Явление второе. Те же, Эгисф, Клитемнестра, Верховный жрец, стражи.

Те же, Эгисф, Клитемнестра, Верховный жрец, стражи.

Эгисф. Собаки! Вы смеете еще жаловаться? Или вы забыли,

сколь гнусны? Клянусь Юпитером, я освежу вашу память.

(Поворачивается к Клитемнестре.) Придется начинать без нее. Но это

не пройдет ей даром. Я ее накажу по всей строгости.

Клитемнестра. Она обещала мне быть послушной. Я уверена, что

она одевается. Крутится, вероятно, перед зеркалом.

Эгисф (стражам). Найти во дворце Электру и доставить ее

сюда, добром или силой!

Стражи выходят.

(Обращаясь к толпе.) По местам. Мужчины справа от меня. Дети

и женщины - слева. Хорошо.

Молчание. Эгисф ждет.

Верховный жрец. Эти люди не в силах больше ждать.

Эгисф. Знаю. Если стражи...

Стражи возвращаются.

Страж. Государь, мы искали царевну повсюду. Но дворец пуст.

Эгисф. Хорошо. Мы займемся этим завтра. (Верховному жрецу.)

Начинай.

Верховный жрец. Отвалите камень.

Толпа. А-а!

Стражи отваливают камень. Верховный жрец приближается к

входу в пещеру.

Верховный жрец. О вы, забытые, покинутые, отчаявшиеся, вы,

стелющиеся по земле, во мраке, как дым из трещин вулкана, вы, не

владеющие ничем, кроме жгучей досады, вы, мертвецы, восстаньте,

сегодня ваш праздник! Придите! Вырвитесь из-под земли, как клубы

серы, гонимые ветром. Вырвитесь из чрева мира, о мертвецы,

мертвецы стократ, вы, кого каждое биение наших сердец умерщвляет

наново. Взываю к вам именем гнева и горечи, и духа мести, придите,

утолите вашу ненависть, обрушьтесь на живых! Придите, расползитесь

густым туманом по нашим улицам, втиснитесь плотным строем между

матерью и сыном, отделите влюбленного от его возлюбленной,

заставьте нас пожалеть о том, что мы еще не умерли! Восстаньте,

вампиры, упыри, привидения и гарпии, все ужасы наших ночей.

Восстаньте, солдаты, испустившие дух, богохульствуя, восстаньте,

неудачники, униженные, восстаньте, умершие от голода с проклятием

на устах. Глядите - вот они - живые, жирная живая добыча!

Восстаньте, обрушьтесь на них, как вихрь, грызите их до костей!

Восстаньте! Восстаньте! Восстаньте!

Звуки тамтама. Он пляшет перед входом в пещеру, сначала

медленно, потом все убыстряя темп, пока не падает в изнеможении.

Эгисф. Они здесь!

Толпа. Ужас!

Орест. Это уж слишком, я...

Юпитер. Посмотрите на меня, молодой человек, посмотрите мне

в лицо - в глаза! В глаза! Ты понял. Теперь молчи.

Орест. Кто вы?

Юпитер. Ты узнаешь это позднее.

Эгисф медленно спускается по ступеням храма.

Эгисф. Они здесь. (Молчание.) Он здесь, Ариция, твой

обманутый супруг. Он здесь, он прижался к тебе, он целует тебя.

Как он тебя стиснул, как он тебя любит, как ненавидит! Она здесь,

Нисий, она здесь, твоя мать, умершая, потому что ты не заботился о

ней. А ты, Сегест, гнусный ростовщик, вот они - все твои

несчастные должники, и те, что умерли в нищете, и те, что

повесились, разоренные тобой. Они здесь, сегодня они твои

кредиторы. А вы, родители, нежные родители, опустите-ка немного

взоры, ниже, к самой земле: они здесь, мертвые дети, они тянутся к

вам своими ручонками; и все радости, в которых вы им отказали, все,

чем вы их мучили, точно свинец, прижимает к земле их крохотные

души, злопамятные и исстрадавшиеся.

Толпа. Сжальтесь!

Эгисф. А! Сжальтесь! Или вы не знаете, что мертвецы лишены

жалости? Вы у них в неоплатном долгу, потому что под их счетом

черта подведена навеки. Или ты думаешь, Нисий, что добрыми делами

можно загладить зло, которое ты причинил матери? Но какое доброе

дело может ее тронуть? Душа ее, как знойный полдень, ни дуновения

ветерка, все - недвижно, неизменно, безжизненно, - ее пожирает

вечное солнце, огромное, сухое, остановившееся солнце. Мертвецы

ушли навсегда - поймите всю неумолимость этого слова - они ушли

навсегда и поэтому хранят, как неподкупные стражи, ваши

преступления.

Толпа. Сжальтесь!

Эгисф. Сжальтесь? Ах вы, жалкие комедианты, сегодня у вас

есть публика. Чувствуете ли вы на своих лицах, на своих руках

взгляды миллионов замерших глаз, в которых угасла надежда? Они нас

видят - мы обнажены перед судилищем мертвецов. Ха-ха! Вот и

попались: этот невидимый прозрачный взгляд жжет вас, он реальней

самой памяти о взгляде.

Толпа. Сжальтесь!

Мужчины. Простите нам, что мы живы, когда вы мертвы.

Женщины. Сжальтесь. Мы живем в кругу ваших лиц, ваших вещей,

мы никогда не снимаем траура по вас, мы оплакиваем вас от зари до

заката и от заката до зари. Все тщетно, память о вас изнашивается,

утекает меж пальцев; с каждым днем она немного тускнеет, а вина

наша растет. Вы покидаете нас, вы покидаете нас, источаясь, как

кровь из тела. Но если это может утешить ваши раздраженные души,

знайте, дорогие усопшие, что вы нам испортили жизнь.

Толпа. Сжальтесь!

Мужчины. Простите нам, что мы живы, когда вы мертвы.

Женщины. Сжальтесь! Мы ведь родились не по собственной воле,

нам стыдно, что мы взрослеем. Чем могли мы вас оскорбить?

Взгляните - жизнь чуть теплится в нас, мы худы, бледны,

низкорослы. Мы бесшумны, мы едва скользим по земле. И мы боимся

вас! О, как мы вас боимся!

Мужчины. Простите нас, что мы живы, когда вы мертвы.

Эгисф. Тише! Тише! Если вы будете так плакаться, что

останется мне, вашему царю? Настал час моей пытки: земля дрожит,

воздух помутился - грядет самый великий из мертвецов - тот, кого я

убил своей рукой, - Агамемнон.

Орест (выхватывая меч). Прохвост! Не смей поминать имени

моего отца в своем балагане!

Юпитер (обхватив его и сдерживая). Остановитесь, молодой

человек, остановитесь!

Эгисф (оборачиваясь). Кто посмел?

На ступенях храма появляется Электра, в белом платье.

(Замечает ее.) Электра!

Толпа. Электра!