Общая характеристика рецидивной преступности

Рецидивную преступность составляют преступления, совершенные лицами, ранее уже привлекавшимися к уголовной ответственности.

Рецидивная преступность представляет собой один из наиболее опасных видов преступности. Ее повышенная общественная опасность обусловлена прежде всего тем, что совершение лицом более одного преступления свидетельствует об упорном стремлении продолжать преступное поведение, об укреплении в сознании преступных навыков, стойких антиобщественных взглядов и убеждений. Кроме того, рецидивная преступность является свидетельством неумения государства и общества исправлять своих оступившихся членов и помогать им по мере необходимости.

Преступления, совершаемые теми рецидивистами, которые не скатились на социальное дно, не спились и сохранили свои интеллектуальные черты, чаще отличаются продуманностью, тщательной подготовкой, предварительным распределением ролей между соучастниками, сокрытием орудий и следов преступления, умелой реализацией похищенных ценностей и т. д. Указанные преступления имеют, как правило, более тяжкие последствия по сравнению с преступлениями, совершаемыми впервые.

Общественная опасность рецидивной преступности выражается и в том, что преступники-рецидивисты оказывают исключительно вредное влияние на неустойчивых лиц, особенно несовершеннолетних, и втягивают их в преступную активность. Выборочные исследования показывают, что наибольшей устойчивостью обладают преступные группы, которые состоят из рецидивистов или возглавляются ими. Используя ранее несудимых в качестве исполнителей преступлений, рецидивисты, являясь организаторами, обычно стремятся избежать разоблачения. Все это позволяет рассматривать рецидивную преступность в качестве определенного источника преступности вообще.

В России каждое третье-четвертое преступление совершается такими лицами. Подобная картина наблюдается во многих странах мира. До революции 1917 г. в России уровень рецидивной преступности достигал 25 %. И сейчас он удерживается в пределах 25–30 %. Следовательно, мы можем говорить о достаточно устойчивой тенденции в структуре преступности этого вида. Трудно сказать, хорошо это или плохо, что только до 30 % совершивших преступление ранее уже наказывались за преступное поведение. С одной стороны, хорошо: если всего 25–30 % из числа преступников вновь совершают преступные действия, это может свидетельствовать об успешной деятельности правоохранительных органов, что опровергает расхожее житейское представление, что тюрьма не исправляет, а только портит. С другой стороны, очень плохо, что в орбиту преступной активности вовлекаются новые люди, которые в структуре рецидивной преступности занимают 70–75 %.

Но приведенные данные относятся ко всем вновь совершившим преступления, а не только к тем, кто отбывал наказание в виде лишения свободы. Здесь картина иная: 52 % бывших заключенных вновь совершают преступления. Поэтому можно обоснованно утверждать, что в отношении половины лишенных свободы преступников цели наказания не достигнуты.

В юридической науке, и в частности в криминологии, принято выделять несколько видов рецидивов:

– уголовно-правовой, когда преступление совершают лица, судимость которых не снята и не погашена в установленном законном порядке;

– криминологический, когда преступления вновь совершают лица независимо от того, снята или погашена у них судимость за предыдущее преступление;

– пенитенциарный, когда преступление вновь совершают лица, которые ранее уже отбывали наказания в местах лишения свободы;

– особо опасный, когда вновь совершаются тяжкие или особо тяжкие преступления.

Имеется мнение, что о рецидиве можно говорить и в том случае, если человек, осужденный за совершенное преступление, ранее уже совершал уголовно-наказуемое деяние, но сумел избежать уголовной ответственности. Думается, однако, что эта позиция не обоснована, поскольку предоставляет возможности для произвола и, следовательно, является нарушением законности. Имело ли место преступление и виновен ли в нем данный человек, может решать только суд. Однако преступное поведение в прошлом должно учитываться при построении тактики расследования преступлений, проведения отдельных следственных действий и т. д.

В зависимости от характера совершенных преступлений, можно выделить:

– общий рецидив, когда вновь совершаются неоднородные или не одни и те же преступления, например первое преступление – убийство или нанесение тяжкого вреда здоровью, а второе – кража;

– специальный рецидив, когда вновь совершаются одни и те же или однородные преступления, например первое преступление – грабеж, а второе – опять грабеж или разбой.

Трудно сказать, свидетельствует ли совершение разнородных преступлений о некой универсальной преступной установке личности или о ее безразличии к тому, какие преступления совершать. Очень часто разнородные преступления можно наблюдать в деятельности людей, которые находятся за рамками нормальных связей и отношений. Нередко совершение одних и тех же преступлений убедительно демонстрирует профессионализацию преступника, его умение совершать преступления в течение длительного времени и замаскированными способами. Такие люди представляют немалую общественную опасность. Но во всех случаях надо искать причины того, почему человек повторно совершает преступления независимо от их характера и степени общественной опасности.

Наиболее высокий уровень рецидива наблюдается среди лиц, совершивших кражи (до 70 % ранее судимых среди совершивших это преступление), а также среди виновных в хулиганстве (до 60 %). Несколько ниже рецидив среди виновных в грабежах, разбоях, вымогательствах, угонах автомототранспорта; еще ниже среди совершивших убийства, изнасилования и причинивших тяжкий вред здоровью. Среди воров 33 % имели четыре и более судимостей. Наблюдения показывают, что если первым преступлением была кража, то и последующие преступления, скорее всего, будут кражами или преступлениями, так или иначе нацеленными на завладение чужим имуществом. Это как раз и есть специализация, которая упоминалась выше.

Рассмотрим некоторые характеристики личности рецидивистов. Различные исследования позволили выделить их наиболее типичные черты.

– Отчуждение от позитивной среды, уход в иное, антисоциальное измерение. Для большинства рецидивистов, особенно судимых многократно, характерно отсутствие семьи, профессии, постоянной работы и постоянного места жительства, т. е. частичная или даже полная дезадаптация. С другой стороны, такие люди прекрасно приспособлены к жизни в местах лишения свободы, они чувствуют себя своими в антиобщественных и преступных группах, ценности и нормы которых они не только разделяют, но часто участвуют в их созидании и формировании. Не надо думать, что рецидивисты, и в особенности многократно судимые рецидивисты, все время находятся в постоянной оппозиции к обществу: современные исследования показывают, что многие из них охотно сотрудничают и с милицией, и с администрацией исправительных учреждений.

– Бедность потребностно-мотивационной сферы, преобладание материальных потребностей. Для преступников-рецидивистов типичен невысокий уровень общей культуры, примитивные потребности, в основном сводящиеся к удовлетворению материальных нужд, обеспечению желаемого социального статуса в неформальной антиобщественной среде и личной безопасности в случае совершения преступления. Бытует расхожее мнение, что среди преступников и преступников-рецидивистов много очень талантливых людей. Это выдумка, не подтверждаемая реальной жизнью. «Художественные» произведения преступников, в том числе песенная продукция, примитивны и убоги.

– Наличие лидерских способностей у рецидивистов. Речь идет о наличии подобных способностей лишь у некоторых из них, а отнюдь не у всех. Если такие способности сочетаются с профессиональными преступными умениями и навыками, то обладатель таких качеств представляет собой существенную общественную опасность.

– Деградация личности по мере роста числа осуждений и лет, проведенных в местах лишения свободы. Жизнь от преступления к преступлению, антиобщественный образ жизни, постоянная боязнь разоблачения, отсутствие позитивных социальных контактов постоянно и неуклонно снижают уровень личности, чему столь же активно способствует пребывание в местах лишения свободы. Чем больше судимостей и лет, проведенных в местах лишения свободы, тем больше лиц, страдающих психическими расстройствами. Наиболее высокий уровень психически аномальных преступников наблюдается среди осужденных в местах лишения свободы особого режима. Большая часть многократно судимых рецидивистов выглядит намного старше своих лет, иногда – глубокими стариками, страдает хроническими соматическими болезнями. Они нуждаются в постоянном медицинском обслуживании и уходе, вряд ли кто-нибудь из них способен постоянно трудиться.

– Утрата страха перед наказанием, прежде всего обусловленная тем, что рецидивисты плохо адаптированы к условиям свободы, им хорошо там, где она отсутствует. Поэтому многие из них совершенно не боятся возвращения за колючую решетку, для них тюрьма является родным домом. Я неоднократно наблюдал людей, которые совершали преступления именно ради того, чтобы вернуться в места лишения свободы. Многим рецидивистам действительно хорошо в исправительных учреждениях, они не могут жить вне жестких рамок регламента жизни и без опеки вышестоящей силы, в роли которой выступают правила отбывания наказания и администрация мест лишения свободы. Для рецидивистов весьма привлекательны существующие в местах лишения свободы антиобщественные группы преступников, членством в которых они весьма дорожат. Еще одна категория рецидивистов, стремящихся в исправительные учреждения, – это лица, утратившие связи, особенно родственные, не имеющие крыши над головой и постоянного источника получения средств к существованию. Среди них много стариков и инвалидов, для которых пребывание в местах лишения свободы означает решение основных жизненных проблем с жильем, питанием, лечением, досугом и т. д. Конечно, это печально, что есть люди, мечтающие о тюрьме как о месте спокойной и обеспеченной жизни, но тем не менее такие люди есть, причем не только в нашей стране, но и практически во всем мире.

– Знание правовых норм при отсутствии солидарности с ними. Необходимо уточнить, что рецидивисты хорошо знают нормы уголовного или уголовно-исполнительного права лишь в части, которая им необходима или с которой они сталкивались во время следствия, суда или отбывания наказания. Поэтому их правовые знания более чем ограничены и закрепляются в их личности лишь на уровне фиксации, но не солидарности с ними. Хотя, впрочем, и здесь нужны определенные комментарии. Преступники, в том числе и рецидивисты, по большей части согласны с наличием каких-то уголовно-правовых или уголовно-процессуальных норм в принципе. Например, они считают вполне справедливым наказание за убийство или грабеж, но при этом возражают относительно того, как эта норма применена лично к ним, главным образом в части санкции – срока лишения свободы. Иными словами, они каждый раз находят необоснованным применение именно к ним тех или иных правовых норм.

Преступников-рецидивистов отличает стремление к постоянному и интенсивному общению с теми, кто ведет антиобщественный образ жизни, в частности совершает преступления. Таким образом формируются и закрепляются нормы антиобщественной идеологии и морали, что активно способствует распаду общественно-полезных связей и созданию социально-психологической общности статусов и интересов рецидивистов. Устойчивость названных групп обеспечивается как их лидерами, так и преданностью их участников групповым ценностям. Многие рецидивисты заботятся о пополнении преступных группировок, для чего втягивают в них молодых людей, нанося тем самым огромный ущерб обществу.

Как показали выборочные исследования, количество рецидивистов, совершивших преступления в группе, уменьшается по мере увеличения их возраста. Наоборот, с увеличением возраста растет число рецидивистов, совершивших преступление в одиночку. В большинстве случаев это может свидетельствовать о высокой общественной опасности личности рецидивиста.

Всероссийская перепись осужденных 1999 г. показала, что в нашей стране уменьшается относительное число лиц, многократно привлекавшихся к уголовной ответственности. Так, с тремя судимостями в 1970 г. было 14, 0 %, в 1999 г. – 11, 3 %, с четырьмя судимостями – 6, 5 и 4, 0 %, с пятью – 3, 0 и 1, 7 %, с шестью – 1, 3 и 0, 8 %, с семью – 0, 6 и 0, 4 %, с восемью – 0, 3 и 0, 2 %, с девятью и более судимостями – 0, 2 и 0, 1 %. Мы видим, что из года в год уменьшается число многократно судимых рецидивистов.

Максимальное число судимостей отмечено у осужденных, отбывающих наказание в колониях особого режима (3, 2 %) и в женских колониях строгого режима (2, 8 %). У отбывающих пожизненное заключение в среднем по две судимости. Большое число судимостей у осужденных, отбывающих наказание в тюрьмах (2, 2 %).

Полученные сведения о лицах, совершивших преступления при особо опасном рецидиве, свидетельствуют, что большинство из них (90, 5 %) находится в мужских колониях особого режима, в том числе 1, 9 % – в колониях, предназначенных для отбывания пожизненного срока лишения свободы, 5, 5 % – в женских колониях строгого режима и 4 % – в тюрьме.

В криминологии принято различать два типа личности рецидивиста: антисоциальный и асоциальный. Разумеется, эти названия условны. Под антисоциальным типом личности понимается личность, которая активно, настойчиво, постоянно противопоставляет свои преступные намерения, цели, установки ценностям общества. Это те, о ком можно сказать, что они борются с законом: они не ждут, когда сложится благоприятная ситуация для совершения ими преступлений, а сами активно создают такие ситуации. В отличие от них асоциальные преступники более пассивны, они «плывут по течению», для них совершение преступлений – «просто» способ материального обеспечения дезадаптивного антиобщественного существования. Чаще всего это бездомные алкоголики. Вообще, алкоголики-бродяги – самые свободные люди на земле, поскольку у них нет никаких забот и обязанностей, кроме, конечно, тех, которые направлены на обеспечение их существования.

В одной исправительной колонии я обследовал осужденного, который находился в местах лишения свободы в 13-й раз; он был профессиональным портным, имел вполне приличный заработок и крышу над головой, но, очевидно, жизнь на свободе была не для него. Он постоянно совершал мелкие кражи, причем демонстративно, словно стараясь, чтобы его тут же схватили. В предыдущий раз он украл несколько консервов с прилавка на глазах у продавцов и покупателей и, конечно, был тут же задержан. А в последний раз он украл кролика у начальника местной милиции и был им же задержан с кроликом подмышкой. В исправительной колонии, где он ранее уже отбывал наказание и его хорошо знали, он был определен на хозяйственную работу, которой он был вполне доволен и выполнял ее с особым старанием и деловитостью. Нечего и говорить, что администрация не могла нарадоваться, глядя на его труды.

Для многократно судимых рецидивистов показательна судьба С., семь раз привлекавшегося к уголовной ответственности за кражи и два раза – за систематическое занятие бродяжничеством. «Вор в законе».

С. вырос в семье, в которой было еще двое младших братьев. Родители, по словам С., его любили, а если и наказывали, то не очень строго. Однако уделяли ему мало внимания из-за загруженности по работе, поэтому он был представлен сам себе. «Они говорят, – рассказывает С., – что, поскольку я все время сижу, я самый любимый, что они виноваты во всем. Все время мне писали письма». Даже в 1-м классе он проучился лишь несколько месяцев, потом все время убегал из семьи и школы, бродяжничал. В 8 лет был помещен в специальное учебное заведение, откуда тоже убегал. Рано стал воровать. «Я почти все время сидел, на свободе был мало, всего в общей сложностей за свою жизнь не более 4 лет (в момент обследования ему было 54 года). Никогда не был женат, хотя женщины были. После очередного освобождения, бродяжничал, жил у случайных знакомых, иногда у родителей. Жил за счет краж, но пил мало; общался с такими же, как и я. В совершенных преступлениях никогда не сознавался, в колонии другие осужденные меня уважают. За все годы неволи никто никогда со мной не говорил по душам и подолгу. Когда со мной говорят, то обычно угрожают или заставляют что-то сделать. Какая разница, год лишний прожить или сейчас умереть. Все равно из зоны живой не уйду».

У С. гипертония, склероз легких, язва 12-перстной кишки; он перенес инсульт, в результате которого отнялись правая рука и нога. Инвалид II группы. С. – яркий пример загубленной жизни, причем в основном по своей собственной вине. Он не имеет абсолютно никаких перспектив в жизни, у него нет никаких родственников – незадолго до нашей беседы умерли его родители, поэтому после освобождения ему негде жить. Он никому не нужен, в том числе и другим преступникам-рецидивистам.

В беседах со мной С. никого не упрекал, казалось, он полностью смирился со своей судьбой. Однако психологическое тестирование показало, что он все-таки винит свою мать, воспринимая ее в то же время как силу, которая способна действительно помочь. В его случае этого не произошло.