Обычная история.

738 г. от С.Б.

I

- И всё-таки, этот мир не так уж и хорош! – Произнёс средних лет крупный мужчина с несколько одутловатым лицом.

- Как я уже говорил, не собираюсь менять его ни в какую сторону. – Ответил я. Этот, бессмысленный, на мой взгляд, спор продолжался уже несколько лет. Солнце припекало всё сильнее, аргументы Марика были мне давно известны и отвечал я только из вежливости. Надо признать, что спорить со стигонитом занятие бессмысленное, хотя и довольно познавательное.

- У тебя были потрясающие возможности. Вспомни, ты рассказывал легенды…

- Сказки, мой друг, простые сказки. Тёмные властелины только там и обитают.

- Не ты ли кричал, что мы здесь, чтобы сказку сделать былью?

Это когда же такое было? – Мне стало интересно, когда же я привнёс в культуру Миэрина новые штрихи.

- Да всё тогда же, на выпускном.

У Марика, единственного из стигонитов, которых я знаю, есть вредная для него привычка напоминать хозяевам об их ошибках. Собственно, я единственный терпимый человек, который принял его в свои постоянные спутники, избавив от необходимости едва ли не ежедневно общаться с адептами, отрабатывающими на нём высокое искусство смертоубийства.

Случай, о котором он мне напомнил, случился пару недель назад, когда, получив заветное серебряное кольцо – печатку с рунической цифрой пять, я решил, что можно немного и расслабиться. В процессе расслабления мне показалось смешным высказать всё, что думаю о нашем короле, Гильдии, коллегах и стране пребывания, из-за чего я и иду пешком, даже не забрав полагающуюся мне лошадь, стараясь как можно дальше оказаться от благословенной Маэлы, где провёл последние три года. Радует то, что диплом – то самое кольцо – отобрать уже никто не может, как и мой дар, привёдший меня в эту страну.

Образование я решил получить по двум причинам, первая из которых состоит в нежелании стать жертвой первого встречного дворянина с нездоровыми наклонностями, а вторая… Со второй сложнее.

- Пытаешься вспомнить, как всё было? – С немалой долей ехидства перебил мои размышления единственный, кого в этом непостоянном мире я могу назвать другом.

- Да нет, размышляю о том, что в следующий раз надо будет вырвать телу язык, прежде, чем звать тебя. – Мой юмор не многие понимают, но Марик как раз из таких.

- Можно подумать, я полезу в тело без языка. – Стигониты действительно могут занять только тело в полной комплектации. Объяснения этому феномену до сих пор нет. Труп может быть превращён в дуршлаг – тёмная сущность заживит его за несколько минут, но, если отсутствует хотя бы фаланга мизинца, тот же Марик не сможет удержаться под солнцем и минуты.

- Тогда вселю тебя в женщину. – Эта угроза была повесомее. Неизвестно, как может дух иметь пол, но к соответствию в этом вопросе потусторонние сущности относились со всей серьёзностью.

- Да, да! – Тут же подхватил Марик. – Ты, Влад, всё никак не принимал, что некромант и некрофил – почти одно и то же! Неужели ты наконец решился?! Тогда я готов потерпеть минут пять, или даже десять! Чего не сделаешь ради дружбы!

Нет, говоря о своём терпении, я явно погорячился. Глядя на разгорающийся над моей рукой синий круг, одушевлённый сразу пошёл на попятную: - Стой, стой, дружище, я же пошутил! Ну, прости, я забыл, насколько эта тема тебе неприятна!

Жара становилась совсем невыносимой и я начал оглядываться в поисках деревьев, в тени которых можно переждать полуденную жару. Заметив вдалеке несколько дубов, чудом не уничтоженных хозяйственными крестьянами, направился туда прямо через поле, с вызревающей пшеницей. Да, скажи кто мне, городскому жителю до мозга костей, лет пять назад, что я научусь отличать пшеницу от ржи, ухаживать за лошадьми и, вдобавок, потрошить трупы, рисковал узнать много нового о своих умственных способностях.

Под корнями одного из дубов бил родник, из которого я поспешил напиться и наполнить свою флягу. Это ведь стигониту хорошо – он может регулировать процессы тела, в котором находится. Ему не нужно есть, он не хочет пить, хотя и может. Потому они и стремятся в тварный мир, что хотят ощущать, хоть немного пожить. Хорошо, что призывать их можем только мы.

- А я говорил: вместо парадного костюма надо было покупать обычный! Сейчас бы не отдувался так! А ты всё: традиция, традиция! На вручении кольца надо быть в форме! – Марик блаженно потянулся, так, что простая льняная рубаха опасно натянулась и затрещала.

Я упрямо мотнул головой, хотя и был, в общем-то, согласен с этим заявлением. Действительно, парадный костюм мои коллеги одевают всего пару раз в жизни – на окончание учёбы, или если, паче чаяния, с них пишут парадный портрет. В реальной жизни полностью чёрные сапоги, брюки, рубаха и жилет лишь привлекают лишнее внимание и становятся приманкой для пыли. Мне же ещё пришла в голову, как я сейчас понимаю, не совсем удачная мысль, заказать себе ещё и чёрную шляпу с широкими полями – для полноты образа.

Расстегнув пояс, на котором в специальной петле болтался в чехле боевой серп с короткой гардой – клинок на любителя, как мне говорили, но нас учили пользоваться именно таким оружием, я снял сапоги, и, со стоном, опустил ноги в холодную воду.

- Вы, люди, вообще очень подвержены традициям. – Продолжил разговор одушевлённый. – Вот, к примеру, этот серп. Да, неплохое оружие, но есть и получше. Им конечно можно пользоваться при ритуалах, но, согласись, нож подошёл бы куда лучше.

Я слушал его речи уже не в первый раз, и потихоньку погружался в дремоту.

- Вам не нужна ваша чёрная одежда, эта штука на поясе прямо заявляет «со мной лучше не связываться». Как итог – еда в трактирах дороже, в крестьянский дом на ночь не пустят, от храмов светлых богов прогоняют.

- Добавь, что даже дворяне опасаются задевать, и будешь полностью прав. – Не мог не ответить я. – Лучше скажи, чем теперь займёмся?

- Как чем!? Будем бродить по свету, наниматься за гроши к деревенским старостам, если нужно успокоить разбушевавшуюся тёщу, которая достаёт даже через год после смерти, к спесивым дворянам, которым нужно узнать, где прадед, гад такой, спрятал фамильные подсвечники. Если останется время, будешь бегать по молодкам…, гм, извини… Ну, а к старости, лет через двести, если не прибьют, скопишь на домик или башню, где зароешь свои сбережения и преставишься.

- А потом меня будут вызывать и пихать в мёртвые тела, а я буду доставать вызвавших, как ты меня. – Мы вместе рассмеялись. Действительно, одна из теорий гласила, что стигониты – это некроманты прошлого. Сами они об этом молчали, будто воды в рот набрали.

Прерывая наш разговор, между деревьями лёгким облачком подлетела молодая девушка, в цветастой юбке и белой рубахе. Сквозь неё смотреть было затруднительно, объекты теряли чёткость. Призрачная одежда была в беспорядке, на шее виднелись синяки, с виска стекала струйка крови. Призрачная кровь также стекала по её ногам. Прохлада, даруемая стволами деревьев и родником, перестала радовать. Девушка смотрела на нас со смесью страха и мольбы, но я просто со вздохом стал собирать вещи.

- Не хочешь узнать, отчего она умерла? – Мой спутник тоже видел непрошенную гостью.

- Не вижу смысла. Ещё до вечера нам всё расскажут. Но, скорее всего, ничего нового.

- А зачем тогда ты собираешься в деревню?

- Убедиться, что люди не меняются.

- Я говорил тебе, что ты слишком пессимистичен?

- Ты мне повторяешь это постоянно.

Прежде, чем уйти, я нарисовал пальцем на земле несколько фигур.

II

Деревня встречала нас, как и всех путников, запахом навоза, лаем собак и руганью женщин у колодца. Правда, ещё на окраине колыхалась небольшая толпа, в которой выделялся огромного роста полноватый мужик в одежде, чуть побогаче, чем у остальных. На нас обратили внимание когда мы подошли к толпе метров на пятьдесят. Даже с такого расстояния я слышал: «демоново отродье», «выкормыш Бездны» и другие нелицеприятные слова.

Означало это только одно: как и в большинстве подобных деревень, у людей нечиста совесть. В мире, где магия сопровождает людей с рождения до смерти, а гибель от клыков нечисти, копья наёмника или по воле безземельного рыцаря, которому ты недостаточно низко поклонился, считается нормой, отношение к смерти простое. А раз некроманту особенно не рады, значит, боятся, что разговаривающий с мёртвыми узнает что-то нелицеприятное. Кстати, большинство моих коллег погибают вовсе не от клыков и когтей нежити, а как раз от толп вот таких «мирных» людей, которые боятся, что их грехи вылезут наружу. Зачастую, преодолев пару метров земли.

- Проваливайте отсюда, милсдари! – Навстречу нам спешил упомянутый детина. – Вам тут не рады!

Собственно, с криков и ругани всё и начинается. Уверен, даже расколу на Небесах предшествовал скандал, когда разумные уже и не помнят, с чего, собственно, всё началось. Такие разборки в благородном семействе, начавшись к бросания шапок под ноги, переходят к извечному «Сам дурак!», после каковой фразы и начинается грязная драка с мордобитием и размазыванием по щетинистым мордасам слёз пополам с кровью из разбитого носа.

Да и я, в этом отношении, надо признать, не образец для подражания.

После того, как высказал в трактире, окружающим, всё, что накипело, следовало, не мешкая, прикидываться посторонним и линять со всей доступной скоростью. Нет, вместо этого, надо мне было влезть в драку с нарядом городской стражи. Сначала они очень весело летали по всему трактиру, сшибая лавки, столы и посетителей, которые не замедлили принять участие в развлечении. Наказание за такой проступок небольшое – всего неделя в кутузке, либо штраф. Но тут ко мне сзади подошёл небольшого роста человечек, похожий, как мне тогда показалось, на крысу, и пытался дотронуться до моей спины какой-то веточкой. На автомате, прямо с разворота, я впечатал ему в лоб кулак, отчего неприметная личность отлетела прямо в трактирщика, сломав тому обе руки. Сам человечек с трактирщика слезть не мог, потому, как у него оказался очень слабый позвоночник. Через минуту – другую он отошёл в вечность.

Само по себе, убийство магом простолюдина, в спасаемом светлыми богами Миэрине, наказуется штрафом, но, тут в дело вступают нюансы. В моём случае, неизвестная личность имела при себе серебряный медальон тайного сыска, что уже сильно осложняло дело – за убийство чиновника такого ранга даже мага отправляли на каторгу, лишив, предварительно, доступа к источнику.

Но и этого мне показалось мало. Хмель ещё бродил в моей голове, когда, «поймав за хвост» улетающую душу «тайного», я впихнул её обратно в тело, сотворив, таким образом, марионетку, и отправил её домой. Попытка контроля государственного служащего – колесование, вне зависимости от титула и положения. Через пару часов, осознав, что натворил, я уже выбирался из города, прихватив только самое необходимое.

Неизвестно, как скоро пейзане перешли бы от слов к размахиванию дрекольем, если бы вперёд не вышел Марик.

- Покайтесь, презренные, ибо грядёт час страшного суда, пойдет дождь из жаб и лягушек, коровы перестанут доиться, земля родить! Кайтесь сейчас же, а не то все ваши члены покроются коростой и отвалятся!

- А у нас нет… этих… ну, вы поняли, да? – Раздался чей-то женский голос.

- Уймись, дура! – И звук оплеухи.

- А у вас покроется коростой… - к счастью, гул толпы заглушил последнее слово.

Эх, вот остальные стигониты – духи, как духи, а меня угораздило привязаться к духу с неуёмным чувством юмора. И ладно бы он оттачивал его на мне, так ведь нет!

Минут через пять оживлённого гула крестьяне успокоились, и смотрели на нас не так враждебно. В центре круга, образованного возбуждённой толпой, лежало тело молодой женщины, обезображенное до неузнаваемости. При жизни дама наверняка была мила собой – что можно заключить по фигуре, и носила ярко-зелёное платье, ныне запятнанное кровью. Изломанная фигурка напоминала старую куклу, выброшенную на помойку за ненадобностью.

- Так что у вас здесь произошло, люди… гм, добрые?

- Дак, вот, милсдарь маг, ведьма она! – Рубанул рукой воздух детина. – Мы её, значить, и того… приголубили! А то, если, хочешь, и тебя приголубим! Нам тут порчуны не нужны!

- Девку мою старшую сгубила, тварь такая! – Из толпы пробился мужичок средних лет, чьи узловатые руки навевали мысли о медленно сгибаемой подкове, а лицо – о вреде близкородственных связей. Несмотря на это, глаза выдавали мужика с головой – билась в них сила, сверкала искрами в глубине хитринка и извечная крестьянская смётка. – Староста я здешний, Михал.

- Ну, а я управляющий господина рыцаря Рикарда Зеленодольского, Кост. – Представился в свою очередь детина. – А деревня наша, понятно, Зелёный Дол.

- Влад Московский, маг-некромант четвёртой ступени. – Отрекомендовался я. – Так у вас тут не самосуд, а полноценное судилище?

- Так и есть, милсдарь Влад, так и есть. Судили мы гадину по всем правилам. – Михал отвечал с достоинством и уверенностью в собственной правоте. – Вот жених моей Марьки и видел, как эта тварь порчу наводила, а потом та возьми да и упади головой об корень!

Высокий, светловолосый парень с пробивающимися усиками и красно-синей, от волнения, цветовой гаммой лица, кивнул, соглашаясь.

- Это у родника, где дубы?

- Там, там, милсдарь!

- Да, девушку жалко. Ну, люди добрые, сколько дадите, чтобы ведьма не встала этой ночью из могилы?

- Да мы ей просто кол в грудь вобьём и всё! – Кост ни в какую не желал расставаться с деньгами.

- Нет уж, ведьмы они такие! Ишшо встанет! – Не согласился Михал. – Серебрушку жертвую!

Остановив Марика движением руки, я сказал: - Согласен! Деньги вперёд!

Деревенские похороны летом вообще дело недолгое, а уж когда хоронят ведьму – и подавно. Пришли на кладбище, не озаботясь гробом, вырыли могилу, тело сбросили и ушли.

- Эй, а деньги!? – Крикнул им вслед мой спутник.

- А вот как сработаете, так и получите. – По виду старосты стало ясно, что и серебрушки ему уже жалко.

Время было за полдень, а потому, отобрав у Марика сумку с нехитрой снедью, я с удобством расположился в тени кустов сирени.

III

- Не понимаю я тебя. – Словоохотливости стигонита могли позавидовать базарные торговки. – Тебя уже наверняка ищут тайные, а, вместо того, чтобы, забрав лошадь, мчаться к границе, ты в парадной одежде помогаешь этим пейзанам, да ещё и бесплатно!

- Дурень! Ищут самоуверенного малого, вляпавшегося, по дурости, в неприятности. – Хлеб был уже подсохший, сыр крошился в руках. Зато вода во фляге продолжала оставаться вкусной и холодной, так почему бы и не поговорить. – Возьму у крестьян одежду, телегу и лошадь – пусть ищут кого угодно. Мне и нужна то фора в пару дней, не больше.

- Ты не выглядишь расстроенным. Почему?

- Запрещаю тебе пересказывать услышанное! – По связующему нас каналу прошла волна, запрет был закреплён. – Не подвернись мне этот шпик, пришлось бы что-то выдумывать. К примеру – убийство с целью ограбления.

- Кого? – Марик поморщился, как и большинство разумных, он не терпел запретов.

- Меня, конечно.

- Да почему же?! Ты маг с дипломом, не из лучших – значит работать на одну из служб тебе не предложат, но ведь и не из худших же! Где ты видел мага, странствующего по миру, как будто он недоделанный колдун!?

Колдунами и ведьмами называют недоучившихся, отчисленных за неуспеваемость, но чей дар слишком слаб, чтобы его гасить.

- Да потому, что на экзамене как то прознали, что я не проходил Посвящение!

- Что!? – Изумлению не первый год знавшего меня стигонита не было предела. – Но ведь без Посвящения одному из богов твой дар не раскрыт! Как тебе удалось сдать экзамен? И во имя Бездны, почему ты не посвятил себя хоть какому-нибудь божеству?

- Да потому, дурья твоя башка, что эти гады не раскрывают наш дар, а клеймят, давая часть своей силы! – Выплеснул я накопившееся в душе раздражение. – Вспомни, клеймёный вынужден подчинятся интересам своего «покровителя»! Почему не любят некромантов? Да после того, как их отмечает кто-то из тёмных богов, они приобретают новые черты характера.

- Ну, не приобретают…

- Да, эти черты у многих есть, просто усиливаются. Но, ты помнишь Патрика?

- Не удачный пример.

- А по мне, так в самый раз.

Патрик Д’Рейзе, безземельный дворянин, учившийся со мной вместе, был добродушным малым, не способным обидеть даже комара. Но, его дядя, жрец тёмных богов, настоял на досрочном, не перед выпуском, Посвящении для племянника. Надо ли говорить, кому было то Посвящение?

Через пару недель парня невозможно было узнать. В нём появились садистские наклонности, он стал злопамятен и мстителен.

Потом его поймали, когда он пробрался в комнату одной девушки и зверски замучил её хомячка. Дальше – больше. Апофеозом стало ритуальное человеческое жертвоприношение, когда по ножом погибла его невеста, в которой ранее Патрик просто души не чаял.

Его отчислили, но, как рассказывали, в небольшом городке неподалёку от Маэлы, в храме тёмных богов появился новый послушник, с ужасающим по силе даром.

- Ну ладно, ты не хочешь зависеть от богов. Но как же экзамен? – Напомнил о себе стигонит. – Ведь у тебя просто не хватает сил на многие плетения.

- А ты не думал, зачем я просиживал штаны в библиотеке, вместо того, чтобы веселится в свободное время с остальными?

- Теперь уже подозреваю, что и твои успехи в учёбе не случайны, и, захоти, ты мог бы стать лучшим.

- Верно мыслишь! Некоторые книги, знаешь ли, веками лежат в пыли, никому не нужные, и никто не подозревает о сокровищах, что хранятся в свободном доступе.

- Теперь более-менее, понятны твои мотивы.

Солнце катилось к закату, до наступления темноты ещё оставалось время, когда, нарушая мои расчёты, свежая могила просто взорвалась изнутри. Свежеубиенная ведьма вылетела на солнце, не испытывая от света никаких неудобств. Тут то я и пожалел, что не затребовал с крестьян больше. Обычно, в таких случаях, душа возвращается в тело не надолго, придавая ему способность двигаться, и, фактически, программируя на убийство одного – двух человек, тех, кто повинен в гибели жертвы, после чего, отправляется по назначению. В классических классификаторах нежити такие именовались мстителями. Передо мной же, стоял не мститель – тело, ведомое желанием убить обидчика, а полноценный лич, то есть мёртвец с живой душой, мыслящий и имеющий собственные желания. Правда, желания эти однобоки – убивать всех, кто подвернётся под руку.

Первый удар принял на себя стигонит. Чёрная нить вырвалась из некогда тонких и аристократичных, а ныне, изломанных и крючковатых пальцев, закружилась спиралью, свернулась в конус, наполненный тёмным туманом, и ударила в грудь Марика. Одушевлённый, успевший прикрыть меня, повалился наземь - всё-таки, раны от плетений ликвидировать очень трудно, даже такому, как он.

Взмах рукой, пальцы сложены " копьём" и сгусток чистой силы бьёт восставшую в голову, что даёт мне пару секунд. Магический поединок - почти игра " камень-ножницы-бумага": не угадал - проигрыш. Мне в этом легче, ведь не зря я рылся в старинных свитках, многие из которых помнили ещё времена владычества людей, время " до схождения богов".

Лич даже не пытается поднять кладбище - низкоуровневые зомби скорей обернутся против неё. Вместо этого ко мне устремляется самый обычный " кулак воздуха". Здесь бы подошёл лучше огонь, но у восставших с огнём сложные отношения. Сгущённый воздух врезается в " стену тьмы", куда следом прилетают ещё несколько простейших плетений. Да, что ни говори, а образование - великое дело!

Я же, в это время, опускаюсь на колено, и касаюсь пальцами земли. Зачем мне благосклонность тех, кого считают богами, если моя сила - весь мир, то могущество, которым он делится со мной. И изуродованное тело начинает на глазах разлагаться, исчезает привязка души к бренному миру. Можно, конечно, разорвать эту связь, но мне так проще. И вот, через несколько секунд, душа отчисленной некогда чародейки отправляется ввысь, а энергия, не дававшая ей уйти, отправляется ко мне.

Подойдя к Марику, щедро поделился с ним силой, отчего рана стала зарастать на глазах, и стал ждать прибытия деревенских.

IV

- Милсдарь маг! Мы так не договаривались! - Лицо Коста пылало праведным гневом настолько, что будь я помоложе, наверняка бы поверил. - Пол кладбища разрушено!

- Ну, это ты зря! Пару холмиков и разметало. - Вроде как вступился Михал. - Но денег уж не дам, эт точно!

- Когда я вернусь, хочу увидеть перед вашим домом, староста, телегу, лошадь, и кошель с деньгами. - Я поклонился, и пошёл прочь: темнело, а мне ещё надо было собрать хворост.

В котелке, прихваченным хозяйственным духом, булькала шурпа, в небе светили звёзды и две сестры - луны - медленно шествовали вслед закатившемуся солнцу.

- А всё-таки, что, по твоей версии, произошло? - Стигонит попытался придать своему лицу ехидное выражение.

- А то ты сам не знаешь! - фыркнул я. - Обычная история, только щедро приправленная мистикой, что в этом мире, увы, не редкость. Никакое проклятие не душит жертву, и, уж тем более, не насилует. Не знаю, и не хочу знать, что подвигло жениха на преступление, но у ведьмы на виске была очень знакомая рана. Тоже, небось, " ударилась об пень". К тому же, логично, что обеих женщин били со спины. Опять же, не знаю, что связывало того молодого человека с ведьмой, но знаю точно одно: староста и управляющий в курсе.

- Как по твоему, кого первым прибьёт Марька?

- Марьяна! Чёрт возьми, имей ты уж хоть какое уважение к покойным!

- Потому ты мне и приглянулся, что относишся с уважением даже к тем, кто его не заслуживает!

- Ну, это не тот случай. А что до твоего вопроса - да жениха она прибьёт, причём сегодня же.

- И сколько думаешь слупить? Чешуек тридцать?

Чувствуя, как губы сами раздвигаются в усмешке, я озвучил свои расчёты: - Деревня явно богатая, более пятидесяти добротных, зажиточных домов. Зачем мне пусть и золотые, но чешуйки? В них не более двух миллиметров толщины, да и размеры мелковаты! Пятьдесят полновесных золотых монет - именно столько я стрясу со старосты и управляющего завтра утром!

- За спасение своей жизни они конечно заплатят, но как бы их кондрашка не хватила от такой суммы! - С сомнением сказал мой друг.

- За упокоение бедной Марьяны! - Мои губы расползлись ещё шире. - А спасение жизни... ты знаешь, посмертные проклятия не мой профиль!

- Это ты к чему? Ну, не зря же я тратил время и силу на том холме, рисуя фигуры. Теперь все проклятия этой девочки сбудутся!