Глава 29. Дневной свет начал понемногу угасать, но путники еще были способны различать отметины на земле в лесу – такие же как те

Дневной свет начал понемногу угасать, но путники еще были способны различать отметины на земле в лесу – такие же как те, которые они видели у зала. Однако пока им не удалось ничего обнаружить. Луп вел разбойников за собой, иногда меняя направление без видимой причины, а один раз он заставил всю группу описать широкий круг, причем всем показалось, что колдун сделал это нарочно. Они обменялись взглядами, в которых ясно читалось раздражение, но не стали задавать никаких вопросов магу.

Культистка – Лейли, как они стали ее называть, несмотря на то что поначалу девушка упрямо отказывалась откликаться на это имя, – хранила обиженное молчание, но коротко склонила голову в знак благодарности, когда Анфен протянул ей полоску сушеного мяса. Она съела его с жадностью. Девушке не понравился никто из отряда, но именно Шарфи доставались взгляды, исполненные яда и ненависти. Они не стали ее расспрашивать. И Анфен решил – после краткого и очень тихого спора с Лупом – не связывать ей руки. Пока.

«Возможно, сделаем это, когда доберемся до города, – подумал он. – В большинство городов культистов все равно не впускают, будь то Вольные или Выровненные поселения, а это означает, что, как правило, их убивают на месте». Лейли не носила отличительные шрамы или татуировки, в отличие от давних почитателей Инферно, но при этом, казалось, не собиралась скрывать свои убеждения за ложью или отрицать их. Мэры захотят выслушать ее историю, и они не остановятся перед пытками, если девушка захочет хоть что-то утаить. Война есть война, она никому не должна приносить удовольствия.

Обреченный зал и тамошний музей смерти не пошли Анфену на пользу. Только лицо Шарфи, того Шарфи, с которым он путешествовал дольше, чем со всеми остальными, оставалось в его глазах все таким же – с целым черепом и мозгом. На Лейли и пилигримов предводитель пытался не смотреть вообще. Девушка особенно часто становилась средоточием его кошмаров – должно быть, потому, что засохшая кровь слишком долго скрывала ее настоящее лицо. А эти деревья, эти треклятые деревья, как он их ненавидел! Больше даже, чем старый пилигрим Кейс, и не важно, что один громко жаловался, а другой молча терпел. Стоило приблизиться к одному из них, как Анфена охватывало сильнейшее желание всадить в него клинок по рукоятку. И не имело никакого значения, что они прошли через заколдованную часть леса в целости и сохранности.

Анфен также знал, что Кейсу нелегко успевать за остальными, он, похоже, вот-вот устроит бунт, забыв о том, что один в поле не воин. Когда тихие жалобы, которые старик пока бубнит себе под нос, начнут сыпаться на него, будет нелегко удержаться от того, чтобы не снести ему голову мечом, или наорать, или сделать что-нибудь похуже. Он не хотел, чтобы и без того непростые отношения с пилигримами усложнялись еще больше. Но теперь было слишком поздно – они не сумеют избежать еще одной ночевки в лесу, и по большей части причиной тому слабые ноги отстающего старика.

– Мы будем в безопасности, если не нарушим тишины, – произнес Луп, когда они разбили лагерь на ночь на холме, вдали от туманной дымки. – Возможно, именно шум, восторженные восклицания и буйство привлекли этих тварей и заставили вылезти из подземного убежища.

– Может, и так. Лейли, когда они напали? Во время вашего ритуала?

К удивлению Анфена, девушка ответила:

– После него. Поздно.

– Продолжай, – потребовал он, твердо решив надавить на Лейли и узнать все, что можно. – Мы накормили тебя. Отрабатывай.

Она закрыла глаза и неуверенно заговорила:

– Мы рухнули без чувств, без сил, вокруг огня, и тут пришли они. Они… Они стояли над нашими телами, мы и сами не поняли, как долго. То ли несколько часов, то ли несколько минут. Они стояли совершенно неподвижно среди нас. Наблюдали за нами. Кто-то проснулся и увидел их. Она завопила. Тогда проснулись и мы и побежали прочь. Но они не последовали за нами. Остались на месте, совершенно неподвижные. – Девушка сглотнула, и голос жалко дрогнул. – Мы влетели в зал. Забаррикадировали двери и даже окна. Они не сразу пришли, далеко не сразу. Занималось утро. Нам начало казаться, что, может… вдруг нам это померещилось. А потом в окне… Это я его увидела. Оно стояло снаружи, заглядывало внутрь и как-то странно двигалось. Мы не слышали, как они пришли. Оно смотрело прямо на меня. – Девушка дрожала всем телом.

– Что потом, Лейли? – спросил Анфен, но девушка погрузилась в молчание, и он не стал настаивать.

Путники развели небольшой костерок, тщательно обработав дерево, над которым поколдовал Луп, однако после того, как похлебка согрелась, огонь сразу был погашен. И не важно, ждала их холодная ночь или нет.

– Стоять на страже будем по двое. Всю ночь. Сиель и Эрик первые. Затем Кейс и я. Третья смена – Шарфи и Луп.

Возможная связь Эрика с Сиель – едва ли не единственный способ задавить в зародыше возможные попытки бунта…

Лейли ворочалась и металась, бормоча что-то и всхлипывая во сне. Луп, склонившись над ней, положил руку на лоб девушки и пробормотал несколько слов. Вскоре она затихла. Что бы Луп ни сделал с ней, это не слишком хорошо отразилось на нем самом – из уха выкатилась темная капля крови.

– Еще одно дело, за которое никто не скажет спасибо, – пробормотал он, зажав руками голову, которая явно болела. – Но ей это нужно. И нам тоже, поскольку эти стоны ни к чему. Ей снятся чудища и кровь. Глупая девочка.

«Кому нужны благодарность и похвалы? Это лишь обвинения в том, что ты много хорошего не сделал», – подумал Анфен, прежде чем провалиться в забвение, где его поджидали бесцветные сны из числа тех, которые милосердно игнорировались по утрам его памятью.

…Эрик сидел у темного кострища, а Сиель, к его удивлению, села позади, прижавшись к нему спиной. Ночные леса дышали тишиной, смыкаясь вокруг них, если не считать шуршания какой-нибудь живности, когда она пробегала рядом с лагерем и задерживалась, принюхиваясь к отдыхающим.

– Ты не принц, – произнесла Сиель через несколько томительных минут. – И в тебе нет благородной крови.

Лгать или не лгать…

– Нет. Но я неподалеку от этой почетной должности, ведь я неопубликованный писатель. Нет, это шутка. А как ты догадалась?

– На холме. Ты знаешь о моих способностях?

– На холме. Я узнал о твоих способностях именно там, да.

Она тихо рассмеялась. Этот звук был музыкой для его ушей.

– Я многое вижу, – произнесла она. – Заглядываю сквозь окна в прошлое. Мне это не нравится. Здесь, в лесах, где произошло много ужасных вещей, это настоящий кошмар. Я вошла в комнату в нашем старом доме однажды и увидела мужчину, душащего старуху. Тогда это случилось впервые. Мне было всего пять лет. Иногда я могу закрыться от видений, иногда нет. Когда они узнали, что у меня есть этот дар, то попытались сделать из меня мага в Счастливом Случае. Но моя наставница была убита охотниками-добровольцами. Не могу сказать, что меня не огорчила ее смерть; это была милая женщина. Но я рада, что не стала магом. С меня хватает и обрывочных видений.

– Счастливый Случай… Так называется твоя магия?

– Это школа Мудрости. Точнее, была ею, прежде чем они разрушили все храмы и сожгли книги.

– Мудрость – это еще один Великий Дух?

Она вздохнула, словно ее раздражала необходимость поднимать спорную тему.

– Да, но это заблуждение. Она на самом деле никак не связана с заклинаниями и волшебством, хотя сначала считалось наоборот. Она связана с сырой магией, которую они используют, но не с теми способами, к которым они прибегают. Это довольно сложно объяснить. – Она взмахнула рукой, отбрасывая неприятную для нее тему. – Как бы то ни было… когда мы спаривались, я узнала многое о тебе. В том числе и то, что ты солгал.

«Спаривались». Подходящее определение тому, что произошло на опушке. Эрик кивнул:

– Ты поэтому сделала это? Чтобы узнать больше обо мне?

– Это основная причина. К тому же иногда мне это нравится.

– Ой ли?

– Правда, для меня все по-другому, я думаю. Не так, как для большинства женщин.

– Ты узнала, видимо, еще и то, что здесь я до смерти всего боюсь? Меня привели в ваш лагерь, подталкивая ножом в спину, в конце-то концов… Я думал, вы меня охотно прирежете, если не сочтете, что я важная персона.

– Да, это я тоже узнала. Но ты важен для нас. Ты – пилигрим.

– Что это значит? Что будет здесь со мной?

Сиель помедлила с ответом, и Эрик уже решил, что она не услышала вопроса.

– Ты сам решишь, что с тобой будет, – произнесла она. – Я не знаю. Мне не дано видеть будущее. Почти никто не может видеть, по крайней мере четко, иначе школы магии по-прежнему были бы здесь, а Ву никогда не получил бы замок. И я не знаю, что значит быть пилигримом. Можешь быть уверенным в том, что это важно.

– Ты скажешь Анфену, что я солгал?

– Нет, если ты помассируешь мне плечи.

Эрик понял, что девушка не пошутила, когда она села перед ним и спустила рубашку с плеч.

Он честно разминал мышцы, ослабляя напряжение в плечах и шее. Эрик не стал даже пытаться добиться чего-то большего, по крайней мере, не здесь и не сейчас – они ведь должны дежурить, хотя ему до зуда в ладонях хотелось обнять ее и прижать к себе. Почему-то иномирец был уверен, что Сиель не будет противиться – хотя бы этому.

– А еще я знаю, что у тебя есть оружие, – прошептала она. – Мне открылось это на холме, и, думаю, я его видела. Что это?

– Это называется пистолет.

Эрик достал его из кобуры и показал девушке.

– Как оно зачаровано?

– Никаких заклинаний. Оно очень быстро выплевывает маленький кусочек металла. Гораздо быстрее, чем твои стрелы. Не говори им о нем, пожалуйста, по крайней мере, не сейчас.

– Если ты носишь его с собой, чтобы защитить нас, тогда не буду.

– Разумеется, именно для этого. У меня есть чувство, что оно может свалить даже боевого мага, если возникнет такая необходимость.

Когда он устал массировать, Сиель развернулась к иномирцу, раздвинула ноги и, засунув руку ему в штаны, без особых церемоний обхватила пенис и принялась двигаться, пока Эрик не кончил. Она подошла к этой процедуре примерно так же, как молочница к дойке коровы.

– По крайней мере, теперь ты, возможно, сможешь расслабиться, – произнесла Сиель, – и думать больше об опасностях, которые окружают нас в этих лесах, а не обо мне.

Эрик рассмеялся:

– Договорились.

Они больше почти не разговаривали до самого конца своей смены. Иномирец дергался каждый раз, когда что-то невидимое пробегало мимо по траве или пролетало, громко хлопая крыльями, стартовав с ветки дерева, однако скоро пришла пора будить Кейса и Анфена. И еще быстрее – вставать и снова двигаться в путь.

…Вскоре после начала пути лесная почва уступила место темно-серым скалам, прорезавшимся в ее толще, словно проплешины. Их хребты боролись с лесом за существование. Это место казалось далеким, уединенным, диким уголком, затерянным в центре пустоты; не было ни единого признака обитания человека, ни руин, ни даже заросших троп.

Луп, все утро пребывавший в дурном расположении духа, поскольку его попросили благословить бисквиты, выделенные на завтрак (он отказался), наконец встрепенулся при виде каменистых утесов и рванулся к ним без единого слова, яростными жестами велев Эрику последовать за ним.

Анфен, весьма недовольный поведением мага, задержал остальных:

– Луп! Не убей там моего пилигрима и не задерживайся!

Луп схватил Эрика за руку и практически потащил его к крутому склону самой высокой части отвесной каменной стены. Оказавшись вне поля зрения Анфена и остальных, старый маг прижал ладони к плоской поверхности, бормоча что-то:

– Где-то здесь, должен быть здесь. Просто обязан! Так далеко от городов и дороги, о да! Никто не сумел бы найти его здесь, он будет считать себя в безопасности. Тут обязательно будет один – старый, своенравный и ленивый.

Часть стены внезапно выдвинулась наружу.

– Здесь! Вот он! А теперь давай-ка его разбудим… – Он отошел подальше от странной появившейся выпуклости и начал бросать в нее камни. – Иди сюда, Эрик. Его не разглядеть, если стоять слишком близко. У нас тут каменный голем, в конце концов, да, парниша, так далеко к северу – это настоящая находка! Не думал, что свезет отыскать живого!

Только с того места, где стоял Луп, Эрик разглядел сложные переплетения трещин и аккуратных желобков, смутно образующих квадратную, угловатую голову. Две широко поставленные дыры – глаза, рот представлял собой широкую неровную прорезь над выступающим серым подбородком. Если остальное тело находится внизу, значит, он полностью слился со скалой.

– Просыпайся, жирный уродец! – завопил Луп. – Есть для тебя работа! Просыпайся! Эрик, швырни-ка в него камни. Большие!

Иномирец послушно подобрал несколько булыжников и бросил их в каменное создание.

– Эй, потише, не попадай по лицу, – предупредил Луп. – Целься ниже. Нужно время, чтобы их как следует разозлить, таких тварюшек. Но если перебрать – у нас будут серьезные проблемы. Эй, ты! Просыпайся!

Раздался скрежет. Рот дернулся в одну сторону, затем в другую, и крупицы раздавленного камня посыпались, как песок, из обоих уголков.

– Отлично! – обрадовался Луп. – Так, а теперь дальше. Твои чешуйки. Где они?

Эрик вручил магу все четыре:

– Что у тебя на уме?

– Сейчас увидишь. Голем нам здорово поможет.

До них донесся крик Анфена:

– Пошевеливайтесь, вы, двое!

– Почти закончили! – заорал в ответ Луп. – Ох уж этот тип со своими правилами… Эй, голем! У меня для тебя есть работа! Но я не думаю, что ты достаточно сильный, чтобы ее выполнить!

Губы существа снова нервно дернулись, измолов камень.

– О, вот теперь он доходит понемногу, – прошептал Луп. – Их надо оскорблять, сделать так, чтобы они сами захотели себя проявить. Эй, голем! Я тебе дам работу, если докажешь, что ты сильный! Только ничего у тебя не выйдет. Слабак! Слабый, как пудинг моей мамочки, да хранят небеса ее сердце в покое. Видел лужи покрепче тебя! Какую награду ты бы стал требовать? А? Да говори громче!

Челюсть снова дернулась, выплюнув очередную порцию каменной крошки. Эрик услышал и понял его.

– Спать, – проскрипел голос, словно гравий просыпался на землю.

– Что он сказал?

– Он сказал «спать».

– Ага! Он хочет, чтобы его оставили в покое! – И обращаясь к голему: – Что ж, ты можешь помочь нам, а потом мы исчезнем. А если не поможешь, то мы будем скакать тут весь день и покоя тебе не дадим! Покажи свою ладонь, толстяк! Валяй!

По каменной стене зазмеились трещины, очертив тонким контуром огромный пласт с круглым кулаком на конце. Толстые прямоугольные пальцы разжались, раскрыв ладонь. Луп бросился к ней, положил черную чешуйку Эрика посередине и крикнул:

– Валяй! Раздави ее, слабак! Покажи, из чего ты сделан!

– Моя чешуйка!

– О да, это большая редкость, – с усмешкой произнес маг.

Эрик рванулся вперед, надеясь выхватить ее, но каменный великан уже сжал кулак. Раздался громкий треск, а затем странный звук, словно стекло крошат в пыль ногой. Глаза голема, лишенные всякого выражения, безразлично смотрели на них.

Луп вытащил мягкий кожаный мешочек из кармана и стал собирать в него черный порошок, сыплющийся между пальцев каменного существа.

– Собирай все, – настойчиво велел маг. – Смотри, несколько крупиц просыпалось. Подними, живо!

Голем раскрыл ладонь. Луп тщательно смел с нее черную пыль.

– Спать, – повторил голем.

Рука его по-прежнему отделялась от скалы.

– Рука будет висеть тут вот так еще невесть сколько времени, – счастливо сообщил Луп. – Он забудет ее убрать, вот увидишь. – И, обращаясь к голему, добавил: – О, ты и вправду силен. Я ошибался. Ну ладно, возвращайся в постельку. К своим снам о камнях, камнях, камнях… – Повернувшись к Эрику: – Это единственный способ толочь чешуйки, о котором знаю лично я. О да, сильные тварюшки, эти, с каменной плотью! – Луп вручил иномирцу мешочек. – Подожди, пока не разобьем лагерь. Надеюсь, у нас впереди будет еще день-два. Так было бы лучше всего. Тогда можно будет кое-что увидеть с помощью этой перемолотой малышки.

– Что ж… Наверное, спасибо.

– Выдели мне щепотку при случае, и я скажу: не за что.

Анфен нетерпеливо подозвал их и жестом велел остальным подниматься.

– Что ж, после этой милой экскурсии ты должен мне как минимум вкусный обед, друг мой, – обратился он к магу.

– А, да благословлю я твою еду! – буркнул Луп, обнажая десны в дурацкой ухмылке. – Тут есть каменный голем, вон там! Маленький, правда, но не слабее его сводных братьев у Конца Света. О да.