Последовательность проектирования

К огда все предварительные хлопоты по оформлению строительства оставались уже позади, ГИП, курирующий данную стройку, прикидывал общий объем проектной документации, которую следовало выпустить институту, и разбивал ее на отдельные этапы: сперва разрабатывался фундамент с подвалом (нулевой цикл), потом отдельно каркас, отдельно стеновые панели и т.п. Чем активнее заказчик брался за дело, тем мельче приходилось дробить общую большую работу, чтобы не задерживать строителей, которые уже подтягивались на площадку со своими кранами и бульдозерами.

Всякий этап состоял из нескольких комплектов чертежей, выпускаемых различными отделами, и для этого выпуска существовал единый срок, не позднее которого он должен был быть завершен (в противном случае заказчик жаловался своему начальству и не выплачивал премий). Путем бесконечных взаимных согласований перечень этапов и их сроки увязывались между всеми отделами и на директорской планерке приобретали силу закона. Здесь же оговаривались сроки выдачи отделами заданий друг другу: в самом деле, не получив от архитекторов планировки этажей, смежники не могли разводить по ним свои кабели, трубы и короба, а конструкторы - создавать расчетные схемы. Наконец все организационные вопросы улаживались, и проектировщики приступали к делу согласно утвержденному графику.

Запевалами всегда были архитекторы. Они опрометью рисовали приблизительные планы этажей, вертикальные разрезы здания и его фасады и выдавали остальным участникам в качестве задания. Те навскидку оценивали, насколько все это было совместимо с их собственными требованиями, и (при отсутствии серьезных возражений) согласовывали, т.е. принимали задание к исполнению. В этом случае сбоку чертежа ими ставилась специальная виза. На полученном архитектурном задании смежники намечали расположение своего оборудования и, также в качестве задания, выдавали эти листы конструкторам и друг другу, а те согласовывали и принимали к исполнению.

Разобравшись с заданиями, все отделы дружно приступали к выпуску рабочих чертежей. В каждом из них работа распределялась по отдельным группам, которые выполняли ее как могли. Все расчеты велись руководителем группы или каким-нибудь особенно толковым подчиненным.

Работник, закончивший свой лист, ставил в штампе подпись в графе " Разработал" (хотя обыкновенно разрабатывал вовсе не он) и нес другому сотруднику на проверку. Тот, не вникая в суть, искал мелкие ошибки, вплоть до орфографических, и подписывался в графе " Проверил" (хотя он ничего не проверил по существу). Затем чертеж приходил к руководителю группы, и эта проверка фактически была единственной настоящей; что он упускал, чаще всего так и оставалось не исправленным. Поэтому хороший руководитель не ждал завершения работы над листом, но все время бродил от работника к работнику и, так сказать, ликвидировал глупости по мере их появления.

Когда группа полностью заканчивала комплект чертежей, его несли согласовывать ко всем смежникам по очереди. Смежники сравнивали полученные чертежи с собственными в поисках нестыковок, которые устранялись путем переговоров и взаимных уступок. Потом ватманы в общих чертах просматривал и подписывал главный конструктор. Несколько дней над ними пыхтел нормоконтролер (о котором речь впереди), проверяя соответствие штампов, рамочек, спецификаций и т.п.; у него всегда было много придирок, и руководители групп долго, яростно и безрезультатно собачились с ним. Наконец, с исправленными рамочками, комплект уходил к начальнику отдела, который не глядя ставил свою витиеватую подпись в самом низу штампа. Самым последним, крутя головой и поглядывая на часы, заглавный лист комплекта подписывал ГИП.

К этому времени обыкновенно уже наступал срок, и приходилось торопиться. Ватманы волокли в диспетчерскую, где с них снимали кальки. Кальки доставляли в отдел, наскоро просматривали еще раз, поднимали (обводили тушью) те рисунки и надписи, которые плохо вышли, и снова несли в диспетчерскую, чтобы с них отпечатать синьки.

Иногда, если время поджимало, светокопия не успевала разр е зать общий рулон синек на отдельные чертежи; тогда его доставляли в отдел, и все, кто здесь был живой, бросив свою работу, с ножами, ножницами и длинными линейками всем миром наваливались на него. Одни резали чертежи, другие рвали по линейке (особое искусство), третьи складывали каждый лист, словно газету, штампом вверх, четвертые собирали листы по порядку номеров в комплекты. Горы рваной бумаги громоздились до верха столов, и посторонним в эти часы лучше было не появляться.

Затем кальки сдавали в архив, а синьки через экспедицию отправляли на стройку. Туда приходило несколько экземпляров сразу, они делились между ОКСом (Отделом капитального строительства) заказчика и ПТО (Производственно-техническим отделом) подрядной организации, которая и вела стройку. Строители работали, а ОКС контролировал их по мелочам. Если же возникала крупная проблема, в командировку выезжали проектировщики и разбирались на месте.

Время от времени заказчики сами наведывались в институт. Тогда главный конструктор и руководители групп бросали свои дела и вели осторожную дипломатию, стараясь не обозлить заказчика до такой степени, чтобы он зажал премию.

Наконец построенный объект торжественно вводился в эксплуатацию. Подрядчик и заказчик подписывали акт, и с этого момента в течение десяти лет проектировщики головой отвечали за все случавшиеся там обрушения.