Глава 128

Когда Сьюзан проснулась, солнце уже светило вовсю. Его нежные лучи проникали сквозь занавеску и падали на пуховую перину. Она потянулась к Дэвиду. Это ей снится? Трудно было даже пошевельнуться: события вчерашнего дня вычерпали все ее силы без остатка.

- Дэвид... - тихо простонала она.

Ответа не последовало. Она открыла глаза, не в состоянии даже протянуть руку. Простыня на его половине кровати была холодной. Дэвид исчез.

Значит, приснилось, подумала Сьюзан и села в кровати. Комната в викторианском стиле, сплошь кружева и антиквариат - лучший гостиничный номер в «Стоун-Мэнор». Сумка, с которой она приехала, на дощатом полу посреди комнаты... ее белье на спинке стула эпохи королевы Анны, стоящего возле кровати.

Вернулся ли Дэвид? Она помнила его тело, прижавшееся к ее телу, его нежные поцелуи. Неужели все это был сон? Сьюзан повернулась к тумбочке. На ней стояли пустая бутылка из-под шампанского, два бокала... и лежала записка.

Протерев глаза, она натянула на плечи одеяло и прочла:

Моя драгоценная Сьюзан!

Я люблю тебя.

Без воска, Дэвид.

Она просияла и прижала записку к груди. Это был Дэвид, кто же еще? Без воска... Этот шифр она еще не разгадала.

Что-то шевельнулось в углу. Сьюзан подняла глаза. На плюшевом диване, закутавшись в махровый халат, грелся на солнце Дэвид и внимательно за ней наблюдал. Она протянула руку, поманив его к себе.

- Без воска? - тихо спросила она, обнимая его.

- Без воска. - Он улыбнулся в ответ. Она поцеловала его.

- Скажи, что это значит?

- Ни за что на свете. - Он засмеялся. - Супружеская пара без секретов - это очень скучно.

Сьюзан застенчиво улыбнулась.

- Если будет еще интереснее, чем этой ночью, я не смогу встать.

Дэвид привлек ее к себе, не ощущая тяжести. Вчера он чуть не умер, а сегодня жив, здоров и полон сил.

Сьюзан положила голову ему на грудь и слушала, как стучит его сердце. А ведь еще вчера она думала, что потеряла его навсегда.

- Дэвид, - вздохнула она, заметив на тумбочке его записку. - Скажи мне, что такое «без воска»? Ты же знаешь, что шифры, которые не поддаются, не выходят у меня из головы.

Дэвид молчал.

- Расскажи. - Она надулась. - Если не скажешь, тебе меня больше не видать.

- Врешь.

Она ударила его подушкой.

- Рассказывай! Немедленно!

Но Дэвид знал, что никогда ей этого не откроет. Секрет выражения «без воска» был ему слишком дорог. Он уходил корнями в давние времена. В эпоху Возрождения скульпторы, оставляя изъяны при обработке дорогого мрамора, заделывали их с помощью сеrа, то есть воска. Статуя без изъянов, которую не нужно было подправлять, называлась скульптурой sin cera, иными словами - без воска. С течением времени это выражение стало означать нечто честное, правдивое.

Английское слово sincere, означающее все правдивое и искреннее, произошло от испанского sin сега - без воска. Этот его секрет в действительности не был никакой тайной, он просто подписывал свои письма словом «Искренне». Почему-то ему казалось, что этот филологический ребус Сьюзан не обрадует.

- Хочу тебя обрадовать. Когда я летел домой, - сказал он, желая переменить тему, - я позвонил президенту университета.

Сьюзан радостно встрепенулась.

- Скажи, что ты ушел с поста декана. Дэвид кивнул.

- В следующем семестре я возвращаюсь в аудиторию. Сьюзан с облегчением вздохнула:

- Туда, где твое подлинное призвание. Дэвид улыбнулся:

- Да. Наверное, Испания напомнила мне о том, что по-настоящему важно.

- Помогать вскрывать шифры? - Она чмокнула его в щеку. - Как бы там ни было, ты поможешь мне с моей рукописью.

- Рукописью?

- Да. Я решила ее издать.

- Издать? - Он с сомнением покачал головой. - Издать что?

- Некоторые идеи о протоколах вариативных фильтров и квадратичных остатках.

- Стопроцентный бестселлер. Она засмеялась.

- Сам удивишься.

Дэвид сунул руку в карман халата и вытащил маленький предмет.

- Закрой глаза. У меня есть кое-что для тебя. Она зажмурилась.

- Попробую угадать. Безвкусное золотое кольцо с надписью по-латыни?

- Нет. - Он усмехнулся. - Я попросил Фонтейна передать его наследникам Танкадо. - Он взял ее руку и натянул что-то на палец.

- Лжец, - засмеялась Сьюзан, открывая глаза. - Я же угада... - Но она замолкла на полуслове. На ее пальце было не кольцо Танкадо. Это было другое кольцо - платиновое, с крупным сверкающим бриллиантом.

Сьюзан охнула.

Дэвид посмотрел ей в глаза:

- Ты выйдешь за меня замуж?

У нее перехватило дыхание. Она посмотрела на него, потом на кольцо. Глаза ее увлажнились.

- О, Дэвид... у меня нет слов.

- Скажи «да».

Она отвернулась. Дэвид терпеливо ждал.

- Сьюзан Флетчер, я люблю вас. Будьте моей женой. Она подняла голову. Глаза ее были полны слез.

- Прости меня, Дэвид, - прошептала она. - Я... я не могу.

Дэвид даже вздрогнул. Он смотрел в ее глаза, надеясь увидеть в них насмешливые искорки. Но их там не было.

- Сью... зан, - заикаясь, начал он. - Я... я не понимаю.

- Я не могу, - повторила она. - Я не могу выйти за тебя замуж. - Она отвернулась. Ее плечи подрагивали. Она закрыла лицо руками.

Дэвид не мог прийти в себя.

- Но, Сьюзан... я думал... - Он взял ее за дрожащие плечи и повернул к себе. И тогда он увидел, что Сьюзан вовсе не плакала.

- Я не выйду за тебя замуж! - Она расхохоталась и стукнула его подушкой. - До тех пор, пока ты не объяснишь, что такое «без воска»! Ты сводишь меня с ума!

ЭПИЛОГ

Говорят, что смерть проясняет все. Токуген Нуматака теперь знал, что это именно так. Стоя над гробом в таможенном зале аэропорта Осаки, он ощущал горькую ясность, какой не знал прежде. Его религия говорила о взаимозависимости жизней, но у Нуматаки никогда не оставалось времени для религии.

Таможенные чиновники вручили ему конверт со свидетельством о рождении и документами на усыновление.

- Вы единственный родственник этого парня, - сказали они. - Мы с большим трудом вас нашли.

Мысли Нуматаки перенеслись на тридцать два года назад, в дождливую ночь, в больничную палату, где он оставил умирающую жену и калеку-сына. Он сделал это во имя менбоку - чести, - от которой осталась лишь бледная тень.

Среди бумаг оказалось золотое кольцо. Надпись Нуматака не понял. Да и какая разница: слова для него больше ничего не значили. Он бросил единственного сына. И вот теперь жестокая судьба их соединила.