Глава III. Зороастр чувствовал себя отвратительно

Зороастр чувствовал себя отвратительно. У Зороастра раскалывалась голова, и травы, прописанные чертовой старухой Янкой не помогали ни капли, а только страшно горчили на языке. Ещё у Зороастра сломался старый боевой топор, а кузнеца принесли в жертву ещё позавчера. Старый орк долго думал, но потом решил, что это было правильное решение.

Пинком отшвырнув мелкого сородича, водчий выбрался из юрты. Несмотря на преклонный возраст – Зороастр воевал уже двадцать лет – фигура орочьего водчего внушала уважение – почти три метра роста, квадратное телосложение, руки, как и у всех сородичей, болтаются ниже колена и перевиты тугими жгутами мышц и паутиной шрамов от внутрикастовых потасовок. Выпирающая нижняя челюсть с клыками в палец длиной совсем оттягивала внимание от срезанного почти у основания носа и маленьких глазок под нависающим лбом.

Громогласным рыком: «Подъем, драные мрази!» водчий разбудил тех соплеменников, кто ещё умудрялся спать при гомоне, царящем в орочьем лагере. Все сбежались послушать предводителя. Банда Зороастра была разношерстной – орки разных племен и размеров собрались мародерствовать под предводительством опытного водчего. Почти две сотни идиотов, которых нужно кормить и следить, чтобы не убивали друг друга понапрасну.

- Ну шо, мрази! – Зороастр обращался к банде исключительно так. – Сегодня грабим деревню. Там тока полсотни бледных, так шо раз плюнуть. Собрали юрты и потащили, и побыстрее, жрать охота!

И банда двинулась, не скрываясь, распевая песни, на ходу жуя остатки вяленой конины. Деревня расстилалась впереди, незащищенная и лакомая, у некоторых орков аж слюни потекли. Зороастр вышел вперед и принюхался:

- Чёт не то. Нутром чую. Тихо!

Никто не послушал водчего. Завидев человека, один из мальцов с ревом побежал вперед, а за ним покатилась и вся зеленая лавина. Орки бежали, спотыкаясь, по склону, на упавших не обращали внимания, на ходу выдергивали топоры и молотила из-за поясов, орали боевые кличи.

Женщина, до этого мирно стоявшая на границе деревни, улыбнулась. Подняла в воздух руку с зажатым в ней клинком. И опустила почти сразу, будто целя оружием в вождя. Стрелы взмыли над кронами лишь на секунду: стреляли по низкой траектории. По задним рядам зеленокожих будто прошлись косой, а передние уже подбегали к деревне, где их встречала половина отряда Черных псов. Оставшиеся люди стреляли навесом из-за зданий, невидимые для противника. А жителей давно вывели из деревни.

На острие атаки отряда людей оказались девушка, передвигающаяся со скоростью, недоступной человеку, и юноша с жалящим клинком, одним ударом разрубающий оружие, кожаные дспехи и плоть орков. Зороастр заорал «Назад!» уже после первого залпа, но в звуках битвы его голос не был услышан. Клином войдя в ряды противника, люди уничтожали зеленокожих, прячась за двумя непобедимыми воинами и длиной своих копий.

Зороастр понял, что банде конец, и побежал вверх по склону. Его обгонял кто-то из мальцов, совсем обезумевших от страха. Оглянувшись, он увидел, что орки его банды либо лежат перед деревней, либо разбегаются по лесам. Повернувшись спиной к полю битвы, Зороастр побежал не оглядываясь, но вдруг перед ним выросла фигура девушки в легкой пластинчатой кирасе. Она улыбалась.

Подняв с земли топор сородича, Зороастр приготовился к битве не на жизнь, а на смерть. Девушка внезапно исчезла из его поля зрения, а острие сабли вышло у орка из груди. Массивная туша упала на землю, и из кармана водчего выкатилась странная безделушка – выточенный из малахита зуб. Соломея подошла ближе. Тронула ногой поверженного противника. Тот не шевельнулся. Сол подняла с земли безделушку и поморщилась, когда увидела, что испачкалась в крови. Потом усмехнулась. Пропела мелодично:

...испачкают кровью
Ладони чистые...

Ещё раз усмехнулась и пошла раскованной походкой к отряду, сжимая в руке малахитовый клык.

...

С орков много трофеев не получишь, но вот жители деревни за спасение благодарили отряд и явствами, и оберегами. Местная травница Ядвига, сморщенная старуха с восьмилетней девчонкой на побегушках, пришла к воинам отряда, благословив каждого, а мне подарила мешочек со странно пахнущими травами, прошамкав: «Если упадет – не подбирай, значит он от ненависти чужой тебя спас...» Его повесил на шею, под рубашку.

Ядвига подошла и к Соломее, долго на нее смотрела, потом проговорила: «Зайди-ка ты ко мне в хижину, девочка. Говорить будем». Сол удивленно посмотрела вслед старухе, но не сказала ни слова.

Эрих, и без того довольно привлекательный, после двух месяцев походной жизни обзавелся прекрасной рыжей бородой, и сейчас девушки деревни буквально слетались к нему. В честь победителей устроили пир. Наверное, малыш Триш редко видел такое изобилие на столе, да и Торк, судя по жадным взглядам, нечасто ел досыта. А мне нужно сделать ещё одну вещь.

Я вновь говорил речь, но теперь её слова значения не имели. Мне просто нужно было удостовериться, что на меня смотрят как на победителя, а не самозванца. И когда в конце речи кто-то из толпы выкрикнул: «Ура командору!», и прогремело троекратное «Ура!», завершившееся стуком кружек с местным элем, я понял, что теперь я избираю путь становления Богом. По стопам отца.

Ещё десяток крестьян решило примкнуть к нашему отряду. С каждым орочьим набегом вытаптывались посадки, урожая было мало, постоянно приходилось уходить в леса. Кто-то подумал, что служба в отряде – дело более прибыльное. Особенно после того, как Каунай объявил, что после победы над орками выдаст всем наемникам, воевавшим против зеленокожих, десятикратное жалование регулярной армии. Интересно, что бы он сделал, узнав, что в одном из отрядов – человек, который станет его убийцей и будущим Императором.

Мы с Эрихом и другими присели за стол, к нам сразу же подбежал староста деревни, вновь рассыпаясь в благодарностях и лепеча:

- Что ещё мы можем сделать для благородных наемников?

- Не такие уж мы и благородные, папаша. – Без всякой злости сказал Торк. – Так, обычные ребята с улиц.

Мы с Эрихом понимающе переглянулись и засмеялись почти одновременно. Интересно, а если бы эти люди узнали, что я и есть настоящий Император? Пошли бы за мной охотнее или перерезали бы глотку, пока я спал? Я понимаю, что не могу доверять этим людям, но именно они – мое средство для достижения цели.

- Эрих, послушай!

- Да, Ларт? – Это имя он придумал мне сам, чем безумно гордился. А что, даже красиво. Все равно все в отряде называли меня командор Блэкхаунд.

- Ты часто общался с отцом, правильно? Присутствовал на встречах. Когда он посвящал в рыцари отряд наемников?

- Нечасто. – Почти мгновенно ответил лорд. – Всегда говорил церемонные речи. На самом деле, в основном за победы в каких-то крупных битвах. Я не вникал.

- Жаль. Это бы пригодилось. – Долгая пауза. – Расскажи мне про мой отряд. Я ведь толком не знаю никого, кроме Торка, Триша, Сол и тебя.

- Ладно. – Эрих подвигал губами беззвучно, что-то вспоминая. – Ну, есть Огрин. Мужик в кожаном доспехе, лет сорока, у него ещё голова наголо бритая. Он бывший кузнец. Вспыльчивый и отрешенный какой-то.

- Да, помню его.

- Есть Рунка, толстяк с кистенем. О нем ничего, кроме имени, не знаю. Только татуировки у него уж слишком похожи на рисунки монастыря Гирм-Лиишир.

- Если это и правда, беглый инквизитор пригодится отряду. Есть немного мест, где готовят бойцов лучших, чем храмовники Гирм-Лиишир.

Эрих отхлебнул эль, замочив бороду:

- Эээ, ну да, но я бы все равно глаз с него не спускал. А, вот. Баргун, крестьянин, который к нам сегодня присоединился. Явно не всю жизнь землю возделывал. Взял себе пару топоров и целое представление устроил, жонглер почти что. Явно не простой малый, но хороший.

- Ясно, спасибо, Эрих. Я... да, спрошу... Почему ты ушел со мной? Уверен, Каунай бы тебя не тронул. – Брови лорда поползли вверх.

- Что за вопрос, Ларт? Друзей не бросают. – Он говорил это почти возмущенно.

- Да, извини, ты прав...

Странно не то, как легко он это сказал, а то, как тяжело мне это понять. Императора учат не верить никому, ни к кому не привязываться. Дружба не имеет смысла для высших этого мира. Недавно назвавшийся твоим другом может в следующий миг всадить кинжал тебе под ребра. Альянсы строятся и разрушаются, и это нормально, по крайней мере, для меня.

Значит ли это, что я становлюсь таким как отец – Правителем с большой буквы, идеальным разумом, всемогущим существом? Не сказать, что я рад переменам – цена слишком велика. За свою безупречную эффективность отдаешь почти все, что есть у тебя. Вальтри – единственный, кто смог удержаться на грани. Да и с навами происходят подобные вещи – их перевоплощение в зверя – ничто иное как чрезмерная цена за выживание.

Мысли вновь возвращаются к Сол. Я не смогу видеть сестру бессмысленным чудовищем, зверем, лишенным цели. Но не могу я и придумать ей цели. Изменения человека должны происходить в нем самом, это что-то очень личное, любое вмешательство может изуродовать спасительное до разрушительного. Непочтительность к границам чужого сознания вызовет только раздражение, гнев, ненависть. Поэтому нет, я не могу ей помочь. И не смогу. Только дать сил, чтобы ей хватило дотянуть до её собственного счастья.

…

- Вам налить чаю, миледи? – Старательно-отчетливо проговорила маленькая помощница Ядвиги.

- Спасибо, Алиса. – Сол кивнула головой. – Я что-то слишком ушла в себя.

Старая травница прошла в дверь и, как-то скрючившись, присела на табурет по другую сторону стола. Алиса подбежала с небольшим котелком и разлила по деревянным кружкам дымящийся зеленый чай с почти неуловимым запахом и вкусом. К запаху напитка примешивались ароматы сушащихся в связках трав, развешанных по всей хижине. Кроме обычного кипрея, волчьего хвоста и лунной травы под потолком висели разнообразные экзотические побеги. При взгляде на них Сол чувствовала возмущение своего навского чутья.

- Что же ты делаешь, девочка? – Проскрипела Ядвига.

- А?

- Говорю, что ты с собой делаешь? Я твоего Зверя уже невооруженным глазом вижу. Давно на себя смотрела?

Соломея опустила глаза. Она давно чувствовала языком заострившиеся клыки, верхние веки начинало жечь по ночам, а запахи ночи превратились в полнейшую какофонию. Ещё не зверь, но уже не человек.

- Что предложите мне делать вы? Я уже слышала слова брата. Он говорил, что месть выжжет меня, оставит пустой бессмысленной оболочкой. Но он так и не понял: месть – единственное, что меня наполняет сейчас. Не было бы её, и я уже перерезала бы себе горло вот этим клинком.

При этих словах стоявшая у двери Алиса выронила котелок, и лужа кипятка разползалась все дальше, не желая впитываться в просмоленные доски пола. Старуха даже не обернулась на звук.

- Месть, значит? – Одним глазом Ядвига взглянула на воительницу, узловатыми пальцами раздвинув седые спутавшиеся пряди волос. – Не об этом хотела с тобой поговорить, но что ж поделаешь. Ты права конечно, без мести тебе сейчас никак.

Сол удивленно изогнула бровь. Она ожидала услышать совсем не это. Травница продолжала:

- Ненависть тоже можно использовать, только это ты должна управлять ей, а не она тобой. Ненависть по силе, конечно, не сравнится с... любовью, к примеру... – Ядвига захихикала противным сухим кашлем. – Но вариант не самый плохой. Делает тебя сильнее. За плату конечно.

- И что за плата?

- Тебе лучше знать. Ты же навка, ты уже не раз чувствовала это на себе. Ты входишь в это свое состояние и чувствуешь себя всемогущей. А потом ты оглядываешься назад и понимаешь, что все, что ты оставила позади – трупы. И среди них ты видишь своих друзей, родных, близких. И это тоже твоя вина. Вот, что такое месть, к чему приводит ненависть.

Сол пораженно молчала. Травница подняла голову и блеснула бельмами глаз, поманила Алису к себе пальцем и прошептала ей на ухо пару слов. Девочка опрометью выскочила в дверь. Соломея смотрела на травницу и ждала.

- Знаешь, когда-то ко мне приходил один мальчик. Этот мальчик очень хотел попасть в замок на вершине холма. Такой величественный дворец, который он видел в своих снах, с семью блистающими башнями. Я тогда спросила его: «На что ты готов ради своей цели?», и он не раздумывая ответил: «На все»... Я рассказала ему, как дойти до замка на холме. Он выполнял мои инструкции в точности, и когда мальчик почти достиг своей цели, я пришла к нему во сне и попросила обернуться. Ему снился тот самый замок, к которому он шел всю свою жизнь. Он шел в него по дороге. Он обернулся и увидел, что дорога эта выложена черепами тех, кто пал, помогая ему получить свою мечту. А под ними в пять рядов лежали тела тех, кто стоял у него на пути. И тогда я задала ещё один вопрос, последний: «Ты видишь все это. В дороге не хватает ещё нескольких камешков. Это твои друзья. Ты готов?». И он повторил: «На все». В тот день Император Хайнара убил своих братьев, разрывавших страну на части, убил лордов Совета, с ним несогласных. Потерял свое имя, и с тех самых пор у Императора и его потомков нет имен. В крови он выковал Империю такой, какую мы знаем её теперь.

Соломея напряженно слушала, подавшись вперед всем телом. Старуха громко отхлебнула чай из кружки и помолчала.

- Я рассказала это, потому что увидела сходство между вами двоими. Но и одно очень существенное различие. Я не вижу замка, к которому ты идешь. Тебе, похоже, просто нравится гулять по трупам. Такое упоение кровью достойно презрения. Искусство воина – не искусство убийства, это искусство достижения цели.

Соломея уже вскинулась чтобы возразить, но не нашла слов, мыслей. Старуха была абсолютно права. Сол вспомнила, о чем говорил мастер Вальтри. О том, каким он мог становится, но лишь ненадолго, когда дорогим ему людям угрожала опасность. Она вспомнила Рассха, бессмысленно отказавшегося от человека в себе. Теперь он мертв. На глазах дочери Нави выступили слезы.

- Плакать давно поздно, девочка, а вот меняться не поздно никогда. Соберись, и пойми наконец, что ты более ценна, чем любой мертвец. Отдавать себя, чтобы принести в этот мир лишь ещё больше страданий – глупость недостойная императорской дочери, недостойная и дочери Нави.

После слов старухи наступила звенящая тишина. Соломея смотрела в пол, и слезы стекали по волосам, завесившим её лицо. С улицы послышался топот, и в хижину влетела запыхавшаяся Алиса:

- Разрешил! – Выдохнула она, схватившись за косяк двери и пытаясь отдышаться.

- Ну что, Соломея, дочь Дарианы, надеюсь наш разговор не прошел зря...

- Откуда вы знаете имя моей матери? – Перебила Соломея. – Вы хотите сказать, что видели начало Империи. Сколько же вам лет? Кто вы такая?

Сухой смех-кашель повторился. Старуха вновь подняла голову, но вместо молочно-белых глаз слепца у неё были яркие огненные опалы.

- Мы встречались не так давно. Неужели успела забыть? Возраст мой не имеет значения, имя мое, прозвучав, может вызвать лишь несчастья.

Старуха пальцем подманила к себе Алису. Когда Ядвига снова взглянула на дочь Нави, слепые глаза приобрели обычный вид.

- Свою помощницу я отправлю с тобой. У неё... незаурядные способности, и я могу иногда смотреть её глазами. Должен же за тобой кто-то приглядывать. Ты можешь стать одним из решающих факторов в изменениях этого мира, а такими шансами я разбрасываться не могу.

- Вы хотите сказать, что мне напророчена какая-то особая судьба? – Сол дернула головой и уставилась на старуху.

- Твоя глупость превосходит все границы. Судьбы не существует. Её придумали идиоты, слишком слабые, чтобы совершить что-то самостоятельно. А потом решили проповедовать свою глупость остальным. Есть только ты, реальность, и то, как ты с ней справляешься. Сама подумай, ты управляешь реальностью, или она тобой? Я думаю, ответ ты найдешь самостоятельно, он и так очевиден.

- Кто-то говорил мне, что очевидное понять тяжелее всего. – Сол усмехнулась. – Видите, я тоже умею говорить глубокомысленные фразы. Может, я не так уж и глупа, если именно так вы определяете ум. Что насчет Алисы, вряд ли мой брат согласится тащить с собой дополнительную обузу.

- Уже согласился. – Отрезала травница. – Теперь осталось ещё одно дело. Помнишь ту безделушку, которую подобрала с тела орка?

- Да, конечно. – Сол уже не удивилась всезнанию старухи.

- Давай сюда. – Ядвига протянула сморщенную ладонь.

- Я оставила её в шатре.

- Просто скажи: «Даю!» - Ядвиге, похоже, начала надоедать беседа. Или собеседница казалась ей слишком невежественной.

- Даю!

- Не на том языке! Ты хоть родной свой язык знаешь? – Старуха даже сплюнула на пол от презрения, совсем по-человечески.

- Знаю! Nat! – Сол немного обиделась на тон Ядвиги, но послушно выполняла все указания.

- Ferial, a sink! – в руках старухи появился малахитовый клык.

- Беру, но помню?

- Да. Это артефакт, сделанный твоими сородичами. Почтальон. Запомни эти фразы, и используй его с умом.

- Спасибо.

- Я готова! – Алиса выбежала из соседнего помещения с котомкой размером с неё саму. – Когда отправляемся, миледи?

- Давай сюда, цыпленок, а то не донесешь. – Соломея улыбнулась, приняла из рук девочки дорожный мешок и взвалила на плечо.

- Береги её, Соломея. – Старуха впервые назвала её по имени. – Я обещала себе не привязываться к людям, но… не смогла удержаться. Если именно ты заставишь меня вернуться к своему обещанию, то получишь врага из тех, с которыми справиться не сможешь.

- Я сберегу её и без ваших угроз. Спасибо за все, что вы сделали для меня. Спасибо за то, что разрушили все, во что я верила. Жизнь и вправду стоит того, чтобы жить.

- Может ты не столь уж глупа. Удачи тебе, дочь Нави.

Выходя, Соломея привычно провела языком по краю зубов. Клыки были абсолютно нормального размера. Рядом гордо вышагивала девчонка, которую почему-то, зачем-то отправило с ней совершенно непостижимое, высшее существо. Сол не тешила себя надеждой, что поняла цели этого существа, но одно она знала точно – если с Алисой случится хоть что-то плохое, не только старухин гнев будет тяготеть над ней.