Глава I. Наступательное оружие.

При рассмотрении проблемы эволюции оружия Древней Руси необходимо представлять, что представлял из себя древнерусский воин? На каком уровне находились его профессиональные качества. На этот вопрос еще в 50-х годах XX века ответил А. В. Арциховский: «Русские дружинники XI – XIII вв. были настоящими профессиональными воинами, не уступающими по вооружению своим западным современникам ². Русские дружинники не уступали и кочевым воинам, угрожавшим юго-восточным рубежам древнерусского государства.

Вывод Арциховского А. В. о профессионализме русских дружинников основывался не только на письменных, но и в большей степени на археологических источниках. Именно материальные и неоспоримые факты помогли сделать этот вывод. На основе найденного вооружения мы можем говорить о военном профессионализме русских воинов. Так какое же вооружение использовалось на Руси?

Перед тем как ответить на этот вопрос следует представить эволюцию вооружения по периодам. Периоды при ближайшем рассмотрении наслаиваются друг на друга. Первый период следует рассматривать с IX по начало XI в., второй XI – начало XII, третий XII – первая половина XIII в., и следует закончить четвертым периодом, который очень помогает при определении «домонгольского» периода Древней Руси, датируется данный период второй половиной XIII – первой половиной XIV в. Следует так же помнить и о этапах развития русского общества. Периоды эволюции вооружения отражают и в какой то мере соответствуют этим этапам, которые охватывают время раннефеодальной монархии IX – начала XII в и феодальной раздробленности утвердившейся с XII в. При этом периоды эволюции вооружения имеют ряд особенностей.

О вооружении войска времен образования древнерусского государства можно судить по языческим захоронениям, где похоронены как рядовые воины, так и представители знати. Многие курганы X века дают вооружение профессиональных воинов – дружинников, которые дают основное представление о комплексе вооружения. Таких погребений учтено 547, а точные подсчеты археологических комплексов, содержащих предметы вооружения, позволили констатировать высокую степень военизации общества X века, при которой каждый пятый – десятый мужчина носил оружие. Эти подсчеты показывают так же значительную техническую оснащенность войска, при которой один из трех ратников имел 2 – 3 вида оружия. ¹⁰

В сравнении с X веком степень военизации общества к XI столетию уменьшилась в 2 – 3 раза. Видимо это связанно с социальными изменениями в составе армии и формировании замкнутого воинского сословия. Археологические данные на этот период характеризуют главным образом вооружение рядового дружинника и простого человека, смерда и горожанина. Данные эти получены из крестьянских кладбищ, где рядом с курганами смердов возвышались погребения младших дружинников, в них в связи с христианизацией богатые погребения исчезают, но остаются захоронения мужчин с оружием. Именно по ним видна четкая дифференциация простого человека и дружинника. Прошли времена (IX – X в) когда можно было встретить крестьянина с мечом и щитом, а младшего дружинника, хотя и конного, но с луком и стрелами. Период XI – XII в четко показывает профессиональное размежевание сословий на примере вооружения. Теперь только воинское сословие имеет полный комплекс вооружения, а вооружение ополчения оставляет желать лучшего.

В период наступившей феодальной раздробленности, когда войско состояло из отрядов отдельных князей, бояр и ополчений количество вещественных источников уменьшается. Целостного представления о вооружении разных сословий на этот период нет. В основном погребения XII – XIII в. характеризуют боевое снаряжение населения, проживавшего в некоторых пограничных районах Руси, у которых остались языческие традиции, и в связи с этим погребения более богаты на предметы вооружения. В этом отношении показательна богатейшая поросское погребение, совершенное у села Таганча и датируемое концом XI-XII вв. Инвентарь этого захоронения очень богат и разнообразен: остатки узды и седла, сабля, копьё, остатки щита, булава, кольчуга, шлем, серебряные накладки и серебряная чаша. По некоторым данным в этом погребении захоронен русский князь по языческому, степному обряду ¹⁶. Так же известны вооружение и снаряжение черных клобуков (Киевская область) ¹⁵ и воеводских ополченцев (Ленинградская область) ¹⁴. Сведения о вооружении этого периода дают находки оружия горожан, погибших при защите русских городов в период монголо–татарского нашествия 1237 – 1240 гг. Эти находки позволяют представить нашего ратника с копьем, топором, луком и стрелами и конного воина с колющим, рубящим и защитным вооружением.

Со второй половины XIII века находки оружия становятся все более редкими, но при этом находки вооружения встречаются в княжеских и городских арсеналах. В это же время особое значение приобретает сохранившиеся письменные и изобразительные источники, дающие, подчас, единственное представление как выглядит воин Руси в этот период.

Весь археологический материал по Древней Руси при всей его неравномерности и отрывочности, позволяет изучить не только вооружение отдельных социальных групп, частей русского войска, но его боевые средства в целом. На основании все тех же археологических материалов оказалось возможным установить деление русского войска в XI – XIII веках по роду и виду оружия и реконструировать снаряжение: тяжеловооруженных всадников и пехотинцев – копейщиков и легковооруженных всадников и пехотинцев – лучников.

Изменения военной техники IX – XIV вв. заключались не в изобретении новых средств борьбы (хотя случались отклонения от правил), а в усовершенствовании уже имеющихся. Эволюцию наступательного вооружения на основании вещественных и других источников можно представить следующим образом.

Ножи. Нож – наиболее часто встречаемая находка. Археологи находят много ножей в древнерусских городах, городищах, жилищах, курганах и могильниках16. Наиболее универсальное орудие труда – нож был необходимой принадлежностью мужчины и женщины, земледельца и ремесленника, воина и охотника, в рукоделии и при приготовлении пищи. В комплексе вооружения древнерусского воина нож занимает второстепенное место дополнительного оружия, либо как необходимого в походе инвентаря – инструмента. В курганах ножи составляют одну из самых массовых принадлежностей погребения. Все древнерусские ножи имеют клиновидное сечение, поэтому спинка лезвия у них была толще, чем у современных. Размеры клинка по длине варьируются от очень маленьких, миниатюрных лезвий величиной 4 сантиметра до больших массивных полотен размером 18 – 20 сантиметров, которые могли применятся в боевых условиях. По всей Руси: на Киевщине и в Приладожье на Смоленщине и в Поволжье мы встречаем совершенно одинаковые формы и размеры ножей. Так например клинки ножей Киева, Белгорода, Вышгорода12 совершенно идентичны подобным изделиям Новгорода Великого5. Формы древнерусского ножа разнообразны, но в основном встречаются два типа ножей. Для одного из них характерен клинок с прямой спинкой и криволинейным лезвием, а для другого клинок с криволинейной спинкой и криволинейным лезвием (кинжалообразные). Различие между городским и деревенским инвентарем не наблюдается. Рукоятки ножей делались из разных пород дерева и из кости5. Очень часто рукояти, особенно костяные украшались циркульным или линейным орнаментом. Иногда деревянные рукояти обматывались медной или серебряной проволокой. Применялись и цельнометаллические рукоятки, литые, бронзовые и медные, с плетеным и растительным орнаментом на концах, иногда с глазками очень популярными в XI – XII в5.

Основой древнерусской технологии изготовления ножа было сочетание в изделии двух материалов – железа и стали механическим и химиотермическим путем с последующей термической обработкой. Древнерусские кузнецы, изготовляя ножи, применяли пять разнообразных технических приемов, каждый из которых отвечает техническим условиям изготовления ножа. Эти технологические приемы заключались в следующем:

а) Сварка лезвия ножа из трех полос. В середине клинка проходила стальная полоса, по бокам железные.

б) Наварка стального лезвия на железную основу клинка ножа.

в) Комбинированная сварка с изготовлением узорчатого обуха.

г) Цементация железного клинка ножа.

д) Цельностальные ножи.

Для примера приведем технологию изготовления ножа на комбинированной сварке с изготовлением узорчатого обуха, на образце из Новгорода датируемого XI веком ¹¹ Нож славянского первого типа с прямой спинкой и криволинейным лезвием, общая длинна с рукоятью 22 сантиметра. Клинок по ширине состоит из двух полос: собственно лезвия и широкого обуха. Обух в свою очередь был сварен из трех полос: двух пластин и средней узорчатой. На сечении этого ножа обнаружилась следующая структура. Нижняя часть клинка (само лезвие) имела структуру закаленной стали. Выше находилась соединенная чистым сварочным швом нижняя полоса обуха, затем шла зона железа с четырьмя тонкими стальными полосками, расположенными параллельно шву (полоса с узором). Сверху у обуха была приварена еще одна полоса стали.

Наибольший технологический интерес в технике производства ножа представляет изготовление фигурной части лезвия. Она состоит из собственно узорчатой полосы с приваренными по краям стальными полосами. Узорчатая полоса изготовлялась следующим образом. Из трех полос – железной, стальной и железной – сварили брусок (пакет), затем его вытянули и, сложив вдвое, сварили, опять вытянули, затем опять сложили и опять вытянули. После этого при сильном нагреве (до сварочного жара) брусок по продольной оси скрутили винтом и обточили в прямоугольный брусок. Затем приварили два стальных бруска и опять обточили в прямоугольный брусок. После этого к полосе приварили стальное лезвие, грубо выковали клинок и приварили его одним концом к планке с черенком. Затем на точиле клинку придали окончательную форму и подвергли термической обработке. Закалка произведена была местная, то есть закалили только острие лезвия. О широком знакомстве древнерусских кузнецов со сложноузорчатой сваркой писал в середине XI века хорезмийский ученый Аль-Бируни. Но он говорил лишь об узорчатых мечах, а новгородский нож говорит о том, что сложную технологию комбинированной узорчатой сварки древнерусские кузнецы применяли и на таких массовых изделиях как ножи.

Описание данного технологического прима необходимо для показа изменения технологии изготовления ножа во времени. Как мы уже упоминали в IX – XIII веках бытовало два типа ножей, но технология их изготовления изменяется. В IX – XI веках городские ремесленники, изготовляя ножи, применяют в основном довольно сложную технологию – сварку многослойного лезвия с последующей термической обработкой. Но в XI и особенно XII веке эта технология целиком вытесняется более легкой, менее трудоемкой техникой наварки стального лезвия. Связанно это с увеличением сбыта в XII – XIII веках и ремесленник начинает работать на рынок.

Говоря о ножах, следует упомянуть, о переходной форме ножа, которая встречается в древнерусском комплексе вооружения. Речь идет о скрамасаксах, 10 из которых найдены на территории Древней Руси. Этот вид оружия пришел к нам с Запада и является одной из разработок боевого ножа, как дополнительного оружия. Скрамасакс возник вследствие увеличения размера германского ножа – сакса (нем. Sax, старонем. – Sahs, англ. – Seax), и лангсакса (нем. Lаngsax) ³. Скрамасакс однолезвенный тяжелый клинок с глубоким желобком вблизи обуха. Его клинок был от 6, 5 см шириной и длинной от 41 до 76 см, ширина обуха – 6 – 8 мм. Эти размеры помогали пользоваться им как мечом или использовать как дополнительное оружие. Этот тип боевого ножа применялся древнерусскими воинами в IX – XX веках. Примером такого ножа можно назвать скрамасаксы из Гочевского могильника ², черной могилы и Гнездовских курганов ¹⁹. В конце X – XI веков скрамасакс исчезает из боевого комплекса вооружения во всей Европе, в том числе и на Руси, связано это было с массовым производством мечей, которые по своим техническим и боевым качествам оставляли далеко позади этот тип оружия.

Кинжалы. Кинжал – это холодное оружие с коротким клинком рассчитанное лишь на колющий удар. Судя по имеющимся находкам время его появления можно отнести к каменному веку. У разных народов он имел различные названия к тому же часто менявшихся (нем. Dolch, от лат. doleguinus, фр. poignarol, dague, англ. dagger, итл. pugnale, от лат. pugione) ³. В северных странах кинжал образовался от обыкновенного ножа, который сам по себе мог пригодиться в бою.

Кинжал оружие для тесной схватки и по своему действию рассчитан на короткие и быстрые движения. Нередко ими пользовались с большой хитростью, а в позднее средневековье возникли даже школы обучающие фехтованию этим оружием. В средние века кинжалом считали вспомогательным оружием, используемым для того, чтобы окончательно добить противника, выведенного из строя другим оружием. Такое предназначение исходило из формы самого оружия, форма которого идеально подходила для нанесения удара, с последующим проникновением между стыками пластин лентнера и ламелярного доспеха, чешуйчатого панциря. Кинжал также, очень удобен и для того чтобы проколоть плетеные кольчуги. ³

Данный вид оружия представлен довольно скудно среди археологических находок сделанных на территории Древней Руси (учтено 5 экземпляров) ¹⁰, также очень мало изображений кинжала на изобразительных источниках. Находки русских кинжалов датированы XIII – началом XIV веков и представляют собой типичный вид западноевропейского оружия длинной в среднем 40 см. с центральной гранью на клинке. Гарда либо прямая крестовина, либо изогнута как перевернутая латинская буква V, навершие было шарообразным. Очень возможно, что их прототипом были западноевропейские образцы, возможно, что эти «фряжские» кинжалы были импортом. Изобразительных источников так же очень мало, но имеющиеся показывают способы применения данного вида оружия древнерусскими воинами ²⁰.

Малое использование кинжала древнерусскими воинами можно объяснить несколькими причинами. Во первых это оружие мог с успехом заменить нож. Во вторых использование тяжеловооруженной конницы в скоротечных боях (в основном) XIII в., когда оглушенный сбитый с коня враг не представлял опасности, в применении кинжала не было целесообразной необходимости. В третьих добивать противника кинжалом не было необходимости, из-за большого набора других видов оружия, к тому же во все времена живой пленный представлял большую ценность, чем мертвый. Возможно именно по этому «фряжский» кинжал не нашел широкого применения в воинской системе Древней Руси.

Мечи. (Таблицы – 1, 2, 3, 4) К привелегированому, но широко распространенному оружию принадлежали мечи. В пределах IX – XIV они подразделяются на две основные категории – каролингские и романские (таблица 1). Первые, а их найдено более 100, относятся к концу IX – первой половине XI в. (таблица 2). Находки этих клинков сконцентрированы в нескольких областях Руси: в юго-восточном Приладожье, районах Смоленска, Ярославля, Новгорода, Киева и Чернигова. Мечи обнаружены, по большей части, в крупных курганных могильниках вблизи крупных городских центров, или на их территории. Судя по богатству захоронений клинки, принадлежали воинам – дружинникам, купцам, княжеско-боярской знати и иногда состоятельным ремесленникам. Редкость нахождения мечей в погребениях (равно как и шлемов, доспехов, щитов) не означает их недостатка в боевой практике, а объясняется другими причинами и факторами. Меч как особо почитаемое и ценное оружие в период раннего средневековья передавался от отца к сыну, и при наличии наследника, его не погребали вместе с покойным. В более поздний период мечи нередко выдавались рядовым дружинникам из государственных арсеналов, вероятно, только в пожизненное владение.

Для классификации клинков IX – XI веков использована схема Я. Петерсона, разработанная на общеевропейском материале. Классификация основана на рукоятях, которые сопоставляются по формам и украшениям. Что касается лезвий мечей, то они (при общей длине около 1 метра) почти одинаковы, относительно широкие (от 5 – 6-6, см), плоские (толщина около 4 мм), с долами (занимающими среднюю треть полосы). Конец меча, не рассчитанного на колющий удар (в связи с малой долей оборонительного вооружения), или довольно тупое, слегка суживающееся к оконечности, или даже просто закругленное окончание лезвия клинка ¹⁹. Анализ рукоятей служит изучению всего изделия, включая и клинок. Выявлено, что мастерские этого периода большую часть лезвий выпускали с уже смонтированными навершиями и перекрестиями. В Европе встречаются, правда, случаи, когда рукояти готовых полос клинков изготовлялись или переделывались вне стен первоначальной мастерской. Это так же может говорить о существовании местного клинкового ремесла. Поэтому при помощи классификации Я. Петерсона можно выделить, во-первых, единообразные серии высококачественных мечей, изготовленных, как правило, западноевропейскими мастерами, во-вторых, своеобразные по отделке изделия, (или их детали) местной работы ¹⁰.

Сказанное относится и к русским находкам (таблица – 1). Часть из них во всех деталях соответствует западноевропейским образцам и их хронологии, часть же отличается от последних формой и украшением рукоятей, а так же датировкой. Перечислим здесь встреченные на территории Руси мечи международных типов начиная с древнейших находок ¹⁰. К ним относятся: клинки с нешироким прямым перекрестьем и треугольной головкой (типы В и Н, соответственно вторая половина IX и конец IX – начало XI в.), образцы с массивным навершием и перекрестьем, обложенными бронзовыми орнаментированными пластинами (тип В, X в.) изделия с трех - или пятичастной головкой и перекрестьем с расширяющимися концами (тип S, X – начало XI в.) и близкие к ним – с навершием, орнаментированным по бокам условно трактованными звериными мордами (тип Т-1 и Т-2, X – начало XI в.). Отметим далее экземпляры с увенчаниями, напоминающими мечи типа Т-2, но снабженные ячеистой орнаментацией (тип Е, IX – X века) или полихромной инкрустацией геометрического рисунка (тип V, X век). Рассматриваемую группу завершают мечи с полукруглыми бронзовыми или железными навершиями и прямыми крестовинами (тип W, X век и тип X, вторая половина Х – начало XI в.). Клинки с седловидными (с возвышением в центре) набалдашником и изогнутым перекрестьем (тип V, X – начало XI в.) и, наконец, с изогнутым кверху яблоком и опущенным книзу перекрестьем (тип Z, конец Х – начало ХI в.).

Для рукоятей мечей упомянутых типов характерны: узоры геометрического рисунка, выполненные цветными металлами, лентообразные украшения, оформленные чернью и серебром, ячеистая орнаментация, массивные рельефные бронзовые пластины, составленные из 3 – 5 деталей ¹⁰. Преобладают мечи нескольких типов (H, S, E, V), что связанно с привозом партий оружия, изготовленного в крупных мастерских Рейнской области. Западноевропейское происхождения большинства рассматриваемых мечей подтверждают не только украшения, но и знаки, и надписи на их лезвиях (таблица 4). Среди найденных мечей имеются изделия не обязательно западноевропейской работы, судя по их индивидуальной отделке. Таковы клинки типа D с бронзовыми украшениями в скандинавском стиле Вогге и мечи с рукоятями, явно подражающими некоторым эталонным образцам (типы V особый и Z особый).

Обращают внимание мечи типов Z и Z особый, отчасти V. Они демонстрируют, как около 1000 г. изменились традиционные рукояти франкских клинков. Этим образцам свойственны не прямые, а изогнутые навершия и перекрестия. (Таблица- 1). Такие мечи были удобны при конной рубке, так позволяли более удобно манипулировать рукой и кистью при ударе. Вероятно, что соприкосновение русской конной дружины с кочевниками, влияние сабельного боя, наконец, растущее преобладание конницы как главного рода войск – это и привело к возникновению мечей, приспособленных к кавалерийскому бою.

Среди найденных на Руси средневековых мечей есть такие, наличие которых позволяет предполагать существование в древнерусском государстве вполне самостоятельного отделочно-клинкового ремесла.

Таковы пять сохранившихся фрагментов мечей, рукояти которых при наличии некоторых международных черт отличаются выраженным местным своеобразием форм и декора.(тип А местный). Им присущи плавные очертания навершия и перекрестья, а так же растительная орнаментация. Особенно заметно выделяются рукояти мечей из Киева, Карабичева и Старой Рязани, отделанные чернью по бронзе. Производимые в Киеве бронзовые детали рукоятей мечей и наконечники ножен, украшенные растительным орнаментом, находили сбыт в землях юго-восточной Прибалтики, Финляндии и Скандинавии. Можно упомянуть, что количество таких находок, оказавшихся в странах Балтийского бассейна, год от года растет.

Среди мечей новых форм иногда встречаются довольно необычные. Таков образец, найденный в с. Фощеватой, около Миргорода (в нашей типологии его можно условно назвать скандинавским). Его рукоять состоит из отдельных отлитых из бронзы частей с рельефными изображениями чудовищ в стиле надгробных рунических камней XI века ⁴. Несмотря на орнаментацию в скандинавском стиле, место изготовления данного клинка правильнее связать с Киевом. При работе над лезвием, было обнаружено не каролингское клеймо, прямо говорившее о создателе оружия (таблица – 4, 6).

Приведенные нами данные позволяют сделать вывод о том, что IX – первая половина XI в. характеризуется употреблением мечей общих, европейских форм, которые с конца X в. были дополнены местными (судя по всему Киевской работы). В Древней Руси поиски собственных форм рубящего оружия шли в XI, отчасти XII в. Однако дальнейшее развитие меча в XII – XIV веках, за небольшими исключениями пошло по западноевропейскому пути развития.

На территории древней Руси имелось ещё одна группа мечей – романских (таблица – 1). Это мечи второй половины XI – XIV веков (таблица – 3), отечественные находки составляют 75 таких клинков. Мечи, в большинстве своем обнаружены в городах погибших во время монголо-татарского нашествия, либо найдены случайно. В тех районах Древней Руси (север, северо-восток), где еще насыпались курганы, мечи в отличие от предшествующего периода встречались редко.

Клинки второй половины XI – XII веков легче (около 1 кг), иногда короче (доходят до 86 см) и на 0, 5 – 1, 5 см уже клинков X в. (таблица – 3). Такие тяжелые (около 1, 5 кг) и сравнительно длинные мечи, как в Х в., выходят из употребления. Дол клинка суживался, превращаясь в узкий желобок. В XIII веке (также как и с древнерусскими ножами, см. выше) технология производства мечей упрощается. Сложноузорчатая сварка и приемы ковки соединения железных и стальных пластин исчезают, мечи делают цельно стальными – харалужными ¹⁷. На мечах XII – XIII веков довольно мало роскошных украшений, навершие делается из одного куска стали, все реже применяются рельефные орнаменты.

Во второй половине XII и особенно XIII в. происходит новое утяжеление рубящего оружия, что обусловлено усилением доспеха (см. выше). Появляются довольно длинные (до 120 см) и тяжелые (около 2 кг.) мечи, которые по данным показателям даже превосходят образцы IX – X вв. (таблица – 3). Перекрестье мечей XII – XIII вв. вытягивается в длину и достигает 18 – 20 см. (обычная длина перекрестия предшествующего времени 9 – 12 см.). Характерна для конца Х – XII вв. искривленная крестовина сменяется прямолинейной. Удобства для захвата рукой создавались теперь не за счет изгиба перекрестья и навершия, а удлиненным стержнем рукояти с 9 – 10 см. до 12 см. и более. Так возникли мечи с полутароручными рукоятками, а позже и двуручные. Следует отметить, что на Руси еще в середине XIII века использовались как тяжелые рыцарские мечи, так и более легкие с полыми деталями рукоятей. Если первые применялись против тяжеловооруженных ратников, то вторые годились для легкой конницы.

Клинком XII – XIII века могли колоть, но основным назначением оставалась рубка, хотя поиски приводят к возникновению колющего клинка, во второй половине XIII в. Пример такого меча представлен в «псковских древностях» ¹⁸, это меч князя Довмонта ¹⁰, 1). Но колющие клинки, обладающие проникающим бронебойным действием не вытеснили рубящие. В XIV в. в Восточной Европе использовались мечи (до 140 см. длинной) универсального колюще – рубящего действия с прямой гардой до 26 см. (таблица – 3). Из-за вытянутых пропорций лезвия они выковывались либо с трехгранным долом, либо с серединной гранью.

По форме рукояти романские мечи подразделяются на типы, в большинстве восходящие к более ранним образцам (типов S, X, Y, Z и Z особый, таблица – 1). К традиционным формам относятся мечи с бронзовым перекрестьем и пятичастным навершием (тип I, XII – XIII вв.), изделия с трехчастным бронзовым или железным набалдажником и обычно несколько изогнутым перекрестьем (тип II и IIA, свойственно XI – XIII и XII вв.), образцы с седловидным увенчанием и изогнутой крестовиной (тип III, XII – первая половина XIII в.), мечи с полукруглой и линзовидной головками, т. п. «бразильный орех», и как правило прямым перекрестьем (типы IV и V, XII – XIII вв.). К новым типам можно причислить клинки со стержневидным прямым перекрестьем и дисковидным навершием (тип VI, XII – XIV вв.) и лезвия с полигональным по очертаниям яблоком и прямой или слегка изогнутой крестовиной (тип VII, XIII – XIV вв.)

Данные материалы позволяют говорить о том, что на Руси XII – XIII вв. представлены все типы клинков, известные в то время в Европе (типы III – VII, таблица – 1). По оснащению войска романскими мечами Древняя Русь не уступала европейским странам, причем преобладание получили мечи с дисковидным навершием (тип VI). Устанавливается эволюция упомянутой детали. В XII в. она колесообразная, в XIII в. головка получает двусторонний радиальный срез, в конце XIII в. появляются по боковым сторонам диски без среза. Следует упомянуть характерную деталь, что полутароручные, а затем и двуручные мечи снабжали деталями новых для своего времени романских клинков (типы VI, VII отчасти V). Также следует отметить, что наряду с романскими мечамим на Руси использовались мечи с пяти - трехчастными навершиями ¹³. Вероятно, данное оружие частично местного восточно-европейского происхождения (типы I, II). Сопоставляя же клинки Руси, Прибалтики и Волжской Болгарии видно, что мечи, и бронзовые детали рукоятей экспортированы из русских городов на побережье Балтийского моря и в Волго - Камский регион.

Тема древнерусских мечей была бы неполной, если не упоминать о ремесленных клеймах, открывающих много нового в отечественном оружиеведении. О месте происхождения того или иного клинка судили по его отделке и украшениям. Однако оказалось, что прямой ответ дают сами мечи (было расчищено 46 клинков IX – первой половины XII в. и 56 второй половины XI – середины XIII в.) На 25 изученных мечах конца IX – начала XI в. обнаружены имена западноевропейских оружейников, работающих в районе Рейна и Дуная. Перечислим их: Ulfberht, Jangelrii-Jangelred, Cerolt, Ulen, Leutlrit, Lun. (таблица – 4). Некоторые имена встречены впервые, другие встречаются многократно. Наиболее крупной была мастерская Ulfberhta. На сегодняшний день в европейских коллекциях зарегистрировано не менее 125 мечей, с этой, очевидно семейной маркой. Можно предположить, что в древности эти лезвия расходились сотнями и тысячами. В производстве клинков существовала, видимо, значительная основанная на «конвейерном» производстве разделения труда концентрация рабочих или и технических достижений, далеко опережавших свое время. Несмотря на торговые запреты (наложенные еще при Карле Великом), франкские клинки проникали в значительно удаленные районы Европы, в том числе к норманам, финнам и русским. Параллельно с клеймами «именными» встречаются встречаются клинки несущие всякого рода знаками несложного геометрического рисунка. (таблица – 4). На 10 обследованных клинках оказались кресты, круги, спирали, полумесяцы. Эти знаки несли не только маркировочное, но и возможно магическое значение. Именно о таких знаках в IX веке писал багдадский философ Аль–Кинди в своем трактате о мечах, называя их франкскими.

Происхождение остальных как клейменых так и «чистых» полос IX – XI в. неясно. Но некоторые клейма имеют сюжетную схожесть и международную распространенность. Меч из Гнездова Х в. имеет стилизованное изображение человека, зашифрованного в геометрическом узоре. О таком клейме писал Аль–Бируни описывая индийские клинки. Возможно, что данный клинок был копией, сделанной языческими кузнецами с оригинала.

К произведениям нелокализованных мастерских относятся семь клинков с дамаскированым узором. Сложноузорчатая сварка была архаична в Х в., и по этому сварочный дамаск стали употреблять для надписей. Итак, 64% мечей IX – XI вв. судя по клеймам были произведены во франкских мастерских, хотя с начала XI в. на смену общеевропейским формам приходят местные формы рубящего оружия, и судя по находкам это отразилось не только в формах рукоятей и наверший.

Некоторые клинки найденные на территории Древней Руси, судя по всему, имели местное происхождение. Примером такого клинка можно считать уже упоминавшийся меч из Фощеватой (на Полтавщине). Надпись обнаруженная в верней трети дола клинка была двухсторонней и была наведена инкрустацией в металле дамаскированой проволокой. Техника ее исполнения не отличалась от известных каролингских мечей X в. на одной стороне полосы можно прочесть имя мастера Людота или Людоша, на другой слово «коваль» (т. е. кузнец), надпись явно не владельческая, а производственная, выполнена кириллицей. Полученная на основании лингвистического, типологического и искусствоведческого анализа дата меча показала, что он сделан не позднее первой половины XI в. Надпись клинка является древнейшей сохранившейся русской надпись на оружии и металле вообще и передает старейшее дошедшее до нас имя ремесленника (таблица – 4). Судя по этой надписи на Руси существовала специализированная оружейная мастерская задолго до того, как об этом сообщают письменные источники. Рукоять меча, отделанная в орнаментальном стиле надгробных рунических камней XI в. ⁴, дала повод считать сам меч едва ли не единственным бесспорно скандинавским из числа найденных на Руси. После нахождения надписи можно предположить, что на русский клинок была смонтирована скандинавская гарда и яблоко (как это делали в Скандинавии с франкскими полуфабрикатами), но они (если не считать узора) не типичны для Скандинавии, поэтому это, скорее всего, вещь «гибрид», сделанная на Руси с использованием местных особенностей и скандинавских заимствованных элементов, как и многие другие вещи этого периода ⁹. Надпись же на лезвии позволяет считать, что данная продукция была «конкурентоспособной» по отношению к привозной. И значит что Русь была вторым государством после Каролингской империи, которая изготовляла свои собственные мечи с подписями, что в свою очередь говорит о существовании на Руси X – начала XI вв. высокоорганизованного и специализированного ремесла.

Обнаружение русского клинка, однако, не отрицает того, что в Х и в XII – XIII вв. в Восточной Европе преобладали мечи каролингского типа, а затем романские мечи. Большинство надписей на мечах романской эпохи представляют надписи ремесленников (Etcelin, Jngelrii), «пробивные» марки и особенно латинские сокращения.

Сабли. (таблицы 5-6). По определению М. В. Горелика, сабля – это клинковое оружие, характерными чертами которого являются односторонняя заточка лезвия (длинна которого около 1 м.) и кривизна рукояти по отношению к рукояти, что помогает рубяще-режущим свойствам. Судя по всему сабля появилась в комплексе русского дружинника довольно рано. Так, в Черной могиле вместе с двумя мечами была положена сабля2. По свидетельству Арциковского А. В. в русском погребении датируемом XI в. (Гочевские курганы), встречена сабля2. О применении сабли говорят и историки. Первое упоминание о русской сабле относится к 1087 г. «Князю Ярополку, лежащую в санях, а он (Неродец) с коня саблею прободе я» - записал автор Лаврентьевской летописи. Воибор Геновевич в 1162 г. саблею убил князя Изяслава Давыдовича – «Постиже… и сече по главе саблею…»2. Несколько раз упоминалась сабля и в «Слове о полку Игореве»17.

Широкое внедрение сабли, в первую очередь в лесостепной полосе, стало возможным в связи с выдвижением конницы как главного рода древнерусского войска. Как уже говорилось выше благодаря изгибу полосы и наклону рукояти в сторону лезвия. Сабля обладает рубяще-режущим действием. Удар имеет круговой характер, он скользит и захватывает довольно большую площадь тела. Применение сабли предоставляет воину-коннику большую маневренность в движениях, которая позволяет дальше и вернее достать противника. В регионах с сильной пехотой и малоподвижными строями применение сабли было ограничено. Для пехотинца более удобным был меч. По своим качествам он был более приспособлен для использования в тяжеловооруженной борьбе. Длительное соседство меча и сабли отражало необходимость успешное противоборство русских со степняками их же оружием.

В XI – первой половине XIII в. сабля использовалась в основном в южнорусских регионах, а в XIV в. при соседстве агрессивной Золотой Орды ареал распространения сабли захватил Новгород и Псков. К концу XIV в. сабли вытеснили мечи почти повсеместно.

Первые дошедшие до нас русские сабли (17 из относящихся к X – XIII вв.) датируются Х – первой половиной XI в. Их концентрация велика на юге Руси, вблизи границы со степью. Начиная с XI в. искривленные клинки встречаются не только на юге страны, но и в Минске, Новгороде, Суздальском ополье. Почти половина всех находок того времени происходит из курганов Киевского Поросья, т. е. с территории, где обитали федераты киевских князей – черные клобуки.

Типология сабель, как и мечей, основана на изменении нескольких взаимосвязанных частей оружия. Клинок Х – первой половины XI в. достигающий 1 м., к XII – XIII в. удлиняется на 10 – 17 см, одновременно увеличивается кривизна полосы клинка (измеряемая в высшей точке изгиба) с 3-4, 5 см. (Х – первая половина XI в.) до 4, 5-5, 5 см. и даже 7 см (вторая половина XI – XIII в.). Ширина клинка первоначально равная 3-3, 7 см., достигает в XII – XIII вв. 4, 4 см (в среднем 3, 5-3, 8 см.). Таким образом, эволюция сабельной полосы происходила в сторону удлинения, большего изгиба и некоторого увеличения веса. (таблица – 5).

Сабли XIV в. по форме больше приближены к образцам XIII в. что явствует из сравнений. При длине 110-119 см. и ширине лезвия 3, 5 см. выгиб их полосы составляет 6, 5-9 см.

Все отмеченные изменения с наибольшей полнотой отслеживаются именно по русским саблям, однако они свойственны оружию печенегов, половцев и венгров. Можно таким образом говорить об определенном единстве развития сабель в Восточной и от части Центральной Европе в период средневековья.

Навершия сабельных рукоятей уплощенно-цилиндрической формы очень утилитарны (тип I, X – XIII вв. таблица - 6). Больше встречается наверший с увенчаниями грушевидной формы. В отечественных находках они исчезают со второй половины XI в. (тип II, таблица – 6).

Самым типологически и хронологически изменчивым элементом сабли была гарда ¹⁰. Таковы древнейшие из них прямые либо слегка изогнутые, с шарообразными увенчиваниями на концах (типы I, IA, IБ X – XI вв.) Некоторые (тип IБ) отливали из бронзы, несомненно, в Среднем Поднепровье. В XI – XIII вв. наиболее популярными были прямые перекрестья с ромбическим расширением к средней части (тип II). Благодаря щиткообразным расширения гарда приобрела большую прочность на излом при повреждении, наиболее надежно соединялась с рукоятью и плотнее удерживала надетые ножны. Перекрестья XII первой половины XIII в. несколько другие. Их концы или несколько опущены или расширены с переходом в дисковидные и овальные увенчания (тип IIA, IIБ). Такая конструкция помогала не бояться, что соскользнувший по лезвию удар поранит руку, он как бы «запирался» со всех сторон. Несколько иначе предохраняла руку гарда с боковым защитным мысиком и крупным стержневидным как у романского меча перекрестьем (тип III). Хронологически можно приурочить к XIII в., когда замечается утяжеление сабли и развивается массивность ее частей.

В XII – XIII вв. в южнорусских городах, происходило усовершенствование сабельного эфеса, отражавшего общеевропейские поиски. Возможно, это способствовало проникновению новинок данного вида новинок к степнякам. Во всяком случае, черно-клобутские сабли совершенно не отличаются от обнаруженных русских городах (таблица – 5). Сабли редко украшались, (рукояти) что затрудняет определение их этнической принадлежности. Лишь на некоторых есть растительные узоры, изготовлялись они не позже первой половины XI в. судя по всему это древнерусские образцы, скованные во времена подъема, когда существовали и собственные кованные мечи. Очевидно, что отечественные оружейники наряду с венграми приняли участие в изготовлении шедевра оружейного ремесла, так называемой сабли Карла Великого, ставшей в последствии церемониальной инсигнией священной Римской империи ¹⁰. Изукрашенные «золоченые» сабли продолжали ковать на Руси и в XII – XIII вв.. Об этом говорит найденная полоса первой половины XIII в. обнаруженная при раскопках древнего Изяславля. На ней размещены орнаментальные клейма, удостоверяющие ее местную южнорусскую выделку (таблица – 5, 5)

Копье. (таблица – 7). Главным оружием ближнего боя было копье. С выдвижением конницы как основного рода раннефеодального войска оно стало важнейшим наступательным средством. Как оружие первого натиска оно использовалось вплоть до XV в.. В отличии от мечей и сабель копья принадлежали к несравненно более распространенному оружию. Они встречались повсеместно особенно много их в погребениях на территории северной Руси, относящихся к X – XIII вв. Длинна древка копья приближалась к росту человека, но кавалерийские могли достигать 3 м. Наконечники копий, как правило, лишены индивидуальных украшений. Их сопоставление осуществляется на основании формы пера (таблица – 7).

Копья с пером ланцетовидной формы (тип I 900-1050 гг.). Около 1000 г. эти наконечники достигавшие в длину 40 см. уменьшаются, а их втулка расширяется с 2, 5 до 3 см., удлиняется. Распространенные у многих народов Европы эпохи викингов наконечники с пером ромбической формы (тип II, IX – начало XI в.) длиной до 30 см., шириной лезвия около 3 см. для русского копья Х в. нехарактерны, так как их основное развитие относится к VI – VIII вв. Они архаичны.

Наконечники копий с пером относительно удлиненно-треугольной формы (тип III, IX – XIV вв.). Плечики (могут быть несколько подняты и опущены) всегда ясно выражены. Обычная длина 20-40 см., ширина 3-5 см., диаметр втулки около 3 см. Такие наконечники восходят к общеславянским прототипам, а в рассматриваемый период встречаются в курганах дружинников, но почти нигде не преобладают среди других форм. Но они типичны для многочисленных курганов центральной и северной Руси XI в. Судя по всему оно осуществляло комбинированную функцию (воинскую и охотничью). Имеются разновидности данного типа. У одного из них (тип IIIA, таблица 7) скошены плечики, что позволяло удлинить лезвие до 38-45 см. почти без увеличения веса. Другая (типа IIIБ) отличается узким (1, 5-3 см) длинным пером (около 50-60 см.). Наконечники типа IIIБ, судя по находкам относятся скорее к боевому чем к охотничьему оружию. Эволюция листовидного копья ко все более узкому и длинному в период широкого распространения кольчатой и пластинчатой брони вполне закономерна.

Копья с пером продолговато-яйцевидной формы (тип IV, XI – XII вв., таблица – 7). Большая часть этих образцов уверено относится к XI в. и выявлена в Северной Руси. Судя по всему появление подобных наконечников связано с влиянием эстонских, латвийских и других прибалтийских образцов. В XII в. распространяются наконечники лавролистной формы (тип IVA, XII – XIII вв.). Криволинейный изгиб их лезвия отличается большой плавностью и симметрией. Возникновение этих массивных наконечников с плавно заостренным пером свидетельствует об увеличении прочности и ударной мощи орудия, в данном случае имеющего собственное наименование – рогатина. Среди древнерусских копий, даже достигающих длины 40-50 см. и ширины лезвия 5-6 см., нет более тяжелых (вес около 700-1000 г., вес обыкновенного же копья 200-240 г.) мощных и широких наконечников чем рогатины. Форма и размеры домонгольских рогатин удивительным образом совпали с одноименными образцами XV – XVI вв. что позволяет опознать и выделить их среди археологического материала. При ударе такое копье могло выдержать без поломки большое напряжение. Рогатиной, конечно можно было пробить самый мощный доспех, но пользоваться в бою, особенно в конной схватке, вследствие ее тяжести, вероятно, было неудобно. Судя по украшениям, рогатина иногда использовалась для парадных церемоний, что не мешает определить ее как преимущественно пехотное, а иногда и охотничье оружие.

Копье с пером в виде четырехгранного стержня и воронковидной втулкой (тип V, X – XVII вв., таблица – 7). Типичные размеры: длина 15-30 см. ширина пера 1, 5 см., диаметр втулки 3 см. Происхождение этого копья указывает на области степного юго-востока, но уже для Х в. нет оснований считать эти пики исключительно кочевническим оружием, они распространены от Молдавии до Приладожья. В XII – XIII вв. уже ни один тип копья не имеет столь явного преобладания, какое получили пики. В этот период они составляют половину всех находок. В пред монгольское время пика приобретает совершенную форму, которая уже не изменяется до конца средневековья. Изумляет абсолютное сходство домонгольских пик с образцами XVII в. Очевидно, одна и та же форма была порождена одинаковыми условиями борьбы – усиление доспеха и активизация конных стычек. Пика использовалась в качестве боевого оружия, рассчитанного главным образом на эффективное пробивание металлического доспеха. Можно предположить, что впервые в истории древнерусского колющего оружия приблизительно в XII в. бронебойные пики выделяются как специально кавалерийские копья.

Копья с пером вытянуто-треугольной формы и черенком вместо втулки (тип VI, IX – XI вв., таблица – 7). Форма лезвия не отличается от обычных листовидных копий типа III, реже типа IV. Черешковидные копья происходят из районов, где находились чудские племена (юго-восточное Приладожье, западная часть Ленинградской области, Муромщина). В составе русского оружия они случайны и после XI в., по-видимому, выходят из употребления. Копья с лезвием в виде расходящихся в сторону шипов (тип VII, IX – XIII вв.). Двушипные копья (их название -гарпуны) – в основном охотничье оружие, и в этом отношении они не отличаются от двушипных стрел ¹⁰. Типология наконечников копий способствует пониманию развития этого оружия в целом. Русь не была родиной какой либо формы копья, но здесь использовались совершенные для своего времени образцы, возникшие на западе (тип I) и на востоке (тип V) в сочетании с общеславянскими наконечниками (тип III). Основными были копья с ланцетовидными, удлиненно-треугольными и пиковидными (типы I, III, IIIA, IIIБ и V). В количественном отношении они составляют 80 % всех находок. Роль копий этого типа была неодинаковой. Если в Х в. существовали три ведущие формы наконечников – ланцетовидная, удлиненно-треугольная и пиковидная, то начиная с XII в. выделяются узколезвийные образцы (типы IIIБ и V), получившие преобладание среди других древнерусских наконечников. Находки узколезвийных бронебойных копий указывают на распространение тяжелого доспеха. Удар копьем с таким наконечником достигался самим движением всадника – он стремился таранить своего противника. Для сравнения отметим, что в IX – XI вв. укол осуществлялся взмахом протянутой руки. Применение «копьевого тарана» связано с усилением защиты всадника и сопровождалось изменением его верховой посадки в седле, на голопе (упор прямыми ногами в стремена). Возникновение мощного напора при ударе копьем отразилось на его деревянной части. Типичным для Х в. являлось древко толщиной 2, 5 см, в XII – XIII вв. оно расширилось до 3, 5 см.

Кроме боевого применения использовались копья и для промыслов. Специфически охотничьими являлись гарпуны (тип XII) и отчасти рогатины (тип VIA). Универсальными по своему назначению были, очевидно, листовидные и ромбовидные образцы (типы II, III, IIIA, IV, VI. Таблица – 7). Однако в целом развитие древкового колющего оружия следовало по пути усиления боевой направленности и изживания первоначальной множественности его форм.

Копье в средневековом войске предполагает наличие хорош обученных бойцов, сражающихся в правильных тактических построениях. С XI в. на Руси выделились отряды копейщиков. Они представляют собой силу специально предназначенную для нападения и завязывания решительного сражения. Использование копий, таким образом, точно отражало определенную, действенную вплоть до середины XV в. систему ведения кавалерийского боя. По копьям велся счет войску. Возможно, что уже в домонгольское время «копьями» обозначались старшие дружинники со своими отроками.

В качестве вспомогательного средства поражения в бою и на промысле использовались метательные дротики – сулицы. В зрелом средневековье популярность сулиц возросла, что объяснялось удобством их использования в пересеченной местности и в момент сближения войск, а так же в рукопашной схватке и при преследовании. Больше всего, известно наконечников сулиц удлиненно-треугольной формы, но встречаются треугольные и лавролистные. Длина их составляет 15-20 см., а вместе с древком 1, 2-1, 5 м. Таким образом, сулица по своим размерам нечто среднее между копьем и стрелой.

Топоры. (таблица – 8) большинство известных боевых топоров, скорее всего, использовались пешеми ратниками. В развитии древнерусского боевого топора скрещивались две противоречивые тенденции. Господство конницы низводило его до уровня плебейского оружия, но усовершенствование доспехов и усиление пехоты снова выдвинуло топор в качестве популярного средства ведения боя. Применение конницей топоров было ограниченным, вспомогательным. Его пускали в ход во время затяжного кавалерийского боя, превращающегося в тесную схватку отдельных групп бойцов, когда длинное древковое оружие мешало борьбе.

На территории Древней Руси найдено около 1600 топоров ¹⁰. Их можно разделить на 3 группы:

1) специально боевые топорики – молотки (чеканы), топорики с украшениями, характерные по конструкции и небольшие по размеру;

2) секиры, похожие на производственные топоры, но миниатюрнее последних; эти последние использовались в военных целях как универсальный инструмент похода и боя;

3) тяжелый и массивный рабочий топор на войне, видимо, употреблялся редко. Обычные размеры топоров первых двух групп: длина лезвия 9-15 см., ширина до 10-12 см., диаметр обушного отверстия 2-3 см., вес до 450 г. (чеканы весят 200 – 350 г.).

Для сравнения укажем размеры рабочих топоров: длина 15-22 см (чаще 17-18 см.), ширина лезвия 9-14 см., диаметр втулки 3-4.5 см., обычный вес 600-800 г. Боевые топоры носили в походах при себе, что, судя по всему, и отразилось на уменьшении их веса и размера.

Итак: классификация первых двух групп боевых топоров (таблица – 8). К специально боевым образцам относятся прежде всего чеканы, тыльная сторона их обуха снабжена молотком. Лезвия чеканов либо продолговато-треугольной формы (тип I; X – XIV вв.), либо с полулунной выемкой (тип IA Х – начало XI в.). Можно назвать исключительно боевыми, топорики с небольшим узким лезвием, с вырезным обухом и боковыми мысовидными отростками – щековицами (тип III, X – XII вв.). Можно предполагать русское происхождение этих топориков, хотя их можно встретить в ряде европейских стран. Такие топорики очень часто отделаны всякого рода украшениями, в том числе и сюжетного характера ¹⁰.

Далее идут топоры, в точности, повторяющие по форме рабочие, это группа универсально – походных образцов. К самым массовым по числу находок принадлежат топоры с оттянутым вниз лезвием, двумя парами боковых щековиц и удлиненными вырезными обухами (типа IV, X – XII вв.). Широкому их распространению помогла совершенная их конструкция и надежное устройство обуха. Но к XII в. изготовление этих топоров упрощается: исчезают щековицы, а тыльная сторона обуха снабжается отходящими в стороны мысообразными выступами.

Характерной особенностью следующей группы секир «с выемкой и опущенным лезвием» является прямая верхняя грань и боковые щековицы только с нижней стороны обуха (тип V, X – первая половина XIII в.). Больше всего топоров с такими особенностями отмечаются на севере Руси, особенно в курганах юго-восточного Приладожья. Форма связана с Северной Европой и по распространению и развитию может считаться финско-русской. С XIII в. получили распространение топоры с трубковидным обухом (разновидность А, типа V). Последними среди бородовидных секир выступают образцы с двумя парами боковых щековиц (тип VI, конец X – XI в.).

К иной группе принадлежат секиры с широким симметрично расходящимся лезвием (тип VII, X – XIII вв.). Около 1000 г. они получили распространение по всему северу Европы. Боевое применение таких секир несомненно (вышивка из Байе 1066 – 1082 гг.) Судя по вышивке длина рукоятей таких секир равна метру, или чуть больше. На Руси такие секиры типичны для севера, причем некоторые найдены в крестьянских курганах. В заключение можно назвать топоры с относительно-узким лезвием (тип VIII, X – XI вв.). Данная группа относительно редка, ее топоры встречаются на Муромщине и юго-восточном Приладожье. Они характеризуются (модифицированные формы XII – XV вв.) отсутствием щековиц и затыльником вытянуты вдоль топорища (разновидность А типа VIII, XII – XIII вв.). В этих образцах нет удорожающих изделие конструктивных деталей. Из данной формы в XIV в. разовьются рубяще-дробящие секиры с треугольным и трапециевидным лезвием, а так же топоры булавы ⁴.

Судя по приведенной выше типологии боевых топоров можно сделать вывод, что усовершенствование шло по линии создания лезвия, расщитанного на проникающий удар, и все более простого, и надежного в скреплении с топорищем проушного отверстия. Встречаются и образцы имеющие локальное значение по отношению к территории древнерусского государства. К XII в. в производстве топоров усиливается тенденция к единообразию (как в случае с копьями), а к XII – XIII вв. типичной и доминирующей становятся формы чекана и бородовидной секиры.

На основе, того же, типологического рассмотрения форм топоров можно выделить типы их боевого применения. Так в Х в. топор является распространенным оружием из-за доминирования пешей рати. В XI – XIII вв. в связи с возрастающей ролью конницы военное значение топора снижается, но борьба с рыцарями в XIV в. вновь выдвинула топор в качестве необходимого ударно – дробящего оружия (рыцари являлись тяжеловооруженными воинами)

Булавы. (таблица – 9) Ударное оружие довольно широко использовалось на Руси, о чем свидетельствует широкий выбор булав и кистеней отлитых местными мастерами оружейниками. Булавой пользовались пехотинцы и конники в рукопашной схватке, когда требовалось нанести быстрый и точный удар в любом направлении.

В Древней Руси булавы появились в XI в. как юго-восточное заимствование. Их собирательное древнерусское наименование – кий. Самые древние русские находки (чаще железные или бронзовые) с навершием в форме куба с четырьмя крестообразно расположенными шипами (тип I, XI в.). Модификацией этой формы являются железные булавы с такими навершиями, составляющие почти половину всех находок – весьма дешевое и, вероятно, широко доступное оружие рядовых воинов: горожан и крестьян. В XVII в. булавы этой формы – знак высшей светской власти.

Своего расцвета производство булав достигло в XII – XIII вв. когда появились бронзовые литые навершия весьма совершенной и в то же время сложной формы с четырьмя и двенадцатью пирамидальными шипами (редко больше) (типы III – IV, таблица – 9). При действии таким орудием тяжесть удара обязательно приходилась на один или три соседних шипа. Вес наверший 200-300 г., длина их рукоятей 50-60 см. Некоторые из найденных булав, принадлежащих данному виду, были позолочены и судя по всему их владельцы принадлежали к феодальной знати. Бронзовые булавы изготавливались в первую очередь в Киеве и южнорусских городах (в этих местах намечена их концентрация, составляющая 90% находок) расходились внутри страны и за ее пределами от Волжской Булгарии ⁶ до Юго-Восточной Прибалтики и Швеции и вызывали по видимому местные подражания ¹. Судя по нескольким находкам наверший с большим количеством шипов (12 и более), их производство было, судя по всему, освоено в южнорусских городах. На примере бронзовых наверший устанавливается серийность их производства по первоначальному образцу и копирование изделий высококвалифицированных мастеров.

Необходимость локального дробления брони вызвала в первой половине XIII в. такое новшество, как булавы с односторонним клювовидным выступом – клевцом и шестоперы (типа IIA, VI, таблица – 9). Последние по археологическим общеевропейским данным, можно признать древнейшими, среди подобных образцов. Эти шестигранные железные (а иногда и бронзовые) навершия употреблялись в бою, вплоть до конца XVI в. и их раннее появление на территории древнерусского государства было подготовлено использованием многолопастных железных булав, которые также представлены в русских находках первой половины XIII в. (тип V, таблица – 9). В XIV в. шестоперы, а так же, вероятно и булавы, из простого оружия стали превращаться в знак власти и должности для командиров и военноначальников.

Кистени. (таблица – 10). Происхождение и распространение кистеней, так же как и булав, указывает на их связь с конным боем, что подтверждается их относительной легкостью (около 200-250 г.) и подвижностью самого орудия, предназначенного для нанесения ловкого и внезапного удара в самой тесной схватке. Почти половина всех гирек от кистеней найдена в Киевском Поднепровье. Эти находки показывают, что их активно использовали в своем воинском быту, русские и черноклобуцкие воины, а так же очерчивают район сбыта городской продукции. Вывозился этот вид оружия в Волжскую Булгарию ⁶. Средневмековые костяные, железные и бронзовые кистени, отделанные серебром, чернью, затейливым орнаментальным узором, помеченные родовыми и семейными знаками, имело именно воинскую, а не разбойничью функцию.

Кистени появились на Руси в Х веке, как и булавы из областей кочевого Востока и в снаряжении войска удерживались вплоть до конца XVI в. Начиная со второй половины Х в. повсеместно распространились костяные гирьки, удлиненно-яйцевидной формы (тип I, таблица – 10). Они изготовлены из рога лося, снабжены отверстием для пропуска металлического стержня с петлей на конце. Бытовали такие кистени до XIII в. включительно. К другой группе относятся кистени, одновременные костяным образцам, с железными и бронзовыми гирями гладкими, гранеными или с мелкими выпуклостями (типы II и IIA, таблица – 10). Среди них встречаются весьма нарядные, элементы декора которых искусно подражают зерни.

Развитие художественно отделанных кистеней приводит, постепенно, к созданию уплощенных грушевидных форм (тип III, таблица – 10). Их корпус отливался из бронзы, заполнялся свинцом и украшался черненым орнаментом. На целой серии таких образцов, отлитых в 1200 – 1240 гг., по-видимому, в Киеве, изображены процветший крест и древо жизни ¹⁰. На уплощенных бронзовых гирях известны изображения птицы, слова, знаки Рюриковичей. Кроме того, в Южной Руси в XII – XIII вв. изготовляли железные и бронзовые кубовидные гирьки со срезанными углами и напаянными на их грани полушариями, а так же подражающие булавам образцы с разно великими шипами (типы IV – V, таблица – 10). Переходными к формам XVI в. являются железные кистени биконической формы с прямоугольным ушком (тип VI). В целом отечественные образцы ударного оружия предвосхищают формы, относящиеся к западному средневековью, и в Европе они оказались одними из своеобразнейших.

Лук и стрелы. (таблица – 11, 12). Лук и стрелы чрезвычайно широко употреблялись в Древней Руси. Они были важнейшим и основным оружием дальнего боя и охоты. Почти не одна битва не обходилась без лучников, а сражение начиналось с перестрелки. Как правило, лучники всегда шли впереди и на флангах с задачей, не допустить внезапного налета вражеской конницы и пехоты и, обеспечить развертывание основных сил в боевые порядки. Из Ливонских хроник XIII в., известно, что на Руси существовали специальные отряды лучников – стрелков, которые не только охраняли войска на марше, но и мужественно выдерживали первые атаки врага. Генрих Латвийский отмечал высокое искусство русских лучников в борьбе с немецкими рыцарями – крестоносцами и постоянно противопоставлял их немецким арбалетчикам первой половины XIII в. Сила русских сложных луков была огромной. Русские стрелы (по видимому бронебойные) пробивали доспехи немецких рыцарей, о чем свидетельствует битва под Венденом в 1218 г. ¹⁰

Лук. (таблица – 11). Форма сложного лука с натянутой тетивой, напоминает букву М с плавными перегибами. При археологических раскопках в Новгороде, Старой Русе и других городах найдено много деревянных простых луков до метра, а иногда до 130 см. длинной. Чаще всего они делались из упругого можжевельника, нередко им предавалась форма сложных луков, но это детские игрушечные луки. Их много из-за того, что обучение стрельбе из лука велось с юного возраста.

Конструкция и составные части древнерусского сложного лука, как и луков соседних народов в Восточной Европе, теперь по археологическим данным известна довольно хорошо. В Новгороде в 1953 г. в слое второй половины XII в. впервые был найден большой обломок древнерусского сложного лука. Обломок представляет собой половину целого лука – его вибрирующее плечо. Лук был склеен из двух прекрасно оструганных длинных планок различных пород дерева (можжевельника и березы) и винтообразно оклеен тонкими полосками бересты для предохранения от сырости. Лук обуглен в месте рукояти, а концы его не сохранились. Пролежав 800 лет в земле, лук сохранил способность вибрировать. Длина сохранившейся части лука 79, 5 см, ширина рога в середине 3, 4 см., а у конца 2, 7 см., толщина 1, 8 см. В разрезе лук имеет вид уплощенного овала ¹⁰.

Планка из можжевельника располагалась с внутренней стороны лука, обращенной во время стрельбы к стрелку. Она отлично сохранилась. Длина ее 79, 5 см, ширина от 2, 7 до 3, 4 см., толщина от 5 мм. у конца лука до 9, 5 мм. в середине плеча. В разрезе имеет вид сегмента. Внутренняя поверхность планки плоская, на ней имеются три продольных желобка (1, 5 мм. шириной и около 1 мм. глубиной) для более прочной склейки с подобной же по форме березовой планкой. Внешняя поверхность планки округлая. Около рукоятки лука она обгорела, а у несохранившегося конца лука имеет слегка скошенный поперечный срез (торец), к которому примыкал деревянный конец лука (типа изображенного на таблице – 11, 1а). Подобную же форму имела и березовая планка имела и березовая планка, но она сохранилась хуже, в двух обломках, один из которых, ближе к рукояти лука, до сих пор очень прочно склеен с можжевеловой планкой. Березовая планка располагалась по спине лука. Длина двух ее обломков 58 см., ширина от 2, 7 см., до 2, 3 см. у рукояти, толщина 6-7 мм. На внутренней плоской поверхности березовой планки желобков для склейки нет. Внешняя поверхность планки шероховатая, на ней сохранились следы клея. В разрезе планка также сегментовидная. Берестяная оплетка лука хорошо сохранилась. Длина полосок бересты около 30 см., ширина 3, 5 см., толщина около 0, 5 мм. Во время винтообразной оплетки лука край берестяной ленты шириной 8 мм. нахлестывался и перекрывался следующим витком. ¹⁰

Березовая планка уже и тоньше можжевеловой, имеет более шероховатую выпуклую (внешнюю) поверхность, от которой как будто отклеилась берестяная оплетка. На самом деле этот лук был усилен сухожильями, которые наклеивались на спину лука. Но они не сохранились, и поэтому берестяная оплетка не соприкасается с березовой планкой. Сухожилия не могли сохраниться, даже в почвенных условиях Новгорода. Концы сухожильных нитей закреплялись у рукояти и у концов лука. Эластичный и очень прочный рыбий клей не препятствовал сокращению сухожилий при снятой тетиве. Без тетивы концы сложного лука загибались во внешнюю сторону.

Судя по зазору между березовой планкой и берестяной оплеткой, слой сухожилий на этом луке имел толщину от 2 до 3 мм. (таблица – 11, 7б).

В 1954 г. в Новгороде был найден второй сложный лук в слое XIV в., склеенный так же из разных пород дерева и оклеенных берестой. В 1975 г. к югу от кремля на Троицком раскопе был найден третий сложный лук, сохранившийся в двух обломках длиной 119 и 16 см. Он был найден в слоях XI в.

У народов Восточной Европы и на Руси с IX по XIV в. имели распространение и более сложные по конструкции луки. Об этом свидетельствуют и находки комплексов костяных накладок от рукояти сложного лука конца XII в. в Новгороде и многочисленные находки костяных накладок от рукоятей и концов луков IX – XIII вв. в Тмутаракании, Чернигове, Старой Ладоге, Вщиже, Турове, Екимауцах, Воине и многих других памятниках.

На Руси делались луки, которые были пригодны для использования в любую погоду – и в жару, и в дождь, и в мороз. Тетива для луков свивалась из волокнистых растений, шелковых нитей, из сыромятной кожи животных. При этом сила средневековых луков была огромной – до 80 кг. (у арабов, турок, русских и других народов). Оптимальным считался лук силой от 20 до 40 кг.

Луки для удобства ношения и для сохранения от сырости и повреждений носили в специальных футлярах - налучьях, подвешивавшихся к поясу или на ремне через плечо (таблица – 11, 6, 9) – колчанах.

На территории Древней Руси в период IX – XIV вв. бытовали два типа колчанов для стрел. Первый тип колчанов – цилиндрические с расширением у дна. Основу его составляли круглой формы деревянное дно диаметром около 15 см. с прикрепленной к нему вертикально одной или двумя планками. Их длина определяла длину колчана. Его длина зависела от роста стрелка из лука и колебалась от 60 до 80 см. К этой основе крепился берестяной цилиндрический корпус, костяные петли для по