Посвящается М.М. 5 страница

Он поцеловал ее руку и быстро ушел. Глаза Амани наполнились слезами. Она еще некоторое время в растерянности стояла в коридоре, а потом все же закрыла дверь и опустилась на пол, держа в руках открытую коробочку с кольцом. Амани очень любила Джека как друга, она была ему безгранично благодарна за все, что он для нее сделал. Эта альтруистическая черта характера могла толкнуть ее на положительное решение, ведь для женщины быть любимой важнее и безопаснее, чем любить. А для Амани особенно, поскольку она боялась безумных чувств, точнее того, во что они могут превратить ее жизнь. Поэтому она старалась всегда находиться только в состоянии влюбленности, испытывая неподдельное ощущение счастья и гармонии, ограждая тем самым свою жизнь от серости, однообразия и безысходности. А предмет любви, в конечном счете, был не важен. Но главное заключается в том, что Амани действительно могла полюбить Джека со временем…

4: 46. Сегодня она проснулась, решительно настроенная. День обещал быть довольно тяжелым и переломным в ее жизни. Поэтому Амани сразу настроилась на работу, отбросив все лишние мысли.

Она приехала в офис, когда не было еще восьми, заварила себе кофе и еще раз просмотрела все бумаги.

9: 00. В Magetic слышался только голос Михаила, раздающего всем и вся указания на довольно повышенных тонах. Сегодня он был особенно взволнован, даже истеричен. Его немного успокоило известие о том, что Амани уже на месте и хотя бы в этот раз не опоздает.

9: 43. Появляется Глеб. Она еще не видит его, но слышит голос, такой знакомый и родной. В эти минуты Амани понимает, как сильно она по нему

соскучилась, но берет себя в руки и направляется в конференц-зал. Она не знает, как ей удастся игнорировать его взгляды и скрыть свое напряжение, надеясь лишь на поддержку Господа.

10: 00. Амани входит в конференц-зал, и ее глаза сразу натыкаются на него каким-то подсознательным порывом. Ей хочется провалиться сквозь землю или поскорее все закончить и исчезнуть из его жизни. Непонятно как, но она преодолевает панику, вежливо и довольно отстраненно поздоровавшись с ним и всеми присутствующими. Увидев в зале Джека, мягко улыбнувшегося ей, Амани немного успокоилась:

- Добрый день, уважаемые коллеги. Сегодня мы собрались в этом зале для утверждения проекта самого крупного отеля-казино в России. Итак, начнем.

Презентация продолжалась до 11: 40. Амани достойно выступила, ответив на все возникшие вопросы. Заказчики остались довольны, а Михаил получил недостающие подписи и печати. Она была рада, что это, наконец, закончилось. На самом деле, работа над данным проектом оказалась для нее довольно мучительной с психологической точки зрения, поскольку сама идея изначально была ей в тягость. Амани с большей радостью взялась бы за какую-нибудь «копеечную» разработку дома для сирот или престарелых, чем игорного заведения. Ее успокаивала лишь мысль о том, что теперь не придется делать то, что противно душе. Она свободна. И сейчас самое время заняться собой и исполнить свое истинное предназначение, ради которого любой человек оказывается на этой грешной земле, – нести свет и любовь.

- Амани, Вы не могли бы уделить мне пару минут, - почти выкрикнул Глеб, когда она уже была на выходе из конференц-зала.

- Да, конечно. У Вас остались ко мне вопросы? – немного взволнованно, но по-деловому спросила Амани, поскольку вокруг было полно людей.

- Да. Может, пройдем в Ваш кабинет?

- Я думаю, мы можем все обсудить здесь.

- Нет. Есть некоторые нюансы, которые я хотел бы обговорить тет-а-тет, - настаивал Глеб.

- Господин Крестовский, не беспокойтесь. Моя коллега сейчас проводит Вас в свой кабинет, где вы спокойно поговорите. Только позвольте мне украсть ее на пару слов, - не выдержав такой дерзости со стороны Амани, сказал Михаил, присутствовавший при этом диалоге.

Он взял ее под руку и отвел в сторону.

- Амани, какого хрена? Тебе сложно поговорить с ним? Почему ты не умеешь заканчивать свои дела без эксцессов?

- Миш, ты больше не мой начальник. Ты получил то, что хотел. И больше не имеешь права требовать от меня чего бы то ни было. Таков был наш уговор.

- Хорошо. Я не требую. Я прошу тебя, как друга или человека, которого я очень ценю и уважаю.

- С каких это пор? – усмехнулась Амани.

Михаил готов был вспыхнуть сейчас, но сдержался, поскольку имидж компании и его собственная репутация были для него важнее прилюдного спора с бывшей сотрудницей. Он кинул на нее разъяренный взгляд и отошел.

Амани почувствовала, что переборщила. Поэтому, собравшись с мыслями и желая исправить ситуацию, направилась к Глебу, чтобы отвести его в свой кабинет.

- В этой комнате твой запах, - тихо, с нежностью в голосе произнес Глеб, когда они вошли в кабинет Амани.

- Запах здесь тот же, что и везде, - холодно ответила она. – Так какие у тебя ко мне вопросы?

Она сознательно изображала «железную леди», прекрасно понимая, что стоит ей хотя бы на миг размякнуть, она уже не сможет себя контролировать. Он догадывался, что она играет, но вместе с тем допускал мысль, что она могла уже забыть его и полюбить другого.

- Столько холодности и безразличия в твоем взгляде и голосе. Неужели я стал тебе настолько противен? Впрочем, не отвечай. Я хотел прийти с тобой сюда, потому что мне надоела эта шайка распинающихся передо мной шакалов. Чего стоит один твой шеф. Редкостный «фрукт». Извини, конечно, они ведь твои коллеги, но меня всегда бесила эта показуха. Сплошное фарисейство. Если б у меня не было столько бабла, они бы мне и стакан воды не налили. Ну да ладно со всеми ними. Не будем о пороках общества, да? (он сделал паузу и ласково посмотрел на нее). Как ты? Расскажи мне о себе. Что нового случилось в твоей жизни? Ведь ты не отвечала на мои звонки, поэтому я ничего не знаю.

- Спасибо. Все хорошо. Как видишь, доделала свою работу.

- И доделала прекрасно. На месте твоего шефа я держался бы за тебя руками и ногами. Что дальше?

- Думаю поехать в Испанию к родителям. У меня постоянно не хватало времени сделать это. Они очень по мне соскучились.

- Я бы тоже соскучился. Берешь отпуск?

- Нет. Я уволилась из Magetic.

- Как?

- Знаешь, я, наверное, прислушалась к твоим словам, что ты сказал мне в Вегасе.

- Полетишь навстречу мечтам?

Она улыбнулась, но ничего не ответила.

- Я рад за тебя. Ты молодец. Не каждый человек на пике своего успеха решится свернуть с проложенного пути и пойти по совершенно незнакомой дороге. Не пожалеешь?

- А чего жалеть? Не хочу к концу жизни превратиться в богатую стерву, у которой есть все, кроме счастья. Ведь удел многих успешных женщин – одиночество. Как часто многие из них, в погоне за удачной карьерой и положением в обществе к определенным, увы, не юным годам приходили к печальному выводу о том, что выбранные ими когда-то ценности оказались ложными. Я знакома с такими. И знаешь, некоторых из них я очень уважаю за то, чего они достигли. Но и жалею одновременно. Я не хочу стать одной из них. Мне не нужны золотые горы. Главное, моя семья, счастье близких мне людей. Как часто у меня не было времени на то, чтобы просто посидеть с родителями и поговорить с ними за чашкой чая. Вот так и жизнь проходит, оставляя в душе лишь ощущение того, что ты все сделал не так. Женщина должна быть независимой, но она не должна замещать мужчину. А с этой работой я стала превращаться в хладнокровную сучку. До сих пор не могу простить себе этот чертов проект.

- Брось, если б не ты, то кто-то другой. Рано или поздно подобное детище все равно получило бы выход в свет. Так лучше, мы первые.

- Глеб, ты же знаешь мое мнение на этот счет. Вы с Дарси вложите сюда просто фантастические суммы. Но ради чего?

- Ради того, чтобы эти суммы вернулись к нам в гораздо более фантастическом исчислении.

- А ты подумай, сколько семей страдает от игорной зависимости своих близких! Этот проект действительно интересен. Но для запада. В России все иначе. Россия – это крайность. Крайность во всем. На эти деньги можно было бы помочь стольким людям. Эти бабушки и дедушки, пережившие ужасы войны и копающиеся теперь в мусорных баках в поисках пустых бутылок и корки хлеба, потому что сын-алкоголик отбирает всю пенсию и пропивает ее, выгоняя собственную же мать или полуслепого отца за дверь. Эти дети, нюхающие клей в подвалах прогнивших домов, мыкающиеся по всему городу из-за того, что их родители беспробудно пьют, устраивая из своей квартиры притон вместо семейного очага. Что мы делаем, Глеб? Что мы делаем?!

Амани схватила свои вещи и быстро вышла из комнаты. Она настолько погрузилась в себя, что даже не услышала Дарси, окликнувшего ее. Ей хотелось сейчас лишь одного – сесть в машину и мчаться в неизвестном направлении, подальше от этого здания, людей, слов, чувств… от этого мира… Она так спешила поскорее завести мотор, что в поисках ключей уронила свою сумку, высыпав ее содержимое на асфальт. «Черт, диск! Как я могла забыть об этом!» - ругала себя Амани, обнаружив среди выпавших вещей диск с расчетами и чертежами проекта. Это означало, что нужно вернуться, хотя после такого разговора ей этого жутко не хотелось.

- Прости, я совсем забыла отдать тебе расчеты, - сказала Амани, влетая в комнату и кладя диск на стол, специально стараясь не смотреть на Глеба, дабы не встретиться с ним глазами.

Она уже собиралась уйти, как вдруг непонятная, почти мистическая сила повернула ее в сторону Глеба. От открывшейся ее взору картины в теле возникла дикая слабость, и она уронила диск.

- Кокаинщик хренов! Ненавижу тебя! Почему ты не можешь жить как все, нормальной жизнью?! Почему надо убивать себя и портить жизнь другим?!

Она подлетела к стеклянному журнальному столику, на котором Глеб выложил порошковую дорожку, и в слезах схватила его за грудки, нервно теребя и что-то крича то на русском, то на испанском языке. Он пытался что-то объяснить, но сейчас это было просто бесполезно.

- Я рассказываю тебе о нуждающихся людях, а ты тратишь деньги на эту дрянь! Что ты делаешь?! Отвечай, что ты делаешь!

Она схватила прозрачный пакетик с оставшейся кокой и выбежала на балкон, закрыв за собой дверь. Амани уже ничего не понимала и не слышала. Сильные эмоции заглушили ее разум, накрыли безудержной волной, сделав совершенно бесконтрольной.

- Убиваешь себя, убивай и меня!

Она занюхивает так много, что начинает кружиться голова. Ее ноги подкашиваются, и она медленно сползает на пол, скользя одной рукой по стоявшему там креслу. Через пару секунд Глеб выламывает дверь, хватает ее и везет в больницу.

Больничная койка. Амани спит, он сидит возле нее, не спуская глаз.

- Что же мы делаем друг с другом? – сам себя тихо спросил Глеб, склонив к полу глаза и заплакав.

- Ублюдок! Как ты посмел это допустить! – влетел в палату Джек, еле сдерживая себя, чтобы не набить ему морду прямо здесь.

Дарси был просто невменяем. Он схватил Глеба за грудки, подняв со стула, и стал трясти:

- Как же я тебя ненавижу! У тебя в жизни было все с самого рождения: деньги, крупные компаньоны, лучшие женщины. Тебе все это падало в руки, а мне приходилось пахать 24 часа в сутки. Ладно, я закрывал глаза на твой профессиональный успех, но я не смог отдать тебе Лауру!

- Джек, ты не в себе! Я не понимаю, о чем ты?

- Это я тогда сломал тормоза в твоей машине, потому что я хотел только одного – чтоб ты сдох! Я любил эту женщину больше, чем ты. И со мной она была бы гораздо счастливее! Глеб, признайся, однажды ты бы все равно ее предал, потому что не умеешь иначе. А что это означало бы для нее? Смерть. Я не мог себе этого позволить. Но все произошло иначе. Жизнь цепляется за тебя, беспощадно сметая все преграды на твоем пути. И я не могу понять, почему. Так и пять лет назад. Это ты должен был умереть. Я приготовил эту смерть для тебя, понимаешь! А разбилась она! Ты думаешь, мне было легко после этого жить? Нет. Это был ад. Каждый день я уверял себя в том, что ты в этом виноват, и в итоге поверил, успокоился немного. Но вдруг все начинается сначала, и появляется она… до боли родная. Я знаю, у тебя те же ощущения. И любовь снова достается тебе, а ведь ты ее недостоин. Отпусти ее, отдай эту женщину мне! Разве тебе мало того, что ты уже дважды чуть не убил ее. Сам Бог велит тебе уйти.

- Сволочь! Я сейчас пущу тебе пулю прямо в лоб! – Глеб резким движением достал непонятно откуда взявшийся у него пистолет и приставил его к виску Джека.

- Отпусти его, Глеб, - тихо сказала Амани.

Оказалось, она пришла в сознание и все слышала.

- Отпусти…

Глеб опустил пистолет, а Дарси, поняв, что это их последняя встреча, посмотрел на нее безумными и полными боли и отчаяния глазами, а затем поспешно удалился. Она поняла его взгляд. За все это время они научились тонко чувствовать друг друга.

- А теперь и ты оставь меня. Я не хочу никого из вас видеть, - глотая слезы, прошептала Амани.

Глеб ушел. Оставаться сейчас возле нее не имело смысла, потому что он был просто не в состоянии что-то говорить и разумно действовать. Человек, которого он очень любил, и который стал для него братом, оказался злейшим врагом, лишившим его семьи. Глеб не мог осознать того, как это вообще могло произойти. Он до сих пор не верил в то, что сказал Джек несколько минут назад, надеясь на то, что, может быть, это сон или галлюцинации. Он добрался до ближайшего бара и напился, пытаясь заглушить свою боль.

Амани сбежала из больницы. После ухода Глеба и Дарси она больше не могла там оставаться. Ее самочувствие было пока еще на критической отметке, но душевные стоны разрывали ее изнутри сильнее, чем любая физическая боль. Схватив свою сумку, она поймала такси и помчалась на набережную. Амани была пуста, как будто из нее ушли все жизненные соки и энергия, поэтому, обессиленная, она сразу легла на песок у самого берега, свернувшись калачиком и заревев. Она не знала, что делать дальше. И от этой опустошенности было невыносимо. Амани настолько ушла в себя, что даже не услышала приближающихся шагов, а когда развернулась, то заметила мальчика лет 10, убегающего с ее сумкой.

- Эй, постой! Верни мои вещи! – растерянно крикнула Амани, но мальчишка и не думал возвращаться.

«Вот черт, видно день сегодня тяжелый», - подумала она и бросилась в его сторону, но маленький воришка уже скрылся в неизвестном направлении. Деньги, ключи от дома, телефон со всеми контактами - все осталось в сумке. У нее была мелочь в кармане, которой хватило, чтобы добраться до офиса и взять из рабочего стола запасные ключи от дома, что она и сделала.

Открыв дверь своей квартиры, Амани доползла до постели и сразу уснула. Усталость дала о себе знать, но внутреннее беспокойство, проявившееся в виде кошмаров, так и не дало выспаться. Она встала посреди ночи, словно в бреду, вся мокрая от того, что ее разбирал жар, наглоталась снотворного и снова легла.

Амани проснулась в половине первого дня от жуткой тошноты, едва добежав до туалета, где ее полоскало минут двадцать. Скорее всего, она переборщила со снотворным, поскольку ночью ей было все равно, что пить и в каком количестве. Хотелось только одного – поскорее уснуть. Вернувшись из туалета, Амани заварила себе крепкий чай, а потом снова зарылась под одеялом. Ей не хотелось смотреть в окно, ей вообще не хотелось света, потому что тьма поселилась в душе. Пролежав некоторое время в таком состоянии и понимая, что дальше так продолжаться не может, она все же заставила себя сходить в душ и прийти в чувство. Холодные струйки воды действительно взбодрили ее, после чего Амани выпила чай и прикурила сигарету. Но едва она затянулась, раздался звонок в дверь, от которого девушка вздрогнула и, не успев выпустить из легких дым, закашлялась.

Это был Глеб.

- Что с твоим телефоном? Я звонил тебе каждую секунду, но ты недоступна. Кто позволил уйти тебе из больницы? Почему ты здесь? Что с тобой?

- Не слишком ли много вопросов для одного человека? – почти спокойно шепотом сказала Амани.

- Вопросов у меня к тебе гораздо больше, потому что я люблю тебя, я беспокоюсь за тебя, слышишь?! Прости меня и забудь о вчерашнем, забудь о Дарси. Он сам себя наказал.

- Любишь? - с легкой иронией в голосе переспросила Амани.

- Люблю. Люблю бесконечно. Безумно. Навсегда. Можешь отталкивать меня ногами и руками, но я тебя все равно не отпущу.

- Любишь значит… а если я умру, ты сможешь жить?

- Не говори глупостей! Все мы умрем когда-нибудь, но лет через сто, не раньше. А до этого момента мы будем любить друг друга.

- Тогда какого хрена ты убиваешь себя этой дрянью? Ты ведь мог умереть. И разве я смогла бы жить? Кричишь, что любишь, но любовь – это ответственность, понимаешь? Ответственность друг перед другом! Убивая себя, ты убиваешь любящее тебя сердце, поскольку причиняешь ему боль, страдания. Не смей меня мучить! Убирайся вон! Я знаю таких людей, как ты! Ты будешь клясться мне в любви и верности, а однажды я застану тебя с какой-нибудь шлюхой, которая так волнующе виляла перед тобой задом, что тебе пришлось ее трахнуть. Ты будешь говорить, что это просто секс и ты ее не любишь, и не нужна она тебе вовсе, но факт остается фактом – ты предашь меня когда-нибудь. Уходи, выметайся! Не хочу тебя знать, не хочу тебя видеть, не хочу тебе верить, ненавижу тебя!

У нее была истерика. Она стучала по его груди своими маленькими кулачками и ревела, выпуская накопившиеся за это время страхи и боль. Он схватил ее и крепко сжал в своих объятьях, не стыдясь своих слез.

- Родная, я никогда не сделаю этого. Ни одна женщина в этом мире не стоит даже волоска с головки моего маленького ангела. И никто и никогда не обидит тебя. А если я когда-нибудь случайно причиню тебе боль, я своими же руками засажу нож себе в сердце.

- А что мне потом делать без тебя? Тоже нож в сердце вонзить? – немного успокаиваясь, сказала Амани.

- Не будет этого, милая, верь мне. Не будет.

- Глеб, я так устала…

- Знаю, малыш, знаю… но завтра начнется новый день, новая жизнь. Все будет иначе, лучше, ведь теперь мы всегда будем вместе, слышишь, всегда.

- Обещай мне одно, - произнесла Амани.

- Что, родная?

- Ты будешь лечиться от этой зависимости. Ляжешь в клинику на столько, на сколько скажут врачи, и будешь делать все, как полагается.

- Девочка моя, мне это не нужно. Я просто балуюсь. Иногда. И нет у меня никакой зависимости. Успокойся.

- Глеб! – Амани рассерженно крикнула и оттолкнула его.

- Хорошо. Ради тебя я готов на все. Завтра я займусь этим.

- Нет, сегодня, и мы оба будем этим заниматься.

- Но…

- Никаких «но». Точка.

Она быстро оделась, взяла его за руку и они уехали.

- Через два дня Вы можете сюда «переезжать», - сказал врач расположенной за городом наркологической клиники, куда приехали Амани с Глебом.

- И сколько будет длиться лечение?

- Посмотрим, но, я думаю, месяца 4. А после этого срока вы можете и детей заводить.

- Детей? – растерянно переспросила Амани.

- Ну да. Сейчас это недопустимо и небезопасно. Ребенок может родиться с отклонениями. А после курса лечения смело вперед.

- А можно ли срок лечения сократить? – спросил Глеб.

- Молодой человек, мы здесь не развлекаемся, поймите. И уясните для себя одно: если вы пять лет травили себя, то вылечить вас за три дня мы не можем. Чудес мы не творим. Но если у человека действительно есть желание начать жить нормальной человеческой жизнью, мы ему поможем.

- Да, доктор. Желание есть. И оно огромно, ведь теперь я живу уже не для себя, а для этой прекрасной женщины.

Он взял Амани за руку и сжал ее.

- Мы оба живем друг для друга, - поправила его Амани.

- Ну и прекрасно. Тогда пойдемте со мной, я скажу вам, что необходимо будет сделать, - сказал врач.

- Не знаю, как я выдержу 4 месяца без тебя, - сказал Глеб, когда они возвращались домой.

- Почему без меня? Я буду каждый день приезжать к тебе. И вообще, думай о том, как будет хорошо по истечении этого срока.

- Да, но ведь ты собиралась в Испанию, к родителям.

- Ничего, съездим позже, вместе.

- Но, Амани, я не хочу, чтобы из-за моих глупостей ты отказывалась от своих желаний. Ты ведь так этого хотела!

- Мое единственное желание на сегодняшний день – твое здоровье. И я хочу быть рядом. Мы уже через столько прошли вместе, выдержим и это.

- Как же я люблю тебя… - прошептал Глеб.

Амани посмотрела на него, как будто желая запомнить этот миг навсегда, нежно улыбнулась, но ничего не сказала. Она любила его, любила безумно, но не спешила кричать об этом на весь мир. Возможно, сейчас Амани испытывала к нему даже более сильные чувства, чем он, но не хотела, чтобы Глеб знал об этом, поскольку до сих пор боялась того, что сделают с ней эти эмоции…

Два дня они провели вместе, в ее квартире, так ей было комфортнее, ведь здесь все было сделано для нее: дельфины, звездное небо на потолке, множество самых разнообразных подсвечников и прочее, прочее, прочее. Глеб не стал этому противиться, так как понимал, что сейчас не совсем подходящий момент, чтобы Амани приспосабливалась к новой атмосфере.

- Я хочу, чтобы завтра, перед отправлением в клинику, мы заехали в церковь. Ты давно там был?

- Лет шесть назад, наверное. А это обязательно делать? Я не очень люблю подобные мероприятия. Просто мне там не совсем комфортно. Может, ты зайдешь, а я подожду тебя в машине?

- Нет. Мы пойдем туда вместе. Пойми, ты начинаешь новую жизнь. Так сделай это с чистого листа. Я хочу, чтобы ты попросил у Бога прощение за все, что было сделано тобой не так. Он простит, верь мне. И тебе станет легче.

- Родная, я попытаюсь. Но, если честно, я немного боюсь этого.

- Я знаю, поэтому мы пойдем туда вместе.

Амани разбудила его нежным поцелуем, когда стало светать. Нужно было успеть к утреннему богослужению в церкви, поэтому она поторопила Глеба, и они поехали.

Остановившись у ворот храма, Амани повязала голубой платок, из которого выскользнуло несколько ее темных вьющихся прядок, сделавших лицо особенно нежным и беззащитным. На ней было длинное светлое платье, а поверх накинута белая рубаха. Казалось, вся эта одежда делала ее покорной и робкой, раскрывая ее натуру с другой стороны. Она оставила Глеба у иконы Божьей Матери, а сама отправилась к алтарю. Он видел, как она пала на колени и читала какую-то молитву, как слезы сверкали в ее глазах, как каждую секунду менялось выражение ее лица… В эти мгновения Амани была совершенно иной, не той девушкой, которую он видел в рабочей обстановке и деловых поездках. Сейчас она не пыталась казаться холодной и дерзкой, сейчас она была собой – по-детски наивной и беззащитной. Амани глянула в сторону Глеба, а затем робко опустила глаза, после чего у него защемило в груди. Он не понял, что так подействовало на него, но ему очень захотелось пасть к ее ногам и просто плакать. Глеб почувствовал, как духовно сильна эта хрупкая девочка, столь мужественно несущая на своих хрупких плечах груз нескончаемой боли. Ему даже показалось, что он видит свет вокруг ее силуэта.

- Поставим свечи и поедем, хорошо? – прошептала Амани, подойдя к Глебу.

- Да, хорошо, - немного растерянно произнес он.

- Все в порядке?

- Да, милая, не волнуйся.

Амани заметила, что Глеб чувствует себя довольно скованно и неловко, поскольку дорога к храму Божьему была им давно забыта, поэтому нежно взяла его за руку, как бы сказав глазами: «Смелей», после чего он направился к кануну у Распятия, где поставил две свечи. Она все поняла… Это было его первое обращение к Господу после их смерти, поэтому Амани знала, как тяжело у него сейчас на душе. Но она знала и то, как ему важно было это сделать. Они вышли из церкви молча и перекрестились напоследок, сели в машину и отправились в клинику.

- Я тут кое-что приготовила для тебя, - сказала Амани, когда они доехали до места.

- Журналы? Зачем это? – засмеялся Глеб, подумав о несколько пошлом.

- Нет, это не то, что взбрело тебе в голову, шалунишка, - тоже засмеявшись, ответила она, – здесь много красивых картинок разной тематики. Я хочу, чтобы ты сделал коллаж своей мечты, вырезая и наклеивая на этот ватман те из них, которые будут максимально отражать твои желания. Так ты нарисуешь свое идеальное будущее, которое обязательно воплотится. И каждый раз, глядя на созданную тобой мечту, ты будешь понимать, ради чего ты в этой клинике, и тебе хватит сил, терпения и мужества, чтобы пройти все до конца.

- Тогда где твое фото?

- Мое фото?

- Да, стержень моей мечты – это ты.

- Глеб… я не могу дать тебе фото. Примета плохая – к расставанию.

- Тогда я нарисую тебя, - улыбнулся Глеб и поцеловал ее в носик.

Они обнялись, и она уехала.

Сейчас Амани гордилась собой. Она была рада, что поставила на путь истинный близкого ей человека, и с этого момента ее главная задача состояла в том, чтобы у него не возникло желание сойти с этой дороги. Она подумала о том, что, возможно, темная полоса в ее жизни осталась в прошлом и теперь все будет прекрасно и светло, как в ее детских мечтах о сказочной и неземной любви. И так хорошо стало на душе от этой мысли, как будто солнце обогрело своими жаркими лучами ее застывающее сердце. На этой волне позитива окрыленная Амани отправилась на набережную, чтобы отблагодарить небеса и просто поделиться счастьем со всем тем, что было ей так дорого.

Она долго бродила по берегу, наслаждаясь тишиной и спокойствием, любуясь легкостью и высотой полета птиц, пока не заметила неподалеку фигуру маленького человека. Амани не сразу узнала в ней того мальчишку, что украл ее вещи, но, когда удостоверилась в том, что это действительно он, решила во что бы то ни стало поймать малолетнего хулигана. Она спряталась за деревом, а когда он проходил мимо, рванула за ним. Мальчик же, заметив ее, тоже бросился бежать, но от неожиданности растерялся, поэтому Амани успела его схватить.

- Ты украл мои вещи несколько дней назад! Верни мне их, а то я отвезу тебя в милицию! – она схватила его обеими руками за грудки и немного потрясла.

- Не надо! Не бейте меня! Я все верну! – заревев, кричал мальчик.

- Успокойся, я и не собиралась тебя бить. Я просто хочу вернуть свои вещи.

Она перестала его трясти, но все еще крепко держала за руки, чтобы он не вырвался.

- Тетенька, отпустите меня, я больше не буду, честное слово! – продолжал кричать мальчик.

Амани немного расслабила руки и случайно заметила синяки на его запястьях, а потом шее. А пробежавшись глазами по крошечному лицу, увидела ссадины возле губ и множество царапин.

- Где ты живешь? Я отвезу тебя к твоим родителям, - серьезно сказала Амани.

- Нет, не надо к родителям! Отец убьет меня, если узнает! Я обещаю, я не буду больше воровать!

- Хорошо, мне не жалко тех вещей, что ты украл. Но ты должен понять, что это преступление. Так делать нельзя. Разве родители не говорили тебе об этом?!

- Я знаю, я все знаю! Отпустите меня.

- Я отпущу тебя, но передам в руки твоим родителям. Обещаю, я ничего не скажу.

- Не верю, Вы все расскажете! Вы врете!

- Обещаю тебе. Выбирай, или я везу тебя в милицию.

- Домой, - вытирая слезы, произнес мальчик.

Амани посадила его в машину, и они поехали в располагающийся неподалеку квартал, где, по словам мальчика, находился его дом. Она всю дорогу поглядывала на него, рассматривая одежду и пытаясь понять, что же у него за семья, если ребенок ходит в дырявой обуви, изношенной одежде и с синяками. Заметив, как он смотрит на завернутый бутерброд, лежащий на панели автомобиля, она предложила ему его съесть. Ребенок сначала взялcя за него очень осторожно, с опаской поглядывая на Амани, а потом буквально проглотил.

- Так… тебя что, дома не кормят? – поразившись увиденному, спросила Амани.

- Просто я не успел c утра поесть, - как-то неубедительно ответил мальчик.

- Как тебя зовут?

- Богдан.

- Красивое имя. Меня Амани. Вот что, Богдан. У меня к тебе предложение – я дико хочу есть, поэтому сейчас мы с тобой заедем в ближайшее бистро перекусить, а после я отвезу тебя домой. Договорились?

- Угу, - промычал мальчик.

Естественно, Амани не хотела есть. Она вообще редко ела. В чем держалась ее душа, непонятно. Сама девушка всегда отшучивалась: «А у меня связь с космосом!» Вот и сейчас ей просто захотелось накормить этого голодного мальчишку. Она набрала кучу еды, сказав ему, что любит, когда пищи много и чтобы всегда было и остренькое, и сладенькое. Ребенок смотрел на блюда голодными глазами, готовый проглотить все сразу, особо не церемонясь и не разбираясь, что с чем надо есть. Амани видела это, поэтому потихоньку пододвигала к нему все тарелки.

- Кажется, я переела, - сказала она, заметив, что он наелся. – Ты сыт?

- Угу.

- Тогда пойдем, родители, наверное, ищут тебя.

- Тетенька, оставьте меня возле дома, пожалуйста! – снова начал уговаривать ее Богдан.

- Нет, я уже говорила тебе об этом.

Он заплакал. Амани посмотрела на него, а затем взгляд невольно сместился на карман его штанишек. Там была булка, которую он не доел. Видимо, пока она оплачивала счет, мальчишка набивал карманы оставшейся едой. И ей вдруг стало его очень жалко. Амани всегда была слишком впечатлительной, вот и на сей раз ее сердце сжалось, и она согласилась на его уговоры, остановив машину у хрущевки, в которой он проживал.

- Спасибо, тетя, - сказал Богдан и рванул в подъезд.

Амани даже не успела ничего сказать, слишком уж быстро он выпрыгнул из авто. Она пробежалась глазами по фасаду здания, пытаясь понять, что за люди здесь живут, постояла еще несколько минут, но, не увидев ничего, кроме кучки пьяных, опустившихся людей, поспешно разливающих в стаканы на скамейке сомнительную жидкость, тронулась в центр, к себе домой.