Таинство и обряд.

В современной богословской традиции под Таинством понимается особое действие Промысла Божьего на верующих, в силу которого благодать Божия сообщается нам через видимое посредство предметов окружающего нас мира, преображая человека, обновляя его природу и его личность.

Это понимание оказывается наиболее близко к нашему с вами пониманию церковных Таинств. С помощью Таинств мы, как личности, становимся членами Тела Церковного. Таинства лежат в этом смысле в основании нашей христианской жизни.

С Таинств — с Крещения и Миропомазания — начинается отсчет нашего христианского бытия, и без постоянного, регулярного участия в Таинствах мы христианами оставаться, считаться не можем. В Таинствах осуществляется та великая цель, которую провозглашает нам преподобный Серафим Саровский. Он говорит, что истинная цель жизни христианской состоит в стяжании Духа Святого

Таинство — это священнодействие, в котором происходит встреча человека и Творца, с такой полнотой, насколько это возможно в нашем физическом мире.

Таинства — это духовное явление, но реализуются они в Церкви через посредство материальных вещей. И мы достигаем Спасения через воды Крещения, через хлеб и вино, прелагаемые в Тело и Кровь в Евхаристии, через миро Миропомазания. Тем самым Таинство оказывает воздействие не только на душу христианина, но и на его тело, воздействует на нас не только в духовном, но и в материальном плане: ведь человек должен спастись весь, в полноте своей природы.

По словам Св. Николая Кавасилы, в Таинстве мы онтологически как бы приобретаем одну из сторон жизни Спасителя и даже начинаем соучаствовать с Ним в одной из сторон его Жертвы.

Существует семь церковных Таинств: Крещение, Миропомазание, Евхаристия, Покаяние, Священство, Брак, Елеосвящение (Соборование).

В древности разные Отцы называли различное количество Таинств, и даже включали в список Таинств совсем иные, чем сейчас, названия церковных священнодействий. Например, преподобный Федор Студит именовал Таинством монашеский постриг, а также чин погребения; того же мнения придерживался автор, чьи произведения дошли до нас под именем Дионисия Ареопагита.

Обряд — это сам порядок совершения и Таинства, и любой другой церковной службы; обряд — это чинопоследование богослужения, его особенности и отдельные частные моменты, те или иные символические действия священника, молитвословия и т. д..

Второе понимание обряда: обряд — это целостное богослужение, которое не входит в число семи церковных Таинств; в этом смысле обрядами, например, являются водосвятные молебны или панихида.

Принято различать три типа существующих обрядов.

Первый тип обрядов — это обряды богослужебные. Они — составляющая литургической жизни Церкви. Например, помазание верующих на утрене освященным маслом, освящение артоса — такого рода обряды именуются богослужебными.

Второй тип обрядов — это обряды, освящающие житейские нужды человека, например, освящение жилища, всякой вещи.

Третий тип — обряды символические, выражающие различные религиозные идеи: например, совершение крестного знамения. Оно — символ Креста Господня и сила, ограждающая нас от бесов. Это обряды, которые служат для нас путем к богообщению.

Обряд — это священнодействие, облекающее Таинство в некую видимую форму. В обряде, посредством Святого Духа, на человека Бог изливает свою благодать и освящение.

Обряд как бы предвосхищает Таинство, подготавливает человека к нему, по словам прот. Геннадия Неведова «возводит дух к созерцанию Таинства». Обряд направляет наше человеческое разумение от земного к небесному, позволяет нам вступить в общение с Творцом и таким образом приступить к Таинству.

Поэтому можно сказать, что обряд и Таинство тесно связаны. Обряд — это земное отражение небесного, позволяющее нам восходить к небесному через молитву и священнодействие. Поэтому обряд направлен на земную, личную жизнь человека, христианина, укрепляя его духовные силы святостью и благословением Божьим.

Можно сказать по другому: обряд соединяет нас с духовным миром, небесной реальностью, а Таинство и есть сама небесная реальность.

В обряде у человека освящается тело и душа, а в Таинстве меняется его сущность, человек биологически становится новой тварью во Христе. он рождается в Крещении, получает Духа Святого в Миропомазании, мистически делается единой плотью со своей женой в Таинстве Брака, становится одной Плотью со Христом в Евхаристии.

Мне кажется наиболее красивое описание обряда высказал православный богослов и философ Сергей Иосифович Фудель: «Любовь к Богу порождает красоту и человечность обряда, воспринимаемого, как цветы, приносимые к ногам Божиим. Вера есть любовь и суть христианства – влюбленность в своего Бога и Господа и тем самым ощущение, что на земле осталось и живет Его Тело – Церковь. Как же могут эти ощущения не выразить себя во внешних действиях, которые мы называем обрядами?»

Мы знаем, что все Таинства Церкви, хотя и совершаются невидимой, независящей ни от чего материального, земного, Божественной благодатью, обязательно имеют свою земную составляющую: это та видимая форма, в которую облекаются Таинства.

Для того, чтобы совершить Таинства нужны определенные вещества: для Крещения — вода, для Елеосвящения — елей и вино, для Миропомазания — миро и так далее…

Эта земная форма также реализуется в необходимости соблюдать определенное чинопоследование, в используемых в храмах священных предметах, облачениях священнослужителей.

Зачем же нам нужны все эти обрядовые сложности? За них Православную Церковь издавна упрекают протестанты. Они говорят: зачем вам нужен весь этот формализм, если Дух Божий дышит, где хочет? Они напоминают нам, что при совершении Тайной Вечери Спасителю были необходимы лишь хлеб и вино; зачем же вам все эти епитрахили, алтарные завесы, открытие и закрытие царских врат?

Наше богослужение символично, оно состоит из символических действий. Что же означает это понятие — «символ»?

Сегодня зачастую в житейском обиходе в это понятие вкладывают какой-то ущербный, уничижительный смысл. Я сегодня позавтракал «чисто символически», то есть остался голодным.

Мне платят «символическую» зарплату. Примерно в этом же смысле понимают значение символа и протестанты. Символически — для них означает условно, «понарошку». Но в православной традиции понятие «символ» воспринимается совсем иначе, гораздо глубже и серьезней.

Слово «символ» происходит от греческого понятия         (сюмбалло) — составляю, соединяю.

Поначалу в античном мире это слово имело вполне прозаическое значение, используясь в торговых отношениях. Однако как раз это его применение может оказаться для нас с вами очень интересным, прояснив и богословское значение этого понятия.

Например, собираются заключить деловое соглашение два античных купца, договариваются о покупке товара: один продает ковры, другой готов за эти ковры выложить определенную сумму денег. Вот они договариваются: ты мне выплачиваешь авансом всю сумму, а завтра присылаешь ко мне раба, чтобы он забрал товар. Но есть опасность, что какой-нибудь другой человек, еще один купец, прознает об этой сделке, пришлет своего раба за товаром, якобы от лица законного покупателя, и обманом получит ковры. Как же узнать, что за товаром пришел раб законного покупателя ковров? Оба купца брали какую-нибудь глиняную статуэтку или дощечку и разбивали ее пополам — одну половину брал тот, кто покупает, другую — продавец.

И когда на следующий день раб шел за товаром, ему вручалась эта статуэтка, которую он должен был отдать продавцу, чтобы тот сложил расколотые половинки, и убедился, что этот раб действительно пришел от законного покупателя. Понятно, что подделать такую половинку попросту невозможно, половинки любой расколотой вещи могут подойти только друг ко другу. И вот образовывавшееся при сложении этих расколотых половинок единство как раз и называлось символом.

Понятие «христианского символа» означает в богословии живую, действенную и подлинную связь между двумя реальностями — Божественной и человеческой. Случилось так, что между небом и землей произошел раскол: две половинки бытия, неразрывно связанные между собой с первого дня творения, откололись друг от друга вместе с грехопадением Адама. Первый человек согрешил, отступил от Бога, проложил между собой и небом непреодолимую пропасть.

Задача новозаветного человека, христианина —восстановить ту изначальную, ныне разрушенную связь, перекинуть через эту пропасть новый мостик, который поможет нам перейти обратно на ту — небесную, райскую — сторону, соединиться с Богом. Христианские символы, в том числе и символы богослужебные — это те самые многочисленные мостики, что призваны помочь нам перейти через пропасть богооставленности; их цель — соединить расколовшиеся небесную и земную половинки бытия.

Почему же этих символов в Церкви так много, и почему их число умножалось здесь от века к веку? Если мы положим над пропастью всего одну доску, она может и проломиться, не выдержав нашего веса. Но если это будет мост из многих бревен, то мы по нему перейдем уверенно и безопасно. И чем он будет надежней, тем легче мы переберемся на ту сторону, вернемся в дом нашего Небесного Отца.

Все те обычаи, установления, символические священные предметы, которые существуют в нашем храме (богослужебные сосуды, облачения для священников и т.д.) это все новые и новые символы, новые и новые связи, которые образуются между нами и Богом. И каждый из этих символов несет в себе глубокое духовное содержание, еще надежнее, полнее связывая нас с той реальностью, к которой мы жаждем приникнуть.

Например, апсида – алтарное полукружие храма, где совершается служба — символизирует собой Вифлеемскую пещеру и пещеру Гроба Господня.

Престол — это Гроб Христов и Божий престол, на котором Господь носится херувимами. Амвон — это образ камня возле Святого Гроба, на который, отвалив его от Гроба, воссел ангел.

Таинство — это уже не символ, оно больше, значимей, важнее любых символов.

Символ нас соединяет с другой реальностью — небесной, божественной, а Таинство и есть эта самая реальность богопричастности.

Облачения — символы, богослужебные сосуды — символы, а вот Тело и Кровь Христовы — не символы.

Крещение — не символ, это подлинная реальность смерти и воскресения, к которой мы приобщаемся через крещальную купель. Мы подлинно, а отнюдь не символически, умираем и воскресаем в Крещении. Мы думаем: как же мы будем умирать в нашей физической земной жизни, как же это случится, что мы будем при этом переживать, чувствовать? Но если мы крещеные христиане, то значит мы однажды уже умерли. Мы думаем: как мы будем воскресать во Втором пришествии Христовом, в каких телах, каков будет сам механизм этого воскресения; но один раз мы уже пережили и это. И произошло это в Крещении, где мы умерли вместе со Христом, легли вместе с Ним в гроб, и совоскресли вместе с Ним для жизни в Боге. Когда мы вкушаем Плоть и Кровь Христа, мы вкушаем человеческой Плоти, человеческой Крови Христовой.