Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






В комнате Сесили.






Сесили бледна и растерянна. Она тяжело дышит.

Сесили. Опять началось. Как в тисках. (Фрейд внимательно смотрит на нее.) У меня приступ страха. Мне страшно всякий раз, когда я о ней думаю (Визгливым голосом сумасшедшей.) Она убила моего отца. И я уверена, она толкнула меня на престу­пление. (Сесили резко садится на постели. Смотрит Фрейду в глаза.) Это ведь преступление — осуждать свою мать? (Фрейд побледнел. Молчит.) А вы любите своего отца?

Он по-прежнему молчит, хотя расширившиеся глаза выдают его волне­ние.

Фрейд (через несколько секунд). Почему вы спрашиваете, лю­блю ли я своего отца, а не свою мать?

Сесили. Не знаю. Не перебивайте меня. Мне трудно объяснять, что я чувствую, вы же видите. Ваш отец порядочный человек?

Фрейд. Был порядочным человеком.

Сесили. Тогда вам повезло. Вам легко его уважать. (Грубым тоном.) А я вот должна уважать шлюху.

Фрейд. Что вы сказали?

Сесили. Вы разве этого не знали? Я же сказала вам: ему нрави­лись только девки.

Она встает, подходит к секретеру, достает из кармана ключ, открывает крышку, вынимает свернутый в трубочку бумажный лист, протягивает Фрейду, который его развертывает.

Мы видим пеструю афишу, на которой изображена почти обнаженной " испанская" танцовщица. Рисунок весьма слабый, но позволяет узнать в ней госпожу Кёртнер. Под рисунком надпись: Кончита из Гренады. Сесили склоняется над афишей и тычет в нее указательным пальцем.

Сесили. Это она. (Уже некоторое время, как дверь бесшум­но открылась. На пороге стоит госпожа Кёртнер и слушает.) Он подобрал ее в кафешантане.

Фрейд потрясен. Входит госпожа Кёртнер.

 

(29)

Госпожа Кёртнер (ледяным тоном, обращаясь к Сеси­ли). Ты сохранила афишу? Я не знала, что тебе дороги семейные реликвии. (Поворачивается к Фрейду. Тем же тоном.) Вы до­вольны? (Он молчит.) Вы — не священник, доктор. Только свя­щенникам дано право знать наши тайны. (С непреклонной властностью, но не повышая голоса.) Я прошу вас оставить наш дом.

Фрейд. Мадам...

Госпожа Кёртнер. Не спорьте, вы уже причинили достаточ­но зла.

Фрейд. Мы близки к цели, мадам, это самый критический мо­мент. Совершенно невозможно прервать лечение, когда оно вошло в эту фазу. Сесили может натворить что угодно.

Сесили (нежно и лукаво). Я пальцем не пошевельну, доктор. Моя мать знает все, что я о ней думаю, а я знаю все, что она думает обо мне. Мы будем продолжать жить, как и жили. Оставьте нас, раз она этого требует. (С глубокой злостью, которая все же сквозит в ее нежности.) Она гонит вас так же, как выгнала Магду. И всех моих друзей. Что поделаешь? Она ведь моя мать, не правда ли?

Фрейд в упор смотрит на госпожу Кёртнер. Он понимает, что ее решение непоколебимо. Он кланяется и, взяв свой саквояж, уходит.

Фрейд (обращаясь к госпоже Кёртнер). Мне очень хочется, чтобы вам никогда не пришлось сожалеть о том, что вы сделали.

По ту сторону двери; старухи служанки в комнате нет. Он уже уходит, когда слышит из комнаты Сесили громкий шум.

Мгновение помедлив, Френд бросается назад в комнату. Он пришел вовремя.

Сесили, более молодая и сильная, опрокинула госпожу Кёртнер на по­стель, схватила ее за горло двумя руками и пытается задушить. Ей это, без сомнения, удалось бы, если бы Фрейд не набросился на нее и не без труда освободил госпожу Кёртнер.

Та выпрямилась, не говоря ни слова. Она едва переводит дыхание, но сразу же вновь обретает свое угрюмое достоинство и быстрым жестом поправляет сбившийся шиньон.

У Сесили отупевший вид. Она смотрит на мать с почти идиотским удивле­нием.

Сесили (невыразительным голосом). Ну вот... Я уже давно ее убила!

Сказав эти слова, она начинает вопить и размахивать руками. Если бы Фрейд ее не удерживал, она упала бы на пол. Он подводит ее к постели, на которую она падает, крича от ужаса.

Фрейд (госпоже Кёртнер). Не дайте ей упасть на пол.

Он открывает саквояж, достает шприц и ампулу, берет руку Сесили и, подняв рукав платья, четким, точным движением делает укол.

Фрейд. Через две минуты она уснет.

Уже стемнело. Фрейд и госпожа Кёртнер в комнате Сесили сидят у изголовья спящей больной.

Госпожа Кёртнер рассказывает вполголоса, не сводя глаз с дочери.

Госпожа Кёртнер. Да, я танцевала в кафешантане. И что из этого? Сесили знает об этом. Теперь знаете и вы. Но чем это поможет вам ее вылечить?

Фрейд смотрит на госпожу Кёртнер с симпатией, без всякого пуритан­ства.

Фрейд. Не знаю. Мне это поможет. Я на пороге какого-то от­крытия. Ведь она хочет вас убить уже не в первый раз. (Госпожа Кёртнер смотрит на него с удивлением: ему известно даже это.) Когда она была ребенком, вы какое-то время находились в санатории. Ей каждую ночь снился сон, что вы умрете. Сны рас­крывают нам наши желания.

Госпожа Кёртнер. Она говорила отцу об этих кошмарах. Но я этому не верила.

Фрейд. Это были кошмары. Во сне у нее возникало смутное чувство, что она хочет вашей смерти, и на это проклятое желание она реагировала страхом. Мне тоже сотни раз снилось, будто я убиваю своего отца.

Госпожа Кёртнер. (еще враждебно, хотя с интересом). Но почему же?

Фрейд. Я пока не знаю. Но узнаю. (Пауза.) Почему Сесили...

Госпожа Кёртнер. Из ревности... Она хотела стать хозяйкой дома.

Фрейд. Все всегда упирается в ее странного отца... вашего мужа.

Госпожа Кёртнер. Он не был странным человеком. О нет! Он даже не был дурным.Он был трусом. Как и все.

В этот момент кадр меняется. Мы переносимся на двадцать пять лет назад.

В маленьком, убогом кафешантане Граца очень красивая, полуобнажен­ная молодая женщина исполняет весьма смелый танец " Леда и Лебедь", как это подтверждает поставленная на вертикальный пюпитр, обращен­ная к публике дощечка с надписью, которая меняется с каждым новым номером.

(Жалкий оркестрик — скрипка, виолончель, пианино — играет фальши­во.)

На женщине лифчик и трусики с оборочками, телесного цвета чулки. Правая рука полностью скрыта лебедиными перьями, видна лишь ла­донь — большой палец торчит, — изображающая птичий клюв. Эта рука, " играющая" Лебедя-Юпитера, дерзко шарит по плечам и груди танцовщицы. Она, танцуя, изображает любовное томление. Рука-клюв подбирается к губам танцовщицы и имитирует поцелуй Лебедя в пре­красные уста госпожи Кёртнер.

Та, в любовной истоме, под продолжающимися пылкими поцелуями Ле­бедя, откидывается назад.

Коснувшись головой пола и стоя на прямых ногах (классическая в гимна­стике фигура " мост"), она потом осторожно вытягивает ноги и ложится на спину, тогда как Лебедь набрасывается на нее, покрывая поцелуями все тело.

Маленький занавес, закрывающий полсцены (он на высоте человеческо­го роста, подвешен на кольцах к веревке, протянутой через всю сцену) задвигается двумя рабочими (из-под бахромы видны их башмаки) в тот момент, когда клюв Лебедя медленно приближается к животу разомлев­шей танцовщицы.

Во время танца несколько раз показывают лица зрителей. Среди них — несколько " крепких" парней той эпохи в котелках, жестких воротничках, с усиками. Но в основном солдаты (новобранцы и сверхсрочники). Один мужчина (изысканно одетый, в цилиндре, с тщательно ухоженной бородкой) аплодирует громче других и выделяется в этой исключительно мужской и весьма пестрой публике: это господин Кёртнер.

Голос за кадром госпожи Кёртнер. У него была одна особенность: ему нравились только проститутки.

Жалкая уборная, где госпожа Кёртнер снимает грим. Она сидит перед треснувшим зеркалом и смотрит на себя с глубокой печалью.

В дверь стучат.

Танцовщица (отвернувшись от зеркала). Войдите!

Официант кафешантана, помятый и плохо одетый, проскальзывает в комнату: в руках у него огромный, роскошный букет.

Она с изумлением принимает букет. К нему прикреплен маленький кон­вертик с визитной карточкой. Раскрыв конвертик, она бросает взгляд на карточку.

Танцовщица (опытным и наглым тоном). Цветы, ладно. А сам тип где?

Официант. Идет следом. (На стекле через оставшуюся от­крытой дверь мы. видим фигуру приближающегося госпо­дина Кёртнера.) Вы примете его?

Танцовщица. Да.

Он входит и целует ей руку.

Голос священника за кадром. А вы, Ида Бранд, соглас­ны ли взять в мужья Йозефа Кёртнера?

Церковь. Новобрачные в момент произнесения ритуального " да". Ида Бранд — в белом подвенечном платье, с флердоранжем.

Ида Бранд (твердым голосом). Да.

Позади них сидят три-четыре человека. Все остальные скамьи в церкви пусты.

Голос за кадром госпожи Кёртнер. Он женился на мне потому, что я была девкой. Это был его порок. В первое время нашей связи я его обманывала. Он это обожал. (Кадр исчезает; Фрейд и госпожа Кёртнер сидят рядом. Она говорит, опу­стив глаза. Фрейд слушает, глядя на нее.) Когда он сказал. что женится на мне, я полюбила его, я дала себе клятву быть ему верной. Мне опротивела моя жизнь: я хотела стать его истинной женой. Честной. Чистой. Я нуждалась в уважении людей.

В салоне, который мы уже видели, господин Кёртнер читает газету.

Появляется госпожа Кёртнер: нельзя узнать бывшую проститутку в этой жеманной и суровой женщине с гладко причесанными волосами, без следа пудры на лице, строго одетой (темное платье, кружевные жабо и манжеты).

(Звук шагов госпожи Кёртнер.)

Он слышит шаги, поднимает голову и откладывает газету. На его лице написано разочарование.

Господин Кёртнер. Ида! (Он встает и окидывает ее взглядом с головы до ног.) Что все это значит?

Ида. Как что? Это мой наряд. Уж не хочешь ли ты случайно, чтобы госпожа Кёртнер расхаживала в костюме Леды? Твои дру­зья не приняли бы меня.

Господин Кёртнер (смотрит на нее с глубокой неловкостью). Во всяком случае...

Ида Кертнер (вздрагивает черты ее лица цепенеют). Что?

Господин Кёртнер (меняя ход разговора). В жены я взял Леду.

Она подходит к зеркалу и вглядывается в него. Но в нем она видит образ Леды с ее растерянным, исполненным горечи лицом.

Госпожа Кёртнер твердым взглядом всматривается в этот образ своего прошлого. Изображение исчезает. Остается нынешнее отражение Иды Кёртнер, еще очень молодой, но постепенно ожесточающейся.

Мы видим, как черты ее лица ужесточаются на наших глазах, пока она рассказывает.

Голос за кадром госпожи Кёртнер. Они никогда меня не принимали. Никогда не приходили к нам в дом. Говоря обо мне, называли меня " эта женщина". Это были лучшие друзья Йозефа. (Ида Кёртнер, отвернувшись от зеркала, подходит к окну. Высунувшись из окна, она видит отъезжающую коляску, в которой сидят Сесили и Иозеф Кёртнер.) Он был трус! Ездил к ним без меня. Когда дочери исполнилось пять лет, он стал таскать ее с собой.

Кадр исчезает. Госпожа Кёртаер разговаривает с Фрейдом в комнате Сесили.

Госпожа Кёртнер. Тогда я взялась наводить чистоту. Наве­ла в доме порядок. Я ненавидела пятна и пыль. Иногда я сама вытирала пыль или натирала пол. Необходимо было, чтобы все сверкало. Все!

Фрейд (скорее утвердительно, чем вопросительно). А ваш муж вас обманывал.

Госпожа Кёртнер. Со всеми проститутками Граца. Летом, в Вене, он спал с гувернанткой Сесили. Моя дочь знала об этом, а я нет. Все были в сговоре против меня Сесили меня не любила.

Фрейд. Почему?

После этого вопроса сцена меняется; мы видим Сесили лет двенадцати, которая с глубокой злостью смотрит на мать, высокую, в темном, фигуру.

Голос за кадром госпожи Кёртнер. Не знаю. Наверное, я была слишком строгой. Мне нечасто приходилось улыбаться. Гувернантка была хорошенькой, мой муж — очаровательным, слабым и легкомысленным. Сесили встала на его сторону. Женщина и маленькая деточка стоят лицом к лицу. В конце концов Сесили опускает глаза Мы замечаем, что она нервными движениями рвет цветок (ломает стебель, обрывает лепестки). Сцена происходит летом, в саду виллы. Ида Кёртнер смотрит на дочь без всякой нежности.

Ида Кёртнер (спокойным, но ледяным тоном). Не порти цветы, Сесили.

Ее голос заставляет Сесили вздрогнуть и дает ей смелость начать разго­вор.

Сесили. Это ты прогнала фрейлейн?

Ида Кёртнер. Я ее уволила, да.

Сесили (побледнев от ярости, швыряет цветок, который держала в руках). Почему?

Госпожа Кёртнер (смотрит на нее без эмоций). Подними цветок, Сесили. Я не люблю беспорядка. И брось его за теплицей. (Сесили, не шевелясь, смотрит на нее.) Ты слышала?

Сесили наклоняется и поднимает цветок.

Сесили. Почему ты ее выгнала?

Госпожа Кёртнер. Это мое дело, Сесили.

Сесили (обезумев от ярости). Я знаю ее уже пять лет, не расстаюсь с ней даже ночью, а ты увольняешь ее, не сказав мне ни слова, а когда я тебя спрашиваю почему, говоришь, что это твое дела. Но ведь я люблю ее!

Госпожа Кёртнер. Именно поэтому. (Почти злобно смо­трит на дочь.) Я нанимаю и увольняю гувернанток: такова моя роль. Ты не должна их любить или ненавидеть. Ты должна их слушаться. Вот и все. Ты еще ребенок, Сесили. Эта девушка недо­статочно серьезна, чтобы тебя воспитывать.

Наставление матери возмущает маленькую девочку, глаза ее сверкают, она краснеет, нервно теребя локоны.

Сесили медлит с ответом. Она опускает глаза и, строя гримасы, ерошит свои локоны.

Сесили (с серьезным видом, но очень лукаво, словно одо­бряет мать). Ну да, гувернантка должна быть серьезной. (Она робкая, но решительная, переминается с ноги на ногу, чувствуя, что сейчас натворит нечто непоправимое.) Для матери это необязательно.

Кажется, что эта слова больше раздражают, чем удивляют мать.

Госпожа Кёртнер (неизменно спокойным тоном). Что ты этим хочешь сказать?

Сесили по-прежнему переминается с ноги на ногу. Но она уже сожгла свои корабли. Она поднимает голову и говорит с обворожительной улыб­кой.

Сесили. Когда папа женился на тебе, ты танцевала голой перед мужчинами.

Госпожа Кёртнер едва сдерживается, чтобы не дать Сесили пощечину. Но она подходит к ней и берет ее за плечи.

Госпожа Кёртнер. Это тебе рассказала фрейлейн? (Сесили не отвечает.) Твой отец нашептал ей об этом ночью.

Сесили неожиданно охватывает ужас от того, что она сказала.

Госпожа Кёртнер. Бедная Сесили! Магда тебе не солгала. Твой отец брал тебя вместо меня к своим друзьям, а когда меня не было дома, ты разыгрывала хозяйку. Но это не мешает тому, что ты — дочь шлюхи, дитя мое. Ты хотела уязвить меня, но я тебя жалею. Сама убедишься, что это дурное начало в жизни.

Сесили, которая с ужасом выслушала ее, резко вырывается и убегает. Она выронила из рук разорванный цветок.

Мгновение госпожа Кёртнер стоит неподвижно, глядя прямо перед собой, потом замечает разорванный цветок, поднимает его и относит за теплицу, на кучу отбросов.

Голос за кадром госпожи Кёртнер, обращающей­ся к Фрейду. Вот и все. Магда Шнейдер уехала, а мы стали жить-поживать.

В комнате Сесили. Госпожа Кёртнер, столь же суровая и непреклонная, по-прежнему здесь.

Фрейд. А потом вы говорили с Сесили об этой истории?

Госпожа Кёртнер. Никогда.

Фрейд. Вы затаили на нее злобу за...

Госпожа Кёртнер (пожимая плечами). Полноте!

Фрейд. И все-таки вы ее любите?

Госпожа Кёртнер (нерешительно). Я могла бы ее любить.

Долгая пауза. Смотрящий на Сесили Фрейд поворачивается к госпоже Кёртнер: выражение ее лица не изменилось, но по щекам текут слезы.

Она плачет молча, без всхлипываний.

Госпожа Кёртнер (встает). Вы намерены дежурить у ее постели всю ночь?

Фрейд. Да.

Госпожа Кёртнер. Тогда извините меня. Я чувствую, что нервы мои сдают, и мне не хотелось бы выставлять это напоказ. Я вернусь на рассвете.

Она уходит, и Фрейд не пытается ее удерживать. Мы следуем за ней в ее комнату. Она садится на стул перед своим туалетным столиком и вдруг теряет самообладание, роняет голову на руки и рыдает.

 

(30)

Комната маленькой Матильды Фрейд.

Она в одиночестве спокойно играет с куклой, сидя на деревянном стуль­чике Неожиданно она вздрагивает: ей послышались шаги. Похоже, ей страшно.

(Звук шагов в коридоре.)

Дверь приоткрывается; она смотрит. Так как дверь открывается внутрь, мы не видим того, что видит она. Но по испуганным глазам маленькой девочки мы догадываемся, что речь идет о каком-то жутком зрелище. Дверь приоткрывается пошире: появляется Фрейд. Он ласково, слащаво улыбается, но в его глазах маниакальная неподвижность, которую в подобной ситуации обнаруживают извращенцы. Контраст между улыб­кой и глазами обезображивает его лицо.

Маленькая Матильда встает. Оцепенев и побледнев, она стоит, прижи­мая к груди куклу.

Крадучись, он подбирается к ней.

Фрейд (сюсюкающим голосом). Как ты выросла! Здравствуй, женушка моя. Помнишь, когда ты была маленькой, ты говорила: я поженюсь с папой? Ну вот, Матильда, мы сейчас поженимся. Сейчас поженимся! (Она хочет убежать, но он резко хватает ее за руку. Грубым голосом.) Ты — моя жена и моя дочь, у меня все права на тебя.

Фрейд прижимает ее к себе. В этот момент раздается иронический смех, который до этого едва слышался. (Смех Фрейда за кадром.)

Это смех Фрейда, но тот Фрейд, жестокий и грубый, которого мы видим на экране, не смеется.

(Смех все громче.)

На этом изображение исчезает. И мы снова оказываемся в комнате Сесили, Фрейд смеется во сне.

Но почти сразу этот смех будит его. Он выпрямляется, открывает глаза, осматривается и, в конце концов, приходит в себя.

У него раскованный, почти веселый вид. Мы еще ни разу не видели этого лица одновременно спокойным и смелым. Убедившись, что Сесили тихо спит, он устремляет свой взгляд на стену. На губах его блуждает смутная улыбка, а мы слышим за кадром, как Фрейд излагает свои мысли.

Голос Фрейда за кадром. Итак! Неужели у меня возник­ло желание совратить мою бедняжку Матильду? (Убежденно). Конечно, нет. Однако этот сон скрывает желание. Какое? (Не­много подумав.) Если во мне живет желание обладать моей дочерью, значит, оно присуще всем отцам. Мне снилось, что я совершаю эту сексуальную агрессию, потому что я хотел, чтобы моя теория оказалась верной. Но она ошибочна. Явно ошибочна.

Он встает и подходит к окну; совсем бледный свет предвещает близкий рассвет. Задумавшись, Фрейд какое-то время стоит, прижавшись лбом к стеклу.

Фрейд. Я хотел опорочить своего отца. Унизить его. (Порыви­сто.) Ну а тринадцать случаев? Значит, женщины лгали... Почему? (Он поворачивается к Сесили, которая спокойно спит.) По­тому что они лелеяли бессознательное желание. Им хотелось бы, чтобы оно осуществилось. Сесили в самом раннем детстве была влюблена в своего отца... (Почти со злостью.) А я в кого? (Пау­за.) Была эта поездка... эта поездка...

Ночь, сорок лет назад.

Старенький железнодорожный вагон, битком набитый пассажирами.

Якоб Фрейд, еще довольно молодой, сидит рядом с госпожой Фрейд, которая держит на коленях ребенка двух лет (Зигмунда). Поезд прохо­дит мимо металлургического завода. В ночи видны красные всполохи. Спящий ребенок просыпается и кричит. Дремлющие пассажиры резко открывают глаза.

Госпожа Фрейд. Зигмунд! Маленький мой! Тише!

Увидев мать, ребенок начинает гладить ее своей ручонкой по шее и под бородку и, довольный, снова засыпает.

Поезд въезжает в вокзал. Останавливается. Пассажиры встают, доста­ют из багажных сеток чемоданы. Перед стойкой отеля: полусонный портье снимает с табло два ключа

Якоб. Комнаты на двоих нет? Портье отрицательно качает головой.

Якоб (обращаясь к жене). Займи с малышом большую комна­ту, а я устроюсь в мансарде.

Чуть позже.

Ребенок, которого сморила усталость, уже спит в кровати маленького гостиничного номера. Мы рядом с ним, у изголовья, и видим, как перед туалетным столиком раздевается госпожа Фрейд.

Отель рядом с вокзалом: слышится пыхтение паровозов, и вдруг громкий свисток, который будит ребенка.

Ребенок открыл глаза, и мы почти его глазами видим в полутьме, как высокая, прекрасно сложенная женщина сбрасывает нижнее белье и, оставшись обнаженной, намыливает лицо, плечи и шею. Потом надевает ночную рубашку.

В дверь стучат.

Она набрасывает халат.

Госпожа Фрейд (шепотом). Кто там?

Она открывает дверь. Появляется Якоб.

Его волнует красота жены.

Голос Якоба за кадром. Как ты прекрасна! Ты любишь меня?

Госпожа Фрейд. Да.

Якоб (властным тоном, который совсем ему не свойствен и объясняется возникшим желанием). Ты моя?

Госпожа Фрейд. Да.

Якоб. Пошли! Моя комната рядом.

Госпожа Фрейд. Я не могу оставить малыша одного.

Якоб. Какого малыша? (Поворачивается к маленькому Фрейду, который мгновенно закрывает глаза.) Он спит. (Не­терпеливо торопит ее.) Иди ко мне! Ненадолго! Иди!

Они уходят, тихо прикрыв дверь.

И тут ребенок открывает глазки, машет ручонками и кричит.

Голос Сесили за кадром (заглушая вопли ребенка). Доктор! Доктор!

(31)

Кадр исчезает. В комнате Сесили. Она проснулась и тревожно смотрит на Фрейда

Сесили. О чем вы думаете?

Фрейд. О своем прошлом.

Сесили. Я хотела убить свою мать?

Фрейд. Да. Или, точнее, этого хотели не вы, а девочка Сесили, которая " воскресла" и узнала, что выгоняют Магду.

Сесили. (с отвращением). Девочка Сесили была маленьким чудовищем.

Фрейд. Нет. Она была ребенком. И все. Я победил, Сесили. По-моему, благодаря вам я понял нас, понял нас обоих. И понял, что я могу нас излечить (Пауза.) Вы знаете миф об Эдипе?

Сесили. Он убил своего отца, женился на своей матери и выко­лол себе глаза, чтобы больше не видеть дела рук своих. Пра­вильно?

Фрейд. Каждый человек — Эдип. (Пауза.) Я должен расска­зать вам немного о себе. При неврозах, я считал, виновны родители и невинны дети. Это объясняется тем, что я ненавидел своего отца. Теперь надо перевернуть понятия.

Сесили. Значит, виновны дети!

Фрейдулыбкой). Никто не виноват. Но именно дети...

На экране — комната в отеле.

Мать Фрейда тихо открывает дверь, бесшумно подбирается к постели.

Фрейд. Я обожал мою мать: она кормила меня грудью, ласкала, она брала меня к себе в постель, и мне было тепло. (Сняв халат, она ложится рядом с ребенком, а тот, закрыв глаза, словно во сне, прижимается к ней и каким-то ревнивым жестом обнимает ее за шею.) Я любил ее во плоти. Сексуально.

Кадр исчезает.

Мы снова в комнате Сесили.

Сесили. Вы хотите сказать, что я была влюблена в отца?

Фрейд (говорит, словно с самим с собой; кажется, что он почти уснул). Я ревновал к отцу потому, что он обладал моей матерью. Я одновременно и любил, и ненавидел его.

Сесили слушает, но как бы переводя слова Фрейда на себя: ведь она слышит рассказ и о себе самой.

Сесили. Я ревновала. Да. Он ее любил. Магда всегда доставля­ла мне удовольствие отец не дорожил ею, и потом он унижал мою мать в нашем же доме. Я была соучастницей этого. Фрейд. Мой отец был мягким и добрым, глубоко порядочным. Я обвинял его в слабости. Мысленно я считал его трусом. Мне хотелось бы иметь отца столь же сильного и сурового, как Моисей.

В какой-то комнате старый, ласковый и тихий Якоб сидит на стуле, покуривая трубку.

В то мгновение, когда за кадром раздается голос Сесили, госпожа Кёртнер с глубоко печальным лицом садится на другой стул.

Голос Сесили за кадром. Она была несчастна. Она каза­лась мне суровой, потому, что ей всегда приходилось подавлять свои чувства. Я отдавала предпочтение Магде, которая была злой, но нежной.

Голос Фрейда за кадром. Я искал других отцов: среди своих профессоров и коллег. Но стоило им проявить хоть какую-то слабость, я бросал их. В них я ненавидел свою собственную слабость.

Отец Фрейда и мать Сесили, кажется, слушают эта исповеди с какой-то покорной кротостью.

Голос Фрейда за кадром. Я был ревнивец! Ревнивец! Из ревности я обвинял отца в том, что он не способен ни воспитать, ни даже прокормить свою семью. Это было неправдой: его разорил антисемитизм.

Голос Сесили за кадром. Мой отец имел любовниц, а рев­новала я только к Магде. Потому что он делил с ней постель. Магда свела меня с ума.

Мы снова видим маленькую Сесили и Магду, которая в своей комнате укладывает чемоданы. Она опустилась на колени, чтобы закрыть один из них.

Слезы струятся по ее щекам... Она говорит, заикаясь от ярости.

Магда. Она меня прогнала, а он и пальцем не шевельнул. Он — тряпка. Ты знаешь, почему она его давит? Потому что он подобрал ее в кафешантане, где она танцевала голая. Смотри!

Она встает, достает из другого чемодана сверток бумаги и дает Сесили, которая его разворачивает. Это афиша, с которой мы уже знакомы.

Магда. Ему нравятся только проститутки, это его порок. Я не могу с этим бороться, я — порядочная.

Маленькая Сесили разглядывает афишу.

Голос Сесили за кадром. Ему нравятся только проститут­ки! Ему нравятся только проститутки! Я хотела стать проститут­кой, чтобы он любил меня.

Неожиданно раздается страшный крик, затем слышатся рыдания.

(Крик Сесили за кадром.)

С этим криком и этими рыданиями происходит смена кадра.

Госпожа Кёртнер в легкой коляске, которой сама правит. Звуки коляски (скрип колес, стук копыт и т.д.) с трудом перекрывают рыдания.

Коляска (в упряжке одна лошадь, скачущая галопом) катит вдоль озера, по довольно узкой дороге, метров на двадцать выше уровня воды. Вне­запно лошадь понесла; госпожа Кёртнер, вместо того чтобы натянуть поводья, отпускает их и, не делая ни единого жеста, позволяет дребезжащей коляске мчаться вперед; в конце концов на повороте коляска опрокидывается.

Коляска падает в озеро, а госпожу Кёртнер выбрасывает на склон, который спускается к воде. Ее удерживают кусты; она теряет сознание

Крик Сесили за кадром. Я убила ее! Убила!

Фрейд и Сесили в комнате. Фрейд смотрит на Сесили, которая только что казалась спокойной, но вдруг снова начинает обнаруживать признаки сильного волнения.

Он братским жестом (подобный жест мы видим у Фрейда впервые) протягивает к ней руку.

Сесили. Она бросилась в озеро три дня спустя после отъезда Магды. Она не могла вынести того, что я знаю правду.

Фрейд. ( склоняется к ней; ласковым, нежным голосом).Это был несчастный случай, Сесили.

Сесили. Это было самоубийство. Она избежала смерти, но хоте­ла умереть. Ведь я толкнула ее на это. Я помню! Помню! Больше года мне снились кошмары, о которых я никому не рассказывала. А потом я забыла об этом, но начались болезни тела! Я — чудовище!

Уткнувшись головой в колени, она рыдает. Фрейд трогает ее за плечо.

Голос госпожи Кёртнер за кадром. Это был несчаст­ный случай! (Сесили резко выпрямляется. Наступило утро. Госпожа Кёртнер бесшумно вошла в комнату и смотрит на Сесили с выражением спокойной доброты.) Клянусь тебе. Я никогда не думала кончать с собой. В моей семье все стойки к горю, и мы живем со всеми несчастьями. (С иронической, но беззлоб­ной улыбкой.) На другой день после нашей ссоры я сама натерла в доме все полы.

Сесили смотрит на нее со смешанным чувством страха и облегчения.

Госпожа Кёртнер (обращаясь Фрейду). Значит, это был невроз Сесили?

Фрейд. Побочная его причина. Она больше не могла выносить мысли, что толкнула вас на самоубийство. Тело помогало ей за­быть об этом.

Госпожа Кёртнер дружески глядит на Сесили: кажется, мысль о том, что дочь терзается причиненным матери злом, нравится ей, успокаивает.

Фрейд переводит взгляд с матери на дочь

Фрейд (ласково). Теперь надо попытаться жить. Взяв руку госпожи Кёртнер, опускает ее на руку Сесили.

 

(32)






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.