Русская рулетка

Снова дым над столом,

Снова водка в стакане,

Тупорылый патрон

Притаился в нагане.

Вновь бокалы звенят

В бестолковом угаре.

Ну и масть у меня -

Всякой твари по паре.

Припев:

Позабудьте, барон,

Бесполезные споры.

Все равно для ворон

Что святые, что воры.

Мои карты, барон,

Так смешно наблюдать -

Короли без корон,

Они биты опять

Затрещит на ладони

Барабаном судьба.

Вспоминаются кони,

Где-то стонет труба.

Припев

Как всегда дам зарок -

Брошу пить и уйду,

Если щелкнет курок

По пустому гнезду.

Повезло. И привычно

Снова карты сдаю.

И кляну как обычно

Эту слабость мою.

Припев

А еще вот стих:

Нынче все потерялось.

Суета и обман.

Что от жизни осталось?..

Лишь потертый наган.

Пулеметные ливни

И станичные хаты,

Лошадиные гривы -

Это было когда-то.

Над желтеющей нивой

Я лечу от беды,

Сын, конечно, счастливой,

Но упавшей звезды.

Мой случайный попутчик,

Придержите свой кнут:

Все дороги, поручик,

Из России бегут.

Тройка скачет удало,

Тройка мчится вперед.

Мы прожили так мало,

Будто день или год.

В небе грустно и бойко

Шелестят журавли,

И следы нашей тройки

Пропадают вдали.

Колокольчик старинный -

Чистый звон в облаках,

А дорога пустынна

Будто в старых стихах.

С бесполезным стараньем

Мы бежим от судьбы.

И мелькают в тумане

Верстовые столбы.

Дышим хрипло, устало

И глядим тяжело.

Мы прожили так мало,

Может быть ничего...

А склоны все круче.

А ветер в лицо все сильней,

Я прошу вас, поручик,

Я прошу, не гоните коней.

А вот прочитав стихи " Пока 12 не пробило", будущая рубинская жена, которой я тогда в глаза не видел, и написала мне треугольник. У меня там как-то так было:

Пока 12 не пробило,

Пока не начат артналет,

Выпьем мы за то, что было,

Выпьем, господа, за старый год...

И так далее. И вот я получаю от нее треугольник:

Письмо на фронт

" Действующая армия. Штабс-капитану Его Императорского величества Тверского непробиваемого полка Никонову А.П."

Cher Александр!

Вы помните то время,

Когда еще Вы жили на Тверском?

Не думайте, что Вы забыты всеми,

Кто до германской с Вами был знаком.

Перед войной, в собрании, на бале

Мой брат-повеса познакомил нас.

Вы Блока, Северянина читали,

Когда мы танцевали па-де-грас.

Признаюсь, мне потом частенько снилась

Фигура Ваша в блеске аксельбант..

И как судьбы негаданную милость

Мне сообщил Ваш адрес интендант.

Мой брат при государе адъютантом

(У каждого, конечно, свой талан)

Я знала Вас поручиком и франтом,

Теперь Вы, говорят, Штабс-капитан.

Вы б не узнали девочку-курсистку:

Не в шляпке я с цветками на полях -

С крестом косынка над бровями низко

Дежурю по ночам в госпиталях.

Я к Вам пишу, как сказано в романе.

Виной тому не взбалмошность, а страх,

Что (не дай Бог!) убьют Вас или ранят.

(Я часто вижу смерти - медсестра).

Храни Вас Бог от пули иль осколка.

Я каждый день и час молюсь за Вас...

Как странно - мы не виделись так долго,

А голос Ваш я слышу как сейчас.

Прощайте. Жду письма. Живу надеждой,

Что очень скоро немцев разобьют.

PS. А на Арбате музыка как прежде,

И у Никитских розы продают.

Штабс-капитан тут же нахуякал ответ девушке.

Письмо с фронта

Дожди. Дожди стоят над нами,

Воды в окопах до колен,

Но все же мысленно я с Вами,

Я вспоминаю Вас, Элен.

И нет уже окопной глины,

Не липнет к телу мокрый шелк,

Вдруг испарился, умер, сгинул

Окоченевший третий полк.

И я не ежусь в грязной бурке.

Мне в воспаленной голове

Вдруг кажется - я в Петербурге,

Или напротив - я в Москве.

Холодный ветер на опушке

Доносит странные слова:

" Монетный двор", " Литейный", " Пушкин",

" Замоскворечье", " Яр", " Нева".

Неужто все когда-то было -

Река и розы в полынье?..

Мы познакомились так мило.

" Pardon, madamе" - " Pardon, monsieur".

" Et je vous pris..." - " Ну что вы, право..."

Тверской бульвар, парадный строй,

Потом театр и крики " браво"...

Все это было... Боже мой!

А вот теперь в осенней каше,

Где то и дело " в душу мать",

Лицо, улыбку, жесты Ваши

Мне все труднее вспоминать.

Теперь мне ближе вой снаряда,

(Как итальянцу близок Тибр).

И если ляжет где-то рядом,

Я точно укажу калибр.

Ну что ж, быть может, так и надо,

Как говорят попы - " юдоль",

За все прошедшее награда -

Неутихающая боль.

Но все же пульс надеждой бьется,

Лишь в том я вижу смысл и суть,

Что все ушедшее вернется,

Что все пройдет когда-нибудь...

И вот снова она пишет:

Письмо на фронт

Мon cher! Благодарю сердечно!

Письмо! Вот радость, Боже мой!

Вы вспоминали наши встречи,

И я все помню до одной.

Знакомясь, я нашла Вас дерзким:

Едва ль не в первый же момент

С апломбом чисто офицерским

Вы мне сказали комплимент.

Я вижу вновь как это было:

" Pardon, madame, vous etes tres bellе..."

" Pardon, monsieur, - я возразила, -

Je suis encore mademoiselle! "

Зачем в Москве была к вам строже,

Чем мне хотелось - не пойму,

Но - случай, промысел ли Божий -

Весной мы встретились в Крыму.

Под ветром с запахом полынным

Там, на понтийском берегу

Упрямо древние руины

Эллады память берегут.

Гекзаметр прибоя мерный

И парусов крылатый крен...

Сравнив с Прекрасною Еленой,

Вы стали звать меня Элен.

Лазури празднество и света,

Прогулки к морю допоздна

И звездопад на склоне лета -

Все вдруг оборвалось - Война!

Вдруг - как по злому мановенью -

Нет места счастью и стихам,

Вой бабий, да в солдатском пенье

Тоска и удаль - пополам.

Знать, наших дней беспечных стая

Снялась и взмыла в синеву -

На поиски такого края,

Где боль и горе не живут.

W...

Письмо из госпиталя

Приказ. Привычно, терпеливо -

В атаку, сбросив сон и негу.

Но что-то нынче мне тоскливо:

Я так соскучился по снегу...

Бежим по этому же лугу

Как час назад, как день, как век.

Мир будто движется по кругу.

Я так устал... Когда же снег?

И вдруг, как будто вниз с обрыва -

Удар и боль, оборван бег...

И дым шрапнельного разрыва

Как чистый снег, как первый снег.

Мне снег покоем обернулся

И долго плыл в бреду, увы.

Но вот случайно я очнулся

И показалось - рядом Вы!

Да, я, конечно, обознался,

В глазах плыло, как в том бою...

Я победить себя старался,

И вот теперь уже встаю...

PS. Смотрю в окно и вижу прелый,

Замерзший, позабытый стог

И первый снег. Такой же белый

Как госпитальный потолок.

Письмо в госпиталь

Простите меня за молчанье, мой друг,

На ваш треугольник последний.

Я ездила к бабушке в Санкт-Петербург

И только вернулась намедни.

Прочла - обомлела. Какая беда!

Вы ранены, Боже всевышний!

В бреду и горячке метались, когда

Кружил меня вихорь столичный.

Смеялась, плясала, не зная того,

Что гибель Вам, друг, угрожала.

Каталась на тройках и под Рождество

Красавицу-ель наряжала.

Лишь в праздник - за воинов тост прозвучал -

Вдруг сердце предчувствие сжало,

Из рук моих выпал со звоном бокал,

И я вся дрожа убежала.

Потом в бывшей детской сидела тайком

В вольтеровском кресле большущем

И год уходящий листала, потом

Мечтала о годе грядущем.

День Нового года настанет. Пришлет

Нам солнышко зайчиков стаю.

Чертя в синеве прихотливый полет,

Снежинки как зайцы играют.

Рассыпал на пол, на узоры окна

Камин свои зайчики-блики...

Сквозь стекла озябшая смотрит Луна

На танец тепла многоликий.

Над каждою крышей (зима-то строга!)

Пусть теплятся дыма колечки,

И Огненный Заяц огонь очага

Хранит неустанно и вечно.

Пусть кончатся месяцы страшной войны, -

Ах, Заяц, ведь ты не задира! -

Верни же друзей из чужой стороны,

Верни же безоблачность мира,

А нам поскорей подари rendez-vous...

Лечитесь, себя берегите.

Надеюсь, в Крещенье вернетесь в Москву.

Иль я к вам приеду, - хотите?

На этом переписка обрывается, видимо, штабс-капитан был убит...

История знает романы в стихах и письмах. Революционный герой Шмидт, еще там кто-то. Один взор, пятиминутная встреча - и переписка на всю жизнь. В письмах любить легче. Мазохизм какой-то, самолюбование своей придуманной любовью к придуманному персонажу. Окучивание, старательное взращивание, лелеяние придуманной любви к придуманному человеку. Так легче, так чище, так идеальнее, так воздушнее, так печальнее и оттого острее. Так надрывнее, вразнос, остро до бритвы.

...Милый друг... Смею ли я... Как я взволнована Вашим прошлым письмом, я сама, как и Вы, много об этом думала...

А если б они вдруг встретились, то что ж, любовь скультивирована - надо автоматически под венец.

Только разлука оттачивает тонкую любовь. Разлука - это письма, чуткие переживания. Совместная жизнь - это быт, стирки, ругань. Опять спит в бигудях. Опять пепел на ковер стряхивает, идиот.. Опять она в драном халате, мымра.

А разлука... Дух взмывает ввысь, вдаль от пресыщения, к звездам, навстречу любимой. И тоскует, тоскует там, облекаясь в эпистолу, утончаясь до платонизма.

...Но у нас не было любви. У нас была красивая игра. Очень красивая, правда?