Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






В идеале Таинство Крещения должно совершаться при участии диакона, как и предусмотрено в Требнике. Но в сегодняшней практике так происходит редко.






Только после Пятидесятницы новое, христианское Крещение являет себя в Церкви Новозаветной. В книге Деяний Апостольских приводятся слова Господа, Который Сам об этом говорит: «Иоанн крестил водою, а вы через несколько дней после сего будете крещены Духом Святым» (Деян. 1, 5). Об установлении Крещения мы узнаем из Евангелия от Матфея: «...дана Мне всякая власть на небе и на земле. Итак идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с вами во все дни до скончания века» (28, 18—20). Мы видим, что уже здесь, при установлении Таинства, Господь говорит, что крестить следует во Имя Пресвятой Троицы. О новозаветном понимании духовного смысла Крещения мы узнаем из 3 главы Евангелия от Иоанна: «...истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие» (3, 5). Свидетельство о необходимости Крещения для Спасения человека также содержится и в Евангелии от Марка: «Кто будет веровать и креститься, спасен будет; а кто не будет веровать, осужден будет» (Мк. 16, 16).

Как мы видим, Крещение, по твердому убеждению Церкви, основанному на Евангельском Откровении, является одним из важнейших условий нашего Спасения. Издревле возможность умереть некрещеным страшила обратившихся к вере во Христа людей больше всего. Святитель Григорий Нисский рассказывает яркую и печальную историю о некоем юноше по имени Архий, жившем в городе Команах в то время, когда эти места опустошали кочующие племена скифов. Этот юноша однажды неосторожно вышел из города, наткнулся на врагов и был ими смертельно ранен стрелой. Архий веровал во Христа, но еще не успел принять Крещение и пришел в ужас от того, что умрет некрещеным. По свидетельству святителя Григория, Архий, «упав и приближаясь к смерти, сколько было силы… кричал (так как не был крещен): “горы и леса крестите, дерева, источники, камни, дайте благодать”, — и с этими жалостными воплями скончался. Город, узнав о сем, скорбел более, нежели о бедствиях, причиненных войной»[3].

Впрочем, мы знаем из истории Церкви и примеры того, как люди, лишенные водного Крещения, тем не менее, не только считались крестившимися, но и почитались христианами в качестве святых. Это — древние христианские мученики, бывшие поначалу убежденными язычниками, но вдруг искренне уверовавшие во Христа, тотчас же исповедавшие свое обращение к Богу перед врагами Церкви и немедленно за это исповедание убитые, казненные. При этом они, конечно же, никакого водного Крещения принять не могли. Такая мученическая смерть и становилась для них Крещением во Христа — Крещением кровью. Вот что говорит о подобном Крещении святитель Василий Великий: «иные, в подвигах за благочестие, действительно, а не подражательно, прияв смерть за Христа, не имели уже нужды для своего спасения в символе — воде, крестившись собственной кровью»[4]. Но чаще всего подобным образом — не успев принять Крещения — гибли от руки гонителей христиан оглашенные. В так называемом «Апостольском Предании» (III век) говорится о том, что мученическая смерть таких оглашенных равноценна водному Крещению: «если оглашенный будет схвачен за имя Господне, то пусть он не сомневается в полноте своего свидетельства (то есть спасительности его мученического свидетельства о Христовой Истине. — П. М.). Если же ему было причинено насилие, и он был замучен, когда его грехи не были ему отпущены (то есть он умер некрещеным — П. М.), то он будет оправдан. Ибо он принял Крещение своею кровью»[5]…

Богословское значение Таинства христианского Крещения всегда понималось Церковью одинаково: как Крещение во Имя Пресвятой Троицы и Крещение во образ смерти и Воскресения Христова, совершающееся ради освобождения от первородного греха и для прощения личных грехов. Святой Отец IV столетия святитель Кирилл Иерусалимский поясняет в своих тайноводственных беседах смысл и порядок совершения Крещения так: «...затем, вы были препровождены к святой купели Крещения, подобно тому, как Христос был перенесен с Креста в заранее приготовленную гробницу. Каждый был вопрошен во Имя Отца, Сына и Святого Духа. Исповедав спасительную веру, вы трижды погружались в воду и поднимались из нее, образно знаменуя тем самым трехдневное пребывание Христа во гробе. Через это действие вы умерли и родились, и вода спасения была для вас одновременно гробницей и материнской утробой»[6]. В апостольских постановлениях, подобным же образом изъясняющих духовный смысл Крещения, совершающему Таинство священнику повелевается: «...освяти эту воду, чтобы получающие Крещение сораспялись Христу, умерли вмести с Ним, были погребены вместе с Ним и воскресли для сыновства»[7].

Крещение – это не просто моральная перемена, которая происходит с человеком; оно – реальное событие смерти человека и его воскресения во Христе. Древняя Церковь называла всякого крещеного человека, достигшего на путях доброй христианской жизни духовных плодов богопричастности, воскресшим. Об этом нам свидетельствует и апостол Павел в Послании к Римлянам (обратите внимание – именно этот отрывок из Апостола читается при совершении Таинств Крещения и Миропомазания): «Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть [соединены] и [подобием] воскресения, зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ибо умерший освободился от греха. Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 6, 3—11).

Кроме того, Крещение становится для нас и новым рождением водою и Святым Духом для Царства Божьего. Человек, находившийся прежде вне Бога и потому фактически не обладавший подлинным – духовным – бытием (ведь вне Бога не может быть никакой настоящей жизни), хотя и живший как плоть, но на самом деле пребывавший духовно «не сущим», истинно рождается, духовно созидается в крещальной купели. Как пишет святой Николай Кавасила, «креститься значит родиться во Христе, и получить самое бытие и существование тем, кои еще не существуют»[8]. Отныне христианин начинает жить жизнью Христа: в Его Теле и как само Его Тело. По слову того же Кавасилы, «выходя из воды (Крещения), мы Самого Спасителя несем в наших душах, в голове, в очах, в самых внутренностях, во всех членах, чистого от греха, свободного от всякого тления, каким Он воскрес и являлся ученикам и вознесся, каким и придет опять…»[9]. Более того, по яркой и парадоксальной мысли блаженного Августина, в нас и вместе с нами, принимающими Крещение, а значит, становящимися новыми членами Тела Христова, Мать-Церковь вновь и вновь рождает Самого Христа. Она производит нас на свет как бесконечно умножающееся Тело Господа, постепенно охватывающее Собой спасаемых. Блаженный Августин пишет: Церковь в Крещении «рождает детей… А если ты поразмыслишь, то она рождает и Христа: принимающие Крещение становятся Его членами»[10].

Церковь рождает нас в Крещении – как Мать. Но кто же становится в нем нашим Отцом? Сам Господь. Именно в Крещении и происходит то, о чем свидетельствует евангелист Иоанн Богослов: «А тем, которые приняли Его (Христа), верующим во имя Его, дал власть быть чадами Божиими, которые не от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились» (Ин. 1, 12-13). Рожденные от Бога в Крещении христиане обретают не только восстанавливающийся в них замутненный грехом Божественный образ, сходство с Родителем, но и Его силу, Его святость. «Какое намерение и какая сила Крещения?» – задается вопросом святитель Василий Великий. И тотчас же отвечает: «Чрез него крещаемый изменяется в уме, слове и деле, и по данной ему силе делается тем же, что Родивший его». При этом, по святителю Василию, Родителем для крещаемого христианина здесь оказывается Святой Дух. Святитель вспоминает евангельские слова: «Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух» (Ин. 3, 6)[11]. Тем самым, по силе рождающего его Подателя благодати – Духа, — принявший Крещение христианин не только облекается во Христа, но и заново рождается в купели совершенно новым духовным облагодатствованным существом: духовным в Духе, благодатным по дару Божественных энергий, могущественным Божественной мощью, святым Господней Святыней. Святоотеческая традиция именует нашим Родителем в Крещении и Самого Христа. По слову святителя Григория Паламы, именно Христос «Отцом нашим стал в силу Божественного Крещения в Него…»[12].

Крещение можно сравнить не только с рождением христианина в вечную духовную жизнь, жизнь во Христе, но и с созданием Богом новых существ, непрекращающимся Господним творением. Такие, получающие бытие в водах Крещения из рук своего Зиждителя новые духовные люди, по мысли древних Святых Отцов, оказываются куда более совершенными, высокими, чем даже сотворенные некогда Богом Адам и Ева. Вот как ярко говорит об этом святитель Иоанн Златоуст: «Как в начале в основание (творения) положена была земля, все же дело принадлежало Создателю, так теперь в основание полагается вода, а все дело (возрождения) принадлежит благодати Духа. И тогда — «бысть человек в душу живу» ныне же «в дух животворящ» (1 Кор. 15, 45). Но различие между тем и другим велико. Душа не сообщает жизни другому существу; а Дух не только живет сам по себе, но сообщает жизнь и другим существам. Так апостолы и мертвых воскрешали. Тогда, уже по совершении творения, наконец был создан человек; а ныне, напротив, новый человек творится прежде новой твари: сперва он рождается, а потом уже мир преобразуется. И как в начале (Бог) создал человека всецелым, так и ныне всецело образует его. Но тогда Он говорил: «сотворим ему помощника» (Быт. 2, 18), а здесь — ничего подобного. Принявший благодать Духа может ли нуждаться в другом каком-либо помощнике? Принадлежащий к Телу Христову какую имеет нужду в чьем-либо содействии? Тогда сотворен человек по образу Божию; а ныне соединен с Самим Богом. Тогда Бог повелел ему обладать рыбами и зверями; а теперь вознес начаток наш превыше небес. Тогда дал для жительства рай; а ныне отверз для нас небо. Тогда человек создан был в шестой день, так как этим временем должно было окончиться и творение; а ныне — в первый день, и в самом начале, как и свет. Из всего этого ясно, что совершающееся ныне принадлежит к другой, лучшей жизни и состоянию, не имеющему конца»[13].

Как уже было сказано, Крещение – как начало действия в человеке Святого Духа – совершается ради освобождения от первородного греха и от личных грехов. По слову преподобного Симеона Нового Богослова, «в Крещении мы получаем отпущение прегрешений, освобождаемся от прародительской клятвы и освящаемся наитием Святого Духа»[14]. Эту же мысль мы находим и у многих других Святых Отцов, выражающих общую для Православной Церкви веру в осуществляющееся в Таинстве Крещения прощение грехов. Так, святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «При Крещении человеку прощается первородный грех, заимствованный от праотцев, и собственные грехи, соделанные до Крещения»[15]. Интересно, что в молитвах чинопоследования Оглашения (в так называемых «молитвах запрещения») избавление человека от греха описывается в категориях освобождения от порабощенности сатане. «Запрещает тебе, диаволе, Господь, пришедый в мир, и вселивыйся в человецех, да разрушит твое мучительство, и человеки измет… Убойся, изыди и отступи от создания сего, и да не возвратишися, ниже утаишися в нем… Изыди от человека, и да не ктому внидеши в него…» Тем самым преодолеваемый в Крещении первородный грех здесь понимается отнюдь не как наша личная виновность в некогда совершенном грехе Адама (такой идее «наследования» нами личной вины за грех прародителей прямо противоречат слова пророка Иезекииля «сын не понесет вины отца, и отец не понесет вины сына, правда праведного при нем и остается, и беззаконие беззаконного при нем и остается» (Иез. 18, 20)), и совсем не как просто некая удобопреклонность человеческой природы ко греху, не как ее общая поврежденность, тленность или смертность. Первородный грех в молитвах чинопоследования Оглашения описывается как всеобщая порабощенность человечества диаволу, возникшая в результате грехопадения Адама и неизбежно действующая в каждом из его потомков. Таким образом, понятие первородного греха оказывается здесь почти что синонимом именования сатаны. Как свидетельствует о таком совершающемся через Крещение освобождении человека от рабства диаволу блаженный Диадох Фотикийский, «мы возрождаемся в воде действием Святаго и Животворящего Духа, вследствие чего тотчас очищаемся и по душе и по телу, если приступаем к Богу с полным расположением. При сем Дух Святый вселяется в нас, а грех изгоняется Им… Сатана… святым Крещением извергается из души»[16]. Такая «персонификация» действующего в падшем человеке греха может быть соотнесена и с известными словами апостола Павла, который говорит о грехе, как об обитающей внутри человека, содержащей его в рабстве и губящей его, влекущей к преступлению против воли Божией темной духовной силе: «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. Если же делаю то, чего не хочу, уже не я делаю то, но живущий во мне грех. Итак я нахожу закон, что, когда хочу делать доброе, прилежит мне злое. Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти?» (Рим. 7, 19-24).

Для принятия Крещения всякому принимающему это Таинство человеку необходимы два важнейших качества, чувства, состояния души: вера и покаяние. Условием и причиной нашего вхождения в Церковь должно быть отнюдь не прекраснодушное желание: а пойду-ка я в христиане, там все так красиво, романтично, все такие «благодатные». Это уже будет не поиском Спасения, а поиском какой-то «теплой» компании, внешних и поверхностных эстетических впечатлений, душевного, а отнюдь не подлинно духовного внутреннего удовлетворения. Поиск же Спасения начинается именно с покаяния, с твердой уверенности, что наших собственных сил для достижения этого Спасения совсем недостаточно, с чувства, что из такого тяжелого, печального и плачевного состояния «обезбоженности» нас может вывести лишь Божественная сила и благодать. Поэтому без покаяния, а только с одним прекраснодушным порывом «к чему-то возвышенному, небесному и прекрасному» креститься нельзя. И одна из задач священника, к которому приходит желающий креститься человек, как раз и заключается в том, чтобы пробудить в его душе это покаянное чувство: чтобы человек, ощутив свое недостоинство, падшесть, в то же время понял, что именно в Крещении ему простятся все его грехи – как первородный, так и личные. Человек должен понимать, что он не только во Христа крестится, но с него также снимается тот печальный и позорный груз, который на нем лежит.

Итак, со дня грехопадения Адама весь человеческий род находится под властью греха. Но сегодня мы получили надежное и единственно возможное врачевство от этого охватившего нас духовного недуга – Таинство Крещения. По точному замечанию святителя Амвросия Медиоланского, «нет человека без греха. Поэтому лишь тот, кто прибегает к Крещению Христову, признает себя человеком»[17].

Об огромном значении веры и покаяния для вступления человека в Церковь нам свидетельствует и Священное Писание Нового Завета: «После же того, как предан был Иоанн, пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк. 1, 14—15); «Петр же сказал им: покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа для прощения грехов; и получите дар Святаго Духа» (Деян. 2, 38).

О значении для христианина веры мы с вами уже поговорили ранее. Но что же такое покаяние, покаянное состояние и чувство в его православном понимании? По-гречески понятие «покаяние» звучит как met£ noia (метаноиа), что означает перемену, преображение, изменение человеческого ума. То есть покаяние является для христианина изменением самого себя, преображением и преодолением своего греховного состояния, достижением новой и святой духовной чистоты. В христианском восприятии между понятиями «раскаяние» и «покаяние» существует большое смысловое различие. Иуда-предатель раскаялся в своем преступлении, но пошел и удавился, а вот апостол Петр покаялся и оказался восстановлен в своем апостольском служении. Раскаяние здесь – это простое признание предателем своей ошибки, за которыми так и не последовало обращение к Богу; для его внутреннего преображения, возрождения одного лишь раскаяния оказалось недостаточно. А вот совершившееся покаяние апостола Петра привело его к духовному возрождению, к восстановлению его в былой чистоте.

В нашем сознании само понятие покаяния очень часто смешивается с духовным значением и сутью совершаемого в Церкви одноименного Таинства – Таинства Покаяния. Однако, следует помнить, что покаяние для человека вместе с этим Таинством начинается, но отнюдь не заканчивается. Строго говоря, подлинное покаяние осуществляется в сердце человека, завершается для него лишь тогда, когда он оказывается перед выбором: совершить ли ему вновь тот грех, в котором он уже каялся на Исповеди. И если он этот грех уже больше не повторяет, то это означает: покаяние действительно совершилось; грех этот уже не коренится в его сердце, сатана не имеет в этом христианине уже ничего своего. И вот, если человек оказывается свободен от стремления ко греху, «наркотической» зависимости от властвовавшей в нем прежде страсти, если он укоренился в добродетели, то, значит, в нем произошла перемена ума – перемена ума как перемена жизни.

Крещение в церковном понимании отнюдь не есть частная треба, как зачастую мы воспринимаем его сегодня. В древней Церкви крестили в самые торжественные дни года, в самые значимые христианские праздники: Крещение и само по себе было тогда для верующих людей их важнейшим и всеобщим церковным праздником. Новокрещеные люди, облаченные в белые одежды, торжественно шли в главный собор, где впервые приступали к Евхаристической чаше; при этом вся община молилась и ждала, когда они придут из крестильного храма. Сегодня мы с вами, увы, лишены этого ощущения всеобщего ликования, охватывавшего древних христиан от осознания того, что к единому Телу Церкви присоединился новый член, родившийся во Христе новый человек. И все же для нас с вами важно помнить: всякое Крещение, независимо от того, кто его принимает – наш друг, родственник или совсем незнакомый нам человек – это и наш с вами праздник, потому что мы все вместе составляем единое Тело Христово, и это Тело через Крещение умножается; спасительная перемена, преображение происходит не только с крещаемым, но и со всей Церковью, а значит – и с нами. Очень важно помнить о том, что всякое Таинство — это событие, совершающееся и в жизни отдельного христианина, и в жизни всей Церкви.

 

Историческая связь таинств Крещения и Евхаристии. «Крещальная литургия».

Обратите внимание на Литургический возглас в начале чинопоследования Таинства «Благословенно Царство…». Чтение Апостола и Евангелия. Пасхальный крестный ход – хождение вокруг купели. В древней Церкви крестились в баптистерии а затем переходили в храм совершая крестный ход. Практика огласительных бесед во время Великого Поста и крещения на Пасху, привела к тому что в константинополе ночью совершался большой крестный ход новокрещёных в Ая Софию.

Основные канонические правила о совершении таинств Крещения и Миропомазания.

Крещение может совершить любой Православный христианин, миропомазание только священнослужитель.

Институт оглашения и предкрещальная подготовка в истории Церкви.

В нашем современном Требнике мы находим особую молитву «во еже сотворити оглашенного». В ранней Церкви новообращенного человека, который готовился принять Крещение, приводили к епископу. Епископ выслушивал заверения этого человека в серьезности его намерений быть настоящим и верным членом Церкви Христовой. После этого епископ вносил его имя в список оглашенных, затем он трижды осенял оглашаемого крестным знаменем и возлагал на его голову руку. Этот обряд было принято называть «зачислением» в разряд оглашенных. Он означал, что Христос принимает этого человека в Свое достояние и вносит его имя в Книгу Жизни. Обычно этот обряд совершался в начале Великого поста.

В понедельник четвертой седмицы Великого поста итоге оглашенные переходили в разряд просвещаемых: тех, кто вот-вот примет Крещение. Сегодня Великим постом – с его середины – на Литургии Преждеосвященных Даров мы с вами можем услышать специальную ектенью о просвещаемых, которая читается здесь с соответствующими тайными молитвами.

По окончании установленного срока оглашенные подвергались духовному экзамену, то есть выяснялись не только их знания, но также рассматривалась их жизнь – готов ли человек по своему настрою, по чистоте жизни, по покаянному чувству, по вере своей принять Христа и стать воином Христовым?

Великий пост был напряженным временем подготовки к Крещению. В Древней Церкви Крещение приурочивалось к великим праздникам – прежде всего к Пасхе (основным днем Крещения считалась Великая суббота), к Богоявлению. Крестили также на Пятидесятницу, на Лазареву субботу. И сейчас на этих службах можно услышать песнопения, напрямую связанные по своему смыслу с событием Крещения: на Литургии в эти дни вместо «Святый Боже…» поется «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся...»

Ныне в начале совершаемого по Требнику перед Крещением чинопоследования оглашения человек стоит «совлечен и отрешен одежд». Что это означает для оглашаемого? Этот человек прежде был пленником, рабом сатаны и греха. Рабы ходят раздетыми и разутыми, и вот эту-то свою былую рабскую нищету он здесь и являет. Теперь он жаждет дара иного рабства, – рабства, которое может ему даровать подлинную свободу, – рабства Христу.

Слова молитвы «во еже сотворити оглашенного» предваряются трехкратным дуновением, которое совершает священник. Это дуновение священника, по словам святителя Симеона Солунского, возгревает прежнее дуновение, которое было над Адамом, когда Господь Бог при творении вдунул в его лицо дыхание жизни[18]. При Крещении вновь осуществляется новое творение, человек духовно творится для жизни в Боге.

Следующая часть находящегося в Требнике последования оглашения принято называть молитвами экзорцизма, то есть совершающегося здесь изгнания нечистых духов. Как вы понимаете, речь идет отнюдь не о так называемых «отчитках», совершаемых над бесноватыми людьми. Просто каждый некрещеный человек, рожденный в падшем мире, сам того не подозревая, находится в рабстве у сатаны. И каждый человек (об этом уже говорилось ранее), поскольку он находится во власти первородного греха, должен от этой зависимости избавиться, то есть вырваться из этого рабства сатане и стать рабом Божьим. В Древней Церкви существовали специально благословленные епископом через обряд хиротесии экзорцисты, которые, не имея при этом священного сана, читали особые молитвы над оглашаемыми людьми. Эти молитвы многократно читались над просвещаемыми до Великой пятницы.

В отношении человека к бесам зачастую можно обнаружить две крайности: первая – не верить в их существование, тем самым ставя под сомнение учение Церкви; вторая – испытывать к ним слишком большой интерес, с увлечением отыскивая в окружающей нас действительности лишь их «злокозненные проявления» и забывая при этом об их Победителе – Христе. Как известно, бесов радуют обе эти крайности: лишь бы человек пореже вспоминал о Боге. И тем не менее между христианами и силами бесовскими идет непрекращающаяся война; и начальный отсчет этой войны для каждого из нас ведется именно с запретительных молитв, читаемых священником, и с того отречения от сатаны, которое следует за запрещениями. В Требнике мы находим поистине уникальные и удивительные тексты этих запретительных молитв. Первые два запрещения напрямую обращены к диаволу. Например, первое из них начинается словами: «Запрещает тебе, диаволе, Господь пришедый в мир, и вселивыйся в человецех, да разрушит твое мучительство…». Спросим себя: разве возможно найти в церковной молитвенной практике еще одно столь явное прямое обращение к сатане? Здесь – вызов на войну, запрещение властное, запрещение, действенное именем Христовым, по слову евангельскому: «...и бесы повинуются нам о Имени Твоем» (Лк. 10, 17). Это – устрашающие слова, рассеивающие и уничтожающие бесовскую власть. Третья молитва обращена уже не к сатане, а к Богу, но и в ней идет речь о победе над диаволом: «Господи Саваоф, Боже израилев, исцеляяй всякий недуг и всякую язю, призри на раба Твоего, взыщи, испытуй, и отжени от него вся действа диаволя…». После нее читается еще одна молитва об оглашенном, в которой содержится прошение к Богу о принятии этого человека в пренебесное Царство «Сый Владыко Господи, сотворивый человека по образу Твоему и по подобию…».

Затем следует новое дуновение: священник дует на уста, на лоб оглашаемого. Смысл этого дуновения в том, что сам воздух нашего мира, зараженный вследствие грехопадения злом, грехом и смертью, освобождается от этого зла действием подаваемой через священнодействие благодати. Окружающий нас физический мир, космос – болен в результате греха Адама, и всякий акт освобождения от зла имеет для мироздания не только духовный, но и физический характер. В Таинствах Церковных, во всех церковных священнодействиях Божественная благодать постоянно воздействует и на человеческий дух, и на душу, и на тело – в их неразрывном психофизическом единстве. Здесь, в Церкви Христовой, не только читается направленная на исцеление духовной стороны человеческой личности молитва, но постоянно совершаются и символические физические действия, призванные освятить и нашу телесность, и окружающий нас материальный мир.

При последующем за изгнанием нечистых духов троекратном отречении от сатаны оглашаемый человек стоит обращенным на запад. Запад — это духовный символ власти тьмы, сатаны (на западе заходит солнце). Восток – символ приходящего в мир света, солнечного восхода: ведь и Христос именуется Солнцем Правды; запад же в церковном символическом понимании – «адское» направление. Теперь, после совершившегося экзорцизма, оглашаемый уже не боится стоять лицом к лицу с сатаной, ибо, благодаря прочитанным над ним молитвам запрещения, он от власти сатаны освободился. Далее происходит отречение от сатаны: «Отрицаеши ли ся сатаны, и всех дел его, и всех аггел его, и всего служения его, и всея гордыни его?» – спрашивает у оглашаемого священник. Тот отвечает: «Отрицаюся». И так происходит три раза. «Отреклся ли еси сатаны?» – «Отрекохся», тоже три раза.

Затем священник говорит: «И дуни, и плюни на него» – на сатану. Не все крещаемые понимают, зачем необходимы эти дуновение и плюновение. Но давайте не забывать, что у всякого богослужебного действия есть свой глубокий символический смысл. Если человек хочет нанести самое страшное оскорбление своему врагу, то он может сказать ему какие-то обидные слова, ударить его, а может и плюнуть ему в лицо. И этот плевок в лицо окажется для врага гораздо худшим, куда более страшным оскорблением, чем все другие. То, что совершает здесь оглашаемый, это плевок в лицо сатане. Христианство, помимо всего прочего, еще и жестокая, кровопролитная война с диаволом и его «аггелами», исход которой – или наша вечная жизнь, или вечная гибель. Итак, с этих дуновения и плюновения начинаются «активные боевые действия», развернутые нами против сатаны.

За отречением от сатаны следует исповедование личной верности Христу, сочетание со Христом. В древней Церкви этот чин (как и отречение от сатаны) совершался в Великую пятницу. Вновь происходит поворот от запада к востоку. Это значит, что мы обращаемся от царства сатаны в сторону восходящего солнца, Солнца Правды, Христа. Кроме того, на востоке, в соответствии с библейским рассказом, был насажден Богом древний рай. Все это означает, что мы, освободившись от власти сатаны, вновь обращены к Богу, стремимся вернуться ко Христу, войти в достояние Господне. Святитель Кирилл Иерусалимский говорит по этому поводу так: «Когда же ты отрицаешься сатаны, разрывая совершенно всякий с ним союз и древнее согласие со адом, тогда отверзается тебе рай Божий, на востоке насажденный, откуда за преступление изгнан был наш праотец. Означая сие, обратился ты от запада к востоку – стране света»[19]. Далее священник спрашивает у оглашенного: «Сочетаваеши ли ся Христу?» – «Сочетаваюся», и так трижды. «Сочетался ли еси Христу?» – «Сочетался». «И веруеши ли Ему?» – «Верую Ему, яко Царю и Богу». Веровать в Бога можно по-разному. Известно, что бесы, прекрасно знающие о Его существовании, в Него веруют – и трепещут. Но мы веруем Христу, то есть верим в Него и доверяем Ему – как нашему Богу: мы готовы следовать за Ним, мы стремимся жить по Его заповедям. Мы веруем Ему как нашему Царю: и раз Он наш Царь, значит, мы даже сегодня, еще до нашего смертного часа, пребывая в Церкви Христовой, еще здесь, на земле, уже отчасти принадлежим к Его Царству.

Нужно помнить, что, сочетаясь со Христом, мы не только обретаем новую спасительную связь с Самим Началом Жизни, с основанием нашего духовного бытия – с Сыном Божиим, но и берем на себя перед Ним огромную меру ответственности: даем Господу обещание чтить Его и слушать Его повеления – именно как нашего Бога и Царя. Ведь и само Крещение, которое последует вскоре за обрядами оглашения, – это не только благодатный дар, подаваемый нам Богом, но и наша собственная данная Ему присяга верности, вполне определенные, принятые перед Ним, обязательства, наш с Ним – заключенный между Творцом и Его творением – взаимный Завет. По слову святителя Григория Богослова, «под силою Крещения разуметь должно завет с Богом о вступлении в другую жизнь и о соблюдении большей чистоты»[20]. Подобное же значение будет иметь и включенное в обряды восьмого дня пострижение волос: оно – являемая нами готовность исполнять заповеди Божии, символически выраженное отсечение нашей греховной воли. К этим обрядам мы еще обратимся немного позднее.

Далее оглашаемый человек произносит Символ веры. Наш с вами общепринятый в Православной Церкви Символ веры был составлен в IV веке. До него в древности существовало несколько других «крещальных» символов, предназначенных для приготовления ко вступлению в Церковь. Каждый из них использовался в тех или иных поместных церквах, находившихся в различных областях древнего мира и возглавлявшихся своими предстоятелями. В IV веке на I Вселенском соборе в г. Никее в 325 году был принят единый Символ веры, отредактированный и дополненный затем уже на II Вселенском соборе в Константинополе в 381 году. Этот Символ веры принято называть Никео-Константинопольским, или Никео-Цареградским.

Символ веры и предшествующие ему слова подтверждения сочетания оглашаемого со Христом, в соответствии с указанием Требника, полагается читать троекратно. Затем человек еще раз трижды подтверждает свое сочетание со Христом. После этого он поклоняется Пресвятой Троице, произнося при этом слова: «Поклоняюся Отцу, и Сыну, и Святому Духу, Троице Единосущней и Нераздельней». Обратим внимание на то, что если отречение от сатаны оглашаемый «скрепил» физическими действиями дуновения и плюновения, то верность Христу скрепляется физическим поклонением, поклоном, обращенным к Богу Троице. Вся наша природа в ее полноте – и душа и тело – участвует в этих важнейших символических действиях.

За поклонением следует благодарение, обращенное к Богу священником, а затем завершительная молитва чина оглашения «Владыко Господи Боже наш, призови раба Твоего (такого-то) ко святому Твоему Просвещению…». В древности чин оканчивался введением оглашаемого в храм, где он должен был уже приступить к крещальной купели.

Далее в нашем современном Требнике следует чинопоследование Таинства Крещения, объединенное с чинопоследованием Таинства Миропомазания. По древней константинопольской практике Крещение было принято совершать в Великую субботу: на вечерне, соединенной с Божественной Литургией.

В начале чинопоследования Таинства священник, одетый в белое облачение, символизирующее новую жизнь во Христе, в которую входит крещаемый, кадит купель, а также участников Таинства. При этом, в соответствии с указанием Требника, крещаемые должны держать в руках зажженные свечи. Каждение, по выражению святителя Симеона Солунского, являет «благоухание и святыню Духа», а свечи знаменуют переход крещаемого от духовной тьмы к божественному свету, ибо «он становится сыном света».

В идеале Таинство Крещения должно совершаться при участии диакона, как и предусмотрено в Требнике. Но в сегодняшней практике так происходит редко.

Таинство Крещения начинается с возгласа «Благословенно Царство…». Это литургийный возглас, который, строго говоря, принадлежит одной службе – Божественной Литургии (хотя в древности, например в Константинополе, он использовался и в иных чинопоследованиях). Почему же этот возглас оказался включенным в чинопоследование Крещения? В древней Церкви чин Крещения был тесно взаимосвязан с богослужением Литургии. Чтобы было понятней, как осуществлялась подобная взаимосвязь, приведу пример из несколько иной области. Наверное, вы видели, как совершается Таинство Священства – во время Литургии. На несколько минут привычный для нас с вами ход Литургии вдруг прерывается и происходит рукоположение – но не как отдельная служба: просто в Литургию включаются определенные молитвословия, во время которых и происходит рукоположение. Так же в древней Церкви было и с Крещением и Миропомазанием. Лишь постепенно, поначалу совершаясь во время Литургии, они превратились в отдельную службу. И тем не менее литургийный возглас «Благословенно Царство...» по-прежнему сохранился в чинопоследовании Крещения и Миропомазания.

За возгласом следует мирная ектенья, в которой Церковь молится не только за крещаемого, но и за всех нас, членов Церкви, потому что Крещение – это праздник для всей Церкви, это всеобщая благая радость умножения Тела Церковного. Во время этой ектении священник тайно молится о себе; в молитве, начинающейся словами «Благоутробный и милостивый Боже…», он выражает всю свою ответственность перед Богом, он осознает собственное личное недостоинство и просит Творца о том, чтобы Господь соделал его достойным совершить это Таинство.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.