ЖЕНЩИНА. Данное исследование посвящено изучению лексических средств представления концепта «женщина» в текстах среднеанглийского периода (с XII по XV век)

Данное исследование посвящено изучению лексических средств представления концепта «женщина» в текстах среднеанглийского периода (с XII по XV век). Этот период представляет для нас интерес потому, что он характеризуется великими изменениями как на всех уровнях языка, так и в культуре Англии, что явилось следствием Нормандского завоевания. Выбор объекта исследования обусловлен тем, что женщина в данный период, известный в истории как период рыцарской культуры, занимала особое место в английском обществе, что, безусловно, нашло своё отражение в языке.

Объектом исследованияявляются лексемы (единицы первичной и вторичной номинации), вербализующие концепт «женщина» в среднеанглийском языке на уровне лексико-семантической подсистемы, а также на синтагматическом (текстовом) уровне.

Ставится цель на основании анализа словарного и текстового материала осуществить реконструкцию концепта «женщина» и выявить те параметры, в соответствии с которыми женщина была категоризована в культуре англичан XII – XV веков.

Культурный концепт понимается в работе как структура представления знаний об определённом объекте или явлении действительности, отмеченном этнокультурной спецификой. Концепты вербализуются в языке, а потому могут быть исследованы лингвистическими методами (Кубрякова 1996; Степанов 1997; Болдырев 2000; Попова 2001; Карасик 2002 и др.).

Материаломисследования послужили свыше 3000 примеров употребления лексем, называющих женщину, в текстах среднеанглийского периода. Источниками примеров явились авторитетные исторические словари (В& Т; MED; OED) и произведения Дж. Чосера (" The Canterbury Tales", " Troilus and Cressida", " The Legend of Good Women"). В использованных нами словарях представлен значительный корпус примеров употребления ЛЕ в различных текстах среднеанглийского периода с указанием их значений и времени, когда они засвидетельствованы в письменных памятниках. Для исследования контекстов употребления лексем, называющих женщину в среднеанглийском языке, нами были выбраны произведения Дж. Чосера, во-первых, в связи с изображением в них женщин различного социального положения, во-вторых, в связи с различной регистровой представленностью языка и речи разных слоев среднеанглийского общества. Общий объём проанализированных текстов Дж. Чосера составляет более 300 000 словесных знаков.

С целью выявления языковых средств, репрезентирующих концепт «женщина» в среднеанглийском языке, была проведена сплошная выборка существительных, называющих женщину в зависимости от её различных параметров, из словаря " A Chaucer Glossary" и трёх произведений Дж. Чосера (" Troilus and Cressida", " The Canterbury Tales", " The Legend of Good Women"), а также дифференцированная выборка лексем и примеров их употребления в разножанровых среднеанглийских текстах по историческим словарям MED и OED.

В результате было выделено 90 лексем, репрезентирующих концепт «женщина» в среднеанглийском языке. Критерием их отбора явилась обязательная актуализация в их значениях концептуальных признаков «лицо» и «женский пол», которые мы определяем как ядерные. Далее нами был проведён компонентный анализ всех выделенных лексических единиц, что позволило выявить 7 дополнительных признаков, которые включаются в значения тех или иных единиц, но не являются обязательными: «возраст», «род деятельности», «положение в обществе», «родственные отношения», «семейное положение», «взаимоотношения с лицами мужского пола», «характер/поведение». В соответствии с данными концептуальными признаками, лексемы, осуществляющие вербализацию концепта «женщина» в среднеанглийском языке, были условно разделены на 8 групп, каждая из которых подробно анализируется в работе.

1. В группу общих наименований лиц женского пола входят единицы womman, wyf, femele, feminin(e), для которых ядерные признаки концепта «лицо» и «женский пол» являются прототипическими. Анализ ЛЕ данной группы показал следующее:

- Слова womman и wyf являются английскими по происхождению, в то время как femele и feminin(e) заимствованы из романских языков.

- Лексемы womman и избыли засвидетельствованы ещё в древнеанглийский период, функционировали на протяжении всего среднеанглийского периода и про должают использоваться сейчас, а ЛЕ femele и feminin(e) появились в английском языке лишь с XIV века.

-Значения существительных femele и feminin(e) значительно уже, чем у womman и wyf. Лексемы femele и feminin(e) относятся к научному стилю и фиксируют значение слова «женщина» по биологическому признаку, т.е. имеются в виду анатомо-биологические признаки женщины (в отличие от мужчины).

На основании вышесказанного ключевыми словами-репрезентантами концепта «женщина» в среднеанглийском языке признаны ЛЕ vomman и wyf. Они отвечают всем необходимым критериям, предъявляемым к ключевым словам: являются английскими по происхождению, простыми по морфологическому составу, имеют достаточно общие значения, что неизбежно ведёт к их значимости для носителей языка, а, следовательно, к общеизвестности и частотности употребления.

2. В группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на возраст, входят 23 существительных, противопоставляемых по семантическим компонентам 'молодая' (17 единиц) и 'старая' (6 единиц), на основании чего они подразделяются на два синонимических ряда. В данной группе нами отмечено значительное преобладание слов, обозначающих молодую женщину. Этот факт может быть объяснён особенностями той исторической эпохи.

Во-первых, европейское общество вообще очень долго состояло преимущественно из молодых людей (Шкуратов 1997: 281), средняя продолжительность жизни, например, во Франции до конца XVIII в. не превышала 23 лет (Aries 1960, 1992, цит. по Шкуратов 1997: 282). Во-вторых, молодая девушка, женщина, несомненно, являлась более полезной в обществе по сравнению с женщиной в годах/старой женщиной. В-третьих, молодая девушка/женщина привлекала особое внимание мужчин и потому номинировалась большим количеством единиц.

Ряд синонимов со значением 'девочка, девушка, молодая женщина' представлен в среднеанглийском языке следующими лексемами: child womman, damisele, gill, girl(e), juvencle, las(se), maid(e), maide-child, maidekin, maiden, maiden-child, maiden-kin, wench(e), wenchel, yong(e), yung(e) lady, yong(e) woman. Их анализ показывает, что, называя главным образом девушку, молодую (незамужнюю) женщину, некоторые из них наряду с концептуальным признаком «возраст» проявляют также концептуальные признаки «взаимоотношения с лицами мужского пола» и «род деятельности».

Проявление признака «взаимоотношения с лицами мужского пола» и функционирование в таких значениях, как 'девственница', 'возлюбленная', 'любовница', 'проститутка, шлюха', вероятно, обусловлено тем, что способность проявлять сексуальную активность характерна для женщин именно в молодом возрасте, а потому они в первую очередь привлекают внимание и интерес мужчин. Проявление у данных слов признака «род деятельности» и использование их для обозначения служанки можно объяснить историческими фактами. В среднеанглийский период в качестве служанок нанимали девушек/женщин в возрасте от 10 до 20 лет, иногда немного старше, по контракту на один год (Rigby 1995: 274), из чего следует, что данный род деятельности был характерен для молодых девушек.

Ряд синонимов со значением 'старая женщина' представлен в среднеанглийском языке следующими словами: ald(e) wyf, eld(e) wymman, vecke, rebek(ke), ribib(e), ribible, анализ которых показывает, что старая женщина в Англии в исследуемый период зачастую получает негативную оценку. Она категоризована как суетливая, застенчивая, ворчливая, словоохотливая.

3. Группа ЛЕ, называющих женщину и указывающих на род деятельности, является самой многочисленной из всех групп ЛЕ, вербализующих концепт «женщина» в среднеанглийском языке. В неё входят 34 слова, из которых лишь 6 существительных составляют древнеанглийское наследие, остальные 28 лексем появились в языке именно в среднеанглийский период. Это говорит о том, что социальные функции женщины в этот период значительно расширились, что неизбежно привело к появлению большого количества слов, отражающих новые понятия. Анализ ЛЕ, входящих в исследуемую группу, позволяет нам сделать вывод о многообразии сфер деятельности женщин в среднеанглийский период.

Женщины, занятые в религиозной сфере, обозначаются в среднеанглийском языке ЛЕ abbesse, prioress, nonne. Все 3 лексемы восходят к латинскому языку. Это несложно объяснить, зная тот факт, что латынь вплоть до XVI века была языком церкви в Англии. А так как после Нормандского завоевания все важные церковные должности в Англии были заняты нормандским духовенством, ЛЕ abbesse и prioress были заимствованы из нормандского французского.

Достаточно многочисленным является ряд единиц, называющих женщину, так или иначе занимающуюся управлением: quen(e), princesse, maistresse, governeresse, governesse, constablesse, sowdanesse, gyderesse, captenesse, executrice, gud wif. Анализ всех значений данных лексем показывает, что женщину-правительницу в обществе среднеанглийского периода почитали как богиню и наделяли самыми лучшими качествами – она представлялась самой достойной, совершенной, милостивой, справедливой, красивой. Кроме того, она концептуализирована в английской языковой картине мира как защищающая, охраняющая, покровительствующая. Из 11 лексем данного ряда лишь две ЛЕ: quen(e) и gud wif- являются английскими по происхождению, остальные представляют собой заимствования из французского языка.

Такое большое количество французских заимствований в данной группе объясняется рядом факторов. Во-первых, нормандцы имели более разработанную административную систему и, соответственно, необходимый терминологический аппарат. Насаждение завоевателями новых общественных отношений в Англии неизбежно влекло за собой и соответствующие изменения в языке. Во-вторых, в исследуемый нами период правящий класс – феодальная аристократия и духовенство – состоял из людей нормандского происхождения, и нормандский французский был языком знати и королевского двора.

Женщины, занятые в сфере обучения и воспитания, обозначаются в среднеанглийском языке ЛЕ maistres(se), governeresse, norice. Анализ лексем данной группы позволил сделать следующие выводы. Во-первых, все три слова являются французскими по происхождению. Во-вторых, в среднеанглийском языке не было ни одного слова, называющего собственно женщину, дающую знания, обучающую какой-то науке (нечто подобное современному понятию «учительница»). Объяснение этому, вероятно, заключается в том, что женщина в то время могла заниматься обучением лишь в домашних условиях, где это было частью воспитания, и то только для молодых леди из состоятельных семей.

В среднеанглийском языке нами также выделены ЛЕ, обозначающие женщин, занятых производством и поставкой продуктов питания (tappestere, fruitestere, waferere, wafrestre, hunteresse), сельским хозяйством (deye и herdesse), ремеслом seamster(e), spynnester(e), silkewoman, smyth wyfe). Важно отметить, что все слова, обозначающие женщин, занятых ремеслом, являются английскими по происхождению. Мы полагаем, что объяснением этому может служить тот факт, что ремесленники относились к низкому сословию и главным образом жили и работали в деревне, а, как известно, простой народ и во время Нормандского завоевания говорил на английском языке.

Женщины, занятые в сфере обслуживания, обозначаются в среднеанглийском языке JIE maiden, maid(e), wench(e), lavender(e), chamberere, childe wyf. Многие из данных лексем, кроме того, что актуализируют концептуальный признак «род деятельности», в процессе своего дальнейшего развития в среднеанглийский период проявляют также концептуальный признак «взаимоотношения с лицами мужского пола» и функционируют в таких значениях, как 'возлюбленная', 'проститутка, шлюха', 'фаворитка, любовница'. В связи с тем, что в сфере обслуживания в исследуемый период могли быть заняты как женщины низкого, так и благородного происхождения, мы отмечаем непосредственную зависимость между социальным положением женщины, характером её взаимоотношений с мужчинами и оценкой её действий/поведения со стороны общества.

Интересным представляется тот факт, что в среднеанглийском языке нами была обнаружена лишь одна ЛЕ, обозначающая женщину, занятую в сфере развлечения – tumbester, и одна ЛЕ, обозначающая женщину, занятую в интеллектуальной сфере – auctouresse, что свидетельствует о нетипичности данных видов деятельности для женщины исследуемого периода.

Рассмотренные нами ЛЕ, называющие женщину и указывающие на род деятельности, не представляют всего спектра профессий, в которых могла быть занята женщина, так как в фокусе нашего внимания были в основном маркированные лексемы, обозначающие референта-женщину. Однако мы полагаем, что именно эти ЛЕ представляют те виды деятельности, которые являлись самыми характерными для женщины в среднеанглийский период.

4. В группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на положение в обществе, вошли 19 слов, однако, в неё могут быть включены практически все ЛЕ, называющие род деятельности женщины, так как, по логике вещей, род деятельности непосредственно связан с определённым положением в обществе. Компонентный анализ лексем данной группы и группы ЛЕ, называющих род деятельности женщины, позволяет нам условно подразделить положение женщины в обществе среднеанглийского периода на 4 уровня: знатные/титулованные женщины, благородные женщины (женщины хорошего происхождения и воспитания), простые/прислуживающие женщины, зависимые женщины.

Примечательно, что 14 из 19 слов данной группы обозначают знатных/титулованных женщин: abbesse, birde, constablesse, countesse, dame, duchesse, governeresse, governesse, ladi(e), maistres(se), markesesse, princesse, quen(e), sow-danesse. Их анализ показывает, что женщина знатного происхождения категоризована в культуре англичан как женщина достойная, щедрая, справедливая. Что касается женщин более низкого происхождения, для их обозначения существовало гораздо меньше слов, а именно: gentilvom(m)an – благородная женщина, женщина хорошего происхождения или воспитания, maiden, maid(e) и wench(e) – женщина простого происхождения, womman thrall – зависимая женщина.

5. В группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на родственные отно шения, входят 10 ЛЕ: eldmoder, grandam(e), gudame, beldam(e), grandmoder, moder, daughter, suster, aunte, nece, – которые свидетельствуют о том, что для среднеанглийского общества релевантными были те же родственные отношения, что и для со временного общества. Особое внимание обращают на себя ЛЕ, называющие бабушку (eldmoder, grandam(e), gudame, beldam(e), grandmoder). Их анализ показывает, что четыре из пяти вышеназванных лексем изначально содержат положительную коннотацию. На основании этого мы полагаем, что бабушки в среднеанглийском обществе занимали особое место, вероятно, их почитали как более мудрых в семейных вопросах, в проблемах воспитания детей.

6. В группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на семейное положение, входят 3 слова: brid(e), wyf widewe. Их анализ указывает на то, что по признаку «семейное положение» женщины в средневековой Англии подразделялись на 3 основные группы: невесты, жёны и вдовы; понятия «старая дева» в то время, видимо, не существовало.

7. В группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на взаимоотношения с лицами мужского пола, включены слова, противопоставляемые по семантическим компонентам: 'девственная' (maiden, maid(e), virgine, pucel(le), may), 'любимая / возлюбленная' (ladi(e) и wench(e)), 'распутная / развратная' (wench(e), quene, file, bordel-wommari), на основании чего мы, соответственно, разделяем их на три синонимических ряда.

8. И, наконец, в группу ЛЕ, называющих женщину и указывающих на характер/поведение, включены оценочно-маркированные слова (file, jangleresse, maiden, shrewe, trayteresse, queen, archewif, virago), в которых концептуализированы особенности характера и поведения женщин в английской языковой картине мира XII – XV веков.

Фактически все вышеприведённые ЛЕ относятся к пейоративам, так как называют отрицательные черты характера или поведения женщины. Анализ данной группы номинативных единиц показывает, что наиболее осуждаемыми качествами женщины в среднеанглийском обществе были: злость, сварливость, болтливость, лживость, предательство, разврат (аморальное поведение и половая распущенность). Мы полагаем, что наличие в среднеанглийском языке немалого количества слов, оценивающих поведение женщин, свидетельствует о высоких требованиях, предъявляемых к женщине в среднеанглийском обществе, и резком осуждении любых отклонений от нормы в её поведении.

Принимая во внимание общеизвестный тезис о том, что количество номинаций в языке прямо пропорционально его культурной значимости для данного народа, мы полагаем, что выделенные нами 90 лексем, репрезентирующие концепт «женщина» в среднеанглийском языке, указывают на то, что женщина занимает достаточно важное место в английском обществе XII – XV веков.

В связи с тем, что из корпуса слов, обозначающих женщину в среднеанглийский период, древнеанглийское наследие составляет лишь 21 слово, а все остальные 69 ЛЕ появились именно в исследуемый период, мы можем говорить о возросшем внимании к женской персоне, об увеличении социальных функций женщины в обществе, появлении новых названий женских титулов и рангов, возрастании требований к поведению и характеру женщины.

Большое количество в корпусе слов, осуществляющих вербализацию концепта «женщина» в среднеанглийском языке, романских заимствований (39 ЛЕ) и слов, в состав которых входит французский компонент (10 ЛЕ), говорит об огромном влиянии в исследуемый период французской культуры на английскую.

Анализ ключевых слов исследуемого концепта, а также других широкоупотребительных слов, называющих женщину, проводимый в исследовании, обусловлен тем обстоятельством, что поскольку сочетаемость слова обусловлена его ассоциативным потенциалом, она есть внешнее, поверхностное проявление его глубинных ассоциативных контуров (Чернейко 1997: 288-295). В своём исследовании мы обращаемся к анализу метафор, метонимий, компаративных усилительных выражений и других сравнений, так как они являются базовыми элементами создания образности.

Проанализировав тексты Дж. Чосера, мы пришли к выводу, что концептуализация внешности женщины в текстах среднеанглийского периода находится в соответствии с её характером, а именно: каков характер, такова и внешность. Определённое описание внешности и характера часто зависит, во-первых, от того, к какому социальному классу принадлежит женщина, во-вторых, от того, чьими глазами мы видим её образ.

Красивая внешность и положительные черты характера чаще приписываются знатным женщинам и, как правило, актуализируются рыцарями, мужчинами благородного происхождения. В таких случаях наблюдается эстетизация и сексуализация образа женщины, которая достигается следующими средствами:

1) использованием при описании женской внешности атрибутивных фраз высокого регистра, являющихся в достаточной мере стереотипизированными (например, armes smale – 'хрупкие руки', streyghte bak – 'прямая спина', snowish throte – 'белоснежная шея', brestes rounde and lyte – 'светлая пышная грудь', whyte brest – 'белая грудь', eyen clere – 'ясные глаза', fresshe wommanliche face – 'свежее жен ское лицо', mouth ful smal, softe and reed – 'маленькие мягкие красные губы и т.д.);

2) употреблением метафор «женщина – цветок» и «женщина – звезда». Обе метафоры широко употребляются в текстах Дж. Чосера. Например:

... she -was holden ofalle queenes flour.

Of gentillesse, of freedom, ofbeaute. (Leg: 589)

- 'Она считалась из всех королев цветком по знатности, свободе и красоте'.

Непривлекательная внешность и отрицательные черты характера чаще приписываются женщинам простого и низкого происхождения и актуализируются монахами, священниками и мужчинами низкого происхождения. В описании такой женщины наблюдается следующее:

1) акцентируются те черты, которые являются отклонением от бытовавшего в то время эталона красоты и приличия (например, у жены плотника – развратный глаз (likerous ye), тоненькие выщипанные брови, изогнутые и чёрные, как терновая ягода (smale y-pulled braves, bent, and bloke as any sloo) (Mill: 213), у батской ткачихи – розовощёкое лицо (face reed of hewe), редкие зубы (gat-tothed) (Prol: 167));

2) высмеиваются излишки в одежде (например, у жены плотника – брошь такая большая, что похожа на небольшой выпуклый щит (a broch as brood as is the bos of a bocler), ботинки, зашнурованные высоко на ногах (shoes were laced on Mr legges hye) (Mill: 214), у батской ткачихи – шляпа с широкими полями, словно небольшой круглый щит (hat as brood as is a bokeler or a targe), чулки ярко красные (hosen offyn scarlet reed), на ногах пара шпор острых (on hir feet a paire of spores sharpe);

3) характер концептуализируется с помощью широкоупотребительной развёрнутой метафоры «женщина – тварь ползучая», например,

Be war from hir that in thy bosom slepeth;

War fro the serpent that so slyly crepeth

Under the gras, and stinseth subtilly. (Summ: 290)

- 'Опасайся её, что на груди спит, опасайся змеи, что тихо подкрадывается под травой и жалит предательски'.

В связи со спецификой нашего исследования и возможностью опираться лишь на данные письменных текстов, в образной составляющей нам не удалось выявить прототипического образа женщины для английского общества рассматриваемого периода. Мы выделили несколько наиболее часто встречающихся образов женщины, а именно: образ возлюбленной и образ женщины в семье (образ жены, домохозяйки и матери), что является отражением её основных ролей и функций в исследуемый период.

Образ возлюбленной напрямую связан с эмоциональными ощущениями и переживаниями человека, а потому является своего рода абстракцией и категоризуется в среднеанглийском языке посредством метафор «женщина – голубка», «женщина -сладкая/ароматная пища» и метонимических выражений: swete herte – 'сладкое сердце', dere herte – 'дорогое сердце', dere herte swete – 'дорогое сладкое сердце'. Например:

Rys up, my wyf, my love, my lady free;

The turtles vois is herd, my douve swete;

The winter is goon, with alle his reynes wete;

Com forth now, with thyn eyen columbyn! (Merch: 333)

- 'Вставай, моя жена, моя любовь, моя леди свободная; голос горлицы слышен, моя голубка сладкая; зима ушла со всеми дождями мокрыми; иди вперёд сейчас со своими глазами голубиными.

" Farewel, my dere herte swete... " ( Tr& Cr: 83) – 'До свидания, моё дорогое сладкое сердце'.

Образ женщины в семье выражается в глаголах и глагольных сочетаниях, входящих в лексическое окружение слов womman и wyf. Их анализ позволяет выявить различные ипостаси женщины в семье: жена, домохозяйка и мать.

Образ жены: leggen in his bedde – 'лежать в его кровати', wedde – 'выходить замуж', saven his estaat – 'беречь его положение в обществе', ben under marines governance – 'быть в подчинении у мужчины¹, loven hirhousbonde with al hirherte – 'любить своего мужа всем своим сердцем', be trewe of hir body – 'быть верной телом', obeye -'повиноваться', slayn housbondes – 'убивать мужей', drive nayles in hir braun – 'вставлять гвозди в их мозги', yeve poysoun in hir drinke – 'подсыпать яд в их питьё' и т.д.

Образ домохозяйки: dighte the house – 'подготавливать дом (например, к гостям, к пиру)', sette the tables – 'устанавливать столы', make beddes – 'застилать/готовить кровати', ordeyne the feste – 'устраивать пир', clayme half part al hir lyf- претендовать на половину (имущества, богатства) всю свою жизнь' и т.д.

Об раз матери: bеr(еп) a doughter/a knave-child – 'родить дочь/сына', in hir barm the litel child ley – 'на руки маленького ребёнка положить', kis(se) the child – 'целовать ребёнка', lulle the child- 'качать/успокаивать ребёнка'.

Анализ данных глаголов и глагольных сочетаний свидетельствует о том, чтоженщина в семье играет важную роль и имеет много обязанностей; она должна рожать и воспитывать детей, выполнять определённые обязанности по дому, способствовать благосостоянию своего супруга, а также быть в его полном подчинении и делать только то, что ему угодно.

Вышеприведённые глаголы и глагольные сочетания показывают, что, если образы жены и женщины-домохозяйки подвергаются снижению и фамильяризации, то ничего подобного нельзя сказать об образе матери, что, возможно, связано с высокой интимностью материнства в среднеанглийский период, с отсутствием потребности подвергатьеё образ снижению.

Мы обратились также к анализу пословиц и поговорок, объективирующих концепт «женщина» в среднеанглийском языке. Информация, извлекаемая из пословиц и поговорок, относится к интерпретационному полю концепта, где могут содержаться самые разнообразные суждения и оценки, часто противоречивые, но зато представляющие признаки концепта в полном объёме.

Нами было выявлено всего 8 пословиц и поговорок, в семи из которых женщина оценивается отрицательно. Причём во всех пословицах и поговорках с отрицательной оценкой использованы лексические единицы wom(m)an и wyf называющие простую женщину, жену. Вероятно, именно такая женщина чаще всего получала негативную оценку в английском обществе исследуемого периода. Здесь женщина сравнивается со львом {leoun), отвратительным драконом (foul dragoun), домом без крыши (an hous that is uncovered and droppinge), свиньёй (sow), она определяется как основа греха (hed of syn) и характеризуется метафорой «женщина – сети дьявола (dyuells netts)».

Анализ данных пословиц и поговорок позволяет заключить, что женщина/жена концептуализируется мужчинами-обывателями как ворчливая, болтливая, злая, противоречивая, бесстыжая/аморальная, грешная.

Лишь в одной из выявленных нами пословиц женщина оценивается положительно. В ней употреблена ЛЕ ladi(e), что подтверждает наше предположение о том, что знатная женщина в среднеанглийский период всегда получала положительную оценку. В данной пословице используется метафора «знатная женщина – арбалет замка», что, вероятно, свидетельствует о том, что женщина высокого социального положения концептуализирована как могущественная, защищающая, охраняющая.

Анализ произведений Дж. Чосера позволил нам заключить, что мнение о женщине в позднесреднеанглийский период является стереотипизированным. Эффект стереотипизации достигается, главным образом, использованием большого количества оценочных утверждений о женщине обобщающего характера. Для придания высказываниям обобщающего характера употребляются неопределённые местоимения alle – 'все', every – 'каждая', many – 'многие' и наречие ofte – 'часто'. Тот же эффект достигается грамматическими средствами, а именно, использованием слов womman и wyf во множественном числе или в единственном числе как с неопределённым артиклем, так и без артикля.

В результате анализа произведений Дж. Чосера нами было выявлено 10 гендерных стереотипов, характеризующих женщину, 7 из которых имеют бинарные противопоставления, т.е. суждению с отрицательной оценкой женщины противопоставляется суждение с положительной оценкой:

1) все женщины плохие – многие женщины хорошие;

2) женщина приносит вред мужчинам – женщина доставляет радость мужчинам;

3) женщина грешна и развратна – женщина верна и праведна;

4) у женщины скверный характер – у женщины покладистый характер;

5) женщина зла, жестока и мстительна – женщина весела и добродетельна;

6) женщина не способна хорошо вести домашнее хозяйство – женщина способна хорошо вести домашнее хозяйство;

7) женщина даёт плохие советы – женщина даёт хорошие советы;

8) женщина болтлива;

9) женщина хитра;

10) женщина тщеславна.

Преобладание суждений о женщине с отрицательно-оценочным значением можно объяснить особенностью человеческой концептуализации действительности: «положительное» является нормой и не всегда фиксируется в языке, а «отрицательное» маркировано и отражается в языке чаще как признак отклонения от идеального «положительного» (Арутюнова 1988; Телия 1996; Кирилина 2000). Соглашаясь с мнением В.И. Карасика о том, что, «вынося оценку, автор присваивает себе статус вышестоящего по отношению к объекту оценки» (Карасик 2002: 87), мы считаем, что наличие в среднеанглийском языке большого количества оценочных суждений о женщине свидетельствует о проявлении гендерных асимметрий, о неравенстве мужчин и женщин в обществе среднеанглийского периода. Таким образом, женщины занимали важное место в английском обществе исследуемого периода, однако, бесспорно, более низкое по сравнению с мужчинами.

Анализ лексем, вербализующих концепт «женщина» в среднеанглийском языке, на уровне лексико-семантической подсистемы и на синтагматическом уровне показал, что одобрение получали следующие качества женщин: невинность, благородство, покорность, доброта, щедрость, верность, благоразумие. Напротив, отрицательно оценивались злость, противоречивость, развратность, греховность, сварливость, болтливость, высокомерие, гордыня, тщеславие, дерзость/нахальство.

Задачей заключительного этапа исследования было описание структуры концепта «женщина» в текстах среднеанглийского периода и его моделирование. Используя модель концепта, предложенную В.И. Карасиком, мы представляем исследуемый концепт как трёхмерное образование, включающее предметно-образную, понятийную и ценностную составляющие.

Предметно-образная составляющая концепта «женщина», включающая в себя образ возлюбленной и образ женщины в семье (образ жены, домохозяйки и матери), вместе с ядерными концептуальными признаками «лицо» и «женский пол» составляет базовый слой концепта.

Понятийная составляющая концепта «женщина» образуется ядерными и дополнительными концептуальными признаками, последние из которых составляют дополнительный концептуальный слой, представленный в виде 7 равноудалённых от ядра сегментов.

В ценностную составляющую концепта мы включили выявленные нами противоречивые суждения о женщине с отрицательной и положительной оценкой. Данная составляющая относится к интерпретационному полю концепта и располагается на периферии, что ни в коей мере не свидетельствует о её малозначимости в поле концепта, а лишь указывает на меру её удалённости от ядра по степени конкретности и наглядности образного представления.

Исследование позволяет сделать следующие основные выводы:

Концепт «женщина» репрезентирован в среднеанглийском языке большим количеством номинативных единиц, что свидетельствует о важности данного концепта для носителей языка в указанный период.

В среднеанглийский период наблюдается заметное наложение концептов «женщина» и «жена», что выражается в использовании существительных wyf и womman в их частой взаимозаменяемости в исследуемых текстах.

Женщина категоризована в текстах среднеанглийского периода в соответствии со следующими признаками: возраст, род деятельности, положение в обществе, родственные отношения, семейное положение, взаимоотношения с лицами муж ского пола, характер/поведение.

Наиболее яркими, часто встречающимися образами женщины в текстах Дж. Чосера являются образ возлюбленной и образ женщины в семье (образ жены, домохозяйки и матери), что является отражением её основных ролей и функций в исследуемый период. Концептуализация внешности женщины в текстах среднеанглийского периода осуществляется в соответствии с её характером.

Мнение о женщине в позднесреднеанглийский период является стереотипизированным. Эффект стереотипизации достигается использованием большого количества оценочных утверждений о женщине обобщающего характера, что свидетельствует о проявлении гендерных асимметрий, о более низком положении женщин по сравнению с мужчинами в обществе среднеанглийского периода.

Литература

Паскова Н.А. Диахронические изменения в семантическом поле 'женщина' в древне- и среднеанглийском языке (к постановке проблемы) // Проблемы историко-типологических исследований германских языков в лингво-этническом аспекте: Вестник ИГЛУ. Сер. лингвистика. – Иркутск: ИГЛУ, 2000. Вып. 4. С. 85-91.

Паскова Н.А. Мифы о женщинах в произведениях Чосера // Проблемы историко-типологических исследований германских языков в лингво-этническом аспекте: Вестник ИГЛУ. Сер. лингвистика. – Иркутск: ИГЛУ, 2001. Вып. 2. С. 115-125.

Паскова Н.А. Анализ общих наименований лиц женского пола в среднеанглийском языке // Филология. История. Межкультурная коммуникация: Тез. докл. регион. конф. молодых учёных (Иркутск, 26 февр. 2003 г.). Иркутск: ИГЛУ, 2003. С. 76-78.

Паскова Н.А. Образ как составляющая концепта 'женщина' (на материале произведений Джеффри Чосера) // Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Сер. лингвистика. Иркутск: ИГЛУ, 2003. Вып. 4. С. 83-92.

Паскова Н.А. Концепт «женщина» в текстах среднеанглийского периода (опыт семантической реконструкции на основе произведений Дж.Чосера). Автореф. дис….канд. филол. наук. Иркутск, 2004. 18 с.

О.А. Ипанова (Санкт-Петербург)

ЖИЗНЬ

В настоящее время в связи со сменой парадигм в лингвистике и утверждением антропоцентрической парадигмы в центре внимания исследователей находится языковая картина мира и ее составляющие – концепты. С начала 90-х годов активно исследуются отдельные концепты. Например, в сборниках серии «Логический анализ языка» под редакцией Н. Д. Арутюновой описаны следующие концепты: истина, правда, ложь, долг, красота, свобода и др. (Логический анализ языка, 1991, 1997, 1999, 2000). В последние годы объектом рассмотрения стали концепты из сферы эмоций (Воркачев 2004, Дорофеева 2002).

Несмотря на большое количество работ, посвященных трактовке термина концепт (Кубрякова 1996, Попова, Стернин 2000, Карасик 1997, Ляпин 1997), единое мнение по этому вопросу еще не сформировано. Под концептом, вслед за С.Г. Воркачевым, мы будем понимать единицу коллективного знания/сознания (отправляющую к высшим духовным ценностям), имеющую языковое выражение и отмеченную лингвокультурной спецификой (Воркачев 2004).

Остановимся подробнее на трех составляющих данного определения. То, что концепт является единицей мышления, признано уже давно (Аскольдов 1997, Чесноков 1967). В настоящее время концепт называют «квантом знания» (Кубрякова 1996), «единицей ментальности» (Колесов 1992), «глобальной мыслительной единицей» (Попова, Стернин 2000). По нашему мнению, концепт следует признать одной из единиц мышления, так как наряду с ним существуют и другие: фреймы, гештальты, прототипы и др. Концепт занимает промежуточное положение между понятием как формой абстрактного мышления и представлением как формой образного знания (Соломоник 1992). Как операционная единица мышления концепт является способом и результатом категоризующей деятельности сознания.

Основным признаком, отличающим лингвистическое понимание концепта от логического, является его закрепленность за определенным способом языковой реализации (Воркачев 2004). Языковые средства, использующиеся для этого, принято называть средствами вербализации, языковой репрезентации, языкового представления концепта. Чаще всего представительство концепта в языке приписывается слову (Вежбицкая 1996; Арутюнова 1999; Нерознак 1998). Однако слово как элемент лексико-семантической системы языка всегда реализуется в составе той или иной лексической парадигмы, и в конечном итоге концепт соотносим с планом выражения лексико-семантической парадигмы (Воркачев 2004). Таким образом, средствами вербализации концепта могут быть синонимические ряды, гипонимические структуры, родовидовые структуры, лексико-семантические группы, лексико-семантические поля и т.д. Исследуемый нами концепт ЖИЗНЬ, по нашему мнению, заложен в корневой морфеме, составляющей основу словообразовательного гнезда. В языке такой концепт реализуется во всей словообразовательной парадигме. Именем такого концепта следует признать языковой знак, наиболее полно и адекватно передающий содержание концепта. В нашем случае – это существительное жизнь.

Третья составляющая определения концепта – наличие в нем лингвокультурной (национально-культурной) специфики. «Выделение концепта как ментального образования, отмеченного лингвокультурной спецификой, – закономерный шаг в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности, лингвистического знания (Воркачев 2004, с. 31). Национально-культурная специфика концепта напрямую зависит от национального менталитета носителей языка. Национальный менталитет – это специфический индивидуальный или групповой способ мировосприятия и миропонимания, задаваемый совокупностью когнитивных и поведенческих стереотипов и установок, главной характеристикой которого является особенность мышления и поведенческих реакций индивида или социальной группы (Воркачев 2004). Лингвокультурная специфика концепта, таким образом, проявляется во внутренней форме имени, в разных способах репрезентации одного и того же концепта, в степени подробности или обобщенности репрезентации концепта в разных языках, в образных составляющих концептов, их системных связях, в понятийном содержании концептов, а также «в стереотипизации моделей мировосприятия и поведенческих реакций, отраженных в семантике концепта» (Добровольский 1997, с. 37, 42). Национально-культурная специфика концептов является основанием, придающим какому-либо понятию статус концепта (Нерознак 1998).

Признаки, по которым можно осуществлять выделение концептов, следующие:

1) «переживаемость» концептов – они не только мыслятся, но и эмоционально переживаются, будучи предметом симпатий и антипатий (Степанов 1997, с. 41);

2) «номинативная плотность» (Карасик 2002, с. 133), «семиотическая плотность» концептов (Попова, Стернин 2001, с. 98) – представленность в плане выражения целым рядом языковых синонимов (слов и словосочетаний), тематических рядов и полей, пословиц, поговорок, фольклорных и литературных сюжетов (Карасик 1996, с. 4); количество единиц вербализации концепта напрямую связано с релевантностью, важностью этого концепта в глазах лингвокультурного социума, аксиологической либо теоретической ценностью явления, отраженного в его содержании (Карасик 2002);

3) сложность, внутренняя расчлененность семантического состава концептов, их «непредельность» (Степанов, Проскурин 1993, с. 16);

4) концепты – это «понятия жизненной философии», «обыденные аналоги мировоззренческих терминов» (Арутюнова 1999, с. 617-631), они культурно значимы, аксиологически окрашены и мировоззренчески ориентированы;

5) «лингвокультурная отмеченность» концептов (Орешкина 2000, с. 123) – в языковой семантике представлена материальная, духовная, социальная и поведенческая культура;

6) коммуникативная релевантность;

7) этимологическая память;

8) «языковая абстрактность» – концепт обобщает значения своих лексических реализаций (Воркачев, 2004, с. 51).

Исследуемый нами концепт ЖИЗНЬ соответствует всем восьми критериям. Мы выбрали концепт ЖИЗНЬ, так как он (наряду с концептом СМЕРТЬ) занимает центральное место среди лингвокультурных концептов, в связи с тем, что содержащиеся в нем наивные представления являются экзистенциально значимыми как для конкретного человека, так и для всей нации в целом. Концепт ЖИЗНЬ входит в ядро языкового сознания русских (согласно Русскому ассоциативному словарю в период с 1988 по 1997 годы 711 стимулов вызвали ассоциат жизнь). Он стоит на третьем месте после концептов ЧЕЛОВЕК (1404 стимула) и ДОМ (864 стимула). В настоящее время, по данным Н.В. Уфимцевой, концепт ЖИЗНЬ стоит на первом месте.

В содержании концепта как многомерного ментального образования можно выделить ряд составляющих. Вслед за С.Г. Воркачевым и В.И. Карасиком мы полагаем, что структуру концепта составляют следующие компоненты:

1. понятийная составляющая (состоящая из концептуальных признаков),

2. образная составляющая (например, концептуальные метафоры),

3. значимостная составляющая, включающая коммуникативно-значимую информацию (парадигматические, синтагматические, словообразовательные связи), прагматическую информацию, связанную с экспрессивной и иллокутивной функциями, а также этимологическую память слова,

4. ценностная составляющая, благодаря которой вскрываются наиболее существенные для данной культуры смыслы, ценностные доминанты, совокупность которых образует определенный тип культуры, поддерживаемый и сохраняемый в языке (Карасик 2001, Воркачев 2004).

Выявить содержание того или иного концепта, а также его лингвокультурную специфику можно посредством его концептуального анализа.

Разработанная нами схема концептуального анализа включает несколько этапов.

1. Исследуется этимологическая память слова-имени концепта: выявляются первоначальные значения этимона, исследуются пути развития значений, история значений слова.

2. Методом компонентного анализа исследуются словарные дефиниции слова-имени концепта. В результате семема представляется как ряд семантических признаков, сем, которые, актуализируясь во множестве контекстов, формируют понятийную основу концепта.

3. Так как наш концепт заложен не в слове, а в корне слова и реализуется во всей словообразовательной парадигме, то анализ однокоренных с лексемой жизнь слов, т.е. вербальных репрезентаций анализируемого концепта, позволит более полно описать концепт ЖИЗНЬ.

4. Составляющей метода концептуального анализа является анализ метафорической сочетаемости. В работе нами используется понятие концептуальной метафоры. Концептуальная метафора – это основное средство нашей концептуальной системы, с помощью которого мы понимаем и воспринимаем один тип объектов в терминах объектов другого типа, средство осмысления некоторой более абстрактной сферы в терминах более известной, обычно конкретной сферы (Лакофф, Джонсон 1990). Концептуальная метафора является одной из мыслительных операций, способом познания, структурирования и объяснения мира. Поэтому анализ метафорических выражений – это способ выявления образной составляющей концепта.

5. Для описания значимостной составляющей концепта производится соотнесение анализируемого концепта с другими, связанными с ним парадигматически и синтагматически в концептосфере языка.

6. Кроме того, выявляется ценностная составляющая концепта, описывается национально-культурное понимание ЖИЗНИ в русской языковой картине мира.

7. Концептуальный анализ был бы неполным без данных ассоциативных словарей и ассоциативных экспериментов, так как концепт тесно связан с ассоциативным полем слова (Русский ассоциативный словарь). Следует заметить, что концепт репрезентирует ассоциативное поле, но не равен ему.

Материалом для исследования послужила также современная публицистика за 2001-2004 гг. [2] и художественная литература 90-х годов ХХ – начала XXI века[3].

Этимологический анализ

Слово жизнь образовалось в древний период с помощью суффикса -зн-ь, указывающего на значение состояния (ср. болезнь, боязнь) от древнерусского глагола жити (Цыганенко, 131). В древнерусском языке (11 веке) слово жизнь имело два значения «жизнь, оживление» и «имущество» (Фасмер, Т.II, 52). Значение «имущество» сохранилось в современных словах пожитки, нажитое и в поговорке: Жить поживать и добра наживать.

Др.-рус. глагол жити означал «существовать, пастись, кормиться, обитать» (Черных, Т.I, 304). Значение «пастись» сохранилось в современном диалектном слове пажить (луг, пастбище). Значение «кормиться» актуализируется в глаголе жить в предложно падежной форме жить на что-то (сущ. со знач. деньги). Например, «Жена Гагарина живет на обыкновенную пенсии)» (Аргументы и факты (далее – АиФ)). Значение «обитать» актуализируется в таких словах как жить где-либо, проживать, жилье и т.д.

Кроме того, в древнерусском языке были слова живить – давать жизнь, оживлять, лечить. Тот же корень с перегласовкой о/е присутствует в древнерусском слове гоити – лечить, делать так, чтобы заживало. Например, былинное Гой еси – будь здоров (Черных, Т.I, 304). Вырабатывается значение принудительного действия. В современном русском языке это значение проявляется в словах изжить что-либо (вредную привычку), выжить кого-либо откуда-либо (соседку из квартиры).

Глагол жити восходит к праславянскому * ziti, которое имеет индоевропейский корень *gei/ *goi/ *gi «жить», который в свою очередь восходит к древнеиндийскому «двор, дом», греческому bios «жизнь» и латинскому vivus «живой» (Шанский, Т.I, Вып.5, 109).

В 11-17 веках лексическое значение слова жизнь было таковым: 1) физиологическое состояние всего живого, 2) имущество, 3) бытие, существование вселенной, 4) жизнь человека от рождения до смерти (Словарь русского языка 11-17 веков, Т.5, 109). К 18 веку у слова жизнь утратилось значение «имущество» и появились новые значения: 1) быт, 2) реальная действительность и 3) совокупность всего сделанного человеком (Словарь русского языка 18 века, Т.7, 67).

Итак, уже в момент своего появления слово жизнь было полисемантичным, что объясняется синкретизмом этимона – индоевропейского корня *gei/ *goi/ *gi. Некоторые значения слов жизнь и жить в современном русском языке в данных лексемах утратились («имущество», «кормиться», «принуждать»), но они проявляются в лексическом значении других слов исследуемой словообразовательной парадигмы (пожитки, наживать, жить на что-то, изжить что-либо, выжить кого-либо). Сохранившиеся же значения лексем жизнь и жить вошли в понятийное ядро концепта ЖИЗНЬ

Понятийная составляющая концепта ЖИЗНЬ – признаковая структура, которая выявляется путем компонентного анализа значений слов с корнем жи -. Процедуру анализа слова-имени концепта наглядно иллюстрирует следующая таблица:

Затем исследуются контексты современной публицистики и художественной литературы. Если выявленные семы актуализируются в данных контекстах, то они становятся концептуальными признаками.

Таким образом, понятийная составляющая концепта ЖИЗНЬ представлена следующими концептуальными признаками:

1. ЖИЗНЬ – это существование. На этой семе строится научное понятие, стоящее за существительным жизнь. Данная сема актуализируется в контекстах типа: «Есть ли жизнь на Марсе?» (АиФ №13(1066)); «Главный императив всего этого разговора – человеческая жизнь. На лучших в мире американских дорогах погибли уже более 3 миллионов человек» (Комсомольская правда от 17.04.2001). Существование – это центральный концептуальный признак концепта ЖИЗНЬ в современном русском языке. Именно благодаря этому в сознании носителей русского языка ЖИЗНЬ определяется как нечто, противоположное СМЕРТИ, центральным концептуальным признаком которой является «прекращение существования, жизнедеятельности». Это закреплено и в ассоциативном поле концепта ЖИЗНЬ, так как подавляющее большинство реакций на слово-стимул жизнь – слово смерть.

2. ЖИЗНЬ – это деятельность, функционирование.

­ В языковом сознании современных россиян жизнь воспринимается, прежде всего, как биологические функции живого организма: «Она лежала на носилках как живая, но не было ни пульса, ни дыхания» (Петрушевская. Дом с фонтаном)»; «Крокодилов на острове нет, потому что подвергать опасности здоровье и жизнь людей никто не собирался» (АиФ №50 (1103)); «Архангельское бюро «Известий», комиссия во главе с начальником департамента инспекции территорий и войск ГО и ЧС РФ генерал-лейтенантом Сергеем Саловым проверяла промышленную и экологическую безопасность жизни населения Архангельска, Северодвинска, Новодвинска и Холмогорского района» (Известия N 62 (25900)); «А касаемо жизни и здоровья водителя – так ведь российский дальнобойщик знает, на что идет, когда садится за баранку...» (АиФ №10 (1115)); «Спустя четыре года палата лордов английского парламента выпустила постановление, разрешавшее врачам Бланда прекратить поддержание жизни больного» (АиФ Здоровье №13 (346)); «Жили на пособие, стояли в каких–то очередюгах с документами (Петрушевская. Западня)»; «И жить ей не на что» (Петрушевская. Детский праздник); «Жена Гагарина живет на обыкновенную пенсию» (АиФ №15(1068)). В трех последних примерах концепт жизнь сужается до понятия существование.

­ Биологические и социальные функции: «Условия жизни во время учебы в Высшей музыкальной школе Кельна были почти спартанскими» (АиФ 50 (1103)). «Значимость сердечной аритмии для здоровья и жизни пациента различна» (АиФ Здоровье №16(349)). «И по большому счету именно от того, как мы будем питаться, зависит вся наша жизнь» (АиФ №10 (1115)).

­ Социальные функции: «Проанализировав последние 10 лет нашей жизни, я представила такую картину: сначала мы сидели в запертой клетке, потом дверцу клетки распахнули, и мы выскочили оттуда и уподобились индейцам в набедренных повязках» (АиФ Здоровье №14(347)). «Физика, химия, биология, особенно их сложнейшие разделы, не всегда и нужны в жизни» (АиФ №16(1069)). «Во все времена музыка была частью жизни нашего народа. Спеть, потанцевать англичане любили всегда» (АиФ №50 (1103)). «Для врачей признание обществом их заслуг – да бог с ними, с нищенскими зарплатами! – может быть самым важным и главным в жизни» (АиФ Здоровье № 07(392)).

­ Социальные функции + сферы деятельности актуализируются в словосочетаниях: политическая, экономическая, социальная, профессиональная, трудовая, врачебная, кочевая, повседневная, светская, церковная, религиозная жизнь и т.д. В настоящее время появилась деловая жизнь. Это обусловлено реалиями нашего времени. В публицистике мы находим примеры: «А потом началась телевизионная жизнь» (АиФ №11(1116)).

3. ЖИЗНЬ – движение. В отобранных нами контекстах сема «движение» не встретилась. Значит, в современной русской языковой картине мира в структуру концепта ЖИЗНЬ не входит концептуальный признак «движение».

4. ЖИЗНЬ – это длительность: «Длилась ее счастливая жизнь один год и двадцать один день» (Улицкая. Цю-юрихь). «На протяжении всей жизни человека зубная эмаль окисляется бактериями молочной кислоты» (АиФ Здоровье № 07(392)). Часто сема «длительность» представлена имплицитно: «Вторая часть размера пенсии зависит исключительно от того, как вы потрудились за жизнь» (АиФ №14(1067)). В сознании носителя русского языка жизнь воспринимается как достаточно длительный период времени, поэтому ее можно коротать, укоротить: «Нина гордо коротала жизнь с дочкой и своей мамой» (Петрушевская. Шато); «В частных клиниках на западе уже давно активно занимаются изучением генной предрасположенности человека к тем или иным заболеваниям, которые могут укоротить ему жизнь» (Комсомольская правда от 20.02.2002).

Чтобы подчеркнуть значение длительности, употребляется местоимение вся: «Вся жизнь впереди!» (АиФ №10 (1115)). «Вся моя жизнь связана с фигурным катанием» (Комсомольская правда (далее – КП) от 22.02.2002). «А кто не знает, что в мае жениться – всю жизнь маяться?» (КП от 20.04.2001).

Длительность можно структурировать, поэтому в жизни выделяются

- отрезки (день, минута): «После двух недель такой жизни у меня прихватило сердце. И я с этой работы сбежала» (КП от 20.02.2002);

- периоды: «Это был самый трудный период моей жизни» (АиФ 50 (1103));

- этапы (начало, середина, конец): «К сожалению, полностью вылечить блефароспазм невозможно. Раз появившись, он сопровождает человека до конца жизни» (АиФ Здоровье №16(349)).

Временные планы жизни (прошлое, настоящее, будущее): прошлая, прежняя, старая жизнь, нынешняя, теперешняя жизнь, будущая, новая жизнь. «Главное в теперешней жизни – молчать» (Улицкая. Цю-юрихь). «У нее только не было сил возвращаться в прежнюю жизнь» (Петрушевская. Спасенный).

5. ЖИЗНЬ – целостность (целостный набор событий, действий и т.д.): «Хозяйка смотрит телевизор до упора, уплывает в сладкие миры, пугается, заинтересована, скучает, т.е. живет полной жизнью» (Петрушевская. В доме кто-т.е.); «Эта книга о том, как стать и навсегда остаться здоровым человеком, как овладеть простой и крайне эффективной системой самообороны, как научиться жить полной жизнью (АиФ №43 (1252)); «Я еще далеко не все сделал в моей жизни» (АиФ №11(1116)). Поэтому в жизни может чего-то не хватать. «Сходила она к деловым женщинам раз-другой и поняла, что лично ей не хватает в жизни признания» (Улицкая. Цю-юрихь).

6. ЖИЗНЬ – реальность, не вымысел: «Сюжет стал развиваться помимо сценария, как в жизни» (КП от 10.03.2003); «От превращения игры в жизнь один шаг?» (КП от 01.09.2002); «Мордобоя и порнографии им хватает и в жизни, а в сказки никто из беспризорников давно не верит» (АиФ №15(1068)).

7. ЖИЗНЬ – качество. Необходимо заметить, что жизнь (как абстрактный субстантив) характеризуется всевозможными качествами (серая, скучная, примитивная, собачья жизнь; нормальная, достойная жизнь; комфортная, великопепная жизнь). В качестве индикатора качества жизни часто выступают вкусовые ощущения («вкусовая» метафора типична для абстрактных имен): горькая, пресная, сладкая жизнь. «Приходится уже сейчас думать о пенсии, глядя на несладкую жизнь сегодняшних стариков» (КП от 17.04.2001). «Неужели у нас такая сладкая жизнь?» (АиФ №10 (1115)). «Жизнь не пришлась ей по вкусу» (Новые известия №199). Однако сама по себе ЖИЗНЬ означает положительное качество: «Давайте не будем искать героев, а начнем просто наслаждаться жизнью» (АиФ 50 (1103)); «Жизнь без жизни» (т.е. очень трудная жизнь, отличная от нормальной, «положительной» жизни) ( АиФ №15(1068)); «Это разве жизнь?» (КП от 21.01.2004). «Зато теперь, когда я выхожу утром из дома, чтобы попить где-нибудь кофе, и меня при этом не преследует группа фотографов, я просто наслаждаюсь жизнью» (АиФ №39 (1248)); «Занятия на курсах три месяца идут, да по четыре часа три раза в неделю. Каторга, а не жизнь» (Улицкая Цю-юрихь).

Кроме того, в таких предложениях как: «Он загубил тысячи жизней» (АиФ №5 (1110)); «Женщина родила ребенка одна, без мужа, без семьи, совершенно отчаянно решив спасти тот сгусточек жизни, о котором ей сказала врачиха» (Петрушевская. Два бога); «Но маленький комитет солидарности, горстка живых душ, толкует вечерами, что Елизавету затравила эта армейская вдова» (Петрушевская Рай, рай); наблюдается метонимический перенос жизнь – человек (метонимический перенос возникает на базе эллипсиса: целое (человек) называется именем состояния).

Анализ словообразовательной парадигмы.

Корень жи- является очень продуктивным. В Современном словообразовательном словаре русского языка А.Н. Тихонова приводится 295 лексем, входящих в словообразовательную парадигму с корнем жи-. Самые частотные из них: жизнь, жить, живой, далее жизненный, живо, переживать, прожить, пожить и т.д. (Частотный словарь русского языка). Однако в современном языке и состав и частотность иные: самыми частотными являются следующие слова: жизнь, жить, живой, далее прожить, житель, выжить, жизнеобеспечение, переживать, жилье, жизненно. В наше время появился также прожиточный минимум как реалия и соответствующее словосочетание. Здесь также актуализируется сема ‘биологические функции живого организма’. «В Новгородской области прожиточный минимум вырос с 960 руб. до 1 тыс. 25 руб. в месяц» (Известия от 15.04.2001). Однако, в отличие от 1990 года не встречаются такие лексемы как жизнерадостный, жизнелюбие.

Выявив состав и частотность словообразовательной парадигмы в современном русском языке, можно сделать выводы относительно языковой картины мира. В настоящее время «высвечивается», становится важным такой фрагмент языковой картины мира, связанный с концептом жизнь, как биологическое существование. Жизнь (частотность в современной публицистике – 242) стала настолько сложной, что русский человек прикладывает множество усилий для того, чтобы просто жить (70), не умереть, а остаться живым (37), прожить (18) эту нелегкую жизнь, выжить (10) в этом сложном мире. Поэтому в современном языке и появились такие новые слова как жизнеобеспечение и выживание, которых нет в словаре А.Н. Тихонова 1990 года.

В контекстах употребления единиц, входящих в словообразовательную парадигму с корнем жи - без изменения актуализируются концептуальные признаки, выявленные нами при анализе слова-концепта жизнь. Единственная модификация коснулась концептуального признака «реальный, не вымышленный». В контекстах современной публицистики и художественной литературы он модифицируется в признаки 1) живой – настоящий, не искусственный: «Но мы мчимся, едем, приезжаем в свой отель, разбредаемся по номерам, принимаем душ как живые люди) (Петрушевская Три путешествия); «Но полностью заменить витаминами живые зелень и овощи нельзя, поскольку в последних есть еще и пектиновые вещества, обладающие противобактериальным действием»; (АиФ Здоровье №16(349)). «Американские ученые создают биороботов, которые управляются живым мозгом». (Комсомольская правда от 20.04.2001) и 2) живое – реальное, то, что можно увидеть, услышать, потрогать: «К середине 2002 года экспертам придется согласовать механизм оплаты поставок живыми деньгами» (АиФ №50 (1103); «Но при этом в Беларуси регулярно гастролирует Боря Моисеев, который, как известно, не отличается живым исполнением» (АиФ №10 (1115)); Из руки отца в руку дочери шла живая кровь. (Петрушевская Дом с фонтаном)

Прилагательное живой часто употребляется в перифразе живой товар – люди, животные: «Особенно много живого товара (зд. людей) в переходе метро " Китай-город"» (АиФ №15(1068)); «Он тихо пошел ее искать, осмотрел все углы этой роскошной квартиры со многими окнами, но никого живого не нашел» (Петрушевская Дом с фонтаном); «Живой товар (зд. животные) пользуется стабильным спросом последние 10 лет» (Известия от 20.02.2002).

Образная составляющая концепта ЖИЗНЬ, по нашему мнению, складывается из концептуальных метафор, отражающих национальный образ мышления. Это подтверждается высказыванием В.Н. Телия о том, что концептуальное осмысление категорий культуры находит свое воплощение в системе образов, которые, по сути, являются своеобразной «нишей» для кумуляции мировидения народа (Телия, 1996). Именно концептуальные метафоры чаще всего используются для категоризации абстрактных концептов, к которым и относится концепт жизнь.

1. Самая частотная концептуальная метафора: ЖИЗНЬ – ПУТЬ. Как отмечает Н.В. Павлович, это «одна из самых продуктивных метафорических парадигм 18-19 веков» (Павлович, 1995, 21). Но и поныне этот фрагмент языковой картины мира является актуальным: Человек вступает в жизнь, идет по жизни, уходит из жизни. Ср. актуализацию этой метафоры в публицистических контекстах: «Но 8 лет назад в жизни случился крутой поворот» (Известия). «В жизни она прошла все» (АиФ №11(1116)). В русском языке встречаются также такие метафорические выражения: спутница жизни, путевка в жизнь, жизненный путь, сбиться с пути, наставить на путь истинный и т.д. В творчестве Л. Петрушевской данная метафора трансформируется в метафору ЖИЗНЬ – РЕКА: «Ему, наверно, хотелось плыть по жизни легко» (Петрушевская. Колыбельная птичьей родины). «Здесь протекала ее личная, собственная жизнь» (Петрушевская. Дом с фонтаном). «И в это тихое течение, где Ольга могла замедлить события и ничего не делать, в это течение жизни ворвался вдруг тревожный голос Матвея» (Петрушевская. Западня).

Метафора ЖИЗНЬ – ПУТЬ ощущается и описывается самими носителями русского языка: «И жизнь моя – тяжелый путь» (АиФ №24 ((1233)). «Идет процессия, и везут на кладбище в дешевеньком деревянном гробу умершего старца, который долго прожил, мучился и скитался, наслаждался и радовался своим победам. Путь окончен...» (АиФ №9 (1114)).

2. ЖИЗНЬ в русском языковом сознании представляется также как ЦЕННОСТЬ. Недаром, обращаясь к кому-либо самому дорогому, мы говорим «Жизнь моя». Из этого следует вывод, что жизнь для носителя русского языка – это высшая ценность, она бесценна. Но в наши дни даже у жизни появилась цена, т.е. произошло обесценивание жизни, ее можно оценить в деньгах, измерить по шкале материальных ценностей: «Цена жизни порой исчисляется дюжиной баксов. (АиФ №5 (1110))»; «Цены на автомобили растут, а цена на человеческую жизнь падает...» (АиФ №15(1068)). Жизнь, как ценность, можно беречь, сохранять: «Ворам в Саудовской Аравии сохраняют жизнь, но отрубают руки» (КП от 13.02.200), доверить: «У многих возник тогда вопрос: почему знаменитый певец, человек со сказочными возможностями доверил свою жизнь именно военным врачам?» (КП от 18.02.2002). В метафорическом выражении ни в жизнь (выражение усиленного отрицания чего-либо) имплицитно также представлена концептуальная метафора ж