Домовой и русалка 1 страница. Мифологическая лексика (слова, обозначающие сказочных персонажей и нечистую силу), по-своему концентрируя историко-национальное видение мира

Мифологическая лексика (слова, обозначающие сказочных персонажей и нечистую силу), по-своему концентрируя историко-национальное видение мира, требует специального изучения. Сложность же восприятия данных единиц носителями других языков и культур предполагает их рассмотрение в аспекте лингвокультурологии.

Мифологемы как концепты культуры могут рассматриваться в качестве способа интерпретации действительности определенной лингвокультурной общностью (Быкова, Ракитина 1999: 139).

В данной работе мы придерживаемся термина слово-мифологема, так как исследование ведется на уровне языка. Под этим термином мы понимаем наименования персонажей, слова особого мифического содержания, являющиеся результатом деятельности мифического мышления по структурированию мира. Релевантным признаком коннотативной структуры слова-мифологемы является этнокультурный компонент (см., например, Быкова, Ракитина, 1999).

Лингвокультурологический анализ слов-мифологем должен, на наш взгляд, заключаться в их концептуальном анализе.

Представляется, что для анализа концептов-мифологем необходим синтез существующих методик концептуального анализа (см. работы С.Е. Никитиной, Л.О. Чернейко, В.А. Долинского, Т.В. Гамкрелидзе, В.В. Иванова, В.И. Карасика, А.П. Бабушкина и др.).

В своем исследовании мы предлагаем следующую схему лингвокультурологического анализа слов-мифологем.

На наш взгляд, целесообразно, прежде всего, проведение этимологического анализа с целью выявления внутренней формы – «зародыша смысла» слова-мифологемы.

На втором этапе представляется важным выделение содержательного минимума концепта, что осуществляется на базе словарных дефиниций слова-мифологемы, анализа обиходных контекстов употребления, включающих пословицы, поговорки, поверья, записи разговорной речи, телепередач и цитаты из художественной литературы и публицистики, а также анкетирования носителей русского языка и иностранных респондентов, что позволяет выявить актуализирующиеся семантические признаки, ассоциации и коннотации.

На третьем этапе необходимо определить место выявленного слова-концепта в исследуемой парадигме слов-мифологем.

Затем необходимо проследить синтагматические связи слова-мифологемы в языке. Специфика данного аспекта анализа для слов-мифологем заключается в выявлении через языковые данные их ролевых функций.

Пятый этап исследования – это анализ деривационных связей слова-мифологемы, который показывает значимость выявленного концепта в соответствующем фрагменте языковой картины мира.

Проиллюстрируем предложенные теоретические положения на материале анализа слов-мифологем домовой и русалка.

Слово домовой обладает прозрачной внутренней формой. Корень слова дом синкретичен по своей сути1. Как убедительно показано в работах В.В. Колесова, дом в русском самосознании это не только и не столько ‘жилище’, но и ‘хозяйство’, и ‘совокупность родственников, живущих под одной крышей’ (Колесов, 2000: 206-207). Мифологическому сознанию свойственно было противопоставлять свое и чужое; освоенное, родное пространство и незнакомое, пугающее. В своем родном пространстве дома важная роль издавна принадлежала хозяину дома, ср. языковые данные: всякий дом хозяином держится; дом хорош, да хозяин не гож; каков Дема, таково у него и дома; худу быть, кто не умеет домом жить; домом жить, обо всем тужить (Даль, 1996, I: 466).

Наряду с реальным человеком-хозяином народное сознание поселяло в доме духа, мифического, сверхъестественного хозяина, т.е. домового. Параллель между человеком-хозяином и духом дома подтверждают такие названия домового, как дедушка, хозяин, суседко (тот, кто живет рядом). Значение домового – ‘хозяин дома’ актуализируется, например, в таких контекстах, как:

Домовой не любит, когда его так называют. Надо называть его «хозяин», тогда он сам всю нечистую силу выгонит (НТВ Страна советов, 20.06.2003. 12.50.).

Хозяин, стань передо мной, как лист перед травой: ни черен, ни зелен, а таким, каков я; я принес тебе красно яичко (заклинание для вызова домового, в полночь, и он является) (Даль, 1996, I: 466).

С одной стороны, домовой очень привязан к тому дому, в котором он живет:

Я не говорю уже о домовом – домовой, как и самое имя его показывает, заведует домом и никуда из этого дома не двинетcя. Если дом передается или продается, но непременно вместе со своим домовым, который иногда очень себя «оказывает», если новые жильцы придутся ему не по вкусу. Домовой может очень горевать, когда старая, вековая, милая ему семья бросает навсегда свое жилье. Но, как бы он ни убивался от горя разлуки, бросить дом и следовать за людьми он не может. Он дому принадлежит (Н.А. Тэффи. Домашние).

В языковом сознании русских связь с домом является главной характеристикой домового: при анкетировании это было отмечено половиной (50 %) носителей языка. В доме же, по народным представлениям, у домового есть свое конкретное место: печка была названа 38 % респондентов (это подтверждают и данные Русского ассоциативного словаря – РАС, 2: 78)

С другой стороны, значение дома как совокупности родственников актуализируется в неразрывной связи домового не только с домом, но и с семьей (родом), которая, по народным представлениям, переезжая в новый дом должна взять с собой и своего домового:

В каждом доме свой домовой. Он сидит в углу в подполье. Переходишь в другой дом, надо позвать с собой своего домового. (Гарин-Михайловский. Несколько лет в деревне).

Купил дом и с домовыми. Дом домом, а домовой даром (Даль, 1996, I: 466).

Дед снял две темные комнатки в подвале старого дома, в тупике под горкой. Когда преезжали на квартиру, бабушка взяла старый лапоть на длинном оборе, закинула его в подпечек и, присев на корточки, начала вызывать домового: «Домовик – родовик, – вот тебе сани, поезжай-ка с нами на новое место, на иное счастье…» (М. Горький. Детство).

Можно ли перевезти хозяина на новую квартиру? – Да, берется валенок, кладется куда-либо, и приглашается домовой. Так он перевозится с места на место (НТВ Страна советов, 20.06.2003. 12.50.).

Коли дедушку не перезывать с собой в новую избу, то станет прокудить (Даль, 1996, I: 466).

Веселый был, дурил, да вот еще не любил, когда детей осенью в город отправляли. Он был деревенский домовой, жил в нашем деревенском доме. И верно, скучно ему было одному зиму зимовать. Как только начиналась укладка вещей и дорожные сборы – принимался домовой по ночам вздыхать. Все мы эти вздохи слышали и очень его жалели (Н. А. Тэффи. Домовой).

Восприятие дома как хозяйства породило и разновидности домовых: сараешник, банник, дворовой, овинник, хлевник, гуменник, подпольщик т.д.

Исходя из всего сказанного, мы позволим себе определить содержательный минимум концепта слова-мифологемы домовой как ‘дух – хозяин дома’.

Домовой входит в парадигму слов-мифологем водяной, кикимора, русалка, леший. Эта парадигма имеет родовое слово – собирательное существительное нежить, обозначающее в русской мифологии фантастические существа. То, что нежить является гиперонимом в данном ряду, подтверждает словосочетание всякая нежить. Определение всякая позволяет расценивать нежить как родовое слово в парадигме. В современном языке появилось еще одно слово, входящее в данный ряд слов, барабашка (полтергейст). По современным представлениям и поверьям, – это “призрак, обитающий в доме, вызывающий беспорядок, шум, стук, исчезновение предметов”. Таким образом, этот призрак приносит только вред, в отличие от домового, который воспринимается как хранитель домашнего очага (12 % носителей отметили данную функцию домового). Ср.:

Поместья мирного незримый покровитель / Тебя молю, мой добрый домовой, / Храни селенье, лес и дикой садик мой / И скромную семьи мою обитель! (А.С.Пушкин. Домовому).

Еще одна обязанность домового – предупреждать хозяев о появлении нечисти. Говорят, что если в доме завелся полтергейст, то современные домовые, предупреждая хозяев, бьют выключенные электролампы (В одной квартире поселили домового, кикимору и бабу-ягу. КП Петербург. 16.08. 01.).

Домовой занимает особое место в рассматриваемой парадигме благодаря неоднозначности оценки в народном самосознании: кикимора, леший, водяной, русалка воспринимаются как обычно враждебные людям духи, домовой же может быть как злым, так и добрым (Русский семантический словарь, 1998: 394). Это подтверждает как анкетирование носителей языка: 12 % респондентов отметили эту амбивалентность домового, так и прецедентные тексты, известные практически каждому носителю языка:

...Лишь одним конюшни не пригожи – // Домовой повадился в конюшни» (А.С. Пушкин).

Домовой по ночам стучит и возится, выживая хозяина (Даль, 1996, I: 466).

В общем домовой был не злой, а только дурил <..> Но зла особого не делал. Нянька хоть и ворчала на домового, но сама сознавалась, что жить с ним можно.

– У нас «хозяин» добрый, а вот как жила я у господ Корсаковых, так там такой сердитый был, что все мы в синяках ходили. Девкам ночью в волоса перьев насыпет, повару в тесто наплюет – не поднимается опара, хошь ты что! Барыню и ту по ночам щипал. Ну, а наш ничего, веселый (Н. А. Тэффи. Домовой).

Домовой в некоторых домах бывает пресердитый-сердитый. Любит щипать толстых девок и душить по ночам солидных дядюшек. Наводит порядки строго. Любит попугать и пристрожить. Вообще, похож на самодура помещика. Консервативен до мелочности, ничего нового не признает, даже новую мебель по ночам ломает – треск на весь дом (Н.А. Тэффи. Домашние).

Как и реальный хозяин дома, домовой может иметь свои пристрастия, свои симпатии и антипатии. Например:

Домовой лошади гриву завил. Конь ко двору пришелся: суседко колтун сколтунил. Домовой лошадь изломал, крестец надсадил, в подворотню протащил (Даль, 1996, I: 466).

...Конь не тих, весь в мыле, жаром пышет, / С морды каплет кровавая пена. / Во всю ночь домовой на нем ездил (А.С.Пушкин).

– Говорит, закричал ты оттого, что домовой на тебе ездил.

– Вот вздор какой! Будт.е. домовые? (И.С.Тургенев).

Скажите, а у вас проблемы с домовым были? – Да, было ощущение, что домовой тебя выгоняет (НТВ. Страна советов, 20.06.2003. 12.50.).

Другой враг, внутренний, был домовой и назывался за глаза «хозяином».

Чего он только с нянюшкой не выделывал! Положит ей под самый нос катушку, а глаза отведет, и ищет нянюшка злочастную катушку, ползает по полу, кряхтит – нету и нету катушки! И вдруг – глянь, она тут как тут. Стоит на столе рядом с ножницами! Или сдвинет старухе очки на лоб, а та тычется по всем углам: “Кто мне очки запрятал? ” < …> Но в эту осень, о которой хочу рассказать, проявил себя наш домовой и с другой стороны. Оказалось, что может он разозлиться и кого-нибудь невзлюбить (Н.А. Тэффи. Домовой).

Глаза у девочки были маленькие, голубенькие, волосы жиденькие и вились золотыми шелковыми колечками. Ее «хозяин» любит! – говорила нянюшка, гладя ее по головке. – Ишь какие колечки завивает! (Н. А. Тэффи. Домовой).

“Не пускает «хозяин» девочку. Жалеет, – бормотала нянька. – Против него не пойдешь. Били бы друг друга по темени, а чего девчонку-то мучить? Вот он один за нее и вступается” (Н. А. Тэффи. Домовой).

Как и другие слова-мифологемы, слово домовой обладает в языковом сознании носителей русского языка пресуппозицией ‘источник страха’, это образ, которым можно пугать детей:

Несмотря на то что всем окружающим нас строго было запрещено пугать нас ведьмами, лешими, домовыми, няньки все-таки иногда говорили о них между собою (Заметки на полях. Воспоминания П.В.Нащокина с поправками Пушкина).

Ах! мочи нет! робею:

В пустые сени! в ночь! боишься домовых,

Боишься и людей живых…( А.С. Грибоедов. Горе от ума).

Домовой может вступать с людьми в своеобразный контакт, может предсказывать будущее, быть вестником добра или зла, с ним связаны различные приметы и суеверия:

Увидать домового – к беде, смерти. Плач или вздохи домового – к смерти хозяина. Приходи вчера (заговор от лихорадки; также мысленный ответ домовому, коли почудится, что кто-то зовет по имени). Домовой стучит, возится. Его домовой душит. Домовой теплою и мохнатою рукою гладит по лицу – к добру; голою и холодною – к худу (Даль, 1996, I: 466).

В жизнь мою я не знал, что такое бессонница, а теперь испытал не только бессонницу, но сны такие … я и сам не умею сказать, сны ли это или что другое: точно домовой тебя душит, и все мерещится проклятый старик (Н.Гоголь Портрет).

– Домовой -то, домовой! За ночь всех лошадей загонял. Гривы взбил, хвосты закрутил, все лошади в мыле! Прямо беда! Конюх говорит, беспременно надо козла в конюшню, а то, что же это такое...

– И чего он раскуражился? Быть беде!

– Быть беде!..

– Всю ночь вздыхал, по дому бродил...

– И к чему бы это?

– Быть беде!.. (Н.А. Тэффи. Домовой).

Однако домового можно задобрить, можно с ним договориться, подружиться:

С «хозяином» лучше всего подружиться: выбирается определенное место и кладется черный хлеб с солью, когда хлеб засыхает, его отдают птичкам и кладут новый. С домовым можно разговаривать. Например, если пропадают вилки, ложки, можно попросить домового, чтобы он их вернул. Сейчас я предлагаю послушать бабушкины советы о том, как задобрить хозяев, домовых (НТВ Страна советов, 20.06.2003. 12.50.).

Сегодня мы поговорим с вами о домовом. Я со многими из них была знакома, а с некоторыми даже дружила. Сначала с ними надо познакомиться: взять свечу, повернуться к темному углу и сказать: «Домовой, домовой, появись передо мной». Тогда вы будете знать, где оставлять гостинцы, а домовой будет знать, что вы хотите с ним подружиться (НТВ Страна советов, 20.06.2003. 12.50.).

По народным представлениям, при правильном с ним обращении и уважительном к нему отношении домовой помогает людям, заботится о хозяйстве:

У меня дома уже два дня бельё стиранное лежит, хоть бы домовой погладил, что ли (Разговорная речь 03.02.03).

Домовые – лохматые старички ростом не больше метра – охраняют домашний покой и уют. Если к ним относиться с уважением, то они охотно будут помогать в хозяйстве (В одной квартире поселили домового, кикимору и бабу-ягу. КП Петербург. 16.08.01).

Мыслительная картинка, возникающая в сознании носителя языка, отличает слово домовой от других слов парадигмы. Например, водяной изображается обычно с рогами и лапами вместо рук, леший – с рогами и копытами, русалка – с рыбьим хвостом вместо ног, домовой же предстает бородатым стариком или кем-нибудь из членов семьи, чаще всего самым старшим в семье – дедом или бабкой, т.е. даже внешний облик домового подчеркивает его связь с домом, с семьей.

Приведем наиболее типичные синтагматические связи существительного домовой, выявляющие его ролевые функции: верить в домового, шутка домового, домовой стучит, возится, душит, завивает лошади гриву.

Слово домовой входит в большое по объему словообразовательное гнездо слов в русском языке, что показывает место этого фрагмента в русской языковой картине мира: дом, домовный, домашний, домовитый, домовитость, домовина, домоводство, домоправитель, домосед, домостроительство, домохозяйка и др. (всего 122 единицы – Тихонов, I, 308-309).

Важность концепта, заложенного в корень ‘-дом-’, подтверждается языковой маркированностью слов, обозначающих отсутствие дома: бездомный, бездомность, бездомник, бездомница, бездомничать, бездомовый, обездомить.

Слово-мифологема русалка произошло от др.-рус. русалиа – «языческий праздник весны», «воскресение святых отцов перед троицей», «игры в этот праздник» – от лат. Розалии (от роза) (Фасмер, III: 520). Эти сведения говорят о связи образа с «вегетацией растений»: русалки, по народным поверьям, появлялись на земле на Троицкой или Русальной неделе, когда зацветала рожь (Славянская мифология, 1995: 338), однако не позволяют увидеть внутреннюю форму слова русалка, его концепт-этимон (по терминологии В.В. Колесова). «Обогащение смыслом, – отмечает исследователь, – начинается в первой форме – в образе (русалка – это форма вне системы, сконструированная по случайным признакам реального плана), оформляется в понятии (женщина – это уже форма в системе, созданной по сущностным признакам различения) и отливается в символе (богиня – здесь качества, которые сами по себе создают систему, на основе которой и выявляется концепт современной культуры: он эксплицируется, а не актуализируется, как образ, и не выявляется подобно понятию)» (Колесов, 1992: 34).

Анализ словарных толкований и обиходных контекстов употребления (цитат их художественной и публицистической литературы, записей разговорной речи, результатов анкетирования носителей русского языка), парадигматических и синтагматических связей позволяет определить концепт слова-мифологемы русалка, основываясь на классификации А.П. Бабушкина (1996), и как «мыслительную картинку», и как «сценарий» («скрипт»).

Содержательный минимум концепта слова-мифологемы русалка – это (в народных поверьях) ‘живущее в воде сказочное существо в образе женщины с длинными волосами и рыбьим хвостом’. По фольклорным представлениям русалками становились утопленницы.

Этот концепт эксплицируется, например, в художественной литературе:

У русалки мерцающий взгляд,

Умирающий взгляд полуночи,

Он блестит, то длинней, то короче,

Когда ветры морские кричат (Н. Гумилев. Русалка).

Отчего солнце по небу катится, отчего мышь шебуршит, деревья кверху тянутся, русалка в реке плещет, ветер цветами пахнет, человек человека палкой по голове бьет? (Т. Толстая. Кысь)

Отметим, что стереотипное представление о русалке как о женском образе в современных контекстах употребления не только эксплицируется, но и разрушается. Ср.:

– Но я вовсе не хочу идти в русалки! У них женские данные, а я – мужского рода. У них длинные волосы, а я стригусь под бокс < …> Я очутился в большой затонувшей барже, на четверть занесенной песком. В ней сидели русалки обоего пола. Хвостов ни у кого не имелось (В.Шефнер. Когда я был русалкой).

Один из самых «типичных» образов русалки – это сидящая на камне, находящемся у воды или в воде, девушка:

Она сидела на большом камне вполоборота к озеру, а значит и к Сёмке, грациозно отведя согнутые в коленях ноги. Так она была похожа уже на русалку (Л. Нетребо. Уикенд на Змеином озере).

Слово-мифологема может употребляться в прямом (денотативном (Суперанская, 1973: 116), экстенсиональном (Кацнельсон, 1965: 27: Гудков, 2000: 66)) или в переносном (коннотативном, интенсиональном) значении (ср. у А.П. Бабушкина: «первичное употребление» и «вторичная номинация» (1996: 45)). При этом обычно актуализируются различные семантические признаки.

Анкетирование носителей русского языка выявило главную «внешнюю черту» русалки – это хвост, который назвали 100 % респондентов. Данная характеристика является, как показывает анализ контекстов, своеобразным стереотипом, по которому «узнается» русалка:

- Я здешняя русалка, – ответила зеленая девушка. – Разве не понятно?

- Совершенно не понятно, – сказала Мила.

- И вообще вы на русалку совершенно не похожая, – сказал Гарик, который не хотел отдавать сумку случайным встречным.

- А вы раньше видели много русалок? – спросила зеленая девушка.

- Видел, – угрюмо ответил Гарик. – На картинках видел. И оперу по телевизору показывали. Где ваш хвост?

- Это неважно, – сказала Мила. – Я тоже не видела русалки, а также не видела драконов, гномов и леших. И вообще я в эти сказки не верю (Кир Булычев. Речной доктор).

Пока обогнавшие его не исчезали за очередным поворотом, он хорошо видел их со спин – гибкие фигуры были прекрасны: если бы не убегающие ноги, то можно было подумать, что вперед улетают высокие русалки, с вздернутыми плечами и слегка разведенными, будто в удивленном извинении, руками (Л.Нетребо. Уикенд на Змеином озере).

Мне снилось, будто уже готова модель моей пишущей машинки. И вот я сажусь, чтобы перепечатать свое стихотворение, и вдруг с ужасом осознаю, что не могу освоить нижнюю клавиатуру, ибо у меня вырос русалочий хвост … (В.Шефнер.Когда я был русалкой).

Мечта любой русалки – выйти на берег и сменить хвост на пару стройных ножек (Москва – Инструкция. ТНТ. 5.08.03.).

Длинные, красивые волосы и глубокие, печальные глаза (взгляд) тоже являются «отличительными» чертами русалки и именно эти признаки чаще всего актуализируются в художественной литературе и служат «основой» для сравнений, для коннотативного употребления слова-мифологемы:

В последнюю неделю июня (в народе она называется русалочьей) газета провела конкурс на самую красивую русалку Москвы. Победительницей конкурса стала самая длиннокосая и сереброхвостая «русалка» – 18-летняя Маша Мясоедова. Ей вручили полную энциклопедию русского ведовства. А все остальные стали «Почетными русалками» и «Водяными». А лето-то проходит! (Комсомольская правда, 1.07.02.)

Она как русалка, воздушна и странно-бледна,

В глазах у нее, ускользая, играет волна,

В зеленых глазах у нее глубина – холодна (К.Бальмонт. Она как русалка).

В народных поверьях существует представление о том, что русалками становятся «заложные покойники», те, кто умер неестественной смертью (Зеленин, 1995), утонул. Следовательно, русалкой нельзя «родиться». Это представление о происхождении русалок тоже находит свое отражение в языковом сознании носителей русского языка:

Я хочу подчеркнуть, что русалки не способны к популяции. Русалками не рождаются, в них превращаются. Вывод: чтобы стать русалкой, надо утонуть … Команда и пассажиры погибли, поскольку сели в спасательные шлюпки и высадились на берег; спасся только кок, поскольку, будучи в состоянии опьянения, пошел на дно вместе с судном и превратился в русалку (В.Шефнер. Когда я был русалкой).

Русалками не рождаются, ими становятся. За свою спортивную биографию Ольга Брусникина провела в воде больше времени, чем на суше. Просто она «работает» русалкой, а точнее – занимается синхронным плаванием (Н.Зуев. О чем мечтают русалки. АиФ. Семейный совет. 10.03.03.).

Данное представление актуализируется и при переносе на неодушевленные объекты:

Наводнение в Европе здорово ударило по нашему авторынку, говорит Василий Сарычев. – Машины-утопленницы, «русалки», как их называют, еще имеют товарный вид, но через годик сгниют, как консервные банки: автомобиль сконструирован так, что легко выдерживает дождь – вода скатывается с него, но «утопление не переживет» (В. Ладный. Наш автопром тащат на дно «русалки». Комсомольская правда. 09.01.03. https://www.kp.ru).

Слово-мифологема русалка традиционно ассоциируется с водной стихией (по данным анкетирования: либо с озером – 67 %, либо с морем – 33 %). Умение плавать – неотъемлемая составляющая этого образа:

Как русалка, ты плаваешь в море стихов,

Гениальный поэт-консультант! (В.Шефнер. Когда я был русалкой)

France Telecom выпустила GSM-телефон для русалок. Создатели аппарата обещают четкую и бесперебойную связь с любым обитателем суши прямо из соленой пучины … К области «ноу-хау» можно отнести устройство, предназначенное для разговора под водой (http: www.internet.ru).

Юра, дело в том, что поступил письменный сигнал, будто я русалка. Но я даже плавать не умею! (В. Шефнер. Когда я был русалкой)

Обычно слово-мифологема русалка используется для номинации людей (девушек), занимающихся водными видами спорта:

– Ты, можно сказать, живешь в воде, как лягушка. Неужели тебя не тянет на сушу?

– А я везде чувствую себя в своей тарелке. Просто вода для русалок, как нас называют, родная стихия. Птицам же в небе здорово! Вот и нам. А танцевать в воде – что может быть красивее и зрелищнее?! (Н. Зуев. О чем мечтают русалки. АиФ. Семейный совет. 10.03.03).

Сегодня в моем парикмахерском кресле – девушка Даша, спортсменка, профессионально занимающаяся плаванием. От нее я слышу те же вопросы и те же сетования, что и от других представительниц водных видов спорта, скажем, от ватерполисток. Главная жалоба – волосы становятся очень сухими и ломкими. Это так, но приходится смириться: издержки профессии, связанной с постоянным пребыванием в воде. Замечу, впрочем, что кто-то из «русалок» может и возразить: мол, у меня, наоборот, волосы быстро салятся, становятся уже не сухими, но жирными (Прическа для русалки. «Спортивная жизнь России», № 11. https://www.infosport.ru).

Однако признак ‘связь с водой’ может актуализироваться и при метафорическом переносе на неодушевленные предметы:

Существуют, однако, еще и молекулы вроде русалок – одна их часть гидрофильная, а другая гидрофобная. Молекулы- русалки должны решить для себя проблему: быть им в воде или не быть (Л. Блинов. Молекулы-русалки. https://www.n-t.org).

В мифологическом сознании мир характеризуется системой двоичных оппозиций. В противопоставлении суша – море особое значение имеет море – местопребывание многочисленных отрицательных, преимущественно женских персонажей; жилище смерти, болезней (Иванов, Топоров, 1995: 9). Таким образом, связь образа русалки в обиходном сознании именно с водной стихией является в какой-то мере своеобразным отражением изначально заложенных представлений об окружающем мире.

Однако в поверьях и фольклорных рассказах русалки связаны не только с водой, но и с деревьями, с лесом, что нашло свое отражение в литературе (в том числе в прецедентных текстах):

Перед ним на ветке русалка сидит, качается и его к себе зовет, а сама помирает со смеху, смеется (И. С. Тургенев. Бежин луг).

Там чудеса: там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит …

(А.С.Пушкин. Руслан и Людмила)

Внешне у дуба все было вроде по-прежнему. Без особых видимых, так сказать, изменений. На ветвях сидели полуобнаженные русалки, призывно помахивая перевязанными розовыми ленточками хвостами (Сергей Холоднов. Продолжение рода).

Слово-мифологема русалка имеет коннотацию ‘источник страха’ (по народным представлениям, это существо несет опасность и смерть), которая актуализируется, в частности, в художественной литературе:

Катерина не глядит ни на кого, не боится, безумная, русалок, бегает поздно с ножом своим и ищет отца (Н.Гоголь. Страшная месть).

Сидя на выгнутой коленом над водой березе, подолгу глядел Давыд Давыдыч в пруд, на листья купавы, на отраженные камыши, на глубокую зеленую тихую воду, и ждал, когда же из глубины, плавно поводя руками, выплывет под самые березовые корни опасная русалка (А.Толстой. Овражки).

На языковом уровне связь русалки с миром мертвых подтверждается также вариантами названий этого персонажа в разных традициях: навки, мавки (от навь – «души умерших»), мертвушки (Славянская мифология, 1995: 337).

Русалка входит в парадигму слов-мифологем водяной, кикимора, домовой, леший, объединенных гиперонимами-синонимами нежить, нечисть, нечистая сила:

– Расскажи, дедушка, какую еще нечисть в лесу видать?

– … Ничего, я говорю, не боялся. Ни русалок, ни пузыря водяного, ни кочевряжки подкаменной (Т. Толстая. Кысь).