Причины сексуальной преступности

Проблема причин сексуальной преступности, несомненно, относится к числу самых сложных, поскольку затрагивает самые глубинные, интимные переживания людей. Эти переживания обычно связаны с имеющими бытийное значение представлениями людей о самих себе, об их ценности в глазах других, о желаемом образе в глазах ближайшего окружения. Человек может принимать себя лишь в определенном качестве, что полностью относится и к сфере его сексуальной жизни. Поэтому, если он отвергаем представителями противоположного пола, у него постепенно вырабатывается к ним враждебное отношение; женщина, например, становится олицетворением и символом зла и разрушения, причем подобное отношение к ней он распространяется на весь мир.

Вот почему при поиске причин сексуальных преступлений ни в коем случае нельзя исходить из мысли, что человек в насильственном сексуальном поведении реализует лишь физиологические половые потребности. В том, что это не так, убеждают многочисленные случаи жестокости и даже убийств женщин, которые, кроме того подвергались изнасилованию. Самые жестокие и кровавые сексуальные преступления, как показывают криминологические исследования, совершают, как правило, лица, ущербные в сексуальном отношении, в том числе импотенты и т. д.

Можно назвать следующие причины совершения наиболее распространенных и опасных половых преступлений – изнасилований: преодоление постоянного или длительного блокирования сексуальной потребности; возвращение в психологически комфортные переживания периода полового созревания (пубертата), когда субъект испытывал благоприятные переживания в отношении сверстницы (реже сверстника); подчинение группе, как правило, молодежной, – член такой группы принимает участие в групповом изнасиловании для того, чтобы не выглядеть в глазах своих приятелей ущербным и нерешительным; подтверждение мужского статуса при наличии жесткой психологической зависимости от сексуально провоцирующего поведения женщины. Такие ситуации наблюдаются, когда женщина соглашается на отношения, позволяющие мужчине думать о ее согласии на интимную близость, однако в нужный момент решительно ему отказывает. В подобных случаях мужчина утверждается в искомом для себя статусе. Если преступник после изнасилования убивает женщину, то это делается, либо чтобы избежать ответственности, либо чтобы отомстить ей как источнику зла и страданий. В последнем случае потерпевшая выступает в роли символа.

Психологическое исследование виновных в изнасиловании показало, что для них характерны такие особенности, как импульсивность, нарушение прогнозирования последствий своих действий, неприятие социальных норм и требований, ригидность, агрессивность, присутствие аффективных установок. У многих из них нарушена способность к социальному взаимодействию, им свойственна общая неудовлетворенность своим положением в обществе, но в то же время стремление к идентификации с традиционно мужскими качествами (доминантностью, склонностью к соперничеству, выносливостью, пренебрежением эмоциональными впечатлениями и т. д.). Психологический же смысл совершенных ими изнасилований (о чем они не задумываются) состоит в стремлении утвердить себя по отношению к женщинам, т. е. в их преступных действиях в меньшей степени отражаются сексуальные мотивы, а в большей – стремление самоутверждению. Следовательно, их сексуальная агрессия носит компенсаторный характер. Другими словами, за этим преступлением, связанным со стремлением к явному доминированию над женщиной, может стоять субъективная нерешенная проблема.

Она заключается в том, что человек бессознательно ощущает склонность к противоположному по содержанию и, по существу, «женскому» поведению (подчиненному, пассивному), которое он стремится преодолеть, чаще всего неосознанно, чтобы соответствовать субъективным представлениям о мужских качествах, некоему образу мужчины. Разумеется, во многих случаях изнасилования совершаются в основном ради удовлетворения половой потребности, что чаще всего можно наблюдать в действиях лиц, у которых она длительное время была подавляема (солдаты срочной службы, осужденные во время и после освобождения из мест лишения свободы и т. д.).

За грубостью и стремлением к полному доминированию при совершении изнасилований могут скрываться совершенно иные, не осознаваемые качества. Это, в частности, подтверждают результаты обследования данной категории насильников с помощью психологической методики Маховер «Рисунок человека». Для них характерно восприятие конкретной женщины как обобщенного образа, как символа враждебной, агрессивной, доминирующей силы. Все это является содержанием аффективной личностной установки преступника на взаимоотношения с представительницами противоположного пола.

Анализ данных, полученных с помощью методики Маховер, также показывает, что по отношению к женщинам насильники – представители подчиненного типа – ставят себя в зависимую, опекаемую, подчиняющуюся, пассивную позицию. Поэтому, описывая сюжеты своих рисунков (мужчин и женщин), они дают им, например, следующую интерпретацию: «Сын выпрашивает у матери деньги, а она ему не дает»; «Подросток пытается познакомиться с женщиной, но боится это сделать»; «Жена ругает своего мужа, а тот обещает ей исправиться»; «Жена, которая держит своего мужа в кулаке, а он пытается наладить с ней отношения мирным путем» и т. п. Женская фигура на рисунках является более массивной, активной, чем мужская. Таким образом, в рисунках этой категории преступников явно отражается их подчиненная, зависимая позиция по отношению к женщинам, неуверенность в себе в аспекте взаимоотношений с женщинами. Другими словами, они ощущают себя психологически пассивными, страдают от недостатка «мужественности», а противоположный пол воспринимают как более сильный. Здесь очень много схожего с особенностями восприятия подростком своей матери, ребенком – взрослого человека. Для такого рода восприятия в первую очередь характерно наделение другого (в рассматриваемом случае женщины) чертами взрослого человека (опытность, сила, лидерство, защищенность в аспекте удовлетворения потребностей и т. п.) и ощущение себя в роли подростка или ребенка, т. е. зависимого, подчиняющегося, неопытного и т. п.

Согласно результатам, полученным с помощью методики Маховер, изнасилования у этой категории преступников во многих случаях имеют психологический смысл «подросткового бунта» против взрослых, т. е. женщин. «Подростковая» форма агрессии по отношению к жертвам реализуется в форме насильственного полового акта. Поэтому, очевидно, изнасилование часто сопровождается избиением, жестокость которого внешне совершенно бессмысленна; преобладают извращенные способы полового акта. Из фактических обстоятельств уголовных дел и особенно после изучения личности преступника складывается впечатление, что на первом плане здесь стоит не удовлетворение сексуальных потребностей, а унижение и подавление женщины. Присутствует также сексуальная мотивация, соединение этих двух мотивов приобретает значительную стимулирующую силу.

У виновных в совершении изнасилований обычно отсутствует ясное представление о традиционно мужских и женских чертах в поведении, отношения между мужчиной и женщиной в основном сводятся к сексуальным функциям, что свидетельствует о социально-психологической незрелости. Именно поэтому их стремление к доминированию над женщиной так часто ограничивается насильственной реализацией полового акта.

На многих рисунках этой категории преступников женщина не случайно старше мужчины. Исходя из анализа рисунков и их описаний обследуемыми, можно также сказать, что их содержание фиксирует детские, подростковые представления о взаимоотношениях полов у взрослых людей. На рисунках также прослеживается отчетливый акцент на сексуальной сфере, аффективно отрицательная окраска сексуальных представлений, сексуальные мечты и фантазии.

Это подтверждается и результатом обследования совершивших изнасилования названного подчиняющегося типа с помощью методики незаконченных предложений. Здесь прежде всего находят отражение крайне негативные по содержанию, аффективно напряженные установки по отношению к женщинам. Все женщины у таких преступников выступают как «развратные», «грязные», «нелюди» и т. п. Вопросы, связанные с половыми отношениями, вызывают аффективно отрицательную реакцию. Почти все они считают, что идеальных женщин не бывает и не может быть, все женщины одинаково плохие. Понятно, что такие установки бессознательны.

Рисунки виновных в совершении изнасилований, обследованных по методике ассоциативного рисуночного теста (АРТ), также свидетельствуют о напряженности в их сексуальной сфере, о стремлении подчеркнуть свои мужские половые функции, мощь и сила которых явно преувеличена. В рисунках очень много деталей, условно символизирующих женские и мужские первичные половые признаки и обычно не встречающих в таком количестве у других категорий преступников. Все это свидетельствует о том, что область межполовых отношений является у совершивших изнасилования описываемого типа конфликтной, аффективно окрашенной, а восприятие отношений между мужчиной и женщиной ограничивается половыми функциями. Социально-психологический аспект отношений, роли, взаимодействия как бы оторваны от чисто сексуальных отношений. Именно этим, на наш взгляд, можно объяснить поведение лица, совершившего изнасилование, если он живет вместе с женой, боится ее и полностью подчиняется ей. Жена характеризует его как мягкого, доброжелательного, исполнительного человека. В то же время он, допустим, совершает изнасилование незнакомой ему женщины, жестоко избив ее и унизив. Для таких лиц характерно, что о своей жене они отзываются положительно или во всяком случае нейтрально, а о женщинах вообще – крайне негативно.

Здесь, очевидно, происходит следующее. Такая личность бессознательно выбирает себе жену в качестве прообраза своей матери. Ей он подчиняется, зависит от нее, боится. В таком поведении реализуется его социально-психологическая установка на отношение к женщинам в целом.

Жена выступает для него в роли матери, поэтому по отношению к ней невозможны насилие, жестокость и доминирование. В то же время протест против своей пассивной роли, агрессия, попытки взять верх реализуются в его противоправном поведении по отношению к женщинам. В рассматриваемом случаях мы имеем дело с аффективными установками действенного содержания, подчиненно-агрессивными по отношению к женщинам. Подобные установки не характерны для всех, совершивших изнасилование, мы наблюдали их примерно у половины осужденных за половые преступления.

Рассмотрим результаты интерпретации данных по ММИЛ совершивших изнасилования. С помощью такой методики у них зафиксирован примитивизм в отношениях, снижение возможности сочувствия, сопереживания, сострадания и стремления понять другого. Их психологический портрет свидетельствует также о том, что для них личностно значимыми являются только физические действия и поступки. Эмоциональный, а тем более этический аспект во внимание, как правило, не принимается. Можно сказать, что они не способны осознать мотивы собственных действий и поэтому не могут правильно оценить действия других. Мужчины данной категории в психологической литературе, в том числе посвященной интерпретации результатов использования ММИЛ, описываются следующими определениями: грубый, ординарный, самодовольный, торопливый, насмешливый, шумный, ленивый, опрометчивый, равнодушный.

Поэтому можно предположить, что характерной чертой насильников вообще является наличие специфических трудностей в сексуальной приспособляемости и явных гетероагрессивных тенденциях. Очевидно, эти черты связаны в первую очередь с попыткой примитивного доминирования в отношениях с женщинами, отсутствием настроя на эмоциональный контекст, упрощенным толкованием характера отношений между мужчиной и женщиной.

Наше наблюдение за конкретными преступниками, осужденными за изнасилование, показывает, что для большинства из них не существует проблемы персонифицированного выбора женщины даже в качестве сексуального партнера, не говоря уже о ней как носительнице иных ролей, в том числе социальных. Отдельная женщина воспринимается ими как женщина вообще. Поэтому зачастую даже такие признаки, как возраст и внешность, не имеют существенного значения для насильника. Этим в значительной мере объясняются, например, случаи нападения в темноте на совершенно незнакомых женщин, внешность которых преступник даже не успел рассмотреть.

Такое восприятие женщин, низведение их до уровня всего лишь объекта сексуальной «эксплуатации», отсутствие эмпатии по отношению к жертвам, нередко своеобразная месть могут быть поняты, если учитывать жизненный путь сексуальных преступников, и в особенности условия их ранней социализации в родительской семье. Беседы с осужденными за изнасилования показывают, что большинство их них не имело надлежащих эмоциональных контактов с матерями. Последние доминировали, жестко руководили своими детьми, а еще чаще эмоционально отвергали их.

Для осужденных за изнасилования характерны такие рассказы об отношениях с матерями: «Мать меня никогда не ласкала, я чувствовал, что бабушка любила меня намного больше, чем она»; «Я был послушным, но тем не менее мать меня часто незаслуженно наказывала, била, не покупала подарки. Подарки делали брату»; «Доверительных отношений с мамой у меня не было, сестру любили больше»; «Мать очень строго следила за мной, ничего не прощала» и т. д.

Подобное отношение не могло не вызвать эмоционального отчуждения от матери, которое закреплялось в личности, постепенно приобретая характер общей установки на женщин. Последние субъективно стали восприниматься как чуждые, враждебные, доминирующие, несущие в себе разрушительную и унижающую силу создания. Мы полагаем, что именно в этом заключается изначальная причина негативного отношения к женщине в целом, которое носит, как правило, бессознательный характер.

Подводя итоги общей характеристике личности насильника, можно выделить следующие психологические качества, присущие большинству из них:

– импульсивность, нарушение прогнозирования последствий своих поступков, неприятие социальных норм и требований, высокий уровень тревожности, ригидность и аффективность в сочетании с плохой приспособляемостью, отчуждением, дезадаптированностью;

– бессознательное ощущение своей ущербности, недостаточности во взаимоотношениях с женщинами, неуверенность в себе;

– снижение возможности сопереживания, слабое самосознание, нарушение сексуальной приспособляемости и отсутствие персонификации в выборе сексуального партнера;

– стремление к утверждению себя во взаимоотношениях с женщинами, восприятие их как потенциально агрессивных, подавляющих, стремящихся к доминированию.

В преступных действиях насильников так называемого «охотящегося» типа отношения с матерью наиболее рельефно проецируется на всех остальных женщин.[20]

К представителям этого типа относятся лица, которые совершают преступные сексуальные действия в отношении незнакомых женщин. Они нападают внезапно (на улице, в подъезде, сквере и т. д.), очень часто сзади, стараясь силой сразу преодолеть сопротивление потерпевшей. Обычно такие преступники заранее поджидают жертву или выжидают подходящую ситуацию, в которой можно было бы осуществить насилие. Их поведение можно сравнить с действиями охотника, поджидающего или выслеживающего свою добычу и ищущего подходящий момент для нападения. Агрессивные действия в целях изнасилования обычно включают избиение, иногда жестокое, активные попытки физическим путем мгновенно сломить сопротивление женщины.

«Охотники» редко отбирают у потерпевших ценности или деньги. Вину в совершенном преступлении они обычно признают, так как не могут, в отличие от других категорий осужденных за изнасилование, сослаться на то, что жертва не оказывала сопротивления и добровольно вступила в половой контакт с ними. Это, очевидно, связано с тем, что они нападают на ранее незнакомых женщин и, более того, преступлению не предшествует какой бы то ни было контакт с потерпевшей.

Для характеристики личности «охотников» ключевыми являются два момента: нападение в целях изнасилования направлено только на незнакомых женщин; внезапность применения физического насилия (преступник как будто избегает любой иной формы контакта, даже возможности столкнуться взглядом с потерпевшей).

Несколько необычным с точки зрения содержания и тяжести совершенного преступления оказывается и характеристика субъекта преступления. Большинство обследованных имеют семью: жену, детей. Своих детей они любят или в худшем случае безразличны к ним. К жене в основном относятся положительно или нейтрально. В то же время в отношении других женщин испытывают отрицательные эмоции, отзываются о них пренебрежительно, считают безнравственными, способными на любую подлость. Вообще, как уже отмечалось, негативный взгляд на женщин характерен для всех насильников, а не только для «охотников». После взятия под стражу за изнасилование и даже после отбытия наказания их отношение к женщинам если и изменяется, то только в худшую сторону, поскольку они начинают видеть в них причину лишения свободы.

Объяснение конкретных сексуальных преступлений обычно требует углубленного анализа личности виновного и пройденного им жизненного пути. Во многих случаях причины сексуального насилия следует искать в отношениях, в которые преступник был вовлечен в детстве.

Эмоциональное отвергание ребенка матерью и отцом может предопределить его дальнейший жизненный путь. Особенно важно отметить: оно порождает весьма тягостные воспоминания и ощущения, которые сублимируются, переносятся в сферу бессознательного, но могут быть настолько травматичными, что способны мотивировать насильственное преступное поведение. Его личностным смыслом выступает «снятие» психотравмирующих переживаний, связанных с детством, путем уничтожения объекта, вызывающую ассоциации с этим периодом жизни. Это как бы символическая ликвидация детства. Иногда подобный личностный смысл весьма опасных преступлений скрыт за иными внешними обстоятельствами и индивидуальными особенностями.

Проиллюстрируем сказанное примером.

Б., 30 лет, образование 8 классов. Осужден на 15 лет лишения свободы за покушения на изнасилование девочек в возрасте 12 лет и одного года, а также хулиганство. Как следует из приговора, явившись вместе с товарищем в дом знакомых последнего, он пытался изнасиловать 12-летнюю девочку. В тот же день в том же доме дважды изнасиловал девочку в возрасте одного года. Первая девочка сопротивлялась и сбежала. Б. пояснил, что был пьян и очень хотел вступить в половую связь. После изнасилования вышел на улицу и напал на незнакомую женщину. Несколько раз ударил ее по голове, угрожал изнасилованием.

Ранее Б. был судим за угон автомашины, вовлечение несовершеннолетнего в преступную деятельность, грабеж, нанесение легких телесных повреждений и дважды за нарушение правил административного надзора.

Психиатрическая экспертиза констатировала у Б. возбудимую психопатию эксплозивного (взрывчатого) типа, со склонностью к злоупотреблению алкоголем; были суицидальные попытки. Как известно, возбудимая психопатия указанного типа характеризуется аффективной несдержанностью, реакциями злобно-агрессивного плана, вслед за которыми наступают симптомы психической слабости (утомляемость, раздражительность, головные боли). Как показывает практика, среди возбудимых психопатов эксплозивного типа очень часто встречаются сексуальные отклонения.

В детстве Б. постоянно убегал из дома, родителей не слушал, воровал вещи дома и в школе, учился плохо, дважды оставался на второй год. Б. рассказывает: «Родители часто ссорились. Мать била отца, а он ее не трогал. Мать меня никогда не ласкала, не играла со мной. Отец много пил. Однажды, когда мне было 14 лет, напившись, выгнал меня из дома. Меня часто били, не кормили, приходилось ходить к соседям и просить поесть. К младшему брату родители относились лучше. Ему покупали новые вещи, ласкали, рассказывали сказки, но мать тоже выгоняла его из дома. Отношения у нас с братом были хорошие…». Первой женщиной у него была В. Она любила выпить, курила, была старше его на десять лет. Обследуемый женился на Р., которая была моложе его на два года, прожил с ней три года.

Зачем и почему совершил последние преступления не знает, поскольку был пьян. По его словам, когда он пьян, возникают мысли «побить кого-нибудь». О совершенном преступлении рассказывает довольно спокойно, тон эмоционально-бесстрастен, на деталях не останавливается, ссылаясь на опьянение. Раскаяние или самоупрек отсутствуют, ни разу не высказал сожаления о содеянном. Показательны его слова: «Говорили, что девочка умерла, но она жива», сказанные им лишь в контексте «снижения» своей вины.

Как мы видим, Б. был отчужден от семьи, дезадаптирован с детства. Особое неблагополучие семейной ситуации проявлялось в том, что Б. был отторгнут и матерью, и отцом. Причем мать не только не выполняла женские, материнские функции (не следила за сыном, не ласкала его и т. д.), но и демонстрировала выполнение «мужских» ролей (пила, била мужа). В связи с этим обоснованы предположения о нарушении сексуальной ориентации Б., что мешало ему впоследствии должным образом ориентироваться в отношениях с женщинами. Таким образом, следствием психической депривации в детстве для Б. стала дезадаптация в отношениях с женщинами.

Это наглядно проявилось при выполнении Б. тестового задания: «Нарисуйте человека». Б. изобразил человека в коротком женском платье и пояснил, что это женщина. По следующему заданию: «Нарисуйте представителя противоположного пола», он вновь нарисовал человека в коротком женском платье, изобразив еще и мужской половой орган. Дать какие-либо пояснения к рисункам Б. не смог. Таким образом, на обеих картинах в сущности изображена женщина, поскольку на втором рисунке мужские признаки отсутствуют, «мужчина» сведен лишь к сексуальной функции.

Нарушение сексуальной ориентации особенно четко проявилось при применении тематического апперцептивного теста (ТАТ). Он включает в себя ряд специальных картинок. Испытуемые должны рассказать, что там нарисовано, что предшествовало изображенному, что будет потом, каковы отношения между персонажами. Рассказы по картинкам дают возможность делать выводы о том, что представляет собой испытуемый как личность, каков его характер, ведущие мотивы и т. д. Относительно 6-й картинки, которая обычно порождает рассказ о матери и сыне, так как на ней изображены пожилая женщина и молодой мужчина, Б. пояснил: «Здесь действуют муж с женой». В рассказе по картинке в качестве семейного и сексуального партнера у него выступает пожилая женщина; поэтому небезосновательна гипотеза, что в этой фигуре он подсознательно видит свою мать.

Очень важно отметить, что в рассказах по картинкам ТАТ у Б. немолодая женщина выступает в роли существенного препятствия в установлении весьма желаемых для него отношений мужчины с молодой женщиной, мешая и даже разрушая эти отношения. То, что Б. видит свою мать в качестве такого дезорганизующего фактора, особенно отчетливо проявляется в его рассказе по картинке № 18, в котором пожилую женщину он охарактеризовал так: «Старая, пьянствует, драчливая», т. е. почти полностью повторил характеристику своей матери. Это еще раз подтверждает положение о враждебном отношении к матери и бессознательном восприятии ее как источника собственной дезадаптации в межполовых отношениях и осуждении ее по этой причине.

Эти установки в жизни Б. имеют доминирующее значение. Он рассказывал, что его «всегда тянуло ко взрослым женщинам 25–30 лет. Молодых я не любил, они мне не нравились, потому что наглые. За ними я не пытался ухаживать. В детстве с девочками никогда не играл, даже с родственницами».

Б. отвергает своих сверстниц, но лишь вербально. На самом же деле он постоянно стремится к ним, и это в сексуальной сфере решающим образом направляет его поведение. Так, по 13 картинкам ТАТ из 20 в его рассказах четко звучит тема молодой красивой женщины. С ней он связывает свое личное счастье. Однако влечение к ней подавляется сексуальной дезориентацией, преградой выступает «пожилая женщина».

В аспекте сексуальной дезадаптации Б. следует отметить весьма важный факт: жена Р. была моложе его на два года. Однако совместная жизнь была неудачной из-за частых конфликтов, возникавших обычно, когда он находился в нетрезвом состоянии. Причем инициатором конфликтов выступал Б., во время ссор избивал жену. Происходило это, на мой взгляд, по причине бессознательного ощущения мужской несостоятельности по отношению к жене как молодой и красивой (по его словам) женщине, восприятия ее как источника, демонстрирующего ему эту несостоятельность. В то же время он находится по отношению к ней в, так сказать, страдательной позиции, как к недостижимому для него в психологическом плане идеалу. Данный вывод подтверждается, в частности, наличием на руке татуировки «Ах, Рита, крошечка моя».

Вместе с тем В., с которой он жил последнее время, была старше его на 10 лет, с ней отношения внешне нормальные, бесконфликтные, но он не воспринимает ее как постоянного партнера и отказывается несмотря на ее предложения жениться на ней. Напомним, что В. довольно часто выпивала, в чем можно усматривать ее сходство с матерью Б. и тем самым оценивать указанное обстоятельство в качестве препятствия к установлению с ней длительных отношений на прочной основе.

Таким образом, для Б. характерно амбивалентное (двойственное) отношение к молодым женщинам, занимающим ведущее место в его мироощущении. Это вербальное отвергание, страх перед ними и в то же время тяготение к ним.

Б. – дезадаптированная личность, находящаяся в изоляции от окружающей среды и ее ценностей, которые не стали его ценностями и регуляторами его поведения. Они воспринимаются им как «не его», чуждые, для него необязательные, а среда, общество – враждебными. Отсюда начиная с детства постоянное антиобщественное поведение, совершение преступления в 16-летнем возрасте. В связи с этим обращает на себя внимание факт, что последние два раза он был судим за нарушение правил административного надзора, т. е. упорно игнорировал нормы, которые должны были регулировать его поведение после освобождения.

Отчуждение, а затем дезадаптация Б. и социального, и психологического происхождения. Я имею в виду, что в ряде случаев отчуждение является личностной позицией субъекта, исходит от него. Поэтому такую изоляцию можно назвать психологической. Иногда же обособление – инициатива среды, отторгающей индивида. Эту разновидность отчуждения следует назвать социальной. Я полагаю, что Б. вначале стремился к общению. Он рассказывал, что в детстве его запирали дома с младшим братом, поэтому он выбивал стекло и с братом на руках уходил играть к ребятам. Как поясняют представители администрации колонии, где он в первый раз отбывал наказание, Б. был человеком достаточно общительным. Впоследствии же дистанция между ним и средой увеличилась. Можно сказать, что его отчуждение начиная с раннего детства (отвергание родителями, побеги из дома, кражи, плохая учеба и т. д.) было нарастающим.

Другой отличительной чертой Б. является агрессивность. В этом убеждают не только преступления, за которые он был осужден в последний раз, но и прежнее его поведение: он бил жену, угнал автомашину, совершил грабеж, нанес телесные повреждения.

С учетом сказанного попытаемся объяснить преступные действия Б., за которые он был осужден в последний раз. Анализируя их, можно сделать вывод, что Б., предпринимая попытку изнасиловать 12-летнюю девочку, изнасиловав годовалого ребенка, всего лишь стремился к удовлетворению сексуальных потребностей. Тем более, как сказал он сам, эти преступления совершены им на пятый день после освобождения, следовательно, после длительного сексуального воздержания. Однако такой вывод является поверхностным, не основанным на глубоком анализе личности Б., его жизненного пути и ряде других существенных факторов.

Прежде всего, отметим, что сразу же после освобождения Б. выяснил, что жена бросила его и куда-то уехала, оставив ребенка его матери. Следовательно, ему была причинена психическая травма, вызвавшая соответствующие переживания и воспринятая им как отвергание «молодой и красивой».

На второй день после освобождения он встретился с В., которая ночевала у него подряд три ночи. Поэтому предположение, что Б. совершил преступные действия в силу острой сексуальной потребности, необоснованно. Поэтому нужно искать другие, неситуативные, движущие начала его поведения, попытаться ответить на главный вопрос: каков личностный смысл его преступных действий, ради чего они совершены?

Обращает на себя внимание, что Б. вначале пытался изнасиловать 12-летнюю девочку, но эта попытка была достаточно вялой: он не прилагал необходимых усилий, чтобы силой совершить с ней половой акт и дал ей возможность скрыться. После чего он дважды изнасиловал годовалого ребенка, который, естественно, не мог оказать ему сопротивления.

На наш взгляд, с учетом личностных особенностей Б. и его жизненного пути, в частности факта отвергания родителями, изнасилование ребенка есть действие, с помощью которого он, как можно предположить, хотел уничтожить объект своего преступного посягательства, поскольку он не просто вступил с девочкой в половой контакт, причем дважды, но и тем самым нанес ей телесные повреждения. Важно отметить, что уже после первого контакта ей были нанесены тяжкие увечья, и второй был осуществлен несмотря на это, что можно расценить как «добивание» жертвы.

Личностный смысл, мотив этого акта, как представляется, состоит в уничтожении бессознательных, психотравмирующих переживаний собственного детства. Данный акт, по-видимому, носит характер символического самоубийства. В связи с этим следует вспомнить, что у Б. наблюдались попытки суицида. Именно этот мотив выявлялся мною и в других случаях насильственных преступных посягательств на детей, в том числе убийств. Сексуальная форма уничтожения в разбираемом случае связана с тем, что именно сексуальные переживания, как мы пытались показать выше, составляют одну из важнейших особенностей внутреннего мира Б. и направляют его поведение.

Существенно, что он является возбудимым психопатом эксплозивного типа, а для этого типа характерны сексуальные перверсии (отклонения). Однако здесь нужно подчеркнуть, что наличие психопатии само по себе отнюдь не указывает на мотив совершенного им преступления, хотя эта аномалия могла и способствовать его преступным действиям, влиять на процесс мотивации. Любое расстройство психической деятельности – медицинская категория, мотив и мотивация – психологические, а психологическое явление не может быть адекватно и полностью объяснено с помощью психиатрического. Констатация подобных расстройств не равнозначна раскрытию внутренних причин любого поведения. В частности, и у невменяемых лиц можно обнаружить те же мотивы поведения, что у здоровых.

Действия Б. в отношении 12-летней девочки и женщины, которая стала объектом хулиганских действий, есть проявление его латентной агрессивной установки к женщинам, о чем мы уже подробно сказали. Таким образом, истоки преступного поведения Б. следует искать в раннем детстве.

Среди сексуальных преступников можно выделить тех, действия которых – условный возврат в прошлое, в субъективно комфортное эмоциональное состояние, либо уход от более сложных сексуальных отношении со взрослыми женщинами к более простым с подростками. К этой очень опасной категории преступников можно отнести тех, которые совершают изнасилования детей в возрасте до 13–14 лет. Изнасилования чаще всего осуществляются извращенными способами в сочетании с развратными действиями, но встречаются и изнасилования, сопряженные с тяжелыми физическими последствиями для потерпевших. Сюда же можно отнести и те случаи, когда отец (отчим) вступает в насильственную половую связь со своей несовершеннолетней дочерью (падчерицей). Объединить всех этих преступников в один тип позволяют данные психологических исследований.

У этой категории преступников изнасилования могут сопровождаться прямым физическим подавлением потерпевшей, но чаще половой контакт осуществляется благодаря обману. Сам преступник может при этом находиться в состоянии сильного алкогольного опьянения, но обычно совершает эти действия, полностью осознавая их.

Лица, совершающие изнасилование девочек, как правило, имеют собственную семью или же постоянного полового партнера – взрослую женщину. Но половой контакт с женой или любой другой взрослой женщиной не приносит им сексуального удовлетворения либо же является по тем или иным причинам для них невозможным. Это может быть связано со слабостью или же с имеющимися деформациями сексуального влечения мужчины, с сексуальной холодностью партнерши, к которой тем не менее он психологически очень привязан и от которой эмоционально зависит. У преступников, совершающих сексуальное насилие в отношении девочек, иногда наблюдается определенная эмоциональная фиксированная установка именно на девочек, возникшая в связи с сильными эмоциональными переживаниями, имевшими место в возрасте 10–14 лет. Этот феномен мастерски описан в романе В. Набокова «Лолита».

Приведем следующий пример.

Ю., 21 года, стройный парень выше среднего роста с волнистыми длинными волосами, из числа тех, кто обычно привлекает внимание девушек. Внешне мягок, даже робок. Ранее его уже наказывали за развратные действия в отношении мальчика, но он вновь привлечен к уголовной ответственности за следующие тягчайшие преступления:

1. В кустах напал на девочку 9 лет, избил ее, изнасиловал в рот и, пытаясь удушить, довел до бессознательного состояния. Похитил у нее золотые серьги.

2. Примерно через полгода совершил нападение на мальчика 8 лет, нанес несколько ударов ножом в левую половину грудной клетки и совершил с умирающим ребенком половое сношение, причинив ему три разрыва прямой кишки.

3. Через полтора месяца завел в кусты девочку 9 лет, нанес удар по лицу, душил, ввел кляп в дыхательные пути, причинив множественные ссадины и кровоизлияния, после чего изнасиловал умирающую, причинив разрывы плевы и влагалища.

4. В том же месяце обманом привел в кусты мальчика 4 лет, нанес удары по голове, причинив перелом костей свода черепа, задушил его петлей и кляпом, а затем совершил половой акт в задний проход, причинив посмертные разрывы прямой кишки.

5. Через полтора месяца проник в квартиру, где находилась девочка 9 лет, пытаясь удушить, довел до бессознательного состояния, затем нанес удар ножом в сердце и легкое, от чего она скончалась. Сразу же после ее смерти совершил половой акт во влагалище и задний проход.

Известно, что Ю. страдает психопатией, в связи с чем был демобилизован из армии. Когда ему было всего 9 месяцев, у него был тяжелый припадок: он посинел, перестал дышать, произошло самопроизвольное выделение мочи и кала. До двух лет такой припадок повторился дважды. В возрасте 19 лет Ю. упал с моста, затем последовали судороги и рвота. У отца обследуемого диагностирован шизофреноподобный синдром; шизофренией страдала двоюродная сестра отца и дочь его родного брата, который покончил жизнь самоубийством.

Лица, близко знавшие Ю. с детства, рассказали, что Ю. ни с кем из девочек в классе не дружил и даже боялся их. Если его обижали, он опускал руки и даже не отталкивал обидчика. Когда ему было 10 лет, он стал заводить сексуальные игры со своими сверстниками – и мальчиками, и девочками: они терлись друг о друга гениталиями, мальчики брали половые органы в рот, причем делалось это в присутствии девочек. Со слов Ю., он получал от этого острое наслаждение. В возрасте 15 лет по предложению незнакомого мужчины в общественном туалете занимался с ним взаимным онанированием, а затем вступил в гомосексуальный контакт. Когда ему было 17 лет, совратил мальчика 13 лет: раздел его, терся половым членом о его зад, наступил оргазм. Наказание суд определил ему условно. В этот же период пытался совершить развратные действия с незнакомой девочкой лет 9, завел ее за пивнушку в темное место, но она убежала.

Как рассказывает Ю., первый нормальный половой акт со взрослой женщиной у него был в 18 лет. Опыт неудачный, поскольку вначале не было эрекции. Она наступила лишь после дополнительных усилий партнерши. Точно такие же неудачи постигали Ю. и с тремя последующими его женщинами, которые, заметим, все были старше его на 3–7 лет. Последняя, пятая его любовница М., была в возрасте 15 лет. Половые сношения с ней тоже не приносили ему удовлетворения, но тем не менее он собирался на ней жениться. Они жили вместе вплоть до дня его ареста. Иными словами, все ужасные злодеяния совершены им в период сожительства с этой молодой девушкой. Ю. признает, что им совершено около 20 нападений на незнакомых детей, известны следствию же лишь пять из них. Важно подчеркнуть, что, по его словам, со всеми своими жертвами он лишь раз испытал сексуальную неудачу в виде отсутствия эрекции, но и то через 1–2 минуты уже был способен совершить половой акт. «Когда я видел мальчика или девочку, – поясняет Ю., – то сильно возбуждался, сразу же возникала мысль вступить в половую связь. То, что я иногда совершал половой акт с трупом… Я не чувствовал, что это труп, мне было все равно, как все равно и то, мальчик это был или девочка. Убивал, чтобы не сопротивлялись, убивал, чтобы не смогли донести». Добавим, что, живя с М., он продолжал систематические гомосексуальные контакты с Д., установившиеся, когда им было по 10 лет.

Как видим, у Ю. образовалась жестко фиксированная сексуальная установка на детей обоего пола, поскольку его первый половой опыт, принесший большое эмоциональное удовлетворение, был связан именно с этим возрастом. Все последующие «обычные» сношения с женщинами были неудачны, даже с М., к которой он был привязан больше, чем к другим, хотя и продолжал сожительствовать со своим давним дружком Д. и нападать на детей. В течение одного периода его сексуальная жизнь делилась на три части: с М., с Д. и сексуальное насилие в отношении детей. Совершенно ясно, что последнее имело место потому, что контакты со взрослыми М. и Д. его не удовлетворяли. Ю. – типичная бисексуальная ригидная личность, «застрявшая» в возрасте 10–12 лет и неспособная изменить реализацию своих потребностей в зависимости от своего же возраста и новых условий жизни. Он полностью сосредоточен на своих сексуальных переживаниях, так сказать, ушел в них, и они имеют для него первостепенное значение. Поэтому, невзирая на угрозу самого сурового наказания, Ю. насилует и убивает детей. Вспомним: он сильно возбуждался, когда видел мальчика или девочку, и сразу возникала мысль…

Можно подумать, что Ю. является некрофилом, т. е. человеком, склонным к половым сношениям с трупом. Однако такая гипотеза маловероятна, поскольку он вступал в сексуальные контакты не с трупами, а с умирающими, что существенно меняет картину мотивации его поступков. Поэтому обоснованно предположение, что во всех эпизодах момент смерти жертв «выбирался» им (конечно, бессознательно) не случайно; скорее всего, предсмертные конвульсии, внешне напоминающие сладострастные, делали более острым и всеохватывающим сексуальное наслаждение, испытываемое Ю.

Есть еще одно соображение, относящееся к мотивации совершенных Ю. преступлений: криминолог Е.Г. Самовичев выдвинул интересную идею о том, что в момент кончины происходит мощный выброс биологической энергии умирающего (возможно, связанный с сопротивлением наступающей смерти. – Ю.А.). Поэтому тесный телесный контакт с ним при сексуальном сношении позволяет в данном случае нападающему как бы «подзаправиться», позаимствовать эту энергию, вобрать ее в себя. Ю. нуждался в ней, поскольку, как уже отмечалось, отличался половой слабостью. Анализ других подобных преступлений показывает, что преступник, как правило, отличается подобной слабостью, в том числе полной импотенцией. Импотентом был ростовский маньяк Чикатило, убивший несколько десятков женщин, девочек и мальчиков и каждый раз приникавший к телу убиваемого, даже съедавший отдельные куски его тела.

Фрустрация в сексуальных взаимоотношениях со взрослыми женщинами, особенно если она, как у Ю. и подобных ему лиц, носит хронический характер, приводит дополнительно к нарушениям межличностных связей вообще, активизирует различные психологические адаптационные механизмы. В первую очередь, как показывают наши исследования, у преступников происходила активизация механизма «возвращения» в прошлое, неосознанное стремление получить в настоящем удовольствие, пережитое в прошлом. Хроническая фрустрация и нарушение социально-психологической адаптации личности приводили прежде всего к внутреннему дисбалансу и неустойчивости ее психического мира.

Отдельно следует сказать о сексуальных преступлениях в отношении детей и подростков. Прежде всего, нужно выделить семейное неблагополучие, особенно мигрантов, поскольку именно дети из неблагополучных семей становятся легкими жертвами сексуальных преступников.

Отсутствие в российском законодательстве адекватной уголовной ответственности за распространение детской порнографии обуславливает широкое распространение в России преступности данного вида. В отличие от России в развитых зарубежных странах детская порнография выделена в особую статью, которая предусматривает уголовную ответственность не только за ее производство и распространение, но и за хранение и потребление. В российском законодательстве нет даже упоминания о распространении детской порнографии. Существует лишь статья 242 УК РФ, предусматривающая ответственность за незаконное распространение порнографических материалов или предметов.

У нас в законе не выделено само понятие детской порнографии, и максимальное наказание за ее изготовление, распространение и рекламу – это два года лишения свободы. При этом такому наказанию распространители детской порнографии подвергаются очень редко. В основном правонарушители, за редким исключением, отделываются штрафами или условным лишением свободы.

В Российской Федерации реальных законодательных рычагов противодействия распространению детской порнографии в настоящее время нет.

В ст. 240 («Вовлечение в занятие проституцией»), ст. 241 («Организация или содержание притонов для занятий проституцией»), ст. 242 («Незаконное распространение порнографических материалов или предметов») УК РФ в качестве отягчающих обстоятельств не указывается на соответствующие действия, направленные на несовершеннолетних.