От социального капитала - к креативному капиталу

Воздух города делает людей свободными. (Stadtluft macht frei.)

СТАРАЯ НЕМЕЦКАЯ ПОГОВОРКА

Несомненно, Роберт Патнэм — великий ученый. Меня восхища­ет его готовность покинуть башню из слоновой кости, чтобы за­няться актуальными проблемами общества и стимулировать общественные дебаты. В своей популярной книге " Боулинг в одиночку" он убедительно доказывает, что во второй половине XX века мно­гие аспекты социальной жизни сократились до опасного уровня¹. Название книги Патнэма возникло из того факта, что в периоде 1980 по 1993 годы ко­мандная игра в боулинг сократилась на 40%, в то время как одиночный боулинг вырос на 10%. Автор утверждает, что это лишь один из признаков более общей тревожной тенденции. По всей стране люди сейчас менее склонны участвовать в общественных объединениях, активность избирате­лей уменьшается, как и посещение церквей и членство в профсоюзах, а хуже всего — снижение интереса к добровольческой деятельности. По мнению Патнэма, все это происходит из-за затяжного упадка социального капитала.

Под этим он подразумевает все большее отстранение людей друг от друга и от своих сообществ. Упадок очевиден во всем, от ослабления связей меж­ду членами семьи, друзьями и соседями до сокращения участия в различных организациях, включая церкви, местные собрания, политические партии и досуговые объединения. Тщательно собранные эмпирические данные поз­воляют задокументировать сокращение социального капитала в граждан­ской и общественной жизни. Патнэм указывает на общую смену приорите­тов от производства культуры к потреблению культуры, от участия в спортивных мероприятиях к просмотру спортивных телепрограмм, от до­машнего музицирования к — компакт-дискам и МТУ.

Хотя происхождение его идей можно возвести к работам классиков со­циологии XIX века, в особенности к книге Эмиля Дюркгейма " Самоубийст­во", концепция социального капитала Патнэма опирается на сравнительно недавние труды двух социологов, Пьера Бурдье и Джеймса Коулмана². Бурдье использовал термин " социальный капитал" для объяснения возможностей и преимуществ, которые дает людям членство в группах, а Коулман применял его для описания пользы социальных связей для индивидуума. С точки зрения Патнэма, социальный капитал означает, по сути, взаимодействие. Если вы делаете что-либо для кого-либо, существует больше вероятности, что он сделает что-либо для вас. До некоторой степени, основой здесь выступает взаимное уважение, доверие и гражданственность. Упадок социального капитала в обществе означает сокращение и гражданственности, и доверия. Патнэм считает, что здоровое гражданское общество является залогом процветания.

Таким образом, растущий дефицит социального капитала задевает мно­гие аспекты нашего общества, ослабляя соседские связи, подрывая наше здоровье, делая нас несчастными, разрушая нашу систему образования, уг­рожая благосостоянию наших детей, размывая нашу демократию и ставя под сомнение самые источники нашего процветания. Патнэм видит причи­ны усугубления этого гражданского недуга и социального разобщения в че­тырех основных факторах. Во-первых, удлинение рабочего дня и растущая нехватка времени и денег означают, что у нас остается все меньше времени друг для друга. Во-вторых, безудержный рост пригородов заставляет нас се­литься вдали от родственников и друзей и затрудняет контакты. В третьих, телевидение и другие электронные СМИ поглощают наш досуг, оставляя все меньше времени на активные занятия и добровольческую деятельность. Четвертое и, согласно Патнэму, самое главное — это " генерационный сдвиг" от " гражданской сознательности" поколения Второй мировой вой­ны" к " эгоизму" последующих поколений.

Поначалу подобные выводы нашли у меня понимание и отклик. Я сам вырос в сообществе, подобном тем, чей упадок оплакивает Патнэм. Наша итало-американская община отличалась тесными связями между родствен­никами и друзьями. Мой отец был членом Итало-американского клуба и менеджером команды Малой лиги, в которую я входил, а мать опекала мой отряд скаутов. Мы с братом играли в рок-группе, состоявшей из наших дру­зей по католической школе, и часто развлекали местных ребятишек в гара­же нашего дома. Сейчас я живу в Питтсбурге с его многочисленными эт­ническими районами и чувством общности, которое описывает Патнэм. Именно это чувство общности помогло региону выстоять после почти пол­ного коллапса сталелитейной индустрии и других отраслей тяжелой промы­шленности.

Но как бы мне ни хотелось принять тезис Патнэма, мои собственные ис­следования приводят к совершенно другим выводам. Участники моих ин­тервью и фокус-групп редко выражали интерес к чувству общности, о кото­ром рассказывает Патнэм. Наоборот, они стараются вырваться из такого рода сообществ. Конечно, они хотят принадлежать обществу, но не настоль­ко, чтобы это мешало им быть самими собой и жить собственной жизнью. Они против того, чтобы друзья и соседи наблюдали за их жизнью через забор. В реальности им хочется того, что я стал называть квазианонимностью. В терминах современной социологии, эти люди предпочитают слабые свя­зи сильным.

Отсюда следует еще более существенное наблюдение. Типы сообществ, которые мы ищем и которые гарантируют экономическое процветание, к настоящему времени значительно изменились. Необходимые прежде со­циальные структуры теперь, наоборот, препятствуют успеху. Традиционные представления о сплоченном обществе имеют тенденцию подавлять эконо­мический рост и инновации. Те общественные структуры, которые обеспе­чивали поддержку в прошлом, сейчас становятся источником ограничений. Сообщества, которые раньше притягивали людей, теперь их отталкивают. Обществу нового типа свойственны более разнообразные дружеские кон­такты, индивидуализация занятий и ослабление связей внутри сообщества. Люди хотят разнообразия, низких входных барьеров и возможности быть собой. Статистика подтверждает эти наблюдения.

Все это поднимает серьезные вопросы, касающиеся самой сути нашего общества. Образ жизни, который мы воспринимаем как специфически аме­риканский — тесные связи в семьях и между друзьями, близкие отношения между соседями, гражданские объединения, динамичная выборная полити­ка, сильные религиозные институты и опора на гражданское лидерство — уходит и сменяется чем-то новым. Более того, та жизнь, которую хотел бы вернуть Патнэм, уже не является источником роста экономики, населения, технологических инноваций и доходов. Методы, используемые обществом для обеспечения экономического роста, пережили трансформацию.