Апреля 2013 года, 14:00.

- Елизавета, и о чём же вы задумались?

Слова Миськевича, вездесущего преподавателя русского языка и литературы, сработали для Станевич не хуже, чем холодный душ. Несколько мгновений назад Владимир Иосифович ещё сидел за столом, рассказывал про взгляды мыслителей эпохи Возрождения, время от времени обрушиваясь на случайно выбранного ученика, как молоток на пальцы нерадивого плотника. Выдавливая из бедняги мнение относительно темы, Миськевич либо был удовлетворён ответом и хвалил за внимательность, либо продолжал терзать выступающего дополнительными вопросами, если сказанные учеником слова не проходили логический фильтр в голове, либо, наевшись трагичным молчанием, недовольно качал головой и ставил в блокноте предупредительный крестик.

- Простите, не выспалась сегодня, вот и концентрации никакой, - отчеканила правду Лиза. Ложь девушка воспринимала, как приторно-сладкое варенье, от которого рано или поздно всех будет тошнить. Литература стояла в расписании последней, а после занятий Станевич нужно было спешить домой, где сегодня вечером намечалась мамина проверка. Несмотря на предубеждения, девушки легко уживаются с бардаком в собственных комнатах, хоть и ведут битву за чистоту в остальных помещениях.

- Тогда ложиться нужно раньше, - смягчаясь, заметил Владимир Иосифович. У него не было причин наказывать хороших учеников, да и взгляд его уже был сфокусирован на ковыряющем в носу Лексине.

- Александр, проверили сохранность флоры в носу? Прекрасно! Продолжаем…

Людям иногда хочется продлить некоторые приятные моменты своей жизни, однако, стоит сделать эту функцию доступной, как большинство подсядет на этот своеобразный наркотик, нырнув с головой в омут иллюзий. Пагубно сказалась бы и возможность прокрутить неприятности и сложные периоды, тогда бы человек перестал бороться, не прошёл бы суровый путь жизненной закалки и попал бы во всё тот же омут иллюзий. Проблема в том, что дороги назад уже не будет, поэтому мы просто повиснем в воздухе, как груз на невидимой нити…

У Лизы было скверное настроение: почти всю ночь она провела наедине с сочинением по «Войне и миру», которое решило не просто пощекотать нервы девушки, а сыграть на них, используя в качестве струн гитары. Приклеившись к минутной стрелке кабинетных часов, время будто каталось на колесе обозрения, откуда глумилось над героиней, ожидающей спасительного звонка.

- Станевич, отвратно выглядишь, - соскочила, как ужаленная, со скамейки Аня, оторвавшись от телефона. Последний урок у класса Липкиной должен был проводить завуч. Девушка не сильно баловала своим вниманием учителей на постоянной основе, к заменяющим же преподавателям она относилась с ещё большим презрением. - Опять всю ночь училась?

- А по мне не видно? – устало ответила наша героиня. Весь окружающий мир для неё был серым, несмотря на инородное разноцветное тело, тянущее её по коридору. – К слову, пора бы и тебе за ум браться.

- Ещё столько времени впереди, куда спешить? Посмотри вокруг, май почти наступил! –прощебетала Липкина, плавая в бассейне беззаботности. Даже если бы сочинения или другая «учебная скука» встали костью в горле, девушка бы немного погоревала и смирилась с существованием кости. «Всё, что не убивает, делает нас сильнее», - заручившись поддержкой женской логики, решила Аня, едва поступив в лицей.

- И по этому поводу мне вешаться на шею каждому встречному, как ты? – съехидничала Станевич.

- Ложь! – заявила Липкина. – Лишь избранные достойны моего внимания.

- И поэтому пятая часть мужского населения Баранович уже не прошла твоего кастинга. Действительно, лишь избранные, - заметила Лиза, направляя мысли подруги в русло адекватности. Аня не раз пыталась взять с собой Станевич на «охоту», но та благоразумно отказывалась. Курс молодой стервы при особом желании можно было пройти и на дому.

- Кто бы говорил! Когда ты в последний раз на свидание ходила, принцесса? – проигнорировала намёк подруги Аня. Впрочем, озвученную статистику разбитых сердец она сочла за комплимент.

- Два месяца назад. Если брать в расчёт поход в пиццерию с Петрухиным, - поморщилась Лиза. Ваня с его глупой, будто вылепленной из пластилина, физиономией напоминал борова, когда же он смеялся, то сходство сразу увеличивалось в разы. Нелепые комплименты, от которых сам парень и краснел, куски пиццы, которые покидали пределы рта и попадали в девушку, и букет ромашек, раздавленный парнем в автобусе, оставили неприятное впечатление о том дне.

- А видела бы ты, как у него потели руки, которые он вытирал раз двадцать, - расхохоталась Липкина. – Но спор это святое, ты ж понимаешь. Лиза?

Внезапно виски нашей героини просверлила дикая боль, от которой она на секунду ослепла. Звук в голове напоминал сильные помехи, потом донеслись слова: «Нужна помощь… Ледовый дворец…».

- Слышала голос? Призыв о помощи? – схватила за руки подругу Станевич.

- Нет. А должна была?

«Не трать время, я только в твоей голове».

- Опять! Оно в моей голове! – закричала наша героиня.

- Тихо, - сильно встряхнув Лизу, скомандовала Липкина. – По порядку. Кто или что в твоей голове?

- Голос, - медленно ответила Станевич, с удивлением глядя на Аню. Приводя подругу в чувство, брюнетка не пощадила сил, отчего голова Лизы сейчас звенела, как колокольчик на шее заплутавшей коровы.

- Что он хочет от тебя? - спокойно спросила Липкина. Несмотря на всю склочность характера, возможно из неё мог выйти неплохой психолог, при условии, что пациент был бы готов добавить к душевной травме пару физических.

«Чёрт! Забыл сказать важную деталь. Чтобы говорить со мной, достаточно просто подумать».

«Кто говорит со мной?»

«Называй меня Чиж», - разрешил голос.

«Может у меня раздвоение личности? Тогда почему голос-то мужской?» - огорчилась Лиза в частичке своего подсознания.

«Боже! Я не часть тебя, а существую отдельно! Если поможешь, то, как минимум, убедишься в правоте моих слов».

«Подслушивать нехорошо», - капризно заметила Станевич.

«Я ведь предупреждал, что любая твоя мысль – часть нашего диалога», - назидательно сказал Чиж. «Эй, прекрати!».

«Да это нечестно», - возмутилась девушка, поспешно стирая образ Роналду, с которым она мгновение назад целовалась.

«Хватит экспериментировать! Ты не хочешь в туалет!» - Чиж спешно остановил фантазию девушки, выплёвывающую новые ситуации, как рог изобилия.

«Извращенец! Никакой свободы личности!».

«Кстати, о личностях. Сейчас тебе от подруги прилетит», - предупредил голос.

Едва он это произнёс, как щека нашей героини вспыхнула, как огонь, в который подбросили свежих дров. Месяцы практики на многочисленных ухажёрах не прошли даром для брюнетки.

- Ты совсем сдурела? Я просто задумалась! – воскликнула Лиза, останавливая вошедшую в азарт Липкину.

- Тряска и слова не помогали, пришлось применить более жёсткие меры. Я же не знаю, мысли у тебя или очередные глюки. Определись, в конце концов! – недовольно проворчала Аня.

«Так ты поможешь мне?»

«А у меня разве есть выбор?» - сдалась Станевич.

«Нет», - признался голос. – «Хотя сводить с ума красивых девушек это даже мило».

«Флиртуем, молодой человек?» - довольно констатировала факт наша героиня. Комплимент не меняет своей сути, пусть и произнесённый устами призрака.

«И в мыслях не было», - парировал Чиж.

- Руки прочь, буйная! – предупредила Лиза задумавшую что-то недоброе Аню. - Мне нужно взять билеты на каток, поэтому заскочу в Ледовый.

- Сходить с тобой?

- Сама справлюсь.

- Ладно. Увидимся завтра, - уже в спину подруге крикнула Липкина.

«А почему только я слышу этот голос?» - полюбопытствовала Станевич. Впрочем, принцип присваивающего хозяйства уже сработал, и девушка ревностно бы встретила других собеседников.

«Без понятия. Была вероятность того, что вообще никто не отзовётся», - признался Чиж. «Нет, ты не особенная».

«Уже и помечтать нельзя!» - фыркнула наша героиня. «А как ты общаешься со мной? Телепатия?»

«Слушай, тебе обязательно закрывать глаза, когда говоришь со мной?»

Только сейчас девушка заметила, что бредёт вслепую, и отскочила от несущегося навстречу велосипедиста.

«Я использую ментальный маяк, который выпускает волны определённой частоты. Эти волны воздействуют на кору мозга, и если синхронизация клеток и сигнала произойдёт успешно, будет возможным и общение источника и приёмника»

С трудом уловив смысл слов, Лиза предпочла выждать паузу: блистать глупостью ей не хотелось, а прикидываться дурочкой лучше получалось у Ани. Эту мысль уловил и Чиж, но он лишь тактично кашлянул.

«Я-я-ясно. Что мешает остальным увидеть эту дыру?»

«Только маяк может настроить твой мозг на восприятие этой дыры»

Вплотную приблизившись к Ледовому дворцу, Лиза невольно остановилась: очертания видоизменились, и перед ней уже стоял двухэтажный, похожий на коробку для посылок, дом из жёлтого кирпича. Странно было, что он вообще сохранял целостность: здание казалось втянутым во внутреннюю воронку, в результате чего некоторые стены оказались толщиной в пару миллиметров, а зияющие выбоины не крошились, а просто влачили своё существование, являясь своего рода боевыми шрамами. Оставшаяся часть крыши была вогнута внутрь и морщинилась, как морда шарпея, дверь же уныло, как голова суицидника, повисла на одной петле в диагональном положении. Такое произведение искусства не пришло бы в голову архитектору-авангардисту даже в самом приятном сновидении.

«Что за…?»

«Добро пожаловать. Моя скромная лаборатория. Точнее, её уцелевшая версия», - разъяснил Чиж.

«И ты мне предлагаешь войти внутрь? Вдруг ты ведёшь меня в ловушку?» - внезапно задумалась Лиза. Светлые идеи, как известно, не всегда приходят вовремя.

«Веду. Как только войдёшь внутрь, строительная балка упадёт тебе на голову», - усмехнувшись, пообещал голос.

«Как романтично!» - съязвила девушка.

Задумай голос действительно убить Станевич, то этот ход привёл бы его к успеху. Убедив себя в том, что нуждающиеся в помощи люди вряд ли по совместительству маньяки, а в лучшем случае люди с чёрным, как смоль, юмором, девушка осторожно приблизилась к зданию. Люди будто не замечали преграды и, проходя через стены, исчезали где-то в его недрах.

«То есть мне нужно просто войти в дом?» - не столько спрашивала, сколько комментировала свои действия девушка, проводя рукой по металлической двери.

«Да. А вот зря ты дверь потрогала, краска ещё свежая».

Лиза тут же убедилась в честности Чижа и принялась оттирать ладонь с таким рвением, что могла бы протереть её до дыр.

«Убью тебя при встрече», - злопамятно подумала девушка.

«Опоздала. На свете нашлись люди, которые перешли от слов к делу», - серьёзно произнёс парень.

«Я ведь не знала…»

«Входи уже!»

Едва Лиза оказалась внутри, как дверной проём издал чавкающий звук. Дом как будто проглотил нашу героиню, положив начало процессу переваривания, что не могло вызвать у той приятных эмоций. Высунув голову наружу, девушка почувствовала лёгкие покалывания в районе шеи, где был стык между дырой и реальностью.

«Говорят, что если предмет на какое-то время оставить на границе двух миров, то возникнет двойственность существования», - поведал голос.

«И что с того?»

«Эта двойственность решается следующим образом: каждый из миров заберёт ту часть, которая принадлежит ему в данный момент. Угадай, какую часть тела я рискую никогда не увидеть?»

С неподдельным ужасом Станевич отскочила от проёма и ощупала шею, к которой по-прежнему счастливым дополнением привинчивалась голова.

«Ты специально тянул?» - разгорячилась девушка.

«Лучше поздно, чем никогда», - иронично ушёл от ответа Чиж.

«Где мне тебя найти?»

«Поднимись на этаж выше, комната справа»

Лиза ловко взобралась по закрученным, как макароны, ступеням и вошла в нужное помещение. Среди груды обломков, придавленный каменной плитой, лежал восемнадцатилетний парень в причудливом шлеме с рожками, которые иногда брызгали искрами. На лице его была небритость средней степени, а одет он был в синтетический комбинезон. Увидев Станевич, Чиж вяло кивнул ей и снял с головы устройство для переговоров.

- На момент перемещения я был мёртв. Или так мне показалось … Одну вещь знаю точно: с этой болью я встречаюсь уже второй раз, - поделился парень.

- Могу попробовать поднять плиту, но всё-таки я не мастер спорта по тяжёлой атлетике, - растерянно пробормотала Лиза. С надеждой осмотревшись по сторонам, Станевич обнаружила устройство, чьим родственником явно была бензопила, и сделала шаг к нему.

- Новичку может оторвать руки, но у меня другие планы относительно тебя, - догадавшись о приливе благих намерений, остановил девушку Чиж.

- И какие же это планы? Предупреждаю, приближать твою смерть я не собираюсь! – отрезала наша героиня. Мучения умирающего человека были ей небезразличны, но решать проблемы радикально не позволил достаточный уровень гуманизма в крови.

- Хорошая идея, да жаль она ко мне первой не пришла, - с сожалением покачал головой парень. – Видишь деревянный стол, у которого одна ножка металлическая?

- Да. Там ещё гора хлама всякого валяется, - по-хозяйски оценила обстановку Станевич.

- Из этой «кучи хлама» могло родиться несколько изменивших мир изобретений, - мечтательно произнёс парень и закашлялся. По уголкам рта скользнуло пару капель крови. - Возьми блокнот в кожаном переплёте. Между обложкой и первым листом находится конверт, его ты доставишь второму человеку.

- Так меня в почтальоны записали? И не увильнёшь ведь, просьба умирающего – почти закон, - изобразила сомнение Лиза. Внутренне девушка прониклась симпатией к своему собеседнику, пусть и понимала, что тому остались считанные минуты.

Чиж криво улыбнулся, что больше было похоже на судорогу рта.

- Конверт ты отдашь Мангусту. У меня перед ним должок, пришло время его отдать.

- Мангуст? И как мне найти этого зверя? – смакуя имя, как сладкую микстуру, поинтересовалась Станевич.

- Он или его подручные сами тебя найдут в ближайшем будущем. Просто всегда носи его с собой, и проблем не предвидится, - таинственно произнёс парень. Бледное, как простыня, лицо с ввалившимися глазами выжидающе уставилось на девушку.

- Зачем им меня искать? Я же не шпионка и даже не королева Англии, - поразмыслила над своим статусом Станевич, надеясь на пояснения. Но Чиж всем своим видом показывал: меньше знаешь – больше шансов не увязнуть в трясине загадок.

- Теперь про получателя моего блокнота, - продолжил он. – Его зовут Дима Чиж, его адрес указан в блокноте. Придётся тебе немного поработать.

- Что уж там, - смилостивилась девушка. - С ним хоть больше конкретики. Слушай, а почему у него фамилия такая же, как… Подожди, тогда получается, что…

Девушка, несмотря на гуманитарный склад ума, сумела путём нехитрых комбинаций придти к верной догадке, но из-за лихорадочной спешки и продуктивности работы мозга мысли перестали облачаться в законченные предложения.

- Странно, что понятие «временная дыра» удивляет тебя меньше, - заметил Дима. Глаза его начинали понемногу стеклянеть, а слова даваться всё труднее. – Я из будущего, а он из настоящего, и мне нужно подготовить его к трудностям.

- Всё сразу стало понятно, - развела руками Станевич. Она ощущала себя глупой двоечницой, которой учитель не первый раз объясняет простые истины. – Вот только с чего он вдруг станет верить мне?

- Ты же мне поверила, - с нотками нежности в голосе сказал Чиж, снова осмелившись улыбнуться.

Лиза передёрнула плечами в знак возмущения, но спорить не стала. Истинная женщина встречает поражения на межличностном фронте с достоинством.

- Можно я возьму тебя за руку? – неожиданно попросил Дима, жалобными глазами глядя на девушку.

Чиж схватился за ладонь Лизы, как утопающий хватает за соломинку. Наша героиня увидела, как дрожат пальцы парня, как тяжело вздымается его грудь, и чувства жалости и сострадания наполнили сердце, как золотой кубок наполняют редким сортом вина.

- Тепло… Знай, Лиза, ты всегда мне нравилась. Но твой выбор оказался за Виталиком, а перечить твоему сердцу я не стал, - с трудом сглотнув, парень издал несколько гортанных звуков, затем стойко вдохнул порцию кислорода и продолжил: - Когда же моя жизнь стала неразрывна с этой ненавистной коляской, шансов завоевать тебя у меня не осталось. Обещай мне одну вещь: если представится выбор между жизнью другого человека и своей, выбери свою. Пусть это будет не человеческая слабость, а моя прихоть…

Станевич колебалась. Этот парень точно знает, что этот выбор ей придётся сделать в будущем. Значит, в прошлый раз она выбрала жизнь другого человека. Но вдруг этот человек был ей действительно важен?...

- Обещаю, - быстро, чтобы не оставить путей к отступлению, произнесла она. – Ты ведь знал, что на зов о помощи откликнусь именно я?

- Был почти уверен в этом. Ведь этот дневник я получил от тебя. Тогда мы впервые и познакомились…

Стены здания начали трястись, и девушка поняла их немой намёк.

- Мне нужно идти…

- Да, поспеши. Этому месту нужна одна жизнь, и она пока ещё принадлежит мне.

Выходя из комнаты, девушка в последний раз взглянула на Диму, который со смирением и скорбью уставился в потолок. Предсмертная агония решила закончить страдания последним аккордом, но Чиж сражался, прерывисто дыша и крепко сжимая зубы. На голову героине начала сыпаться штукатурка, по полу пошла волнистая рябь, и Лиза в подавленном состоянии побрела к спасительному дверному проёму…

Часть 4.1 «Стая»

29 апреля 2013 года, 18: 00…

Старый дуб, самый древний обитатель парка Челюскинцев, снова подвергся испытанию стихии. Косые капли дождя царапали грубоватую кору и могучие ветви, а озорной ветер доводил до сладостного исступления листву и попутно проверял птичьи гнёзда на прочность. Взбудораженные птенцы лишь попискивали и крепче жались друг к другу, встречая пронизывающие порывы щитом единства.

Миша закутал Настю в байку с капюшоном и прижал к себе. Молодые люди гуляли по парку и купались во взаимном внимании и любви. Погода была дамой консервативной и вредной, потому решила слегка разнообразить отношения пары, вынудив их спрятаться в густой кроне гиганта.

- Могло быть и хуже, - ободряюще улыбнулся Миша. Если бы вагоном оптимизма Садовский поделился с призывниками, то армия была бы для них долгосрочным санаторием.

- А мне тут нравится, - положила ему голову на плечо Настя. Мокрые волосы девушки сразу распластались мёртвой медузой. – Люди не смотрят на нас, как на больных чумой, а воздух не пахнет тухлым яйцом и ржавчиной.

- Не знал, что воздух имеет какой-то особый запах, - удивился тот.

- У тебя другой способ восприятия, - объяснила Жиркевич. Недавно ей в руки попалась книга по саморазвитию, и девушка решила козырнуть знаниями, как мажоры новым айфоном. – Изобретательный прагматизм. Помнишь брелок со статуэткой Будды, который я тебе подарила? Уже на второй день ты пытался открыть им банку тушёнки.

- Если бы открывашка не умерила пыл дяди Вити, ломящегося в форточку за жареной курицей, то о нормальном ужине можно было бы забыть, - заметил Садовский.

- Открывашка и не умерила. Нож, который полетел следом, обладал большим даром убеждения, - коварно дрогнули уголки губ Насти.

- А почему изобретательный?

- Чистый прагматик триста раз погладил бы Будду по упитанному животу и загадал желание.

- Какой-то религиозный прагматик получился, - усомнился Миша. Брюхо толстяка на его брелке этой блажи не удостоилось.

- Ладно, тогда повесил бы ещё статуэтки Христа и Аллаха.

Настя обратилась к научно-популярному методу подгона и домысливания, любимому методу школьников, имеющих ответы в конце учебника.

- Ещё хуже. Фанатичный коллекционер, - не затруднился с характеристикой Садовский. Девушке захотелось, чтобы правдоруба сдуло с ветки.

- Ты понял ход мысли, - выкрутилась девушка, подталкивая Мишу к самостоятельному изучению темы.

- А почему вообще мы сняли квартиру на первом этаже? – поинтересовался наш герой. Вопрос повис в воздухе, как лёгкая осенняя паутинка, и был списан к риторическим собратьям.

Настя, которая настояла на выборе коммунальной площади в том районе, тоже удивилась чрезмерной лояльности хозяйки, которая за скромную плату уступила им жильё, оставив загадочное предупреждение про дядю Витю. Им оказался бомж в рясе священника (ни один служитель Бога при этом не пострадал, а если это и не так, то дядя Витя не сознался бы даже под костром инквизиции), полосатых меховых тапках с протёртыми в грязи тигриными мордами и шапке растаманской наружности.

Этот «рудимент моды», нагруженный, как коромысло, торбами со стеклотарой, поднимался раньше петухов и счастливым звоном приближал наступление утра, ошиваясь под окнами молодой пары. Зинаида Петровна, бывшая владелица квартиры, совершила роковую ошибку и, оказавшись сбитой с толку приливом доброты, однажды предложила дяде Вите пирожков с капустой. Если у рыбок условный рефлекс на кормёжку при включении, допустим, настольной лампы, устанавливается с месяц, то эволюция бомжа в плане привычек сделала марафонский забег, не тормознув на нужной развилке. В тот же день дядя Витя мысленно окрестил это место «столовкой», и ежедневно наведывался к хозяйке настойчивым стуком в окна, как царь, собирающий дань.

Попытки бунта Зинаиды Петровны закончились тем, что от кулаков бомж перешёл к булыжнику, от которого новые пластиковые окна визжали, как слабонервные девушки, увидевшие трапезу каннибала. Приезд милиции тоже не помог: дядя Витя надёжно залёг на дно, как чугунная гиря, а на следующий день террор продолжился. Смена персонала «столовки» бомжа сильно не смутила, разве что тот стал ещё более развязным.

- Придумала пример! – озорные огоньки загорелись в глазах девушки. - Открытка на День Рождения! Ты использовал её вместо зубочистки!

Миша смутился и напрягся: преступление вышло не таким идеальным, как он думал. Пока Жиркевич уходила за праздничным тортом, парень тщетно пытался вытолкнуть языком застрявший кусок петрушки, нырнувшим в щель между зубами. В пылу борьбы с навязчивой растительностью Садовский забыл про зубочистки и схватил первое, что попалось под руку.

- Прости. Обещаю, что следующие открытки я сохраню в целостности и сохранности, - торжественно сказал наш герой, нежно проводя рукой по длинным русым волосам Насти.

- То есть эта уже лежит в гробу в белых тапочках? – впилась ему ногтями в руку девушка, безошибочно определяя двойное дно в последней фразе.

- Потерялась, - признался Миша. – Вернуться, увы, не обещала. Можно отправить собак по следу открытки, но на это уйдёт время.

- Жаль только, что статус ценной находки сегодня прикреплён к тебе, - благодушно сказала Настя, с грациозностью лебедя выгибая шею. Губы молодых людей прильнули друг к другу, как два порхающих мотылька, и в ауре пылающего чувства тотчас сгорели житейские пустяки. – Отсутствие Горностаева идёт тебе на пользу.

- Что ты имеешь в виду? – прикинулся непонятливым Садовский. Знакомая фамилия резала слух, как звук крошащегося пенопласта. Тема разговора начала неумолимо, как неуверенный канатоходец, крениться в опасную сторону.

- От тебя куревом не несёт, - ответила Настя. – Учти, если сам подсядешь на эту дрянь, то ко мне на километр не приближайся.

- Учёл. Как твоя волчица? Не грызётесь? – перехватывая инициативу, спросил наш герой.

- Привыкаем друг к другу. Бурка меня иногда удивляет своими поступками. Может затаиться в траве на час, чтобы голубь чуть ли не сам к ней в пасть попал, а может увидеть за витриной магазина кусок ветчины и бросаться на витрину.

Слова девушки об этих птицах не были аллегорией. Минские голуби давно получили прописку в столице и вели там свою распутную жизнь. Крылатые хулиганы шныряли под ногами прохожих, и в случае столкновения с циничным ботинком возмущённо взлетали и презрительно смотрели на обидчика с фонарей, а иногда устраивали разборки между собой, устилая трофейными перьями места боёв. Опасные великаны, которыми рисовались люди для остального пернатого сообщества, были для голубей основным источником подкормки и мишенью для отторжений выделительной системы.

- Может волчица увидела своё отражение в зеркале и сцепилась с ним? – наивно предположил Миша.

- Поверь, это был голод. Мы делим с Буркой сознание на двоих, поэтому мне передаются её звериные инстинкты. А на своё отражение она смотрит только в лужах, из которых собирается пить, - назидательно произнесла Жиркевич и потёрлась носом о щеку Садовского. Настя почувствовала дурманящий запах человеческой плоти и тревожно отстранилась.

- И не противно тебе есть сырое мясо и пить неотфильтрованную воду? – добавил лишнюю ложку дёгтя Миша.

Однажды в гостях у Садовского девушка отобрала кусок свинины у его соседа, которым тот пытался охладить набухающий фонарь под глазом, и приказала тому не жаловаться и терпеть суровую мужскую долю. Именно приказала, а не попросила: отец Насти был полковником в отставке, от которого дочь и понабралась командирских замашек. Панарад, чуть не задохнувшись от негодования, попытался взбухнуть, но был безжалостно избит подушкой и отправлен на кухню за льдом.

В другой раз Насте померещилась накипь на чайнике, и она не поленилась сбегать в магазин за лимонной кислотой. Дважды совершив наступление на ничтожные ряды микробов, девушка успокоилась и, спустя час возни, дала добро на проведение чаепития. Потом выяснилось, что накипь оказалась просыпанной Мишей солью, и Садовский был сначала облит кипятком, а потом спешно прощён.

- Пустяки, - со спокойствием удава отреагировала Жиркевич. – Бурка внесла свои вкусовые коррективы. Первое время я вообще пугала соседей воем на луну, пускала слюни в колбасном отделе и нарезала круги за несуществующим хвостом.

- Я и понятия не имел, сколько ты пережила за последний год, - виновато заключил девушку в свои объятия наш герой. – Прости, что наша разлука продлилась так долго. Но я верил…

- Я ходила на твою могилу, - дрогнул голос Насти. – Была там почти каждый день. Разговаривала с памятником, смотрела на лицо, застывшее на каменной плите...

- Эту легенду пришлось придумать. Если бы я провалил задание, то под угрозой оказалась бы и твоя жизнь. Ставки были высоки, и мне пришлось отказаться от самого дорогого. Я утешал себя тем, что ты осталась в надёжных руках, - тихо сказал Садовский. Луч солнца пробился сквозь щель в листве и радостно засветил в лицо Мише, но тот взаимностью не ответил, а лишь слегка прищурился.

- Мне нужны были твои надёжные руки! Когда я заболела лихорадкой, то не ты, Миша, следил за моим самочувствием, а незнакомый человек! – вспылила Настя. Обида жгла ей горло горячим свинцом. Вместо искреннего раскаяния ей подали просроченные оправдания и слепую веру в важную миссию. – Хотя это не отменяет моей благодарности Горностаеву за заботу и спасение.

- Спас жизнь, сделав тебя мутантом, - сухо сказал Садовский.Он был искренне удивлен реакции Жиркевич, последние же слова и вовсе вызвали неприятную горечь. – При личной встрече с Иваном Петровичем мы обсудим тему твоего выздоровления.

- Да ладно? Ты недоволен?! С каких пор стало иметь значение, кто перед тобой: человек или мутант?

Лицо Жиркевич покрылось бурыми пятнами. «От возмущения до испепеляющего гнева одно извержение внутреннего вулкана», - запоздало подумала девушка, делая глубокий вдох. Бурка, будучи неглупой частью подсознания, правильно оценила ситуацию и начала прорываться к телу.

- Я имел в виду, что Горностаев мог вылечить тебя и другим способом. Медицина в случае лихорадки не бессильна, существуют разные лекарства, в худшем случае ты могла бы отлежаться в больнице пару недель, - медленно, будто шагая по минному полю, произнёс парень. Внутренний стержень позволял Садовскому сохранять мужской престиж и демонстрировать монументальную выдержку, галантно принимая грудью уколы критики.

- Была вероятность, что я заразилась вирусом, от которого умирали люди! – возразила Жиркевич.

- Твоя волчица тоже своего рода вирус. С той разницей, что лихорадку ещё можно излечить, а от Бурки ты не избавишься никогда, - с леденящим спокойствием произнёс наш герой. Обозначить эту странную особенность Миши можно было, как покладистый нейтралитет. Страдальцам и обиженным он мог подставить своё товарищеское плечо, но вытащить из него бонусные слова поддержки не удавалось никому. От равнодушия эта жизненная позиция отличалась тем, что в любой ситуации у Садовского оставалось своё независимое мнение, которым делиться с другими он не хотел. - Она будет пытаться сломать тебя, навязать свои правила игры, завладеть телом целиком. И если у волчицы это получится, то я могу никогда не увидеть прежней Насти.

Слёзы крупными бусинами потекли по щекам девушки, и их солёный привкус остался на губах. Настя увидела, как пальцы рук покрылись волчьей шерстью, а ногти свернулись и приняли форму когтей зверя. Бурка смещала рассудок Насти толчками, как двигают машину, заглохшую на морозе.

- Хватит! Ты опасаешься волчицы, а я боюсь того, что с каждым днём узнаю тебя всё меньше! Не Бурка разрушит наши отношения, а твои секреты, которые растут с каждым днём.

- Хочешь правды? - хрипло спросил Садовский. Лицо нашего героя начало искажаться, кожа утратила свою целостность и путешествовала в виде крупных пузырей и складок, обнажая мышцы и участки черепа. Людей, случайно увидевших превращение Миши, санитары в белых халатах отпаивали чаем с ромашкой и уверяли, что двуличный человек лишь устойчивое выражение. На Настю превращение не произвело такого впечатления, однако ей стало не по себе. Щеку Садовского диагонально рассекал свежий шрам, левое ухо представляло собой фарш, условно сохранявший очертания раковины, нос был сломан несколько раз и смещён, а глаза окружал фиолетовый ореол. – Ты можешь узнать о третьем человеке, который тебе совсем не понравится.

- Не понравится?! Миша, ты сам запутался в своих обличиях! Думаешь, что заботишься о моей безопасности? Облегчаешь мою жизнь? Заблуждаешься... Всё это ты делаешь в своих корыстных целях, чтобы скрыть свою мерзкую лживую… сущность!

Лицо Насти скрылось за частоколом густой волчьей шерсти, и девушка из последних сил начала отползать от Садовского, борясь с учащающимися волнами судороги. Дикой болью отозвался позвоночник, подвергшийся деформации, затем взвыли мышцы и суставы, вынужденные подстраиваться под новое устройство двигательного аппарата, а потом отказали руки и ноги, ставшие полноправными конечностями Бурки. Голова Жиркевич затрещала, нос смялся до нужных размеров, едва успевая в такт с формирующейся пастью, росли звериные зубы, заострились и выгнулись уши. Последними исчезли глаза, с застывшим в карих зрачках мёртвым разочарованием.

Волчица дугой выгнула спину, привыкая к доминирующей роли, шевельнула хвостом и довольно оскалилась, решив отпраздновать начало свободы пиром.

- Спокойствие, Бурка, только спокойствие, - избрал политику умиротворения зверя наш герой. Миша догадывался, что руководит волчицей не только голод, но и остаточные негативные эмоции Насти, что пропорционально сводило вероятность компромисса к нулю. Не став заморачиваться фигурами высшего пилотажа и страховкой, Садовский испытал судьбу и решительно сиганул вниз. Уверенность в поступке не всегда гарантирует его выполнение, иначе бы спор из спортивного соревнования превратился в проверку твёрдости двух лбов. В этом убедился и наш герой, оцарапав плечо о предательский встречный сук и столкнувшись с толстой веткой в нескольких метрах от земли. Грохнувшись на землю, как мешок с картошкой, наш герой скорчился от боли и понял, что сломал несколько рёбер.

Волчица, не обладающая каскадёрскими навыками, приземлилась на порядок лучше Миши, слегка подвернув переднюю лапу. Садовский тревожно наблюдал, как приближается к нему Бурка, проминая траву своей поступью досрочного победителя, и отползал назад. Зверь будто издевался над ним, понимая, насколько жалко выглядит этот испуганный человек.

- Юся, смаи, собачка! – взвизгнула веснушчатая девочка лет трёх, вцепившись в длинную юбку девушки. Коляска с игрушечным ребёнком и ранние инстинкты материнства тотчас оказались отторгнуты мозгом маленькой Жени. Громадную же «псину» в этот момент мучало сомнение по поводу того, какая часть ноги жертвы более аппетитная.

- Женя, бери коляску и немедленно пошли домой! – распорядилась Люся, хватая девочку за руку. Старшая сестра не слишком дорожила младшей, но размеры Бурки не вписывались в собачьи мерки, отсутствие же ошейника окончательно склонило девушку к принятию верного решения.

«Превратиться? Не успею! Ударить ногой? Остаться без неё. Закричать? Опять же, остаться без ноги, да и кто хочет стать закуской для волка?», - обдумывал варианты Миша. Помощь пришла неожиданно: воздух наполнил дребезжащий прерывистый звук. Раскрасневшаяся Женя довольно оторвала свисток от губ и помахала рукой зверю.

- Зашибись! – обречённо уронила старшая сестра. Бурка зарычала и сорвалась в сторону раздражителя.

Окрестить девушек слабым полом можно лишь с большой натяжкой. Вес их сумки нередко сопоставим с весом приличной гантели, а ведь этот предмет женского гардероба неразлучен с хозяйкой, как сиамский близнец. Стоит парню с огромным рюкзаком сунуться в толпу людей, как органы правопорядка найдут в нём задатки террориста и подрывника. Зато девушка в открытом вечернем платье и складным пулемётом, торчащим из сумки, не вызовет ни малейшего сомнения в своей порядочности.

Женю от неминуемой расправы спасла именно сумка сестры, которая угодила зверю прямо между глаз и переключила агрессию на Люсю. Следующая попытка обороны провалилась: Бурка прокусила кожаную подкладку и лопнула пакет с молоком, обрызгавший зверя с головы до ног. Волчица мотнула головой и вырвала ненавистный ей предмет из рук девушки. Вкус сумки зверю сразу не понравился. Бурка сомнительно подвигала пастью и охотно отшвырнула кусок тряпки в сторону.

- Пахая собака, не тогай Юсю! – закричала Женя и повисла на звере, который быстро потерял пункты очаровательности в детских глазах. Для волчицы та была не больше пушинки, и она, лениво тряхнув огромным туловищем, отбросила девчонку на пару метров. Затем пришла очередь старшей сестры. Резкий прыжок – и челюсти зверя сомкнулись, как капкан. По асфальту потекли алые ручьи. Волчица повисла на предплечье Люси, которая от страха окаменела и слегка вздрагивала, когда зубы зверя глубже входили в плоть. Крик Жени был поглощён безмолвием парка, как кухонной губкой.

- Настя!!! – заорал Миша, и в следующий миг огромный оборотень отшвырнул Бурку в сторону. Волчица кубарем покатилась по траве, и Садовский тут же рухнул на неё сверху, обмотав глаза зверю байкой. Лишённая зрения Бурка начала дрыгаться и метаться, надеясь отвязаться от настойчивого обидчика. Сдёрнуть повязку у зверя тоже не получалось, и он с остервением полосовал собственную морду.

- Сражайся! Тебе нужно вернуть контроль над телом! – взывал к человеческой части подсознания Миша. Родео с участием волчицы продолжалось до тех пор, пока Бурка не врезалась в ларёк с выпечкой. Садовский перелетел через зверя и сразу был атакован своей рассвирепевшей возлюбленной. Когти волчицы хищно вспороли грудь, а пасть пыталась прокусить пальцы оборотня, собиравшейся гильотиной сомкнуться на шее нашего героя. Из последних сил наш герой угодил ногой в бок волчицы, разящим ударом локтя освободил руки, навалился всем весом на Бурку и изменил динамику боя в свою сторону. Надавив кистью на горло зверя, Миша продолжил диалог с Настей.

- Слышишь меня? Реагируй на мой голос! Отзовись!

Садовский не решился бы утверждать, но лютый взгляд волчицы неожиданно смягчился, а лапы беспомощно опустились.

- Я укусила человека…, - утробным голосом произнесла Жиркевич. – Она пострадала из-за того, что моя воля ослабла…

- Ты не виновата! Это была необходимая жертва, чтобы успокоить Бурку!

- Не смей распоряжаться… чужими жизнями! И оправдывать… мерзкие поступки! - гневно воскликнула Настя. Миша, раненая девушка, недавняя схватка продолжали мелькать в голове, как картинки в калейдоскопе. С каждым разом Жиркевич всё больше осознавала, что не только не сожалеет о своих поступках, но и была участницей этих ужасных событий. Облик волчицы давал куда больше возможностей, обострял чувства, как поверхность скальпеля, а жажда крови доставляла сладостное удовлетворение хищника. Настя поняла, что стоит на опасной кровавой черте, другая сторона которой - тьма и сосущая бездна пустоты.

- Уступи Бурке! - достиг глубин разума голос Садовского. Он будто читал мысли девушки, понимал причину внутренних терзаний и сомнений, разделяя с ней страх и смятение. - Прими звериную природу, и волчица станет твоим союзником!

- Что ты… несёшь?! – неуверенно сказала Настя. - Я не убийца…

Бурка зарычала и с ненавистью рванулась к нашему герою. Интуитивно выставив перед собой руку, Миша спас себе жизнь. В кожу будто вонзилась сотня иголок, а пострадавшая конечность незамедлительно одеревенела. Садовский сел на траву и, прижимая ладонью, рану безразлично смотрел на зверя. Наш герой выбрал бы смерть от руки волчицы, чем позволить себе навредить ей. Однако зверя почему-то больше не интересовал вымотанный соперник. Завиляв хвостом, как обычная дворняга, Бурка высунула язык и помчалась в гущу деревьев.

Садовский неуверенно встал, но трава предательски поплыла у него перед глазами, и он упал. Со второго раза парню удалось пройти несколько шагов, пока не подул сильный ветер, на который страдальчески отозвалось израненное тело, и вновь Миша был повержен. Третья попытка оказалась удачной. Медленно переставляя ослабевшие ноги, наш герой направился за волчицей. На ходу Садовский принимал человеческий облик и пытался затянуть раны. Получилось добиться сомнительного результата: следов когтей действительно не осталось, однако боль никуда не ушла. Действительно, от перемены мест слагаемых сумма не меняется, закон оказался справедлив не только в пределах математики.

Поиски Бурки не затянулись: на внезапно появившейся, как человек с рекламным буклетом, зелёной поляне стоял высокий человек в деловом костюме и смотрел на зеркальную гладь воды. Рядом с ним в бесчувственном состоянии лежала Бурка, в луже крови и костей. Внутри у Садовского что-то тревожно оборвалось, и он в бешенстве направился к пруду. Мужчина обернулся, украдкой взглянул на волчицу и, выждав, пока парень замахнётся, отошёл в сторону. Кулак зачерпнул пустоту, и Миша снова оказался на земле.

- Это означает, что ты готов к разговору? - прокрутив в руке зажигалку, уставился на бойца Горностаев…

Часть 4.2 «Стая»

Садовский сидел на краю большой кровати из красного дерева и наблюдал за тем, как плавно вздымаются худые плечи Насти. Минут двадцать назад облик волчицы исчез, и теперь на пахнущих стерильностью простынях номера мирно сопела любимая девушка нашего героя. Сон умело, как профессиональный визажист, скрыл следы недавнего инцидента, подарив лицу Насти безмятежность и покой. Наш герой осторожно накинул одеяло, поцеловал девушку в лоб и вышел из комнаты.

Горностаев развалился в бархатном кресле и, меланхолически оценивая очередную картинку, появившуюся на экране, переключал каналы. Тошные сериалы, грызня телеведущих, мультфильмы и спортивные новости отказывались приводить Ивана Петровича в хорошее расположение духа. Кнопки оказались безнадёжно вдавлены внутрь, и вскоре поверхность пульта стала похожа на равнину с маленькими ухабами и пригорками. Кроме функциональности пульт вскоре утратил и целостность, разлетевшись о стену.

- Как я только тратил время на этот бред? – презрительно кивнул Горностаев на новенькую плазму. Плазма не обиделась и продолжила источать убойные монологи Задорнова.

- Просто вы отвыкли от спокойной жизни, - рассеянно ответил Садовский.

Мужчина зевнул, слегка сощурился и плевком ворошиловского стрелка превратил беспечную муху, сидевшую на подоконнике, в свежее зелёное пятно. На фоне банальщины в лице матёрых надписей в стиле «здесь был Вася» яд королевской кобры смотрелся оригинально и свежо.

- Как Настя? Поросёнок должен был ей понравиться, - ухмыльнулся обладатель специфичных слюнных желез.

- Спит. К утру должна быть в норме, - благодарно кивнул Миша, не замечая подвох. Не всё ли равно, свинина или человечинка стали трапезой для любимой девушки?

- Отлично. Завтра у нас сложный день, - загадочно произнёс Горностаев, придирчиво осматривая торс нашего героя, завёрнутого в толстый слой бинта. – Раны не беспокоят?

- Слегка. До свадьбы заживёт.

Если бы слова Садовского имели реальную подоплеку, то узы брака не познал бы он никогда. Раны заживали на Мише, конечно, не так быстро, как на собаке, однако даже с человеческой точки зрения регенерация тканей серьёзно тупила. Следы от когтей даже не покрылись характерной защитной плёнкой.

- Ты лучше меня знаешь, какое лекарство избавит тебя от мучений.

- Нет. Я этим больше не занимаюсь, - отрезал Садовский.

Взгляды мужчин красноречиво встретились, как два бойких фехтовальщика, после чего Иван Петрович неожиданно уступил:

- Ладно, я всего лишь предложил.

В дверь настойчиво постучали, и Горностаев заметно оживился. Слегка поправив покосившийся галстук, Иван Петрович мельком оценил в зеркале свою мужскую стать и соизволил открыть.

- Обслуживание номеров. Это вы просили принести уксус? – вопросил бойкий женский голос.

- Да, милочка. Как раз вовремя.

Иван Петрович бесцеремонно сгрёб бутылку, откупорил её щелчком большого пальца и присосался к горлышку. Марина, так звали гонца с уксусом, если верить бейджу, повисшему на блузке, как сторожевой бульдог на воришке, относилась к чужим тараканам добродушно. Стряхнув с глаз настырную челку, женщина с докторским интересом взглянула на Горностаева и вкрадчиво спросила:

- Мужчина, а вы, случаем, не больной?

- Сушняк полный. Думал, от жажды умру, - поделился тот и, вспоминая суть вопроса, втащил буксирующую женщину в номер. – Нет, Марина, я в самом расцвете сил.

- Карлсон, прям, - неосторожно брякнула та. – Только пропеллера не хватает.

- Карлсону нужен не пропеллер, а Малыш, - охотно вжился в образ Горностаев. Опытные сердцееды утверждают, что грамотный флирт – ниточка к сердцу женщины. Иван Петрович сразу прокладывал километровый мост, не размениваясь на мелочи.

- Ошиблись с полом, - нашлась Марина.

- Карлсон повзрослел, и вкусы его резко изменились, - подмигнул Иван Петрович и обхватил женщину за талию. Тактичный маневр не оценили по достоинству: сверху его обдало бычьим дыханием – Марина была на голову выше своего соблазнителя.

- Если Карлсон не отстанет, то схлопочет по шарам, - недоброжелательно осклабилась девушка, взглянув на свою туфлю 45-го размера. По габаритам Марина могла быть каким-нибудь мастером спорта в отставке.

- Карлсон не обидчивый и стерпит капризы дамы!

- Это мы ща посмотрим!

- Давайте без драки! – вмешался в назревавший, как нарыв, конфликт Садовский. – Марина, если не хотите, чтобы он рано или поздно вас съел, немедленно уходите!

- А он может? – не удержала поводья женского любопытства девушка.

- Ещё как. Ничего личного, но вы интересуете его, как кусок мяса.

Горностаев смущённо улыбнулся и продемонстрировал раздвоенный змеиный язык и клыки, с которых стекала мутная жёлтая жидкость, прожигающая паркет на добрый сантиметр. Незамедлительно хлопнула дверь, и в коридоре послышались гулкие шаги осознавшей прелесть жизни Марины.

- Эх, а я уж понадеялся на сытный ужин, - пожаловался Иван Петрович. Взяв приступом холодильник, он вернулся с завёрнутой в фольге жареной курицей. На Садовского мужчина не обижался, разве что слегка разочаровался в своих способностях ловеласа.

Миша в это время смотрел с высоты третьего этажа на темнеющий холст неба. Взгляд у него был мечтательно-созерцательный, как у Малевича, набрасывающего контуры своего чёрного многоугольника. Кучерявые облака плыли важно и грациозно, как лебеди, грустным взглядом ослика Иа сопровождая свой путь. Звёзды, загорающиеся на вечернем полотне, напоминали праздничные свечи, а щеголеватые самолёты, совершавшие вечерний рейс, - хвостатые кометы. Лишь лунный серп одиноко прокладывал дорожку света к нашей планете, нагло смещая солнечную фазу.

- Знаешь, чем мы с тобой отличаемся? – подошёл к перилам балкона Иван Петрович.

Раздался щелчок зажигалки - и истерическое пламя взвилось, как пришпоренная лошадь. Край сигареты начал робко тлеть, и клубы дыма начали расползаться во все стороны ядовитым туманом. Горностаев с наслаждением затянулся: драконий жар ураганом прошёлся по гортани, осев в итоге слоем едкого никотина на лёгких.

– Ты веришь в искупление вины, пытаешься оправдать свои поступки самопожертвованием и отсутствием выбора. Но что это меняет? Доктор, который из ста операций проведёт три неудачных, будет помнить не столько моменты триумфа, сколько свои провалы. Так как отнятая жизнь стоит в разы больше спасённой. Моя же логика простая: если поступок, каким бы страшным он ни был, даёт видимый результат, то жертва, которая была принесена в процессе, является необходимой. Мы же не рыдаем по дереву, когда исписываем очередную тетрадь или ломаем грифель карандаша.

- И зачем нужно было превращать Настю в мутанта? Я не так наивен, как моя девушка! – бунтарски дрогнули скулы Садовского.

Миша давно заметил, что все громкие заявления с момента произнесения начинают подвергаться сомнению. Бросаешь вызов мирозданию – будь готов к тому, что сначала бумерангом прилетит к тебе твоя же перчатка. Если справишься, то готовься к массовому расстрелу. Наш герой сел в лужу недалеко от старта: наивно предположил, что получит от Горностаева лаконичный ответ.

- Человек как графин. Вместо жидкости в этом графине содержатся чувства. Любовь одно из сильнейших, поэтому занимает достаточно большой объём. После твоей смерти графин Насти оказался пустоват. Скорбь – лишь послевкусие былой любви и привязанности, как зола и угли, оставшиеся после костра. Занимает места меньше, чем любовь, а графин всегда должен быть полон. Угадай, чем твоя девушка наполнила его?

- Гневом, - тихо проговорил Садовский.

Губы нашего героя будто наполнили свинцом. Слова, произносимые Мишей, стали похожи на речевые потуги человека, отходящего от заморозки зубов. Проблема была не в уважении, и даже не в страхе. Горностаев своей отрицательной энергетикой, от которой на клумбах вяли цветы, а птицы опадали на землю, как перхоть, замуровывал в парне собеседника.

- Интересное свойство гнева в том, что количество его неограниченно. Мы любим родственников, избранников, друзей в некоторой степени, в то же время гневаться можно сразу на весь мир. Каковы масштабы, однако! – искренне восхитился Иван Петрович.

Садовский, однако, усомнился в любовных масштабах самого оратора. Своих родителей заботливый и чуткий Горностаев отправил в дом престарелых, куда заглядывал, в лучшем случае, пару раз в год. Избранницы рокового мужчины жили не больше трёх дней, после чего уныло путешествовали по пищеварительному тракту в компании желудочного сока. Друзей же он не заводил, предпочитая деловые отношения в стиле «сеньор - вассал».

- Это жгучее чувство заполнило Настю до краев, пленило её разум. Несколько часов в день она смиренно сидела на твоей могиле, а потом обдумывала планы мести, даже пыталась выйти на контакт с Даламбером. У меня не оставалось способа остановить твою девушку, кроме как запустить вирус в её организм.

- Куда же делась гарантия, что Настя не пострадает за время моего отсутствия?! Вы не сдержали своего обещания, Иван Петрович, и подвергли риску жизнь моей девушки, - ткнул пальцем в грудь Горностаева Миша.

Если с точки зрения этики этот жест мог вызвать порицания, то с позиции Ивана Петровича наглец мог расстаться с указкой навсегда. Фортуна в этот раз щедро сохранила Садовскому конечности.

- А ты не выполнил задание, из-за чего мы и переместились во времени. Настя поставила под угрозу существование нашего вида, что не было предусмотрено правилами нашего договора. Все труды могли накрыться медным тазом из-за вспыльчивости девчонки! – зрачки Горностаева мгновенно утонули в темноте змеиных немигающих глаз, как в болоте.

- Это ведь не вы сделали Настю мутантом? – догадался наш герой. Быстрее исчезнут в России гастарбайтеры, чем Горностаев поможет пенсионерке перейти дорогу.

- Разумеется, нет, - заверил его Иван Петрович. - Мангуст оказался куда более лояльным, и решил спасти ей жизнь известным тебе способом. А потом приказал мне следить за реабилитацией Насти и обучить её контролю над обретёнными способностями. Этот выскочка знал, как досадить мне!

Чистосердечное признание хоть и облегчает вину, но не отменяет наказания, неизбежного, как встреча ключа и замочной скважины. Пальцы сжались и приняли боевую готовность, после чего, костяшки врезались в подбородок Горностаева, сладостно празднуя верный пункт назначения. Если первый удар Иван Петрович пропустил из вежливости, позволяя Садовскому выпустить пар, то с локтём, задиристо метнувшимся к переносице, шутить не стал. Несмотря на неуклюжесть циркового медведя, он слегка подсел, блокировал резкий выпад ногой и, тотчас вырастая, боднул Мишу лбом в грудь. Наш герой скрипнул зубами, как наждак по дереву. Приём коленом был раскрыт ещё в зародыше, потому правое бедро Садовского превратилось в тяжёлую оглоблю.

- Превратись в Тумаша, Гриня, да кого угодно! Покажи, на что способен! – подзадоривал Горностаев.

По спокойным выверенным движениям ощущалось, что бой для него не поднялся даже до планки учебного и отдалённо напоминал басню про Слона и Моську. «Моська» с рвением берсерка пыталась ужалить «Слона», но несла потери, пропуская скользящие одиночные намёки под рёбра. В замкнутом прямоугольнике балкона Иван Петрович был явным фаворитом.

- Обойдётесь без представлений! Мне не нужна чужая шкура, чтобы сражаться с вами! – зло процедил Миша. С пару секунд назад он, опершись на перила балкона и стену, предпринял отчаянную попытку протаранить противника беспроигрышной комбинацией, но недооценил комплекцию Горностаева и чуть не отшиб себе пятки.

- Так я и знал. Твоя генетическая память стёрлась. А превращаешься ты не при зрительном контакте, а тактильном. Поэтому в схватке с Настей ты смог принять только облик оборотня, - торжествовал Иван Петрович. Давил на Садовского он уже не только в физическом плане, но и в моральном, как будто выпускал с баллона воздух.

- Вы наблюдали за тем, как Бурка будет пытаться разорвать меня на куски! – пропыхтел наш герой, тщетно пытаясь ухватить инициативу.

- Не скрою, от зрелища получил удовольствие. Тренировки для Насти не прошли даром, - сладко, калорий так на двести, улыбнулся Горностаев и досадно протёрся плечом о стену, сместившись не в ту сторону.

Если плохому танцору мешает репродуктивная система, то Ивану Петровичу – гонка за престижем и самолюбие. Рассвирепев, человек с раздвоенным языком утратил прежнюю грациозность и начал действовать скупо, как асфальтоукладчик. Пробив слабую защиту Садовского, Горностаев мощным апперкотом осадил Мишу на землю, как тряпичную куклу.

- У вас ничего не получится, - сказал наш герой, лопая кровавые пузыри на губах. – Не смогли сделать меня своим рабом, не удержите и Настю.

- Стоило ослабить поводок, а ты уже опьянел от свободы и занялся демагогией, - иронично сказал Иван Петрович, схватив нашего героя за волосы и поднимая над землёй. – Ты просто оболочка старого убийцы. Гринь явно не святоша, твои деяния будут оценены им по заслугам. Для Мангуста ты перебежчик, предатель, он тоже не будет особо церемониться. Для Даламбера ты вообще ценный экземпляр, твой череп будет висеть у него, как оленьи рога.

- Лучше жизнь отшельника, чем конура сторожевого пса, - едко заметил Миша, не пытаясь вырваться из цепких, как у обезьяны, пальцев Ивана Петровича. Неподдельный пофигизм раздражает куда больше, чем открытое сопротивление.

- Мои двери всегда распахнуты перед тобой. Если передумаешь – готовься играть по чужим правилам. Твоя девушка останется со мной, - заключил Горностаев, нарочито твёрдо расставляя логические акценты.

Возражать, лежа на горе мусорных пакетов, Садовский не стал. Одичало глянул на окна гостиницы, сбросил с головы картофельные очистки и пополз по вонючей куче. Вороватая кошачья морда высунулась из ящика для отходов, готовая до потери пульса сражаться за найденный рыбий скелет. Оценив, что свалившийся человек на чужое богатство не претендует, кот перестал шипеть и на правах царя горы отправился налаживать дипломатические отношения. Потеревшись о штанину, усатый разбойник получил полагающуюся порцию ласки и замурлыкал.

Почему тёмные и светлые полосы наших судеб так связаны? Горе и неудачи воздвигают перед нами конкретные цели. Преодолевая трудности на пути к заветному пику горы, мы осознаём важность того, за что боремся, и подключаем внутренние резервы, расширяющие границы собственной воли. Счастье, как мало бы оно не длилось, - скромное вознаграждение трудов. После чего отправляешься к подножию очередного Эвереста, дабы не возгордиться и не почивать на лаврах успеха. В ситуации Садовского препятствие было обозначено, что нельзя было сказать об инструментах…

-Слушай, Вовчик, может ну его в пень? – жалобно сказал худощавый, как диатезная вобла, парень, ростом с любого из гномов Белоснежки. Настоящий возраст раскрывала щетина на подбородке, топорщившаяся, как иглы ежа. – Я это… могу у предков попросить.

- Тля, Макс, завали. Сейчас заловим какого хмыря и вытрясем с него бабло, - авторитетно заявил громадный Вовчик, выстреливая суставами. Парни, очевидно, решили попытать удачи в уличном мародёрстве, и это был их скромный дебют.

- А если нас ушатают? – дальновидно заметил приятель.

- Ушатают, так ушатают. Попытаться стоит, - сурово прозвучала «пацанская» правда из уст Вовы. Решительность в личном спидометре парня дошла до критической отметки. – Смотри, что у бати с полочки стащил.

Макс в предвкушении уставился на карман друга, откуда появилось блестящее металлическое дуло, и невольно отпрянул.

- Ты совсем идиот? Захотел срок в тюрьме отмотать?

- Не ссы. Зажигалка, - в доказательство своих слов Вова щёлкнул курком, и дуло послушно извергло пламя. Макс с облегчением вздохнул - отец друга работал в правоохранительных органах. – Во, смотри, пацанчик с магаза вырулил.

Садовский осторожно выглянул из-за стены и обнаружил, что жертвой оказался… Монитор, его давний друг. Щербаков возвращался из торгового центра с набитым рюкзаком, где кроме продуктов, вероятно, затаилось кимоно, тревожный знак для среднестатистического карманника. Вован заливисто свистнул и подозвал Саню к себе под предлогом помощи с тяжёлым диваном. Наличие предметов мебели почему-то не смутило Монитора, и он послушно нырнул в темень переулка.

- Руки вверх! – рявкнул Вова и направил дуло пистолета в грудь Щербакова.

- Просто отдай нам деньги и можешь топать. Если есть карточка, то желательно продиктуй пин-код, - расшифровал Макс и вдруг, вглядевшись в лицо схваченного парня, выругнулся. В силки попалась знакомая птица.

- Гринь?! – сработал на опережение Саня. – Не знал, что ты занимаешься грабежами…

Вова тревожно оценил расстановку сил и заёрзал извилинами. Затем приклад ласково тюкнул Монитора по затылку, отправив того в царство Морфея.

- Тля, Вовчик, ты конкретный дебил!!! - накинулся на друга Макс. - Он ведь нам мог добровольно денег дать.

- Иди ты в баню, - окрысился на него тот. – Вдруг бы он в ментовку двинул?

Майка на груди Садовского пропиталась кровью и прилипла к хозяину. Тело теряло жидкость быстрее, чем дырявый пакет. Нужна была срочная перевязка или…

- Парни, нужна помощь, - не узнал свой ослабший голос наш герой, буквально вываливаясь к ним из ниши. Вова первым принял зов о помощи и ухватил падающего, как Пизанскую башню, Мишу под локоть. Не осознавая своих действий, Садовский крепко обхватил руку парня. Друг Макса вскрикнул и попытался освободиться, но куда там: конечность нашего героя будто приросла к нему. Мишу подхватил океан эмоций: он будто проваливался в бездонный колодец, а потом воспарял в небеса, распадался на атомы и собирался снова, входил в раскалённую лаву и почти сразу ощущал пронзительный холод, терял чувствительность и обретал её снова.

Глаза Вовы скрылись за горизонтом век, со рта начали Ниагарой сбегать струйки пены, а все кровеносные сосуды и жилки проступили из кожи настолько, что парень стал наглядным анатомическим атласом. Садовский переливался разными цветами, начинал рябить, менять очертания, но даже не это было странно: порезы нашего героя начали стремительно заживать и появляться в тех же местах на теле Вовы.

- Эй, хватит! – испуганно крикнул Макс. Схватив металлический прут (кто ищет - тот всегда найдёт, тем более на помойке) маленький человек огрел им по спине Садовского, однако тот даже ничего не почувствовал. Секунда замешательства – и свободная рука Миши впилась в голень Гриня.

Щербаков скривился от ноющей боли в затылке и рывком поднялся на колени. Его ожидала странная картина: Макс и его приятель валялись без чувств на мусорных баках, третий же, незнакомец, валялся на земле, что-то бормотал и пронзительно смеялся…

Часть 5 «Наука и вера»