Глава восьмая. Эмили вскрикнула от неожиданности и натянула на себя край покрывала

Эмили вскрикнула от неожиданности и натянула на себя край покрывала. Напрасный труд. Мэтт стоял там достаточно долго, и теперь, когда он увидел ее безупречное загорелое тело, его желание стало неукротимым. Желание не только ласкать ее, но еще и ощущать ту близость, ту связь, которую он чувствовал только с нею.

— Какого дьявола ты здесь делаешь, Конвей?

Он широко улыбнулся, блеснув зубами.

— Рыбку ловлю.

Она плотнее обернула покрывало вокруг себя и поднялась на ноги.

— Ты следил за мной?

— Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не рада видеть меня.

Она сунула ноги в сандалии и заторопилась мимо него.

— Дело совсем не в этом.

— Наоборот, именно в этом. — Мэтт двинулся за нею через лес к дому, не переставая улыбаться. Он успел заметить, как она вся вспыхнула от радости, когда повернулась на его голос. — Да мне и не надо было следить за тобой. Я знал, что ты приедешь сюда, потому что, как и ты, сразу подумал об этом месте.

Мэтт проследовал за Эмили в дом, потом в ее спальню. Он прислонился к двери и смотрел, как она роется в сумке в поисках одежды. Ему нравилось, что Эмили могла за десять минут собрать вещи на пару дней, и ей для этого не нужен десяток чемоданов. Все женщины, с которыми у него были свидания, уделяли одежде много внимания. Так повелось еще с того времени, когда он был в старших классах средней школы. У него иногда даже возникал вопрос, что же в нем самом привлекало таких женщин. Если говорить честно, большое количество багажа всегда раздражало его.

— Если ты приехал сюда только для того, чтобы пытаться заманить меня в постель, то можешь убираться прямо сейчас, — заявила Эмили, стоя спиной к Мэтту.

— Я хочу, чтобы мы были друзьями. И чтобы наша дружба продолжалась, когда я покину Мичиган.

Почему он чувствовал ужасную пустоту в душе каждый раз, когда вспоминал о возвращении в Калифорнию?

Она повернулась к нему, всматриваясь в его глаза.

— Так ты не собираешься заманить меня в постель?

— Хочу ли я тебя, Эм? Да, очень. Но если дружба — это все, что ты можешь дать мне сейчас, то мне будет достаточно и дружбы. — Он сделал шаг к Эмили, но остался на довольно большом расстоянии от нее. Ему хотелось, чтобы она сбросила покрывало, и он увидел бы кольцо в ее соске. Весь путь сюда он думал об этом кольце. — Позволь мне остаться, Эм.

— Ты обещаешь, что не будешь пытаться заставить меня лечь с тобой в кровать?

— Обещаю.

Эмили долго молча смотрела на него, потом сказала:

— Нам нужно много чего купить. Придется поехать в город.

Она позволила ему остаться. Медленная самодовольная улыбка Мэтта означала, что теперь уж Эмили не сможет долго сопротивляться ему.

Просто она этого еще не понимает.

* * *

Мэтт шел рядом с Эмили по залу местного торгового центра. Здесь время будто вернулось вспять. Этот магазин был типичным семейным предприятием, в котором мало что изменилось за последнее десятилетие. Хотя выбор товаров был удивительно широк для провинциального магазина.

Мэтт даже не предполагал, что ему будет так приятно снова окунуться в атмосферу времен своей юности.

— Мы должны взять хлопья для завтрака, — сказала Эмили, подхватывая коробку с полки.

Мэтт взял коробку и стал изучать состав.

— Ты знаешь, сколько здесь сахара?

— Это как раз и хорошо. Как еще я смогу просыпаться в четыре часа утра?

Она взяла пакет замороженного полуфабриката для печенья и тоже бросила его в тележку.

— Ты хочешь сказать, что женщины на самом деле едят такие вещи? А я думал, будто все, чем вы питаетесь, это салат и соя.

Эмили пожала плечами.

— У меня большие бедра, и никакая диета в мире не изменит их. Поэтому я могу есть в свое удовольствие.

— Эмили, ты знаешь, что я нахожу наиболее привлекательным в тебе? То, что у тебя такие бедра. У тебя есть мясо на костях. — Со странным выражением в глазах он добавил: — Это комплимент.

— Я так и подумала, но не была уверена.

Эмили действительно не имеет ни малейшего представления, насколько она привлекательна и как трудно ему стоять на расстоянии вытянутой руки и не прикасаться к ней, не раздевать ее глазами. Действуй медленно, напомнил он себе.

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но мне надоело встречаться с женщинами, которые выглядят так, будто любой ветерок может свалить их с ног, и которые после обеда извиняются и уходят в дамскую комнату, чтобы избавиться от съеденной пищи.

Эмили недоверчиво взглянула на Мэтта, но ничего не сказала.

— Я приглашал женщин в рестораны пятизвездочных отелей, где за обед легко можно оставить три или четыре сотни. И вдвое больше, если дама захочет шампанского. Должна же быть причина, почему женщины мчатся проветриться после каждого блюда. Я когда-то встречался с фотомоделью и поэтому все это знаю.

Эмили сделала гримасу.

— Ты находишь себе интересных подруг, Конвей.

— Никого я себе не нахожу. Они сами цепляются за меня.

Эмили взяла с полки батон пшеничного хлеба.

— Люди уважают тебя. Они хотят быть рядом с тобой.

— Они уважают того, за кого они принимают меня. А вдруг они не захотят общаться со мной, если я позволю им увидеть меня таким, каков я в действительности?

Медленная улыбка осветила лицо Эмили.

— Будь я проклята. Он все еще здесь.

— Кто?

— Тот Мэтт, которого я знала, когда мы были детьми. Тот, кто выглядел уверенным в себе, будто был властелином мира, но внутри у него жило чувство, что он никогда не будет таким.

Ее слова ошеломили его.

Эмили ошибалась. Он просто ценил свой личный, мирок и тщательно выбирал, кого можно впустить в него. А когда уехал в Калифорнию, то оставил все тревоги в Мичигане.

Оставил ли?

— Да ладно, все хорошо, — добавила Эмили. — Мне нравился тот прежний Мэтт.

Испытывая странное беспокойство, Мэтт шагал позади Эмили, которая выбрала несколько упаковок мяса и сыра, а потом пошла к кассе, по пути добавив в тележку десяток маленьких шоколадок.

— Нам должно этого хватить.

Когда кассир назвал сумму, Мэтт вынул бумажник.

— Я сама заплачу, — сказала Эмили.

— Ни черта ты не заплатишь. Это против естественного порядка отношений между полами. За еду платит мужчина.

Она подняла глаза к потолку.

— Избавь меня от этой чуши, Конвей. Женщины не нуждаются в такой заботе.

— Чушь или нет, но я поступаю так.

Эмили нахмурилась.

— Я не желаю, чтобы ты мне что-нибудь покупал.

— Ну, и я не желаю, чтобы ты платила за меня.

Кассир смотрел то на нее, то на него, и на его лице начала появляться тревога.

— Кому-то придется платить.

— Мы могли бы заплатить пополам, — рассудительно предложила Эмили.

— Да, хорошо, — согласился Мэтт, поскольку понял, что спор с ней не приведет ни к чему хорошему. Она экономит, чтобы сводить концы с концами, но никогда не позволит ему заплатить за эту чертову еду. И вдруг Мэтт осознал, что ему хочется запомнить каждую минуту, которую он провел с Эмили.

Они погрузили покупки в грузовичок и направились назад к озеру. Мэт вел машину по длинной проселочной дороге, по обеим сторонам которой росли деревья. В юности он был здесь так много раз, что мог бы ехать с завязанными глазами. Бревенчатый дом, стилизованный под хижину, стоял среди леса и был точно таким, как в те времена, когда они были детьми. За домом между деревьями он мог видеть проблески синего озера. Аромат сосны, земли и теплого бриза, шелестящего листьями, приветствовал его, как друг, которого он давно не видел. Мэтт удивился тому, что возвращение оказалось таким приятным. Оказывается, он скучал по очень многим вещам из своей прежней жизни, но не понимал этого, пока не вернулся домой.

— Мы должны сегодня же загрузить в лодку все нужное для рыбной ловли, чтобы начать рано утром, — сказала Эмили.

— Ты убираешь покупки, я позабочусь о снасти.

Она оперлась рукой о бедро.

— Позволь мне угадать. Убирать покупки — женская работа?

Мэтт ответил ей легкой улыбкой, от которой Эмили стало ясно, что она попала в точку, и направился к двери. Он, видно, считал, что место женщины — на кухне. Мужчины обычно относились к ней, как к парню, и обращались с нею соответственно — не открывали для нее двери и не платили за еду. И ей было чертовски ясно, что они не смотрели на нее так, будто хотят сорвать с нее одежду и накинуться на нее — так, как Мэтт смотрел на нее на берегу. Правда, тогда с нее и срывать-то было нечего.

Мэтт, казалось, не замечает, что она далеко не супермодель. Все же, без сомнения, их желание взаимно. Но как долго оно продлится? Если он все-таки уговорит ее поехать с ним в Калифорнию, то однажды посмотрит на нее и поймет, что она совсем не такая, как он думал. Может быть, это произойдет, когда Мэтт захочет пригласить ее на какой-нибудь прием, и тут обнаружится, что она не была и никогда не будет женщиной, способной блистать в обществе.

Кроме того, размышляла Эмили, помещая последний пакет в шкаф, ей не хочется покидать Мичиган. У нее есть свои планы на будущее. Ее семья и друзья находятся здесь. Тут ее дом. Она не была уверена, что сможет всем пожертвовать ради кого-нибудь. Даже ради Мэтта. Теперь уже нет.

Эмили вышла из дома и направилась к берегу. Мэтт все еще возился возле лодки. Девушка зашла в воду по лодыжки и стала бродить по воде, чувствуя необъяснимую грусть. Давно ясно, что у их отношений нет будущего, но почему она все еще тоскует об этом?

— Вода холодная?

Эмили повернулась и увидела, что Мэтт идет к ней по песку.

— Не слишком.

Мэтт сбросил сандалии, вошел в воду и встал около Эмили. Она огляделась вокруг. Озеро, дом, песок и деревья были на своих местах, и в то же время сегодня все было не так, как раньше.

— С тобой все в порядке? — спросил он.

— Да, — солгала она. — Почему ты спросил?

Он сунул руки в карманы и пожал плечами.

— У тебя было странное выражение лица. Ты выглядела… грустной, я бы сказал. — Ее глаза сами собой обратились к яме для костра, и Мэтт проследил за ее взглядом. — Ты сожалеешь об этом? — спросил он.

— Я не сожалею ни о чем, что случилось той ночью, Мэтт. А ты?

Как он мог сожалеть о самом удивительном событии своей жизни? Как мог сожалеть о том, что однажды был так сильно связан с Эмили?

— Никогда. Мне только жаль, что я причинил тебе боль.

— Да, это было тяжело, — кивнула Эмили.

— Возможно, когда-нибудь, через пару лет, когда я во всем разберусь…

— О, мое бедное сердце, успокойся. — Она театрально прижала руку к груди и с ужасным южным акцентом продекламировала, растягивая слова: — Я буду ждать твоего возвращения до конца времен.

— Слишком многого прошу, да? — Сколько раз за эти годы он напоминал себе, что Эмили заслуживает большего, чем он мог ей дать. — Это из-за Алекса?

— С Алексом все совсем по-другому.

Следующие слова ему было почти невозможно выговорить:

— Ты любишь его?

Эмили стояла, качая ногой, как маятником, и разбрызгивая воду.

— Алекс мой лучший друг. Если бы не он, я бы сошла с ума.

Ревность захлестнула Мэтта. Но то, что его место как лучшего друга занято теперь другим мужчиной, было еще хуже, чем мысль о том, что у Эмили с Алексом близкие отношения. Это необходимо выяснить раз и навсегда. Мэтт хотел ясности так сильно, что даже испытывал боль.

Черт возьми, он хочет вернуться в ее жизнь и не может согласиться с отказом. Эмили необходима Мэтгу. Он больше не собирается быть с ней ради ее семьи или даже ради нее самой. Он хочет быть с ней ради самого себя.

— Почему бы нам не переодеться и не поплавать перед обедом? — спросила Эмили, очевидно, желая переменить тему разговора.

— Кому нужно переодеваться? — ответил Мэтт, снял рубашку и бросил ее на песок. Глаза Эмили распахнулись, будто она подумала, что он смог бы полностью оголиться перед нею. Он бы, конечно, смог, если бы она этого захотела. — Мы можем остаться в одежде.

— В одежде?

— Я помню, раньше у тебя была привычка прыгать с причала одетой.

— Конвей, единственный раз, когда я, не раздевшись, оказалась в воде — тот, когда ты сбросил меня с причала. — Тут Эмили сообразила, что сейчас произойдет. Ее глаза потемнели, и она начала отходить от Мэтта по песку. — Ты не сделаешь этого.

С хитрой улыбкой он двинулся вслед за ней.

— Какой это отпуск, если я не сброшу тебя в воду, Эмили?

— Даже не думай!

Эмили повернулась и кинулась бежать, и хоть она двигалась чертовски быстро, Мэтт, даже со своим больным коленом, оказался быстрее. Догнав, он обхватил ее одной рукой вокруг талии и вскинул гибкое тело себе на плечо.

Она завопила и попыталась отбиться, но от смеха у нее не было сил, чтобы затеять возню, которую они устраивали в детстве.

— Пусти меня, я сама пойду, Конвей!

Не уловив ни капли недовольства в голосе Эмили, Мэтт обнял ее поперек роскошных бедер и крепче прижал к себе. Когда они были детьми, он держал ее таким образом не меньше десятка раз в год, но никогда прежде ему не было так хорошо. И никогда так нестерпимо не хотелось слегка сдвинуть руку, чтобы она оказалась между ее шелковистых бедер…

— Ты, тупой бесчувственный пень, отпусти меня! — прокричала она сквозь новый приступ смеха.

Не обращая больше внимания на ее вопли, Мэтт направился по песку к причалу и ступил на мостки. Эмили колотила по его спине кулаками.

— Теперь тебе конец, Конвей. Когда ты меньше всего будешь этого ожидать, я покажу тебе, как умею мстить.

— Я напуган до смерти, — ответил он, и по его спокойному голосу было ясно, что ее угрозы на него не действуют.

Мэтт дошел до конца причала и, не колеблясь ни секунды, плавным движением бросил ее в озеро. Она упала в воду с громким шумом, подняв столб брызг, и исчезла под водой.

Мэтт присел на корточки, ожидая, когда она вынырнет, но ее долго не было видно. Он даже начал беспокоиться, но уверил себя, что все в порядке. В средней школе Эмили входила в команду по плаванию. Насколько он ее знал, сейчас она должна скрываться под мостками, ожидая подходящего момента, чтобы стянуть Мэтта в воду. Он немного отодвинулся от края, просто так, на всякий случай.

— Я знаю все, что ты затеваешь, и не попадусь на твою удочку.

Едва Мэтт успел произнести эти слова, как сзади него мелькнула тень, и он почувствовал, как ему на спину, точно между лопаток, легла мокрая рука. Мэтт обернулся и увидел совершенной формы груди с маленькими, темными, торчащими сосками, обтянутыми намокшей тканью футболки. И наконец-то разглядел контур соблазнительного кольца.

Тут он потерял равновесие и головой вперед плюхнулся в прохладную воду.

* * *

Чувствуя приступ паники, Мэтт взял свой мобильник со стола для пикника, куда положил его для просушки. В доме не было телефона, и без телефонной линии нельзя было выйти в Интернет. А у Эмили — он долго не мог поверить — мобильника вообще не имелось. Он-то думал, что в наши дни мобильный телефон есть у каждого.

Мэтт оказался полностью отрезан от внешнего мира. Это было так неестественно, будто ему ампутировали руку или ногу.

Наверное, что-то очень плохое произошло с ним, если он не может три дня прожить без телефона.

— Высох? — спросила Эмили, расставляя для обеда бумажные тарелки и кладя пластмассовые вилки и ложки. Ее мучили угрызения совести из-за того, что она совершила, хотя Мэтт уже тысячу раз сказал ей, что все в порядке. Если кто и виноват, так это он сам. Не столкни он ее в воду, Эмили не предприняла бы ответные меры. Но, с другой стороны, если бы не падение Эмили в озеро, Мэтт никогда не увидел бы отпечаток того кольца. И не мучился бы от долгих часов сексуальной пытки, представляя себе, как зубами берет это крошечное колечко и легонько тянет его…

Но пытка невозможностью дозвониться до офиса своей компании оказалась еще более жестокой.

— Может, попробуешь включить его? — предложила Эмили.

— Он сохнет только два часа. — Мэтт положил телефон обратно на стол, сопротивляясь желанию набрать номер голосовой почты. — Если я включу его, пока он, мокрый, он может совсем сгореть.

— Мне правда жаль, Мэтт. Если бы я знала, что ты носишь телефон…

— Я же сказал: твоей вины тут нет. — Могу я хоть что-то сделать для тебя?

О, как часто парень получает предложение, подобное этому? С чего он должен начать? Мэтт подумал сразу о нескольких вещах, но тут же понял, что она предлагает совсем иную помощь. А все потому, что его мысли были в основном о том, как и куда он будет целовать Эмили. От таких картин у него в животе что-то сладостно сжалось. Мэтт поглядел на ее рот, и его губы стало покалывать от ожидания, не говоря уже о других частях тела. Надо бы восстановить приток крови к мозгу, чтобы иметь возможность мыслить здраво.

— Если он испортился, я куплю тебе другой. Только скажи, сколько денег понадобится.

— Деньги не имеют значения, — ответил Мэтт.

— Ты волнуешься о работе. О том, что в твоем офисе без тебя не обойдутся.

Не столько о работе, сколько о том, что оставил сообщение для родителей Эмили с просьбой позвонить ему. Чем скорее Мэтт поговорит с ними, тем скорее сможет возобновить строительство. Во всяком случае, он очень надеялся на это.

— Ты можешь возвратиться, — предложила Эмили. — Если уедешь сейчас, будешь в Чэпеле к часу ночи.

А что, если не только никуда не ехать, но и вообще отказаться от бизнеса на некоторое время? От этой впервые посетившей его мысли пот крупными каплями выступил на лбу и начал катиться по щекам. Дела Мэтта оказались гораздо хуже, чем он думал до этого, если мысль о невыходе на работу в течение нескольких дней привела к панике. Неужели он полностью приковал себя к своей компании и бизнес стал его навязчивой идеей? Неужели он разрушил свое душевное здоровье?

Вот и конец, черт возьми. Возможно, настало время переоценки приоритетов. Возможно, настало время начать настоящую жизнь. Мэтт обещал себе отпуск, и если это означает быть отрезанным от мира, то он расслабится и хорошо проведет время, а бизнес пусть летит к дьяволу!

— Нет, — ответил он Эмили. — Я никуда не поеду.

— Ты необходим твоим сотрудникам, Мэтт. Я понимаю, что у тебя есть обязанности. Мне и одной здесь будет хорошо.

— Я попробую включить телефон завтра утром. Если он не заработает, я поеду в город и позвоню моему секретарю. — Заметив ее сомневающийся взгляд, он добавил: — Заканчивай на кухне и присоединяйся ко мне на берегу. Я соберу хворост, пока совсем не стемнело. Потом мы разожжем костер.