокатегоризации: актуализация групповой идентичности должна неизбежно «тормозить» установки и поведение, порождаемые личностной идентичностью, и, наоборот, актуализация личностной идентичности подавляет «работу» и «эффекты» идентичности социальной.

Для социальной «Я-концепции» важны, по крайней мере, три уровня самокатегоризации: 1) высший уровень — категоризация себя как человеческого су-щества, обладающего общими чертами со всеми представителями человеческого вида, в отличие от других форм жизни и нежизни; 2) промежуточный уровень — ингрупповая-аутгрупповая категоризация, основанная на сходстве или различии между людьми, определяемыми как члены именно этих социальных групп, а не каких-то других; 3) низший уровень — личностная самокатегоризация, основанная на отличии себя как уникального индивида от других членов ингруппы.

Противоречие концепции Тэрнера предположению Стефенсона, который допускает рядоположенностъ межгруппового и межличностного уровней отношений. По мнению Тэрнера (1985), между выраженностью личностного и социального уровней самокатегоризации существует обратная связь. Социальное самовосприятие имеет тенденцию варьировать в континууме от восприятия себя как уникальной личности (максимум разницы между собой и членами ингруппы) до восприятия себя как ингрупповой категории (максимум идентичности с членами своей группы и отличия от аутгрупповых членов).

Любые факторы, которые усиливают выраженность ингрупповой-аутгрупповой самокатегоризации, ведут к увеличению воспринимаемой идентичности между собой и членами ингруппы и, таким образом, деперсонализируют индивидуальное самовосприятие. Деперсонализация относится к процессу «самостереотипизации», посредством которого люди больше воспринимают себя как взаимозаменяемые экземпляры социальной категории, чем как уникальные личности. Это, однако, не потеря индивидуальной идентичности и не растворение себя в группе в отличие от деиндивидуалйзацйй, а скорее изменение от личностной к социальной идентичности, функционирование самовосприятия на более высоком уровне абстракции.

Пафос концепции Тэджфела—Тэрнера и состоит в признании необходимости и важности межгрупповых отношений наравне с межличностными, а возможно, и на более высоком уровне приспособления людей к социальной деятельности.

76. АНДРЕЕВА. СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ: ВЕКТОРЫ НОВОЙ ПАРАДИГМЫ.

В качестве векторов новой парадигмы в социальной психологии в статье рассматриваются: усиление роли социального контекста в исследованиях, акцент на анализе социальных изменений, специфические аспекты психологии социального познания (специфика процесса социальной категоризации), проблема идентичности личности в условиях глобализации.

Начиная с 60-х годов прошлого века, то есть одновременно с первыми констатациями кризиса дисциплины, появились идеи поиска новой парадигмы как перспективного способа преодоления этого кризиса.

Предложенный набросок новых поисков был обусловлен знаковыми изменениями в социальной реальности, Следствием этого явились положения МакГвайра о том, что даже в сугубо экспериментальных исследованиях социальной психологии нельзя ограничиваться вопросом о том, «как делать исследование», но следует решать вопрос, «каким целям оно служит», то есть в нем должны звучать моральные проблемы, в том числе проблема ответственности социального психолога за использование результатов его исследования.

Программа социальной психологии обозначается достаточно определенно: она должна заниматься взаимодействием социальных изменений и выбора, то есть исследовать, какие аспекты социальных изменений раскрываются в восприятии индивида как альтернатива его поведения, какова связь между когнитивными и мотивационными процессами, чем в конечном счете детерминированы выборы тех или иных паттернов поведения.

Намечены основные векторы как построения новой парадигмы в социальной психологии, так и ее последующего развития: социальный контекст и социальное изменение.

Новая эпистемология (ее Герген часто называет «социальной эпистемологией») базируется на иных принципах и соответственно выдвигает новые задачи. Первая – выход за пределы типичного для психологии дуализма S-O (субъект–объект) и базирование на альтернативной эмпирической науке. Вторая задача – объединение экзогенной и эндогенной концепций знания.

В общем плане новый характер отношений социальной психологии и общества описан в проанализированных нами подходах: больший учет социального контекста [Московичи, 1972], замена функций прогнозирования поведения функцией «катализатора социальной восприимчивости и чувствительности» [Gergen, 1994]. И то, и другое обусловлено новым характером социальной реальности, ее усложнением, необходимостью осмысления рядовым членом общества все более и более широкого круга проблем. Это требует большей информированности человека относительно важных для него жизненных обстоятельств с тем, чтобы расширить диапазон его альтернативных действий, предложить новые модели поведения. Это и будет соответствовать новой роли социальной психологии в изменяющемся мире, в частности, предполагает разработку целого комплекса новых проблем социальной адаптации, взаимодействия человека и среды, более точно: взаимодействия измененного человека и измененной среды.

Другая сторона вопроса – изменение (обогащение) исследовательского арсенала социальной психологии как ее важнейшая профессиональная задача. Усложнение социального мира, процессы глобализации требуют от человека большего круга проблем, сравнения их решения в разных типах обществ, вследствие чего и необходимо расширение диапазона «альтернативных действий, приводя к модификации или постепенному исчезновению прежних поведенческих моделей» [Gergen, 1994, р. 34]. Что же касается более конкретных сторон практической психологии, то в данном случае речь идет о совершенствования инструментария, обеспечивающего «вмешательство», его адаптацию к условиям именно изменяющегося мира. с новой социальной реальностью [Андреева, 2005]. Это включает в себя и преимущественное внимание к качественным методам исследования [Мельникова, 2007], и рефлексию относительно такого традиционного метода как анкетирование, поскольку содержание употребляемых категорий в значительной степени зависит от содержания новых социальных реалий.

Два обозначенных вектора вызвали к жизни актуализацию особого направления в социальной психологии – социального познания. Фокус интереса здесь – познание социального мира рядовым членом общества, непрофессионалом, познание им социальной реальности, как реальности своей, собственной жизни.

В конструирование образа социального мира «на равных правах» включаются и когнитивные, и эмоциональные компоненты. Можно считать, что здесь представлено существенное обогащение нового подхода не только к социальному познанию, но и вообще всей проблематики социальной психологии. Так, вся предметная область социального познания заявляет свои права на интерпретацию ее как одного из векторов новой парадигмы.

Разные направления формирования социальной идентичности личности способствуют не только усложнению осмысления своего положения в обществе, но и общему ухудшению социального самочувствия Личность воистину оказывается в «лабиринте» новых реалий, и конструирование ею как своего собственного образа, так и образа социального мира в целом – также предмет анализа в новой парадигме социальной психологии и один из ее векторов.
77. Асмолов и Ковальчук. О СООТНОШЕНИИ ПОНЯТИЯ УСТАНОВКИ И В ОБЩЕЙ И СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ.

Вопрос о механизмах регуляции социального поведения личности в последнее время привлекает к себе внимание представителей многих смежных дисциплин, в частности психологии, социальной психологии, социологии. Очевидно, естественным следствием такого междисциплинарного подхода к проблеме является некоторое сближение понятийных аппаратов тех теорий, которые пытаются внести свой вклад в разрешение проблемы. Более того, при создании концептуальных схем, собственного теоретического языка происходит подчас заимствование терминологии из других областей знания.

Такое положение ставит вопрос о необходимости соотнесения понятий, используемых в различных теоретических подходах, так как нередко один и тот же термин, имеющий собственную семантическую традицию в рамках одного подхода, в новой концептуальной схеме наполняется новым содержанием. Вследствие этого некоторые понятия становятся настолько многозначными, что превращаются в «козла отпущения», и некоторые исследователи предлагают вообще отказаться от использования этих понятий.

В этом смысле понятие «социальная установка» не составляет исключения. Это выдвигает задачу соотнесения понятия установки в общей и социальной психологии. Перспективным путем к осознанию современного состояния проблемы установки вообще и проблемы соотнесения установки в общей и социальной психологии в частности является путь исследования становления этого понятия в истории психологии.

Даже при беглом рассмотрении истории развития понятия «установка» отчетливо проступают две тенденции. Одна тенденция, которая намечается еще в работах Г. Фехнера отражает судьбу понятия «установка» в экспериментальной психологии. Вторая тенденция также зарождается на определенном этапе экспериментальной психологии, но под влиянием естественного сближения психологической и социологической областей знания, приобретает особый статус в рамках социальной психологии. Здесь чаще всего фигурирует понятие «социальная установка» («attitude», «social attitude»). В данной статье предпринимается попытка рассмотреть, как соотносятся между собой разработки названной проблемы в двух указанных тенденциях.

Исследование социальных установок теснейшим образом связано с проблемой перехода от интерпсихологических к интрапсихологическим отношениям, поскольку само понятие «социальная установка» можно в какой-то мере рассматривать как зону перекреста между общей и социальной психологией.

При изучении социальной установки встает немало сложных проблем. Возникнув в начале века в материнском лоне экспериментальной психологии и проделав долгий путь в социологии и социальной психологии, социальная установка словно возвращается обратно, но возвращается не с пустыми руками. Представления о трехкомпонентной структуре социальной установки позволяют обогатить наши знания о личностном смысле и тем самым о сокровенных механизмах регуляции социального поведения личности. При этом речь идет не о простой констатации того факта, что социальная установка есть личностное образование, а о необходимости включения этого понятия в общую концептуальную схему регуляции поведения личности и тем самым вообще в понятийный аппарат исследования личности. Возможной перспективой решения этой проблемы является понимание социальной установки в ее интрапсихической форме как «личностного смысла». В зависимости от места мотива в иерархической системе мотивации на передний план в некоторых случаях выступают либо когнитивная, либо аффективная образующая личностного смысла и соответственно развертывается разное поведение личности. В этой связи встает множество вопросов о роли фиксированных социальных установок в выборе мотивов поведения, о возможности направленного изменения личностных смыслов через изменения социальных установок, о месте установки в процессе целеобразования, исследование которых представляет интерес как для общей, так и для социальной психологии.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.