Столы и стулья

В сякий сотрудник проектного отдела имел свой письменный стол - среднего размера, с одной или двумя тумбами. Конструкция стола представляла собой грубую металлическую раму черного или серого цвета, опиравшуюся на четыре ноги с круглыми копытами, чтобы не уродовать пол. Если стол шатался, копыта можно было регулировать по высоте.

Сверху к раме крепилась полированная древесно-стружечная панель золотисто-бежевого или темно-коричневого цвета. Она была такой жесткой, что для письма приходилось подкладывать картонку. Шариковая ручка или карандаш отскакивали от нее, как от оконного стекла. Поэтому стол было совершенно невозможно испачкать, разве только очень постараться, но и тогда влажная тряпка мгновенно решала вопрос. Другая панель спускалась вдоль задней грани стола, чтобы соседи по комнате не отвлекались на рассматривание женских коленок.

Тумбы либо висели на каркасе, либо существовали как отдельный предмет мебели и просто заталкивались под стол. Часто они стояли вовсе отдельно, занимая прогалы между шкафами и любой отвоеванный пятачок пола. Все они без разбора именовались тумбочками.

В каждой было четыре ящика - два маленьких сверху и два глубоких внизу. Обыкновенно эти ящики просто торчали своими передними стенками наружу, и никакой общей дверцы не было. В самом верхнем лежали карандаши, кнопки, скрепки и прочая чертежная мелюзга. Нередко сам этот ящик был для удобства разделен перегородочками на множество крохотных ячеек. В нижнем обитали чайные принадлежности - чашка, несколько блюдец и запасы чая, сахара и конфет, упрятанные в целлофановые пакеты от вездесущих тараканов. Промежуточные ящики были завалены строительной литературой и кипами старых проработок на рассыпающихся рваных листочках. Инженер рисовал какой-нибудь эскиз и потом за ненадобностью смахивал его в ящик.

Что касается строительной литературы, у каждого имелась своя, и делиться было не принято, разве что в крайних случаях. Часть книг и брошюр происходила из местной библиотеки, прочая покупалась наиболее сознательными работниками за свои деньги. Иногда при выходе очередной потенциально полезной книжки возникал психоз: все ехали в отдаленный магазин, закупали ее по нескольку экземпляров и потом долго удивлялись, зачем они это сделали. Больше всего книг лежало у руководителя группы и тех его подчиненных, которые вели расчеты. Кроме того, в отделе имелись подборки нормативных документов общего пользования, которые держал у себя главный конструктор.

Если в тумбочку уже ничего больше не помещалось, следовала разборка с поголовным искоренением содержимого. Тогда по всей комнате веером разбегались тараканы в поисках нового пристанища. Ящики никогда не запирались, лишь в новейших тумбочках во второй ящик сверху был врезан хлипкий замок. Он вскрывался даже перочинным ножом. То и дело случалось, что владелец как-нибудь неловко захлопывал ящик и потом шел на поклон к местному умельцу, который выручал его из беды. Всякий инженер стремился набрать себе как можно больше тумбочек, хотя бы ради престижа, и самые наглые огораживали свое место целым их стадом, точно баррикадой.

Другим предметом всеобщего вожделения были стулья. Каждому инженеру требовалось по меньшей мере три штуки. На одном сидел он сам, другой был гостевым, где располагались приходящие с чертежами смежники или просто компаньоны по чаю; третий был завален подручными материалами для проектирования. За обладание стульями шли жестокие бои, словно у бегемотов за обладание самкой; дело едва не доходило до драки, и в тяжелых случаях в арбитры привлекалось начальство. После вечеринок, когда все стулья естественным образом перемешивались, владельцы рыскали в поисках своего имущества, заглядывая под сиденья, где значились их метки, и тот, кто не удосужился пометить свои стулья заранее, мог запросто их лишиться.

Вообще стулья были разнокалиберными, старыми, протертыми до дыр; некоторые держались на трех ножках, другие имели склонность внезапно разваливаться на части. В таких случаях хозяин обыкновенно предупреждал гостей, которые, уже нависнув над стулом, медлили сесть и, извернувшись, подозрительно глядели под себя. Когда в самый разгар согласования чертежей внезапно слышался треск, все оборачивались и успевали заметить взлетевшие ввысь ноги в ботинках, а запнувшийся на полуслове смежник, выпучив глаза и тщетно хватаясь руками, оседал куда-то под стол. Хозяин с извинениями вытаскивал его обратно, и согласование продолжалось.

Иногда в отдел заглядывал мастер и забирал самые аварийные стулья в починку; однако назад они возвращались не все, и многие предпочитали иметь ломаный стул, чем не иметь никакого.

Куда бы инженер ни повернулся, под ногами у него вечно мешалась урна. В большинстве своем урны были пластмассовыми, очень легкими и непрестанно опрокидывались, чему способствовало их элегантное узкое днище. Если человек ставил урну перед тумбочкой, то вскоре опрокидывал ее выдвигаемым ящиком, а если располагал возле стула, то, вставая, сшибал стулом. Далеко убирать ее тоже не стоило, чтобы не подниматься с места при каждой заточке карандаша.

В урну нескончаемым потоком сыпался стачиваемый грифель, и если кто-нибудь, падая со стула, случайно опирался туда рукой, вся рука становилась черной; и когда он, еще не придя в себя, начинал этой рукой отряхиваться, то размазывал грифель по одежде и становился похожим на зебру. Урн, как и стульев, на всех не хватало, однако их не подписывали, а просто сбоку делали тушью оригинальную кляксу. По окончании рабочего дня являлась уборщица с большим бумажным мешком и вытрясала туда все содержимое; если же у нее был выходной, назавтра у всех возникали проблемы. Многие потихоньку тащили свои урны в туалет и высып а ли их там куда придется.