Посвящается М.М. 6 страница

Амани думала об этом мальчике весь вечер. Ей было хорошо от того, что она сделала доброе дело – накормила его. Единственное, что тяготило, - синяки и ссадины на его теле. Амани не стала рассказывать о случившемся Глебу, поскольку знала, что он будет беспокоиться за нее, а это сейчас ни к чему. Но она совершенно четко решила для себя, что узнает все о нем и его родителях. Что-то было в этом мальчишке, но она пока не знала, что.

На следующий день Амани снова приехала к этому дому, в надежде увидеть юного сорванца. Она просидела несколько часов в машине, припарковавшись подальше от подъезда, чтобы особо не бросаться в глаза. Но ничего не происходило: бабульки на скамейке, кормящие голубей; несколько уже довольно поддатых или всегда пьяных жильцов мужского и женского пола, среди которых она узнала тех, что пили здесь вечером, когда она привезла мальчика, - в общем, типичная картина для подобного квартала. Амани уже хотела уехать, как вдруг увидела Богдана, выбегающего из подъезда в слезах. Следом за ним выскочила какая-то женщина непонятного вида и явно в нетрезвом состоянии. Она что-то кричала и махала кулаками, а затем удалилась в подъезд, предварительно перекинувшись парой фраз со стоящей у порога непонятной публикой. Мальчишка пробежал мимо машины Амани, не заметив ее. Небольшой предмет темного цвета выпал у него из кармана. Амани вышла из автомобиля и подобрала его. Это был черный кожаный мужской портмоне. Понимая, что ребенка ей не догнать, она решила вернуть потерю его родителям и заодно познакомиться с ними.

- Простите, вы знаете этого мальчика, который только что выбежал? – Осторожно спросила Амани, подойдя к бабулькам на скамейке.

- Даньку, что ли? Конечно! Бедный ребенок, не в той семье родился. Не повезло ему.

- В смысле?

- Да у него что мать, что отец – один черт. Пьют беспробудно, да ладно, если б только пили. Папаша как напьется, давай лупить его, а он и визжит на весь дом, хоть милицию вызывай. Когда удрать удается, пропадает потом по несколько дней непонятно где. Приходит весь синий, полупрозрачный. Мы его пускали раньше к себе, ну на пирожок, да на чай, так он воровать стал. А вы, собственно, с какой целью интересуетесь?

- Да так просто… выронил он тут кое-что.

Амани показала портмоне, который недавно подобрала.

- Наверное, это его отца, - сказала она.

- Шутишь, девочка? У его отца отродясь таких вещиц не было. Украл, поди.

- Ты нам-то кошелечек оставь, а мы поспрашаем, - уж как-то очень хитро сказала одна из бабулек.

- Спасибо, конечно, но я лучше его родителям передам. Из какой он квартиры?

- Ну, смотри сама, барышня. Коль испачкаться не боишься, ступай. Седьмая комната их будет. Потом не говори, что мы тебя не предупреждали.

Амани поднялась на второй этаж. Дверь в квартиру была приоткрыта. Она все же не решилась зайти так просто, но звонок оказался сломан, поэтому пришлось постучаться. Стук. Реакции никакой. Тогда она распахнула дверь и вошла, едва успев пригнуться от летевшего прямо в нее пустого пивного баллона.

- Я же тебе сказала убраться вон! Че пришел? – завопила женщина.

«Хорошее начало», - подумала про себя Амани.

- Уупс… У меня что, глюки уже? – дико заржала хозяйка. – Ты че за мадама? Че пришла-то сюда, вся такая разодетая, а? Мужа моего увести хочешь, проститутка валютная! А ну пошла вон отсюда!

Амани даже не успела среагировать. Пока она соображала, что это происходит с ней реально, разъяренная тетка, схватив ее за волосы, уже выставила девушку за дверь. Она только услышала крикнутое ей вслед: «Увижу тебя рядом с моим мужем, убью обоих!».

«Истеричные алкоголички меня еще за волосы не таскали», - сказала про себя Амани. Она дико разозлилась, но в то же время ей стало очень смешно от того, что эта невменяемая женщина обвинила ее в том, что Амани путается с ее ненаглядным. Она бы еще долго смеялась, но, достав из кармана портмоне, который так и не отдала, задумалась о том, где сейчас может быть Богдан. Проехавшись по всем вчерашним маршрутам и просидев несколько часов на набережной, ей так и не удалось его найти.

Прошла неделя, но мальчика нигде не было. Даже домой он не возвращался. Она понимала, что нужно что-то делать, но не знала, что. Потом решила, что пойдет в милицию. Других вариантов уже не оставалось. Каково же было ее удивление, когда зайдя в участок, она увидела его там, в окружении милиционеров.

- Тетя, тетя, забери меня! – увидев ее, закричал Богдан.

- Вы его знаете? – строго спросил мужчина в форме.

Помолчав несколько секунд и бросив взгляд на ребенка, который смотрел на нее умоляюще, она сказала:

- Да, я друг семьи. Я хочу его забрать.

- Тогда пройдемте, друг семьи. Так просто забрать Вы его не сможете. Он у нас постоянный клиент. Еще парочка подобных случаев – и дорога ему в исправительную колонию для малолетних. Все равно, ничего хорошего из него уже не получится.

- Не смейте так говорить. Он еще ребенок. Глуп. Разве Вы ошибок никогда не совершали?

- Девушка, я вот на Вас смотрю и понять не могу. Вам он зачем? Вы себя видели? Прическа, одежда, манеры, а он – голодранец. Какой друг семьи? Я что его семью не знаю? Да и какая там семья? Так что Вы мне тут не чешите. Вы ему не родня, а потому забрать не сможете. Вот родители приедут и заберут.

- Ну, Вы же сами говорите, что это не родители! Они же его изобьют, и он снова на улице окажется! Отдайте его мне, прошу Вас!

- Не могу, милочка. Полномочий таких не имею.

- И что мне делать?

- Не могу знать. Усыновляй его и забирай.

Амани встала и пошла в сторону двери, тихо сказав:

- Сукин сын…

- А ты за словами-то следи, а то рядом с ним посажу.

Она кинула на следователя взгляд разъяренной волчицы и вышла.

- Фифа нашлась! – крикнул он ей вслед.

Амани знала, что он мог отдать ей ребенка, поскольку в милиции не любят тратить время на подобные пустяковые дела, хотя по законодательству это и запрещено. Но почему-то ему захотелось продемонстрировать ей свою власть и неподкупность. Притом это было настолько наигранно и лицемерно, что она кое-как сдержала себя, чтобы не вцепиться ему в глотку. Приехав домой, Амани тут же стала искать номера телефонов знакомых юристов, адвокатов, судей. Она уже четко решила для себя, что мальчика этого заберет и лишит его никчемную семью родительских прав.

На следующий день Амани узнала, что Богдана забрали. Она сразу рванула к его дому. Ей повезло, мальчишка был во дворе. Амани вышла из машины и пошла к детской песочнице, где он сидел рядом с какой-то уличной дворняжкой.

- Привет, - с улыбкой сказала Амани и села рядом, на что находящаяся рядом собачка отреагировала громким лаем.

- Тихо, Рекс! – крикнул ребенок, отломив кусочек находящегося в его руках пирога и кинув псу.

- Твой друг? – мягко спросила Амани, стараясь завязать диалог. Но Богдан лишь потупил взор, ничего не ответив.

- Злишься на меня, да? Они не захотели отдать тебя, я пыталась, правда…

- Знаю. Тетя, зачем Вы за мной ходите? У меня ничего нет.

Она посмотрела в его синие бездонные глаза, и ей захотелось заплакать. Амани очень желала помочь этому мальчику, привнести в его жизнь хоть маленькую толику радости, потому что она знала, как важно для ребенка счастливое детство. Она внимательно взглянула на него еще раз, и ей стало нехорошо от увиденного.

- Боже, что с тобой? Кто это сделал? Откуда синяки? – Амани схватила его крохотное тельце и ладонью повернула лицо мальчика к себе.

- Я просто упал, - уклончиво произнес он.

- Упал, говоришь… Хорошо. Богдан, ты достаточно взрослый, поэтому я хочу поговорить с тобой как с мужчиной.

Он взглядом сказал ей что-то типа «валяй», и Амани начала.

- Мне важно знать сейчас лишь одно – любишь ли ты своих родителей?

- У меня нет родителей. Я сам по себе.

- Возможно, в тебе говорит обида, а на самом деле ты смог бы жить без них?

- Говорю же, я сам по себе. Я бы и домой никогда не возвращался. Но идти некуда. Иногда удается в подвалах ночевать или на набережной. Но зимой холодно. Я им не нужен. Они не раз мне говорили, чтобы я больше не приходил. Но куда идти? Здесь иногда хотя бы соседи накормят…

- А ты хотел бы жить в большом доме с другими детьми? Там много игрушек, еды. У тебя будут друзья.

- В детдоме что ли? Не, я лучше так.

- Но я бы забирала тебя на выходные, мы бы ходили в кино, гуляли.

- Зачем я Вам? Я никому не нужен, а Вы хотите на меня деньги тратить.

- Просто, я не знаю, как тебе это сказать… ну, мне хочется помочь тебе, потому что ты необычный человечек.

- Мне жалость не нужна.

- Говоришь как взрослый.

- А я и так взрослый. Может, мне лет мало, но я уже вырос. Жизнь заставила.

- Я знаю. Ты большой и умный. И будущее у тебя будет яркое и светлое. Веришь мне?

- Не знаю… - Богдан посмотрел на нее как-то недоверчиво, но блеск в глазах все же промелькнул. В глубине души ему хотелось верить в чудо и надеяться на лучшее.

- Доверишься мне?

- Мне терять нечего…

- Спасибо. Это очень важно для меня. Знаешь, каждому человеку в жизни приходится выпивать два бокала – один с горьким напитком, другой – со сладким. Тебе повезло. Догадываешься почему? (он пожал плечами) Потому что горький ты уже выпил, а значит, настало время сладкого. Просто за тьмой всегда следует свет. Так что улыбнись. Я вернусь за тобой в самое ближайшее время. Будь сильным и ничего не бойся.

Амани поцеловала его в лоб, затем обняла и ушла. Он провожал ее взглядом до тех пор, пока машина не скрылась за поворотом.

В этот день она встретилась со своим другом – Николаем Яреминым. Николай был достаточно известным в городе адвокатом. Одним из тех, чьи дела на 98% заканчивались успешно. Его услуги обошлись бы Амани в достаточно крупную сумму, но ради счастья этого мальчика она готова была пойти на многое.

- Не волнуйся, я знаю, что нужно делать. Думаю, мы закончим быстрее, чем начнем, - уверенно сказал Яремин.

- Знаешь, я думаю предложить его родителям энную сумму денег, чтобы они написали заявление об отказе от ребенка. Просто так они не отступятся, несмотря на то, что этот ребенок для них реальная обуза.

- Сколько?

- Коль, цена – не вопрос. Главное, выиграй дело.

- Считай, что оно уже закрыто. Но у меня есть вопрос.

- Какой?

- Зачем тебе это? Таких несчастных полно. Всем не поможешь.

- В том-то и дело. Всем не поможешь, так хотя бы одному. Есть что-то в этом мальчишке, не могу объяснить. Но видя его улыбку, слыша его смех, я испытываю неподдельное счастье. Мне кажется, помочь этому ребенку – мой долг. Моя душа просит этого. Как будто он – это я много лет назад.

- Амани, я достаточно хорошо знаю твой характер, поэтому вынужден сказать: ребенок – это серьезно. На всю жизнь, понимаешь? Ты готова к этому?

- Думаю, да. Я все свои 27 лет занималась тем, что не сделало меня счастливой даже на грамм. Один человек открыл мне глаза. Теперь все будет иначе. Мы рождены для того, чтобы делать других счастливыми. А от этого сами становимся лучше. Любовь – вот основа всего.

- Из твоих уст я не ожидал услышать других слов. Знай, помочь тебе – для меня честь.

После разговора с Николаем, Амани помчалась к Глебу. Она чувствовала себя настолько счастливой, что ей не терпелось поделиться этим счастьем с человеком, толкнувшим ее к переменам. Радость переполняла ее настолько, что окружающие люди чувствовали это и улыбались вслед. А ей было так легко и невесомо, как будто невидимые крылья поднимали тело и несли его где-то между небом и землей…

- Милый, я так счастлива, что ты у меня есть! – бросившись на шею Глебу и крепко обняв его, воскликнула Амани.

- Что это с тобой? Ты какая-то возбужденная сегодня, - ласково сказал он и приподнял ее обеими руками, немного покружив вокруг себя.

- Просто жизнь так прекрасна! А многие живут и не знают об этом, ждут какого-то чуда, которое вроде бы должно спуститься с небес прямо к ним в руки, ждут до последнего вздоха. И так проходит вся жизнь. А ведь все так просто – чудо внутри нас, чудо зарождается здесь и здесь. – Амани взяла ладонь Глеба и приложила ее сначала к своему сердцу, а потом к голове. - Мы можем сами творить это чудо, понимаешь? Мы сами можем строить свое счастье. Страх разрушает в нас мечты и надежды. Помнишь сюжет из Библии, когда Петр, увидев Иисуса, идущего по волнам, пошел за ним, и у него получилось, но едва страх овладел его сознанием, Петр стал тонуть. Что сказал Иисус: «Маловерный! Зачем ты усомнился?» Мы не верим в себя, изначально надевая на себя кандалы. Глеб, я так благодарна тебе за все. Ты открыл мне глаза. И поверь, до тебя я не знала, что мир может быть таким. Еще немного, и я потеряла бы себя. Ты вернул меня на небо. С земли на небо.

- Я люблю тебя, а значит видеть радостный блеск в твоих глазах – мой долг, дар и подарок небес. Но ты ведь со мной не только потому, что благодарна мне, да? Амани, ты любишь меня?

Она опустила голову. Амани знала, что рано или поздно он задаст этот вопрос, но она была не готова на него ответить. И хотя ей очень хотелось крикнуть «люблю», что-то всегда мешало. И тут же в голове появлялся целый рой глупых мыслей, типа «а может, это просто привязанность, или привычка, или что-то еще?» Знаете, когда мы любим? Когда нам больно это осознавать.

- Амани, можешь не говорить. Для меня важно чувствовать тебя рядом, видеть тебя такой счастливой. Я знаю, ты скажешь эти слова, когда придет время. А пока я буду крепко держать тебя за руку.

- А я тебя…

Глеб обхватил ее и поцеловал в лоб. Он любил так делать. В этом была какая-то отцовская забота, сила. В любом случае, Амани это очень нравилось, поскольку ей всю жизнь не хватало именно этого.

- Девочка моя, ты так нужна мне. Ты сама не представляешь, как ты необходима.

- И ты необходим мне. Мы же частички одной световой пылинки, случайно заброшенные в эту вселенную, забыл? – Амани нежно улыбнулась.

- Я помню, любимая, я все помню.

- У меня для тебя сюрприз.

-?

- Обязательно расскажу и покажу, но позже. Когда тебя выпишут. Сейчас я как раз работаю над этим.

- Видимо, это что-то прекрасное, раз ты так светишься.

- Нет, это лучше. Потерпи, и все узнаешь.

Через три дня Амани встретилась с Николаем. Он сообщил, что родители мальчика готовы подписать отказ за определенную сумму. Она была счастлива. И хотя для нее это были очень большие деньги, Амани готова была обнулить все свои счета, только бы все получилось.

- А ты знаешь, что они ему не родные? – спросил Николай.

- В смысле?

- Это сын ее сестры, которая умерла давным-давно при неизвестных обстоятельствах. Но известно одно – злоупотребляла. Вот они его и забрали после ее смерти. Впрочем, об этом мало кому известно. А пацан им и вправду не нужен. Денег жаль, все равно пропьют. Я могу попытаться их как-нибудь прижать, если хочешь. Ну, ты знаешь, о чем я.

- Нет, Коль. Если они требуют денег – они их получат. Я хочу, чтобы все случилось «без крови», и поскорее. Рисковать этим ребенком я не имею права. Завтра я передам тебе всю сумму.

- Хорошо. Тогда тебе остается только ждать.

- Ожидание – самое невыносимое.

- Зато как хорошо потом…

- Да, терпение и еще раз терпение.

Прошло полтора месяца. Амани почти каждый день заезжала за Богданом, и они гуляли, катались по городу, разговаривали. Он успел привязаться к ней. Это было несложно. Она же души в нем не чаяла. Ей хотелось лишь одного – наконец закончить это дело и познакомить мальчика с Глебом.

Был конец августа, но погода стояла отличная: теплый ветерок, уже не столь жаркое солнце, деревья, обрамленные золотой листвой, - Амани обожала осень. Некая грусть, присущая этому времени года, была свойственна и ее душе, поэтому она наслаждалась этой порой. Сегодняшний вечер она решила провести на набережной. Просто посидеть на берегу и не думать ни о чем, погрузившись в засыпающую красоту здешних мест и опустив ножки в остывший, холодящий кожу песок. И было так легко и спокойно, пока она не услышала раздавшийся откуда-то неподалеку знакомый детский крик. Амани тут же рванула в сторону моста, оставив все свои вещи на берегу.

Их было человек 6 – ребята в возрасте 17-22 лет. Они стояли по кругу, окружив Богдана со всех сторон и бросая какую-то небольшую вещь, в которой Амани чуть позже узнала украденный у нее телефон. Им нравилось смотреть, как этот беспомощный малыш носится, словно попавший в клетку хомячок, пытающийся найти лазейку, чтобы скрыться.

- Вы совсем охренели? Вы что тут устроили? Я сейчас милицию вызову! – она сунула руку в карман, но телефон лежал в ее сумке на берегу.

- Тетя Амани! Тетя Амани! Я хотел вернуть Вам Ваш телефон! – с криками бросился в ее руки Богдан.

- Пошли вон отсюда! Слышали меня! – закричала она.

- Ты что ж думаешь, мы тебя испугались? А ну, красотка, пойди-ка сюда, сейчас мы и с тобой поиграем! – нагло сказал один из ребят, видимо, самый главный среди этой кучки сопливых хулиганов. Он бросил Амани в центр, а затем каждый толкал ее по кругу, клочками срывая одежду с ее хрупкого тела.

- Суки! Отпустите ее! Забирайте телефон и убирайтесь! – бился в истерике Богдан.

- Заткнись, щенок! – проорал самый старший и врезал мальчишке так, что кровь струей брызнула у него изо рта.

- Сволочи! Ублюдки! Пустите ребенка! – сквозь слезы простонала она.

- Ублюдки, говоришь? – переспросил детина и подал непонятный жест другому парню, который схватил ее за волосы, а он ударил кулаком по лицу, порвав губу девушки.

- Быстро отошли от нее, я понятно сказал? – крикнул внезапно подошедший мужчина.

Что-то было родное в этом голосе. Амани собрала все свои силы, чтобы поднять голову и посмотреть в его сторону.

- Дарси? – она была в шоке, но, несмотря на ситуацию, смогла слегка улыбнуться ему. – Как ты не вовремя.

- Я как раз вовремя, милая. Сейчас я тебя заберу отсюда.

- Никуда ты ее не заберешь. Она теперь наша. За пацана отрабатывать будет, - сказал главный и вытащил нож.

- По-хорошему, значит, не хочешь? Ты, отморозок, хоть понимаешь, что делаешь? У тебя же будущее в клеточку. Тебе же сразу вышка светит, ублюдок! У кого еще есть желание разделить с ним камеру, а? Что, суки, в штаны наложили? Кишка тонка у вас! – вопил Джек.

- Достал ты меня уже! – крикнул старший и бросился в сторону Дарси, неожиданно для всех хладнокровно пырнув его ножом несколько раз.

Они все набросились на него, избивая с такой злостью и легкостью, будто это и не человек вовсе. Но Джек не сдавался. Хотя кровь сочилась по всему его телу, он пытался драться. Амани бросилась ему на помощь, но кто-то ударил ее в грудь, и она упала на песок, который был уже ярко - алого цвета. Удар дикой болью разорвал грудную клетку, но то, что происходило перед ее глазами, накрывало гораздо сильнее. И каждый раз после удара она вставала снова и бросалась к Дарси, чтобы хоть как-то защитить. Ее последняя попытка закончилась ничем. Она даже не поняла, что случилось, но голова странным образом закружилась. Амани не чувствовала боли в этот момент, но по телу резко пробежал холод, отчего пальцы на руках невольно судорожно сжались. И сквозь звуки ударов и крики Дарси, она вдруг увидела всю свою жизнь. Как кинопленка. Стоп-кадрами. Амани слышала свой детский смех, видела родителей, обнимающих ее; Глеба, держащего ее за руку. Только лучшие и светлые мгновения за 27 лет. И она так захотела жить. Она не помнит, что было дальше, но звук милицейской сирены вернул ее на землю. Амани лишь услышала: «Сваливаем, Стас! Менты!», а затем закричала: «Дарси!». Амани не могла к нему подойти, потому что абсолютно не чувствовала тела, поэтому просто ползла, немного передвигая себя руками.

- Господи, Джек! Джек! Боже, за что?! Ответь, за что ты так ненавидишь меня?! Где я ошиблась?! – это не была истерика.

Не знаю, как описать то, что происходило сейчас. Но меня поймут те, кто когда-то терял близких людей. Это крах. Ты не понимаешь ровным счетом ничего. Смеешься и плачешь одновременно, хватаешь себя за волосы, что-то кричишь, стонешь… А кровь ядерным взрывом вскрывает твою плоть. Ни- какая физическая боль близко не сравнится с болью душевной. И самое тяжкое наказание или испытание на земле – именно через дух. Некоторые после такого долго не живут - почти сразу в рай или ад. Слишком тяжело. И последствия… Иногда и годы не могут помочь забыть.

Дарси напоминал кусок мяса. На нем почти не было живого места. Амани протянула руки, чтобы немного потрясти его, привести в чувства, но смогла только закричать. Все было в крови, в порезах. Она даже не знала, за что схватиться. Но Джек открыл глаза, и слеза скользнула по его щеке.

- Джек, милый, потерпи, еще немного потерпи, они едут! Ты слышишь, да? Они торопятся! Очень торопятся! Сейчас все будет хорошо!

Его глаза стали медленно закатываться.

- Джек! Не смей! Не смей покидать меня! Я тебе это говорю! Держись, сукин ты сын! Дарси, родной, сожми мою ладонь, прошу тебя, не отпускай ее! Я без тебя никуда! Ты уйдешь, я следом! Ты нужен мне, слышишь! Дорогой мой!

- А какой смысл быть дорогим, но не любимым? – прошептал он.

- Джек, я полюблю тебя, обязательно полюблю! Ты ведь самый лучший человек на земле!

- Малыш, успокойся. Не говори глупостей. Пойми, я и Бога не смел просить о такой смерти. Ради тебя я прошел бы и не через это. Лишь бы ты была жива, здорова и счастлива. Все это время я не покидал тебя ни на миг, ходил за тобой тенью. Ты в надежных руках. Глеб... Он никогда тебя не оставит, родная.

- Нет! Нет! Нет!

Джек поднес ладонь Амани к своим губам, поцеловал, затем сжал ее пальцы и сказал: «Береги это». Дальше был глубокий вздох или всхлип, от которого его грудная клетка резким толчком приподнялась, а после вновь опустилась. Из ушей выступила кровь. Смерть. Амани изо всех сил прижала его к себе, словно не хотела отпускать, поцеловала в лоб и что-то долго шептала.

Думаю, не нужно описывать то, что происходило дальше. Она просто выпала из реальности…

Амани была в больнице, когда появился Глеб. Он научился чувствовать ее. И дело было даже не в том, что он не дождался ее звонка. Он просто не стал его ждать. Ему было уже все известно. И Глеб сам был в жутком состоянии. Он не знал, как ему вести себя, что говорить, как сдержаться, чтобы самому не расплакаться. Он не имел права делать это перед ней, поскольку сейчас ей нужно было сильное плечо, а не сопливый мужик.

- Я даю тебе 4 часа на то, чтобы ты нашел этих уродов. Я лично объясню этим сукам, какую они совершили ошибку. Они у меня землю жрать будут.

- Глеб, 4 часа – это слишком мало. Мы не успеем.

- Ты что, не понял меня? 4 часа – это предел. Все. Почему ты еще здесь? – заорал Глеб.

Он сел в кресло и опустил голову, схватив себя за волосы. Затем встал и ударил кулаком по стене, разбив руку.

- Глеб, может, оставим это ментам, а? Они их все равно найдут. Салаги же, не профи, далеко не уйдут, не пачкайся, – сказал Зураб.

Это был один из его хороших друзей, в преданности которого он не сомневался.

- Ты что несешь? Эти ублюдки убили моего друга, чуть не убили жену, а ты говоришь «не пачкайся»! Да я лично каждому петлю на шею одену!

- Остынь, брат. Сейчас дров наломаешь, сам встрянешь. Ей тогда что скажешь? Думаешь, железная, выдержит?

- Да, ты прав, черт возьми! Но что бы ты сделал?

- Я бы зарезал. Поэтому семьи у меня нет. Боюсь. А вообще предлагаю следующий вариант: Руслан их быстро находит, сдаем отморозков ментам и прослеживаем, чтоб все свое отпахали. Предварительно можешь поговорить с ними «по-своему», но не сильно, понял?

- Согласен.

- Вот и ладненько. У нее был?

- Нет, не могу.

- А вот это зря. Ты же сам понимаешь, что одна она не справится. Не каждый мужик это выдержит.

- Знаю. Веду себя как сука последняя, ну а как я ей в глаза посмотрю, а? Я ж ее защищать должен был, беречь. А я?! Я ж себе этого никогда не прощу. Я не имел права ее отпускать! Убью тварей этих!

- Все, друг! Не об этом сейчас. Соберись и иди к ней. Новости будут, сразу позвоню.

Глеб ничего не сказал. Он уже ушел в себя, прикурил сигарету и пошел к той, без которой не мог жить.

Просидев долго у двери, не решаясь войти, Глеб все же собрался с мыслями, резко рванув с места, и вошел в палату. Амани сидела на постели, устремив остекленевший взгляд в стену. Она даже не заметила Глеба или не хотела замечать. Скорее всего, она вообще ничего не замечала. Ускорив свой шаг на входе, он остановился, увидев ее. Запекшаяся кровь на лице, синяки, разбитая губа. Они не встречались всего день, но ему показалось, что она стала в два раза меньше. Ее крохотное тельце сейчас было совершенно безжизненно, пусто и беспомощно, а глаза не отражали абсолютно ничего. От этого зрелища у него свело скулы. Глеб знал, что Амани били, но он не думал, что это могло быть так варварски. Ему захотелось сейчас броситься ей в ноги и рыдать, но он сдержался, подошел к кровати и сел на край. Он хотел взять ее за руку, но заметил, что она крепко держит кусок какой-то запачканной материи.

- Это клок его рубашки. На нем его кровь. Ее было так много, что земля стала красной, – холодно сказала она, не спуская взгляда со стены.

- Ты ходил к нему? Как он? Ему уже лучше? – продолжала Амани.

Глеб опустил глаза. Он понимал, что она бредит.

- Любимая, ты же знаешь, Джек умер, - как можно нежнее произнес Глеб.

Амани повернула лицо в его сторону и посмотрела на него так, что он вздрогнул:

- Не смей так говорить! Зачем ты пришел?! Убирайся, ненавижу тебя! Вас всех ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!

Она стала бить его своими маленькими кулачками и кричать на всю больницу. Это был настоящий припадок. Он схватил ее, крепко сжав в своих объятьях, но Амани не останавливалась. Вскоре влетели санитары. Он еще пять минут смотрел, как ее пытались сначала просто успокоить, а затем стали связывать и вкалывать в вены какую-то дрянь. Глеб видел, как самый близкий и дорогой ему человек корчится в адских муках, и он отдал бы в эти минуты все, чтобы хоть как-то смягчить эту зверскую боль. Не выдержав, Глеб рванул из больницы. Он думал сейчас лишь об одном – о мести. Злость и ненависть затуманивают разум, превращая человека в животное. Осознание своих поступков, к сожалению, приходит позже.

Зазвонил мобильник. Это был Руслан. Тот самый, которого Глеб отправил на поиски отморозков.

- Мы нашли их. Не всех. Но пятеро уже у нас. Думаю, скоро и шестого найдем.

- Думать нечего. Где ты? Понял, еду туда.

Он нажал на газ, и машина рванула.

Это было за городом. Здесь, в заброшенных садовых домах они нашли последнего. Руслан связал им руки и построил на улице. Машину Глеба они услышали еще до того, как она появилась из-за поворота. Он мчался с такой бешеной скоростью, что она буквально визжала. Когда Глеб подъехал, от колес пахло жженой резиной. Он выпрыгнул, не успев толком остановиться, перезаряжая на ходу ствол и подлетая к ним:

- Что, твари, решили развлечься, да?! Конец Вам всем, ясно!

Он настолько озверел, что бил их с дикой силой всем подряд, все время крича что-то об Амани и Дарси. Глеб забил бы их до смерти, если бы Зураб не подоспел. Это произошло как раз в тот момент, когда он направил пушку в одного из них. Зураб просто бросился на него, из-за чего выстрел ушел в сторону.

- Ты что творишь! Мы же договорились! Думай башкой! – вопил чеченец.

- Убью тварей! Расстреляю! Каждого! Суки! Ненавижу! Пусти, ты мне друг или враг!

- Врагом твоим был бы, меня бы ты здесь не увидел! Оставь их, брат. Ты уже и так постарался. Аллах за нас их судьбу порешит. И менты уже едут. Сваливать пора. Поехали.

Зураб схватил его под руки и повел к машине. Глеб попытался снова броситься на них, но он удержал его. Они сели в автомобиль и умчались.

Прошло две недели. Амани все еще лежала в больнице. Она ни с кем не разговаривала, продолжая смотреть на стену. Глеб приходил к ней каждый день, но девушка просто не обращала никакого внимания на происходящее вокруг нее. От прежней Амани ничего не осталось. Лишь Богу известно, какие мысли посещали в этот период ее голову. Глеб очень беспокоился по поводу ее здоровья, но все врачи твердили одну и ту же фразу: «Ждите, время лечит, просто будьте рядом с ней». Он начал пить, поскольку не мог простить себе случившегося. Депрессия и спиртное стали его постоянными спутниками. Ему стало невыносимо находиться рядом с ней, поскольку он больше не мог терпеть того, как мучается самый близкий ему человек, ежесекундно убивая себя. Войдя к ней однажды, он начал разговор:

- Амани, родная, я знаю, ты слышишь меня, просто не подаешь виду, но я хочу тебе кое-что сказать. Все эти годы я жил, не думая и не заботясь ни о чем и ни о ком. Мне было плевать на все, поскольку у меня всегда было полно денег и не было необходимости и желания замечать что-то другое. Это была жизнь в свое удовольствие. Но я изначально знал, что это сомнительное удовольствие, фальшивое. Тем не менее, некоторое время меня это устраивало. Но потом стало тяготить. Сначала немного, а затем все сильнее и сильнее. Это тревожащее меня ощущение я сначала пытался заглушить спиртным, а затем подсел на кокаин. Мне все время стало чего-то не- доставать. Каждый день я приводил к себе новых женщин, пытаясь хоть как-то забыться. Но все они были абсолютно пусты, из-за чего я еще больше уходил от реальности. Первое время я старался анализировать все, что происходило со мной, пытаясь найти причину такого дерьмового состояния, но тщетно. В итоге, решил, что такова моя судьба. И смирился. Я готов был пить это ядовитое пойло серых, повторяющихся будней, пока Господь не решит, что мне пора сдохнуть. Однажды ты сказала, что я строю то, что разрушает семьи, расставляю капканы. Ты была права. Ты всегда открывала мне глаза на то, на что я смотреть не хотел. Я действительно разрушал, поскольку разрушение было внутри меня. И я всегда поражался тому, как дерзко и смело ты говоришь правду, глядя в глаза, тому, как искренно ты умеешь радоваться восходам и закатам, случайным улыбкам, мелочам, на которые я даже не обращал внимания. И эта твоя черта просто выводила меня из себя. Наверное, потому что я сам был ее лишен. Большой бизнес сделал из меня монстра. И тут произошло как бы столкновение двух миров – земного, в моем лице, и небесного, в твоем. Ты показала мне другую жизнь. Ты стала для меня светом и смыслом жизни. Моим ангелом-хранителем. С тобой я научился смотреть на все иначе, мне захотелось измениться, стать лучше. Ты внушила мне веру. Стала для меня примером. Научила любить. Ты вдохнула в меня жизнь. И вот сейчас я ненавижу себя за то, что не могу сделать того же для тебя, видя как самый близкий мне человек убивает себя.