Мебельная вакханалия

Ч еловек вообще устроен так, что он не любит больших открытых пространств, где гуляет ветер и все просматривается из конца в конец. Он предпочитает уютные уголки и тесные закоулки, в которых можно свить индивидуальное гнездо по своему вкусу.

Аналогичные стремления присущи и целым коллективам людей. Едва из общей толпы вычленяется отдельная группа, как ее руководитель первым делом норовит отгородиться от коллег забором с единственными укрепленными воротами и визовым режимом на входе. Это - его территория, его собственность, а такие вещи по самой природе своей должны иметь четко обозначенные границы. Невыносимо, когда через твою территорию без конца шляются посторонние, словно через проходной двор, а как им запретишь?

И тут на помощь приходят спасительные шкафы. Без них для проектировщиков не было бы никакой жизни. Даже самый тщедушный канцелярский шкаф хранит в своем чреве невероятный завал всякой дряни, которую в противном случае следовало бы разобрать и привести к порядку. Строительные книги на верхних полках, просвечивая сквозь пыльные стекла, намекают посетителям на образованность их хозяина. В самом низу прячется чайник и целая шайка порожних бутылок, оставшихся от последнего отдельского праздника. Большинство полок заставлены разноцветными папками с пестрой мешаниной чертежей внутри. Дверцы, бока и вообще все вертикальные поверхности облеплены календарями, летними пейзажами и красавицами в купальниках, к обнаженному телу которых кощунственно прикноплены письма с претензиями заказчиков и графики сдачи чертежей.

По верху шкафов чередой тянутся коричневые горшки с взъерошенными и никогда не цветущими растениями. Какой-нибудь доброхот спозаранку обстоятельно поливает их, держа молочную бутылку высоко над головой и плохо представляя себе, куда он льет. Струйки просачиваются во внутренность шкафа, склеивая и смазывая синьки и великодушно избавляя тараканов от жажды. Однако если под горшки застелить пленку, вода не протечет внутрь, но соберется с одного края, в ожидании, когда сидящий у подножия шкафа сотрудник устало прислонится к нему спиной.

На самом деле шкафов в помещении не так много, как кажется. В бухгалтерии или плановом отделе их даже больше, но там они смотрятся нормально и не лезут в глаза. Основной хаос порождается не ими, а чертежными кульманами, огромные прямоугольные доски которых вздымаются в разных ракурсах и наклонены под любыми углами. Спереди, кроме чертежа, на них наколота тьма мелкой бумажной рвани, а сзади нередко болтаются на веревках толстенные рулоны давнишних ватманов, которых рука не поднялась выкинуть.

Шкафы прямыми рядами разгораживают огромную комнату, выходящую на три стороны света, на уединенные отсеки, в каждом из которых, словно паук, гнездится главный конструктор со своим сектором. Каждая группа жмется в своем углу, также стремясь отгородиться от коллег баррикадой, но шкафов не хватает, и тогда в дело идут кульманы, повернутые к чужакам задницей. Другие кульманы возвышаются посередине огороженных площадок, словно островки в центре пруда.

Но доски кульманов начинаются в метре от пола, и чтобы закрыть оставшиеся прогалы, в дело идет всякая мелочь. Битые, ободранные тумбочки втискиваются в промежутки между столами и кульманами, так и норовя подставить зазевавшемуся острый угол. Из-за них стыдливо выглядывают колченогие стулья, заваленные типовыми альбомами. И всюду - бумаги, бумаги всех сортов и размеров, изрисованные эскизами, исписанные расчетами, седые от пыли и рваные по краям.

И над этим безнадежным хаосом, словно паутина, ползут, перекидываясь с веревки на веревку, длинные тропические лианы. Некоторые, мелко переплетаясь, образуют сплошной зеленый полог, другие, словно бельевые веревки, почти лишенные листьев, без толку гоняют из угла в угол. На лианах поменьше розовеют крупные, словно пластмассовые, цветы с мясистыми лепестками. В самой их серединке наливается капля сладкого нектара и смачно цокает вниз по готовому чертежу. Плети зеленых трав ниспадают с верха шкафов, мешая открывать дверцы.

На рабочем месте (2)