Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Юз Алешковский. Карусель, кенгуру и ру-ру. – «Вагриус», Москва. Было интересно сейчас прочесть старые вещи Алешковского, чтобы посмотреть, что от них осталось






 

Было интересно сейчас прочесть старые вещи Алешковского, чтобы посмотреть, что от них осталось. В меню планировалось: узнавание, увлечение, разочарование, жалость. Прямо в ходе чтения меню пришлось совершенно изменить.

Очень многие подпольные книжки советского периода сейчас читаются с трудом, а то и с болью. Не только из-за слишком большого места, отведенного государству в тайных думах авторов, не только из-за пафоса и пыла, не только из-за придания литературе вселенского статуса. Не только и не столько из-за всего этого, сколько из-за юмора. Как известно, в эмиграции сложнее всего пережить непонимание юмора, укорененного на воспоминаниях нации, к которой ты не принадлежишь. В этом смысле нынешняя Россия для советской и антисоветской литературы оказалась некоторым образом эмиграцией: они шутят, а нам не смешно. Болезненно не смешно стало читать Вен. Ерофеева: все эти «глаза моего народа» столько раз цитировались, переиначивались, что сейчас кажутся скорее принадлежностью журнала «Столица» 1997 года, нежели поэмы «Москва-Петушки». Это, кстати, типичный пример – журналистика обесценила многие остроты того времени тем, что доказала их изначально журналистскую природу, лишь по случайности получившую пропуск в литературу. Алешковского, как оказалось, читать не только можно, но и самое время.

Потому что там есть изумительные характеры, очень чистая и простая интрига, не шутки юмора и даже не остроты, а подлинное и вполне внеполитическое, народное веселье. Проза Алешковского излучает очень сильное обаяние хорошего, крепкого и доброго человека. Мысли, которые этот человек высказывает, как правило, очень просты. Но ведь дело в том, что на то он и хороший человек. Сложные мысли, по моему глубокому убеждению, а также, кажется, и по убеждению писателя Алешковского, высказывают обычно не очень хорошие люди. А хорошие люди предпочитают говорить какую-нибудь банальность: вести себя в жизни надо хорошо; лучше быть приличным человеком, а не мерзавцем; жизнь довольно справедлива, да и Бог довольно милостив; бить детей нехорошо; писать лучше в унитаз, а пить – с закуской. Что-нибудь в этом роде.

Парадокс нынешней художественной эпохи в том и состоит, что эти простые хорошие вещи говорить как-то не принято, да и некому. Поэтому если их все-таки кто-то произносит, то выглядят они необычайно экстравагантно. Алешковский-писатель прекрасно понимает это и сдабривает свое повествование заведомо эпатирующим матом, невероятными, почти сорокинскими по абсурду приключениями человека-кенгуру, гоголевской трагикомической фантасмагорией. То есть всячески усиливает экстравагантность внешнюю, оставляя банальности всю ее метафизику, прописной истине – незамутненность, а простоте – невыразимость и сложность.

Читая Алешковского, получаешь совершенно физическое удовольствие, такое же простое и неотменяемое, как рюмка водки под хрустящий груздь. Хороший писатель, мне очень нравится.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.