Глава первая. — Как ты думаешь, венгры вообще имеют представление о вреде пассивного курения?

Кэти Макалистер

Зажги меня

Глава первая

— Как ты думаешь, венгры вообще имеют представление о вреде пассивного курения? По дороге из аэропорта я лишился по меньшей мере тридцати процентов легочной ткани.

Мы как раз сошли с поезда, окруженные клубами табачного дыма, и поэтому я даже не взглянула на огромное черное лохматое существо, шагавшее рядом со мной. Я лишь прошипела сквозь зубы:

— Язык!

Два больших коричневых глаза от удивления стали еще больше.

— Прекрати, — снова зашипела я, озираясь в страхе, что кто-нибудь нас подслушает.

Казалось, половина населения Венгрии была настроена попасть в то же место, что и мы, причем одновременно с нами. К счастью, никто не обращал внимания ни на большую черную собаку, ни на ее хозяйку. Я крепко сжала кожаный поводок и обмотала его вокруг левого запястья; правой рукой я тащила за собой большой чемодан на колесиках, который постоянно наезжал на мои каблуки.

— Ну ладно, я просто забыл. Агрр брр. У-у-у. Гав. Гав-гав, р-р-р. Хммина хммина хммина.

Я яростно уставилась на демона в обличье ньюфаундленда, который пробирался следом за мной сквозь плотную толпу на главном вокзале Будапешта. Мы медленно двигались вперед вместе с остальными пассажирами, то и дело останавливаясь, как бывает, когда толпа народа пытается протиснуться в узкий проход.

Увидев выражение моего лица, Джим вытаращил глаза:

— Что?

— Ты разговариваешь, — процедила я сквозь зубы. — А собаки не разговаривают, так что давай заткни свою…

— Вот как! — с оскорбленным видом фыркнул Джим, когда мы снова остановились.

Мы с Джимом провели вместе уже целый месяц, и по опыту я знала, что мой пушистый демон способен придавать своей собачьей морде выражение истинной муки. Вообще-то, для ньюфаундлендов оно нехарактерно, но Джим за короткое время нашего знакомства довел его до совершенства.

— Это же был не приказ, верно? Потому что ты не заорала: «Черт бы тебя драл, Джим, я сказала, заткни свою гребаную пасть!» Ты ведь обычно так выражаешься, когда хочешь, чтобы я замолчал? И тогда я понимаю, что это приказ, потому что ты говоришь «гребаная пасть», только когда действительно выходишь из себя. Ну вот, я и решил проверить — правда ли ты разозлена, или это последнее «заткнись» было просто пожеланием с твоей стороны.

Я стояла посередине вокзала Келети, окруженная сотнями людей, нормальных, приятных людей, которые знать не знали ни о демонах, ни об их повелителях, ни о Стражах — словом, понятия не имели о странных существах, составлявших сообщество I'au-dela, Мир иной. И я в сотый раз подумала, что если бы хорошо постаралась, то, наверное, сумела бы отправить Джима обратно в огненные недра преисподней.

— Нет, — ответил он на мой незаданный вопрос. — Ты три раза пыталась загнать меня обратно. В последний раз я лишился пальца. Моего любимого пальца. Я не в силах понять, как ты смогла добиться того, что палец исчез с моей ноги, но дело не в этом. Дело в том, что я не собираюсь рисковать очередным пальцем или даже лапой, чтобы дать тебе возможность поиграть в Младшего Стража. Я останусь с тобой до тех пор, пока ты не найдешь себе наставницу и как следует не разберешься в том, как отправлять меня домой.

— Прекрати отвечать на вопросы, прежде чем я их задам, прекрати указывать мне, что делать, и, главное, прекрати разговаривать!

На вокзале нечем было дышать. К запаху фастфуда, долетавшему из забегаловок, расположенных вдоль стен основного зала, примешивался запах тел сотен пассажиров, сошедших с переполненного поезда в жаркий августовский день. Шум, создаваемый этими разгоряченными, потными людьми, старавшимися пробиться к выходу, был ужасен. Но, несмотря на все это, мои слова далеко разнеслись по душному помещению и породили странное эхо среди облицованных кафелем стен.

Несколько человек повернулись ко мне. Я улыбнулась им довольно кисло. Джим, обиженно взглянув на меня, принялся с нарочитым безразличием обнюхивать интимные места мужчины и женщины, стоящих перед нами.

Мы продвинулись еще на метр.

— Итак, это был приказ?

Я вздохнула и обреченно ссутулилась. Мне было жарко, я ужасно устала и отвратительно себя чувствовала после перелета из Портленда в Будапешт с пересадкой в Амстердаме. Хотя, откровенно говоря, присутствие Джима, несмотря на то что он постоянно раздражал меня, все-таки служило мне немалым утешением, когда я вспоминала, кто еще находится на этом континенте вместе со мной.

На меня нахлынули воспоминания о сверкающих изумрудных глазах, в которых горело желание, но я усилием воли отогнала прочь эти мысли.

— Нет, это был не приказ, — тихо произнесла я. — Ладно уж, в этой толпе можешь разговаривать. Сомневаюсь, что кто-то тебя вообще заметит, а тем более поймет, что ты говоришь человеческим голосом.

— Я же просил тебя достать мне запись выступления чревовещателя, которого я видел по телику.

Человеческая масса покачнулась, затем снова замерла. Я приподнялась на цыпочки, вытянула шею и из-за огромной соломенной шляпы стоявшей передо мной женщины разглядела, что именно мешало нам продвигаться вперед. В дальнем конце платформы, у выхода к стоянке такси, несколько мужчин в форме охранников сдерживали толпу, пока какие-то люди, очевидно важные персоны, сходили с поезда.

— Ну что там? — спросил Джим. — Труп? Кто-то прыгнул под поезд? Повсюду валяются окровавленные останки? Кстати, ты не забыла камеру?

— Ты демон-извращенец. Там нет никаких останков, тем более окровавленных. Просто… — я еще немного вытянула шею, — просто какая-то дамочка и два парня в дорогой дизайнерской одежде. Наверное, кинозвезды, политики или еще кто-нибудь.

В этот момент открыли второй выход, толпа заволновалась и разделилась на две части, одна из которых устремилась к новой двери. По спине у меня тек пот, и несколько прядей, выбившихся из хвоста, прилипли к шее. От духоты и давки начинала кружиться голова, сказывалось и то, что во время перелета я не сомкнула глаз. Нужно было выбираться на улицу.

— Пошли. По-моему, там есть проход. — Я толкнула Джима в сторону двух самозабвенно целовавшихся подростков, судя по одежде — готов, и поволокла за собой чемодан, задевая чужие локти, спины, бока и вполголоса извиняясь. — Сама не понимаю, зачем я сюда приехала.

— А вот я понимаю, — несколько рассеянно ответил Джим, занятый обнюхиванием людей, чемоданов и валявшегося на полу мусора, вызывавшего у него неизменный интерес. Толпа начала рассеиваться. — Тебе нужно пройти обучение, а конференция проходит в Будапеште. Слушай, а когда мы будем обедать?

— Я могла бы устроить себе замечательный отпуск на Багамах, но нет, я имела… — Я застыла на месте. Просто застыла, и глаза у меня полезли на лоб, а мой мозг, обычно надежный и работоспособный орган, резко прекратил выдавать мысли и заскрежетал тормозами. Теперь, когда толпа рассосалась, через огромное окно в западной части зала я увидела группу людей, стоявшую на улице.

Джим остановился и оглянулся.

— Ты ведь не о сексе говоришь? Я ведь отлично знаю, что у тебя не было секса с тех пор, как мы уехали из Парижа.

Я несколько раз моргнула, чтобы убедиться в том, что это не галлюцинация, у меня все внутри перевернулось, и я словно приросла к месту.

Джим повернулся, чтобы посмотреть, что привело меня в такой ступор.

— Ух ты! А я как раз о нем подумал. Наверное, я медиум. Интересно, что он делает в Будапеште?

Дышать было больно. Думать было больно. Болело все тело, как будто кто-то несколько часов молотил меня как грушу. Я была так напряжена, что, казалось, еще секунда — и я взорвусь, разлетевшись на миллион осколков.

Там, за окном, у огромного сверкающего лимузина, стояла небольшая группа людей; очевидно, они встречали важных персон, которые приехали на поезде. Гостей было четверо: трое мужчин и одна женщина; все восточного типа, одетые в красное и черное. На мужчинах были черные брюки и рубашки различных оттенков красного, женщина выглядела так, словно сошла со страниц китайского издания «Vogue» — высокая, гибкая, прямые блестящие черные волосы спускались до талии. На ней была черная мини-юбка и красное кожаное бюстье. Держалась она с небрежной грацией, свидетельствующей о годах, проведенных в дорогих швейцарских школах.

Но внимание мое было приковано к одному из мужчин, приветствовавших гостей. Ветер развевал его черные волосы — они были длиннее, чем в нашу последнюю встречу, — отбрасывал их со лба, открывая угольно-черные брови. Под струящимся шелком темно-зеленой рубашки вырисовывались контуры мускулистых рук и груди. Несмотря на августовскую жару, на мужчине были кожаные брюки — облегающие кожаные брюки, — и когда он склонился перед новоприбывшими в почтительном поклоне, брюки блеснули на солнце, словно были нарисованы на его длинных ногах, на его восхитительных бедрах.

— Дрейк, — выдохнула я, и по телу у меня внезапно побежали мурашки, словно я возвращалась к жизни после долгого-долгого сна. Странно было слышать звук его имени, слетающий с моих губ, — ведь я запретила себе произносить его четыре недели назад.

Всего четыре недели? Мне показалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

— Ты же не собираешься изображать Баффи, влюбленную в Ангела[1]? Ходить сама не своя, страдая от запретной любви? Потому что, если ты вздумаешь так себя вести, я найду себе нового повелителя. Любовь — это еще ладно, но страданий в моем контракте не было.

Я устремилась к окну, не в силах совладать с собой; тело мое внезапно превратилось в одну сплошную эрогенную зону и больше всего на свете жаждало оказаться в руках Дрейка. В его прекрасных, необыкновенно искусных руках с длинными пальцами.

— Эшлинг Грэй.

Звук моего имени вывел меня из транса. Я сглотнула ком в горле и огляделась по сторонам; внутри клокотала страсть, меня захлестывали жаркие воспоминания, и я уже готова была на коленях ползти к Дрейку. Но имена, как я уже неоднократно упоминала, обладают силой, и Джим, позвав меня, помог мне отогнать то безумие, с которым я боролась каждую ночь.

— Спасибо, Джим. — Постепенно я снова обрела способность думать и взяла себя в руки, радуясь, что среди вокзальной суеты никто не заметил обезумевшую от страсти женщину и ее демона в обличье говорящей собаки. — Понятия не имею, что на меня нашло.

Демон многозначительно поднял бровь:

— А я имею.

Я заставила себя отвести взгляд от Дрейка и его людей, приглашавших гостей в лимузин. Оказавшись на улице, я намеренно повернулась спиной к сцене, вызывавшей у меня живейший интерес; Джим молча семенил за мной.

— Со мной все в порядке. Просто небольшое помрачение рассудка. Я же тебе сказала, когда мы уезжали из Парижа, — между мной и Дрейком все кончено. Я просто удивилась, увидев его здесь, в Будапеште. Я думала, что он еще во Франции. — На безопасном расстоянии нескольких сотен миль. В другой стране, в другой жизни, где нет меня.

— Ага. Я так и понял. Хвосту моему это рассказывай, Эшлинг.

Я проигнорировала остроту демона и встала в очередь на такси. Люди вокруг смеялись и весело болтали, их мир продолжал вращаться, тогда как мой внезапно остановился… Я исподтишка оглянулась на лимузин. Дрейк присматривал за Палом, своим телохранителем, который укладывал в багажник сверкающей машины одинаковые чемоданы. Женщина-в-бюстье, поговорив со своими людьми, окликнула Дрейка. Я прищурилась; он направился к ней скользящей походкой, в которой сквозила скрытая сила и при виде которой я замирала от восторга.

Когда-то. Теперь, разумеется, это не имело для меня никакого значения. Совершенно никакого.

Я вздохнула. Джим ткнулся носом в чемодан пожилой пары, стоявшей в очереди перед нами, и негромко произнес:

— Это был очень жалобный вздох. Очень многозначительный.

— Знаю, — ответила я, пытаясь не скрежетать зубами; в этот момент китаянка коснулась пальцами шелкового рукава Дрейка, без сомнения лаская его прекрасные стальные мышцы. — Тяжело, когда не можешь убедительно соврать даже себе.

Джим оторвался от чужого чемодана, посмотрел на меня и внезапно, выпучив глаза, издал странный лающий звук, в котором я разобрала предупреждение:

— У тебя за спиной!

Я выронила поводок и, пригнувшись, развернулась, ожидая нападения; однако оказалось, что мой багаж привлек внимание трех цыган, которые явно намеревались избавить меня от необходимости таскать тяжести.

— Амулет! — взвизгнула я, бросаясь к расстегнутому чемодану.

Старший из воров, парень лет девятнадцати, потянул чемодан к себе, а его сообщники рванули крышку, и он развалился, как перезрелый банан. Я протянула руку к небольшому мешочку из коричневой кожи, который был спрятан среди белья.

— Эй! Отпусти! Полиция!

Мои пальцы сомкнулись на амулете как раз в тот момент, когда младшая воровка, девчонка пятнадцати лет, уцепилась за него; но недаром после потери ценного антикварного предмета я прошла через чистилище гнева дяди Дэмиена. Амулет необходимо было спасти любой ценой. Я дернула его к себе; за спиной у меня раздались крики. Цыгане, успевшие схватить кое-какие мои вещи — трусики, туфли, косметичку, — разбежались в разные стороны.

Ветер с Дуная, устремившийся к раскрытому чемодану, решил поиграть с моими новыми шелковыми трусиками и, подхватив несколько пар, разбросал их по тротуару. Супруги, за которыми я стояла в очереди, помогли мне собрать одежду, вывалившуюся на асфальт, когда цыгане хватали все подряд, повторяя какие-то успокаивающие слова, которых я не понимала. Я оставила Джима охранять вещи и побежала по улице, все еще сжимая в руке амулет. Я сняла трусики, болтавшиеся на телефонной будке, другие оказались на стойке с журналами, еще одни на газетном киоске. Последняя пара, подлетевшая к урне, внезапно снова взмыла в воздух и понеслась вдоль тротуара. Но полет трусов быстро закончился — розовый шелковый лоскуток, обшитый кружевом, зацепился за ногу какого-то мужчины.

Ногу в облегающих кожаных брюках.

— О боже, — простонала я и на миг закрыла глаза, сразу догадавшись, кому принадлежит эта нога. Почему я? Почему подобные вещи постоянно происходят именно со мной? Почему у меня в жизни ничего не бывает легко и просто? Когда я снова открыла глаза, Дрейк уже держал трусы в руке и медленно обводил толпу взглядом; наконец он заметил меня с нижним бельем.

С мыслью о том, чтобы ускользнуть незамеченной, можно было попрощаться. Китаянка, собиравшаяся садиться в лимузин, остановилась и вопросительно изогнула изящную бровь, затем окинула меня холодным, оценивающим взглядом. Она представляла собой воплощенное совершенство — безукоризненная кожа, блестящие прямые волосы, точеная фигура, уверенность в себе, которой у меня никогда не было. Рядом стоял Дрейк, излучая чувственность (а это было его обычным состоянием), — сплошные мускулы и мужественность.

И вот я. Я прекрасно знала, как выгляжу: потная, раскрасневшаяся женщина, разменявшая четвертый десяток, в мешковатой футболке и поношенных джинсах, непокорные курчавые волосы выбились из хвоста, и ни капли косметики на лице.

Бесполезно. Тягаться с китаянкой мне было не по силам. Я безнадежно проигрывала и прекрасно понимала это, но призвала на помощь чувство собственного достоинства — точнее, то, что от него осталось после того, как мое белье разлетелось по тротуару перед зданием вокзала Келети через десять минут после прибытия в город. Вздернув подбородок, я зашагала к Дрейку, пытаясь унять восторги некоторых интимных частей моего тела.

— По-моему, это мое, — обратилась я к нему и протянула руку.

Глубоко в его изумрудных глазах полыхнул огонь, но я смотрела на его руку, не желая вновь оказаться в ловушке. Мне прекрасно было известно, каким могуществом он обладает.

— Красивое белье. У тебя превосходный вкус, — несколько хрипло заметил Дрейк, отдавая мне трусики. — «Виктория Сикрет»?

— Нет, — ответила я, позволив себе на миг встретиться с ним взглядом. Клянусь, я заметила тонкую струйку дыма, вырвавшуюся из его ноздри. — «Салон белья Грязной Нелли»[2]. Портленд, Орегон. Спасибо. До свидания.

Он склонил голову набок. Я развернулась, не обращая внимания на презрительное выражение лица женщины, и отправилась к Джиму, сторожившему мой несчастный чемодан. Стоянка такси опустела; пока я охотилась за своим бельем, пожилая пара уехала.

— Ничего не говори, — предупредила я Джима, присаживаясь на корточки рядом с чемоданом и засовывая внутрь трусы и амулет. Я несколько раз проверила молнию, удивляясь, каким образом цыганам удалось открыть замок; очевидно, он был совсем хлипким. Рядом затормозило такси. — Просто молчи, понятно?

— Я? Да я ничего и не говорю.

Я ждала. Джим жил у меня больше месяца, я знала, что он совершенно не в состоянии оставить без комментария такое унизительное, кошмарное происшествие, как приземление моих трусов на ногу моего бывшего любовника.

— Но если бы я хотел что-то сказать, это было бы нечто вроде: «Ну ты и обделалась!»

Лимузин пронесся мимо нас, негромко урча мощным мотором; слава богу, тонированные стекла скрыли от меня лицо Дрейка, на котором, без сомнения, отражалась смесь насмешки и удивления. Но мне не нужно было видеть его лицо, чтобы понять, что он на меня смотрит. Я чувствовала это. Когда ты являешься объектом внимания дракона, волосы у тебя на затылке сами собой встают дыбом.

Глава вторая

— Никаких разговоров в такси, — вполголоса напомнила я Джиму, вытаскивая из бокового кармана сумки венгерский разговорник. Полистав книжку, я нашла раздел «Транспорт» и наклонилась к окошку автомобиля, чтобы сказать шоферу, куда мне нужно ехать. — Так, посмотрим… Скажите, пожалуйста, где почтовое отделение. Скажите, пожалуйста, где автовокзал. Скажите, пожалуйста, где интернет-кафе. Ох, да что же это такое! Боже, я думала, здесь найдется обычная фраза вроде «Отвезите меня, пожалуйста, в отель бла-бла-бла». Но нет, это было бы слишком просто!

— Я не знаю отеля «Бла-бла-бла», но может быть, его построили недавно? — донесся до меня голос с легким акцентом. Французским акцентом.

Я выронила книжку и с раскрытым ртом уставилась на таксиста. За рулем сидел темноволосый мужчина средних лет, и при виде его дружелюбной улыбки мне захотелось прыгать от радости.

— Рене! Как? Ты… но это же… ты же живешь в Париже…

— Вот это клево! — прогнусил Джим. Он оттолкнул меня и, поставив лапы на дверцу, пару раз как следует лизнул Рене в лицо. — Благодарение богу, ты здесь. У нее уже все идет наперекосяк, а ведь мы только что приехали.

— Джим! Рад снова тебя видеть. Спасибо за открытку из Орегона. Я не знал, что ты умеешь писать.

Джим бросил на меня неприязненный взгляд.

— Больше не умею — с тех пор, как потерял палец. Я диктовал, а Эшлинг писала.

Рене перегнулся через спинку сиденья и открыл заднюю дверцу. Я встряхнула головой в полной растерянности:

— Ничего не понимаю. Ты же работаешь в Париже. А это Будапешт. Эти города находятся очень далеко друг от друга.

Джим запрыгнул в машину. Я по-прежнему стояла на тротуаре, сжимая ручку чемодана, и у моих ног шелестел страницами разговорник. Рене ухмыльнулся, вылез из автомобиля и, осторожно расцепив мои пальцы, забрал чемодан и положил его в багажник.

— Мой двоюродный брат Бела работает таксистом здесь, в Будапеште. У него внезапно пошли камни из почек, а это очень больно, так что в ближайшие две недели он не сможет садиться за руль. Я его замещаю.

— Замещаешь? — тупо повторила я, подбирая разговорник и позволяя Рене усадить себя в такси. Джим высунул голову в окно; к счастью, при этом его слюни стекали наружу, а не на грудь, как обычно. — Погоди-ка минутку. Ты же говорил, что в августе едешь в отпуск с семьей? Почему тогда ты работаешь?

Рене в очередной раз ухмыльнулся, садясь на свое место и тщательно пристегиваясь. Я поспешила последовать его примеру. Мне уже приходилось ездить с Рене, и я знала, что больше всего он любит гонять по городу на безумной скорости; при этом пассажиров обычно швыряет из стороны в сторону.

— Hein[3], моя жена с детьми в Нормандии. Там жарко, Эшлинг, страшно жарко. А дети… у них каждый божий день какая-нибудь сыпь, солнечные ожоги и расстройство желудка от мороженого и конфет, и моя жена постоянно вне себя, потому что пытается с ними справиться. Всем этим ужасам я предпочитаю Будапешт и туристов.

Я откинулась на раскаленную спинку сиденья из кожзаменителя, а Рене устремился в гущу движения.

— Ну что ж, не могу описать, как я рада тебя встретить. У меня сегодня был ужасный день, просто ад какой-то.

— Хм, — громко произнес Джим, втягивая голову в салон и окидывая меня раздраженным взглядом.

— Извини. Плохой день, короче. Сначала воры пытались стащить у меня предмет, который я везу, потом…

— Дрейк в Будапеште, — сообщил Джим и снова высунул голову в окно. — Она увидела его с другой девчонкой, и у нее крыша поехала.

Я ущипнула Джима за лохматую задницу, а у Рене перехватило дыхание.

— Дрейк? Виверн зеленых драконов?

— Именно он, и крыша у меня никуда не поехала. — Я взглянула в окно, рассеянно прикусив губу; мы проезжали вдоль прекрасных старинных зданий из белого камня. — Ты случайно не знаешь, что он здесь делает, Рене? Удивительный поворот судьбы — ты, он, я и Джим снова оказались в одном месте в одно время.

Рене посмотрел на меня в зеркало заднего вида, и наши взгляды на миг встретились. Он легко, но очень выразительно пожал плечами — этот типичный французский жест был мне уже знаком.

— Судьба — такая загадочная штука, hein? Может быть, кто-то пытается дать тебе знак? Смотри, ты оказалась в одном городе со своим супругом после того, как безжалостно бросила его…

— Не он мой супруг, а я — его, — горько возразила я, глядя в окно на город. Я во второй раз оказалась за границей и была восхищена Будапештом. Мы проезжали мимо памятников архитектуры, небольших зеленых скверов, окруженных коваными железными оградами, по многолюдным проспектам со множеством магазинов, миновали пару пешеходных улиц и несметное количество церквей. Все было такое красивое, что я решила непременно выкроить время и осмотреть местные достопримечательности. — И я вовсе не была с ним безжалостна. Я ему объяснила, почему брак с виверном не входит в мои планы. И хочу еще раз напомнить, что он не пытался меня удержать. Не звонил мне, не умолял вернуться. Не то чтобы я этого хотела, просто на всякий случай, если тебе интересно, говорю: не звонил. Так что в нашем случае судьба, очевидно, промахнулась.

Рене сверкнул карими глазами.

— Он даже по электронной почте не соизволил написать, — проворчала я. Четыре долгие недели мне потребовалось для того, чтобы смириться с сюрпризами, которые преподнесла мне жизнь. Один из них — то, что я была рождена стать супругой виверна, главы одного из четырех драконьих кланов. Второй — это мой талант Стража. К этому я могла бы привыкнуть быстрее при условии, что я мне удастся найти себе наставницу.

— Может, перестанешь наконец стенать? — фыркнул Джим и снова высунулся в окно.

— Рене — мой друг. Я имею право немного пожаловаться другу на жизнь. А ты — лохматый демон. Смотри в окно и постарайся не подцепить блох, потому что у меня нет ни времени, ни денег, чтобы вести тебя к ветеринару.

— Ну вот, видишь, а я что говорил? — обратился Джим к Рене. — У нее крыша поехала.

— В какой отель вас везти? — быстро спросил Рене. Он тоже был хорошо знаком с Джимом и представлял, как этот демон-пес действует мне на нервы.

— В термальный отель «Дунай». Это на острове Маргит. Насколько я понимаю, это крупный конфе-ренц-отель со всевозможными допуслугами.

— Допуслугами?

— Дополнительными услугами. Сервис. Комфорт. Ну, знаешь, массаж, парковка, дорожки для прогулок и бега, сауны, термальные источники и еще нечто под названием «баня с развлечениями» — так сказано в брошюре. Мне не терпится узнать, что это такое.

— А, понятно. Я знаю отель «Дунай». Очень дорогое, шикарное место. — Рене снова взглянул на меня в зеркало. Я взвизгнула, указывая ему на дорогу. Машина вильнула, чтобы избежать столкновения с другим автомобилем, и Джима швырнуло мне на колени. — Ты ведь обычно не останавливаешься в таких местах, да?

Только Рене мог отнестись к тому, что мы едва не попали в аварию, с таким восхитительным равнодушием. Я же от выброса адреналина буквально подпрыгнула на месте и вынуждена была несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять сердцебиение.

— Нет, обычно не останавливаюсь, но на этот раз я сделала исключение. Я приехала в Будапешт на конференцию, которая проводится именно в этом отеле, и у них по такому случаю скидки. Чтобы оплатить взнос, мне пришлось отдать большую часть своих сбережений, но я подумала, что дело того стоит. А когда оказалось, что конференция проходит в том же самом городе, куда меня отправляют с амулетом, я решила ни за что не упускать такой прекрасной возможности.

— Вот видишь? — повторил Рене. — Ты доверилась судьбе. Это хорошо. А я и не знал, что тебе известно о любителях посопеть.

Я навострила уши. Наверное, я его плохо расслышала.

— Извини, что ты сказал?

— СОПиМ. Конференция. Ты приехала на конференцию Стражей, Оракулов…

— Прорицателей и Магов, — закончила я, удивляясь, откуда он узнал об этом мероприятии. Рене, как и я, был новичком в Мире ином; он познакомился с оккультным обществом, помогая мне снять с себя обвинение в ужасном убийстве. — Да, именно эта конференция. СОПиМ. Поняла. А откуда ты о ней узнал?

— У меня много связей, — ответил он с весьма загадочным видом. — Рад, что ты прислушалась к голосу сердца и стала Стражем. Ведь это твое предназначение, верно? Но ты упомянула о каком-то предмете. Ты по-прежнему работаешь курьером в фирме твоего дяди?

— Ага. Нужно же как-то платить по счетам — не говоря уже об алиментах моему бывшему. Дядя Дэмиен дал мне шанс доказать, что я в состоянии перевозить ценные вещи, не допуская, чтобы их похищал некий зеленоглазый дракон в облике сексуального парня. Этот амулет не из золота, так что Дрейк на него вряд ли позарится. А ты хорошо знаешь Будапешт? Мне нужно доставить амулет какому-то отшельнику. У него нет постоянного адреса; предположительно он ночует в городских парках.

— Отшельнику? — Рене покачал головой и нажал на клаксон — перед нами мелькнул курьер на велосипеде. — Не знаю насчет отшельников, но парков в Будапеште видимо-невидимо. Сам остров Маргит — это целый ботанический сад. Думаю, Джиму понравится в Саду Роз.

— Джим везде найдет себе развлечение. За него я не волнуюсь. Я волнуюсь по поводу того, как мне найти отшельника, который живет неизвестно где. У меня есть только адрес, по которому он якобы забирает почту, но откуда я знаю, может, он уже не используется?

— Спокойствие. Я с тобой. Мы ведь всё здорово обделали в Париже, верно? И твоего отшельника обязательно найдем.

Я улыбнулась отражению Рене:

— Да, мы хорошо поработали вместе. Я бесконечно рада, что ты здесь. А ты берешь частных клиентов? Мне удалось выпросить у дяди немного денег на дорожные расходы и тому подобное. Мне понадобится шофер, который повозит меня по местным паркам.

— Конечно, ведь ходить пешком — это так полезно для здоровья, — вклинился в разговор Джим, окинув меня очередным презрительным взглядом.

— Я не испытываю недостатка в движении, ведь тебя чуть ли не каждый час приходится выводить на прогулку, — напомнила я ему. — А кроме того, в отличие от некоторых знакомых мне четвероногих демонов, Рене умен, проницателен и, что важнее всего, хочет мне помочь. А мне обязательно понадобится его помощь в поисках моего отшельника.

Джим скорчил недовольную гримасу:

— Послушай, ведь когда ты меня вызывала, ты прекрасно знала, что меня выгнали из Абаддона[4] и я лишен сверхъестественного могущества. Поэтому прекрати стонать и упрекать меня в том, что я не в состоянии с помощью темных сил выполнять твои приказы.

Я открыла было рот, чтобы возразить, что ничего подобного не знала, но прикусила язык. Перепалки с Джимом всегда вызывали у меня раздражение и огорчение, а я после расставания с Дрейком решила постараться избавиться от этих отрицательных эмоций, щ

Дрейк. Черт бы его побрал, ну почему ему нужно было снова появиться на моем пути именно тогда, когда я решила наладить свою жизнь?

— А вот и отель «Дунай», — объявил Рене, отвлекая меня от мрачных мыслей.

Промчавшись по длинной изогнутой аллее, такси остановилось у дверей отеля удивительно современного вида. После поездки по исторической части города я не ожидала увидеть здание, больше напоминающее какой-нибудь бизнес-центр в Портленде. Он сверкал стеклом и белым камнем — что неудивительно, ведь многие дома в Будапеште построены именно из этого материала. Отель насчитывал двенадцать этажей и был окружен замечательным садом, каких я никогда не встречала. Джим выпрыгнул из машины, я последовала за ним. За небольшой парковкой тянулась обширная зеленая лужайка с клумбами, засаженными алыми, желтыми и темно-синими цветами, дальше виднелись кусты и деревья всевозможных оттенков зеленого.

— Ух ты! А мне нравится!

— Мне нужно пописать, — сообщил Джим, направляясь к ближайшему кусту.

— Только не на цветы! — крикнула я ему вслед и обернулась к машине. — О боже, Рене, извини. Здесь поблизости нет мойки?

Рене обошел такси и удивленно уставился на длинные полосы собачьей слюны, облепившие стекло и дверцу.

— Надо было мне сразу догадаться, что он все тебе испачкает, и по дороге вытирать ему морду. Во сколько тебе обойдется мойка машины?

— Э-э-э… да ничего, это совсем недорого.

— Ты уверен?

Из-за многочисленных участников конференции и туристов мы смогли припарковаться только в двадцати метрах от отеля. Рене достал из багажника мой чемодан, и мы направились к дверям. И тут я застыла на месте: прямо перед входом отеля красовался длинный черный лимузин.

— Дерьмо!

Рене оглянулся на Джима, копошившегося у лаврового куста:

— Да нет, он просто ужасно долго мочится.

— Я не про Джима, а вот об этом, — я указала на лимузин. — Как мне повезло; Дрейк и его девчонка решили остановиться именно в этом отеле. Интересно, смогу ли я найти номер в какой-нибудь другой гостинице?

— Значит, ты так боишься этого дракона, да? — спросил Рене, наклонив голову и оглядывая меня.

Я уверенным движением пригладила футболку.

— Боюсь? Вовсе нет. Вернее будет сказать, я в ужасе — в ужасе при мысли о том, что он снова попытается соблазнить меня, а у меня не хватит сил сопротивляться. Сколько я тебе должна? Вместе с мойкой машины?

— Тринадцать евро. Я помогу тебе занести чемодан. Я подозрительно взглянула на Рене, но лицо его выражало лишь вежливый интерес.

— Ты никогда раньше не предлагал мне нести багаж. Ты просто хочешь посмотреть, нет ли в вестибюле Дрейка, верно? И проверить, как я буду себя с ним вести — так же по-дурацки, как раньше, или нет? Мало мне того, что на него приземлились мои трусы на виду у половины Будапешта. О нет. Ты втайне надеешься на продолжение. Тебе должно быть стыдно, Рене! Ты не лучше Джима!

Он ухмыльнулся и, взяв меня за руку, повел за собой к входу в отель.

— Я не понял насчет Дрейка и трусов, но, должен признаться, мне очень любопытно посмотреть, как вы боретесь с взаимным влечением. Однако, несмотря на это, мне совершенно не хочется, чтобы ты вела себя по-дурацки.

Успокоенная этими словами, я позволила ему проводить себя до входа, где мы подождали, пока Джим к нам присоединится.

— Веди себя прилично, — предупредила я демона, схватив поводок и для убедительности бросив строгий взгляд. — Да, кстати, если до тебя не дошло — это приказ.

Демон выпучил глаза:

— Отель забит обитателями Мира иного, а ты волнуешься, что кто-нибудь догадается о том, кто я?

— Тсс! Тебе не хуже меня известно, что члены Мира иного не любят привлекать к себе внимание. А кроме того, здесь есть и обычные постояльцы. Здравомыслящие люди, не нуждающиеся в руководстве под названием «Сто один демон». Ни на минуту не забывай, что это приличный, нормальный отель с приличными, нормальными…

Мимо нас прошла какая-то женщина с длинной светлой косой, тащившая за собой ящик с надписью: «Живые бесенята: обращаться осторожно».

— …людьми, — закончила я со вздохом. Рене подавил смешок.

Вестибюль отеля «Дунай» был отделан персиковым, кремовым цветами и цветом ржавчины; однако это на первый взгляд невозможное сочетание придавало интерьеру невероятную элегантность, и я пожалела, что не остановилась в каком-нибудь месте попроще. Рене, следовавший за мной и Джимом, восхищенно присвистнул. Я направилась к стойке администратора, любуясь обстановкой и одновременно молясь о том, чтобы Джим не вздумал выкинуть какую-нибудь штуку в общественном месте. Начало у нас получилось не слишком удачным, но я надеялась, что дальше будет лучше.

Как раз в тот момент, когда мой взгляд задержался на креслах с персиковой обивкой, мимо нас проходил невысокий блондин с пушком над верхней губой. Остановившись на несколько секунд, он посмотрел на меня пустыми глазами.

— Сейчас вы споткнетесь и упадете, — бросил он и направился восвояси.

— А? — переспросила я, глядя ему вслед. — Рене, ты слышал, что он сказал? Он сказал, что я…

Джим, шедший впереди, резко остановился. Я споткнулась об него. И упала. С громким воплем, который разнесся по всем уголкам элегантного вестибюля.

— Мой позвоночник! Моя печень! Моя селезенка! Ты меня насмерть задавила! — выл Джим, извиваясь подо мной.

— Ты демон. Ты не можешь умереть. И заткнись, наконец! Кто-нибудь тебя услышит, — шипела я, чувствуя ужасную неловкость и кое-как пытаясь подняться.

Люди вокруг прекратили болтать, прохаживаться, потягивать прохладительные напитки, регистрироваться — в общем прекратили делать все, что обычно делают в вестибюле дорогого отеля, и, как один, обернулись к нам с Джимом, распластавшимся на полу.

Неожиданно рядом возникла чья-то рука; кто-то явно решил помочь мне встать. Я ухватилась за нее и с помощью Рене поднялась на ноги.

И тут сообразила, что рука принадлежит не Рене.

Джим тоже посмотрел на обладателя руки:

— Дрейк, ты не можешь объяснить моей повелительнице одну вещь: несмотря на то что меня нельзя убить, это необыкновенно прекрасное тело вполне можно повредить, и она, по-моему, переломала мне все ребра. Кое-кому не помешало бы сбросить несколько килограммов, и я тебе вот что скажу: этот кто-то — не я!

Глава третья

Я заскрежетала зубами; меня разозлил насмешливый взгляд зеленых глаз Дрейка и то, что Джим назвал меня повелительницей. Я это просто ненавижу. Теоретически это правда, потому что в тот момент, когда я вызвала к себе Джима, он не принадлежал ни к одному легиону демонов, и, следовательно, я привязала его к себе до тех пор, пока не придумаю, как его освободить. Но я терпеть не могу, когда меня называют повелительницей демонов. Всем известно, что повелители демонов — это воплощения зла.

А я просто неуклюжая. Или чертовски невезучая. Скорее всего, и то и другое.

— Супруга, твой демон желает, чтобы я тебя проинформировал…

Подняв руку, я остановила его:

— Во-первых, я не твоя супруга. Во-вторых… Э-э-э… ну ладно, ничего. Итак, спасибо за помощь, прекрасный незнакомец, который расхаживает в сопровождении сногсшибательных женщин, посещающих только бутик «Остроконечные бюстгальтеры Мадонны». Можешь продолжать свой путь и освободить нас, простых смертных, от общества несносной огнедышащей ящерицы в человеческой шкуре.

Дрейк наклонился ко мне; его глаза потемнели от гнева.

— Ты никогда не видела, как я дышу огнем, моя дорогая. Возможно, тебе это понравится.

При этих словах меня обдала волна жара, знакомый огонь, адское пламя — пламя дракона. Я несколько секунд противилась ему, но знала, что, если не впущу его в свою душу, оно поглотит меня целиком и от меня останется лишь несколько тлеющих угольков. У меня над головой уже поднимался дымок — пламя Дрейка вливалось в мое тело, и каждая его клеточка пылала. Мой мозг в ужасе кричал о том, что через несколько секунд я сгорю дотла — Дрейк не сводил с меня взгляда сверкающих глаз… Я боролась с ним, стараясь разорвать нашу связь, отрицая тот факт, что я вопреки своему желанию являюсь одной из немногих женщин, способных выдержать испытание огнем дракона. Понимая тщетность этих попыток, я открыла дверь в своем сознании, получив доступ к недавно обнаруженным способностям, и приняла это пламя; оно поглотило и обновило меня, это было огненное перерождение, которым я наслаждалась несколько секунд, прежде чем обратить пламя на Дрейка.

Мне хотелось сказать что-нибудь колкое и ядовитое, чтобы доказать Дрейку, что ни его слова, ни действия не имеют для меня значения, но после столкновения с волной жара я могла лишь тяжело дышать. В глазах Дрейка на миг промелькнуло торжество, затем он приглушил свой огонь. Не сказав мне ни слова, он развернулся и направился в ту сторону, где его с нетерпением дожидалась китаянка со своими телохранителями.

— Да он с ума меня сведет, — негромко простонала я, не в силах оторваться от созерцания его спины и бедер. Можно что угодно говорить насчет драконов (а я могла бы многое о них рассказать), но они действительно знают, как двигаться, когда разгуливают в человеческом обличье.

— Да-да, ты от него без ума. Так оно и есть, правда, Рене?

— Согласен, очень даже. Он смотрит на нее, она смотрит на него, и… ух ты! Искры летят во все стороны. Погляди-ка, у нее волосы еще дымятся.

Я прекратила пожирать Дрейка глазами и похлопала по выбившимся из хвоста прядям, которые тлели после встречи с драконом.

— Ну все, хватит острить. Шоу закончилось. Это был просто небольшой обмен пламенем, больше ничего. Зря вы так разволновались. А теперь мне следует заняться делами. Важными делами. Например, продолжать жить без сами знаете кого.

Пал и Иштван, два рыжеволосых парня, являвшихся членами клана Дрейка (а также его телохранителями), бесстрастно наблюдали, как он возвращается к азиатке. Пал дружелюбно помахал мне рукой. Иштван окинул мрачным взглядом сначала меня, затем Джима.

— Похоже, Иштван так и не простил тебя за то, что ты его едва не кастрировала, — заметил Джим.

— Это была чистая случайность, и тебе это прекрасно известно. А кроме того, я поклялась больше никогда не играть в дартс, так что ему нечего бояться. — Я взглянула на телохранителей и, выдавив улыбку, помахала Палу в ответ, а затем, не обращая внимания на пристальные взгляды и перешептывания окружающих, направилась к стойке администратора.

— Вот номер мобильного моего кузена Белы, — сообщил Рене, когда я зарегистрировалась, и сунул мне в руку открытку с нацарапанным на обороте номером. — Позвони, когда будешь готова искать отшельника, ладно? Мне даже думать не хочется о том, в какие неприятности ты можешь угодить, если отправишься на поиски одна. Кстати, ты познакомилась с местным языком, перед тем как ехать сюда?

— Языком? А, ты имеешь в виду венгерский. Я знаю кое-что! Когда я искала информацию об отеле, в одном чате наткнулась на парня-венгра, и он подсказал мне пару фраз. Дай-ка вспомнить… э-э-э… вот: «Szeretnelek latni ruha nelkuh.

Рене даже поперхнулся, и глаза у него полезли на лоб.

— Что? Э-э-э… как ты думаешь, что ты сейчас сказала?

Я нахмурилась:

— Что значит «как я думаю»? Я сказала: «Сегодня хорошая погода».

Он покачал головой. Джим сдавленно хихикнул. Поджав губы, я оглядела своих спутников.

— Ну уж, извините, произношение, возможно, не блестящее. Вы оба знаете, что изучение иностранных языков мне в новинку. Что я не так сказала?

Джим сделал вид, что поглощен вылизыванием лапы. Губы Рене тронула легкая улыбка.

— На этот раз произношение было неплохим. Не безукоризненным, в отличие от моего, но достаточно сносным, чтобы тебя могли понять.

— Надо же, — сказала я, довольная похвалой. Месяц назад Рене пытался научить меня нескольким полезным французским выражениям (если, конечно, вы сочтете полезной фразу о лягушке в биде) и постоянно критиковал мое произношение. Очевидно, французский — не моя сильная сторона, но с венгерским дело явно обстояло иначе. Возможно, у меня все-таки есть способности к языкам. — Так что же я не так сказала?

Рене перестал бороться со смехом, а Джим, прикрыв пасть лапой, застонал.

— Ты сказала: «Я хочу увидеть тебя без одежды».

— Нет! — воскликнула я, мысленно проклиная парня из чата. — Вот дерьмо! А я так старалась выучить ту чушь, которую он мне написал! Черт бы его побрал!

Рене, давясь от смеха, покачал головой, затем сочувственно сжал мою руку:

— Только обязательно позвони, хорошо? Страшно представить, что ты будешь разгуливать по Будапешту, сообщая людям о том, что хочешь увидеть их обнаженными. Позвони, если тебе понадобится машина. Или помощь в трудной ситуации. Как ты помнишь, я всегда был тебе надежной опорой.

Я обняла его:

— Да, я помню, спасибо тебе, ты хороший друг, и я очень ценю твою помощь. Сегодня уже поздно искать моего отшельника, но как насчет завтра?

Мы договорились о времени, и Рене, улыбнувшись мне напоследок, направился к выходу, засунув руки в карманы и насвистывая веселую мелодию; он выглядел совершенно нормально в мире, который, как я уже поняла, стремительно сходил с ума.

— Ну, пошли, мохнатое чудовище из… — Джим бросил на меня укоризненный взгляд. — Из Абаддона. Пойдем немного почистим перышки, а потом посмотрим, как идут дела у Стражей, Оракулов, Прорицателей и Магов.

— У тебя очень хорошо получается, — заметил Джим, когда я, сверившись с номером на пластиковой карте-ключе, потащила чемодан к лифту.

— Что получается? Номер тысяча двести пятнадцатый. Вот дерьмо. Ненавижу номера выше третьего этажа.

— Вести себя как ни в чем не бывало после того, как, едва увидев Дрейка, ты встала в стойку быстрее, чем ирландский сеттер при виде фазана.

Я гневно уставилась на демона:

— Я не собака, и ненавижу, когда ты сравниваешь меня с собаками. Это у тебя собаки — навязчивая идея, а не у меня. Я буду очень тебе благодарна, если ты запомнишь как следует, что я довольна своей человеческой жизнью.

— Конечно, ты не собака, но ты уходишь от темы.

— Ты так наблюдателен, мой маленький демон. — Я погладила Джима по голове, и двери лифта захлопнулись за нами.

— Ты и впрямь думаешь, что можешь просто игнорировать его? Это еще как-то работало, пока ты находилась в другом полушарии, Эшлинг. А теперь вы двое оказались в одном городе, в одном отеле. И в ту секунду, когда ты увидела его, ты буквально начала пускать слюни.

— Демон, я приказываю тебе заткнуть свою пасть и молчать до тех пор, пока я не разрешу тебе заговорить.

Джим яростно уставился на меня, не в состоянии ослушаться прямого приказа. Я терпеть не могла крайних мер, но мне и так приходилось нелегко. Мысли кружились на месте, как обезумевший чихуа-хуа, и я просто не могла выносить болтовню Джима, наступавшего мне прямо на больную мозоль.

— Я профессионал, — обратилась я к пустому, длинному, богато отделанному коридору. — Я видела самое худшее и справилась с этим. Я сделаю это.

Прежде чем освободить Джима от обета молчания, я быстро приняла душ, переоделась в пышную юбку в крестьянском стиле и блузку, в которых, как мне казалось, я выглядела нарядно и ярко, и повязала голову цветастым шарфом. Я надеялась, что это превратит меня из растяпы, споткнувшейся в вестибюле, в нормального человека. И еще я прихватила свой новый органайзер.

— Приказываю тебе вести себя образцово, — предупредила я Джима, пока мы ехали на лифте на этаж, где проводилась конференция. — Не вздумай мочиться без моего разрешения. Не вздумай обнюхивать чужие гениталии и прочие интимные части тела. Никаких острот насчет меня и мужчины по имени Дрейк. Понятно?

Джим скривился, но коротко кивнул огромной лохматой головой.

— Отлично. Теперь можешь говорить.

— Ненавижу, когда ты так себя ведешь, — выпалил он, выпучив глаза в попытке удержать при себе свои эмоции. — Даже Амаймон никогда не приказывал нам молчать!

— Не желаю слушать байки про твоего прежнего повелителя. Ага, кажется, нам сюда.

Выйдя из лифта, мы оказались в кишащем людьми отделе регистрации участников. На стене, над многочисленными дверьми, красовалась вывеска на французском, английском и, очевидно, венгерском языках: «238-Я МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ СОПиМ». Несмотря на то что официальный банкет по случаю открытия должен был состояться только через час, вокруг сновало большое количество народу в деловых костюмах; некоторые сидели на скамьях и в креслах, некоторые, собравшись небольшими группами, беседовали друг с другом. Киоск с кофе-латте, стоявший в углу, пользовался большим успехом.

— Ух ты. Наша первая конференция. Может, мне следовало надеть коричневый костюм? Как тебе кажется- я элегантно одета? Здорово здесь, правда?

— Да, нет, да, и было бы совсем здорово, если бы ты Догадалась меня покормить, — ответил Джим, провожая взглядом привлекательных мужчину и женщину, державших в руках бумажные стаканчики с кофе и аппетитные на вид пирожные, усыпанные миндалем.

— Обед начнется через час. Будь добр, не забывай о том, что мне пришлось оплатить и твое участие, и не ставь меня в идиотское положение, требуя кони и прочие неаппетитные вещи.

— Да, ты редкостная зануда, — фыркнул Джим, когда мы присоединились к небольшой очереди перед столом, покрытым длинной скатертью; по другую сторону стола суетились несколько человек с беджами, на которых красовались изображения девятиконечной звезды.

По опыту мне было известно, что большая часть обитателей Мира иного выглядит абсолютно нормально — например, у драконов единственным признаком их сверхъестественной природы являются слегка удлиненные зрачки, — но я все-таки подсознательно ожидала увидеть что-то необычное, некие знаки того, что мы покинули реальный мир и оказались в царстве мистики и магии.

— Имя?

Я отвлеклась от своих размышлений и взглянула на женщину за столом регистрации.

— Эшлинг Грэй.

— Эшлинг?

— Да, правильно. — И я произнесла свое имя по буквам. — Это ирландское имя.

— Конфессия?

— Что? А, ну, моя мать была католичкой, но отец пресвитерианцем, так что я ни к тем, ни к другим не отношусь.

Женщина бросила на меня взгляд, выражающий крайнее раздражение:

— Вы Прорицательница, Маг, Страж или Оракул?

— Ах, в этом смысле «конфессия». Страж. В некотором роде. Так сказать, облегченный вариант.

— Меньше майонеза, меньше жира, — съязвил Джим. Женщина, не обращая на него внимания, придвинула к себе коробку с конвертами.

— Я отправляла еще заявку на имя моего… гм… демона. Его зовут Эффриим.

Джим обнюхал коробку:

— Надеюсь, на бедже написано просто «Джим». Не хочу, чтобы люди подумали, будто я гей.

— Демон? — Окинув Джима ледяным взглядом, женщина принялась перебирать толстые конверты и в конце концов выудила две штуки. Она подала нам два беджа с нашими именами и тяжелый пакет с материалами конференции. Я прикрепила свой бедж к рюшам крестьянской блузки, а значок Джима — к его ошейнику. — Участники обязаны постоянно держать демонов под контролем и не оставлять их без присмотра. Демоны, оставленные без присмотра, подвергаются заключению и возвращаются своему повелителю за счет нынешнего владельца. Главный конференц-зал и банкетный зал защищены чарами, не позволяющими проводить в них магические ритуалы. Однако комнаты для совещаний не защищены. Вам понятны эти условия, вы принимаете их?

Джим хотел было сообщить женщине о том, что я и есть его повелитель, но я оставила его.

— Конечно. Нет проблем. Я, вообще-то, мало понимаю в черной магии. Я здесь для того, чтобы найти себе Стража-наставницу.

Женщина пощелкала клавишами ноутбука, стоявшего рядом с ее списками и коробкой, и принтер в дальнем конце стола ожил и зажужжал. Она извлекла из него нечто напоминающее лист пергамента и придвинула его ко мне вместе со старомодным стальным пером.

— Занятное сочетание средневековья и современных технологий, а? — заметила я.

Женщина молча кивнула на лист.

В верхнем углу стояло мое имя, напечатанное прекрасным каллиграфическим шрифтом. В центре была изображена та же необычная девятиконечная звезда, что и на беджах персонала конференции. Приглядевшись к перу, я поняла, что это вовсе не перо. Это оказалась миниатюрная игла, вроде тех, которыми пользуются диабетики, чтобы добыть каплю крови для глюкометра.

— Э-э-э…

— Вы должны подписать соглашение кровью, — заявила женщина раздраженным, недовольным тоном. — В случае отказа вас не допустят к участию в конференции.

— Да боже упаси, — пробормотала я, уколов палец иголкой. — Куда капать?

— На нонаграмму. — Я захлопала глазами. Она тяжело вздохнула. — Нонаграмма — это девятиконечная звезда. Это символ стремления к знанию, что является девизом конференции СОПиМ.

Я без дальнейших разговоров прижала палец к пергаменту посередине звезды. Должно быть, лист был магическим, потому что в ту самую секунду, когда моя кровь прикоснулась к нему, меня охватило странное чувство. Мне показалось, что меня опутывают шелковыми веревками.

— Что… это было? — Я потерла руки. Я ничего не видела на своем теле, кроме одежды, но ощущение не проходило.

— Теперь вы связаны соглашением СОПиМ, — с выражением смертельной скуки на лице объяснила женщина. — Добро пожаловать на конференцию, мир вам. Следующий!

— О! А разве моего демона не нужно так же связать?

— Демонов нельзя связать подобным образом. Вы отвечаете за его поведение. Следующий!

Проследовав за группой мужчин в дорогих, явно сшитых на заказ костюмах, мы с Джимом очутились в главном зале.

— Маги, — вполголоса произнес Джим, уставившись на этих людей.

— Правда? А ты откуда знаешь?

— Посмотри на их туфли. Маги носят только итальянскую обувь. Так же как и драконы, но эти парни не пахнут драконами.

Я бросила озадаченный взгляд на Джима, шагавшего рядом со мной.

— А как, по-твоему, пахнут драконы? Джим ощерился в наглой усмешке:

— Тебе лучше знать, ведь ты немало времени провела, уткнувшись носом Дрейку в…

— Джим! — взвизгнула я.

— …шею.

Я ущипнула его:

— Все, проехали, понятно? Ну что, пообщаемся с народом?

— О, конечно. А эти закуски для всех? Пойду раздобуду себе чего-нибудь поесть, иначе умру с голоду. — Джим, пританцовывая, направился к официанту, который сновал среди толпы с подносами, предлагая высокие бокалы с шампанским и крошечные канапе.

— Оставь место для обеда! — крикнула я вслед демону, затем принялась разглядывать окружающих. Все были в деловых костюмах и шикарных вечерних туалетах, и я почувствовала себя ужасно неловко, словно неотесанная деревенщина, приехавшая в гости к лощеным городским родственникам.

— Привет. Вы тоже Страж? Вы здесь впервые?

Я обернулась на звук дружелюбного мелодичного голоса. Мне улыбалась высокая блондинка в облегающем черном платье. Она походила на ожившую куклу Барби, причем скандинавскую, если судить по акценту.

— Да, — это был ответ на оба вопроса, хотя насчет первого стоило задуматься. — Меня зовут Эшлинг. На самом деле я ищу наставницу.

— Правда?

Она осмотрела меня с головы до ног, затем обошла вокруг, изучив со всех сторон. Я в очередной раз пожалела о том, что не надела коричневый костюм. Конечно, это вам не маленькое черное платье, но по крайней мере в нем я выглядела бы профессионалом.

— Я уже давно подумываю о том, чтобы взять ученицу. Может быть, мы поладим. Меня зовут Моа. Я из Берга, это в Швеции. Вы совершили ритуал?

— Ритуал? — Я закусила губу. — Мне приходилось проводить пару ритуалов. Я вызвала демона, а потом чуть не вызвала повелителя демонов…

— Нет. — Она изящной рукой с алыми ногтями отмахнулась от моего паранормального резюме. — Я о ритуале. Это тест, который должны пройти все новички, чтобы начать формальное обучение. Вы не прошли его?

Здорово! Так нужно еще сдать какой-то экзамен, чтобы стать ученицей? Ну почему никто мне обо всем этом не рассказал?

— Нет, я не прошла его. Я об этом и понятия не имела. А это трудно? Это долго? У меня мало времени на обучение. Здесь где-нибудь можно купить шпаргалку?

Поджав губы, Моа вытащила тонкую записную книжку в золотой обложке и полистала страницы:

— У меня будет время завтра после круглого стола по реабилитации троллей, перед семинаром по пыткам демонов. Давайте назначим встречу на это время? Я расскажу вам о ритуале и своих требованиях к ученице.

— Прекрасно, — обрадовалась я, глядя, как она извлекает золотую ручку и делает заметку. — Может, посидим вместе, послушаем, как пытают демонов.

Моа наградила меня ослепительной улыбкой:

— Да, всегда так приятно заводить знакомства во время пыток. До завтра, Эшлинг.

— Спасибо вам. С нетерпением жду встречи.

Она направилась к группе Магов в дорогих костюмах, оставив меня в одиночестве; я почувствовала себя еще более потерянной и жалкой, чем в Париже месяц назад.

Но, по крайней мере, я договорилась о встрече со своей потенциальной наставницей! Наконец-то в моей карьере произошел какой-то сдвиг.

Глава четвертая

К тому времени как банкет закончился, я успела получить удар кинжалом и несметное число странных предложений, а также лишиться своего амулета.

И все это еще до начала конференции.

— Привет, я Тиффани. Вы ведь Страж, правда? Вот моя визитная карточка. Я профессиональная девственница. Пожалуйста, обращайтесь ко мне, если вам понадобятся мои услуги.

Хорошенькая блондинка, сидевшая рядом со мной за небольшим круглым столом, заученно улыбалась, демонстрируя полный рот зубов, и раздавала визитки всем подряд; одну она положила перед тарелкой Джима

— Это ваш демон? Какой большой! У меня была-знакомая Страж, у нее тоже был демон в виде пса, так он ее съел однажды вечером, когда она готовила лобстера. Демон бросил ее в котел с кипятком. Это было очень грустно. Я плакала жемчужными слезами печали.

Я ошарашенно уставилась на свою соседку, затем обернулась к Джиму, сидевшему по другую руку от меня, и окинула его подозрительным взглядом.

Демон приподнял брови:

— Слушай, не надо так на меня смотреть, я терпеть не могу лобстеров.

— А вы здесь впервые? Это моя пятая конференция СОПиМ! — весело щебетала Тиффани, одаряя нас очередной сверкающей улыбкой; мне показалось, будтот ы присутствуем на съемках рекламы зубной пасты. — О-о фруктовый салат! Обожаю фруктовый салат, фрукты — это цветы нашей души, вы согласны?

Нас было восемь человек за круглым столом — примерно двести таких столов были расставлены в просторном банкетном зале. Наш стол находился в левой части зала, почти у стены, неподалеку от сцены, так что нам было хорошо видно выступающих. Однако мы сидели далеко от столов главных гостей, расположенных в центре.

— Меня зовут Мониш Лакшманан, а это Тей, мой ученик. Я немного работаю Оракулом. — Это произнес невысокий темноволосый человек с большими красивыми карими глазами. Он выговаривал английские слова очень тщательно, словно боялся, что они разбегутся, как тараканы. Рядом с ним сидел юноша лет восемнадцати, приятной наружности, одетый в выцветшую футболку и спортивную куртку, которая была, наверное, размера на два ему велика. Он улыбнулся нам, а его учитель продолжал: — Мы из Бангалора, это в Индии.

— Оракулы! Немного работаете! — презрительно фыркнула женщина, сидевшая рядом с Джимом. У нее была высокая прическа в стиле восьмидесятых и гнусавый акцент жительницы Озарка. Она ткнула локтем сидевшего рядом с ней человечка, похожего на кролика. — Дорогие мои, вы понятия не имеете об Оракулах, ведь вы не видели моего Хэнка. Это Хэнк О’Галлахан. Вы, разумеется, о нем слышали. Мы участвовали в шоу Джерри Спрингера[5]. Покажи им, что ты умеешь, Хэнк.

Хэнк со слегка испуганным видом расправил плечи; все сидевшие за столом уставились на него. Он начал машинально теребить галстук, пока тот не съехал набок.

— О! Э-э-э. Здесь? Думаешь, прямо здесь, Марва-бель? Думаешь, это… э-э-э… хорошая мысль? Кто-нибудь может подслушать. Ты же знаешь, что многие журналисты охотятся за моими мыслями.

На лице его жены появилось подозрительное выражение; она обвела взглядом сидевших за столом.

— Ты прав, мой сладкий. Нельзя демонстрировать им свое искусство, только не здесь — ведь любой может похитить твои выдающиеся провидческие мысли и отправить их в газету. Никогда не знаешь, что за люди тебя окружают.

Над столом повисла напряженная тишина. Я пристально взглянула на наглую Марвабель, удивленная и обиженная за всех, кого она только что оскорбила. Я уже хотела было сообщить ей, что никому не интересны провидческие мысли Хэнка, но в этот момент заговорила еще одна участница, сидевшая за столом, — чернокожая женщина средних лет, в очках в красной оправе и с белой прядью в черных как смоль волосах.

— Всем привет. Меня зовут Нора Чарльз — уверяю вас, к Дэшилу Хэммету[6] я не имею никакого отношения, — и я живу в Лондоне. Я Страж и участвую в этой конференции в пятый раз. У меня тоже есть пес, — добавила она, улыбнувшись Джиму. — Его зовут Пако. Это чихуа-хуа, но он не демон.

— Вижу, ты по-прежнему слепа, как крот, — заметила Марвабель, скривившись, что, очевидно, должно бы то сойти за улыбку. — Просто шучу, дорогая. Ты же меня знаешь.

— Знаю, — бесстрастным тоном ответила Нора, и это слово сказало мне все.

— Вы знакомы? — невольно вырвалось у меня. Я переводила взгляд с безвкусно одетой Марвабель на скромную Нору.

— Я тоже когда-то была Стражем, много лет назад, когда была молода и глупа, — быстро вставила Марвабель. — Мы с Норой год обучались у одной и той же наставницы. Но потом я вышла замуж за Хэнка и бросила всю эту дребедень. Вы же знаете, что Оракулы — гораздо более важные персоны, чем Стражи.

— А вы? — Мониш взглянул на нас с Джимом, прерывая неприятную паузу, последовавшую за словесной пощечиной Марвабель.

Я изо всех сил постаралась забыть о своем падении в вестибюле и держаться с достоинством.

— О-о-о. Всем привет. Очень рада с вами познакомиться. Меня зовут Эшлинг, а это Джим, мой демон. Мы в первый раз участвуем в конференции, и, как вы, должно быть, уже догадались, я Страж. В некотором роде. Не совсем, но надеюсь скоро им стать. Это зависит от того, найду ли я себе наставницу.

Пять пар глаз широко раскрылись при этом сообщении, затем торопливо обратились в другую сторону. Нора наблюдала за мной, слегка наморщив лоб.

— Вы не прошли обучение? — Она перевела взгляд на Джима. — Но у вас есть демон.

— Ну да, но он в некотором роде ошибка природы. Демон горестно всхлипнул:

— Ты хочешь сказать, что вы с папочкой не собирались заводить меня? О, какая боль! У меня сейчас сердце разорвется!

— Когда я говорю «ошибка», я имею в виду, что… — Я сделала неопределенный жест. Сотрапезники молча уставились на меня, с нетерпением ожидая продолжения. Однако я не смогла придумать внятного объяснения тому, как ко мне попал именно Джим. Подробный рассказ занял бы весь вечер. — Ну, я думаю, слово «ошибка» здесь вполне подходит. Нет, я не обучалась искусству Стражей. Я надеялась найти здесь кого-нибудь, кто согласился бы разъяснить мне тонкости этой работы. Но вы, наверное, не собираетесь брать ученицу?

— Как это ни странно, но, напротив, собираюсь, — ответила Нора, разглядывая вазочку с фруктовым салатом, который поставил перед ней официант.

— Ах! — Видимо, перспектива обучать меня ее напугала. Или она чего-то стеснялась. — Может быть, вы уделите мне минутку?

Официант поставил вазу с салатом на тарелку Джима, затем еще одну порцию — передо мной. Нора пробормотала что-то насчет занятости.

Я вздохнула про себя, видя ее явное нежелание продолжать общение со мной, и, встряхнув салфетку, собралась заткнуть ее Джиму за ошейник.

— Мне кажется, можно начинать. Все остальные уже едят, — произнесла Тиффани, отбросив на спину прядь светлых, сильно вьющихся волос, и внезапно замерла с надутыми губами и склоненной набок головой. Я уже хотела спросить, все ли с ней в порядке, когда у меня за спиной мелькнула ослепительная вспышка.

Фотограф двинулся к следующему столу.

— Это были «Смущенные глазки», — сообщила мне Тиффани с приятным европейским акцентом.

— Прошу прощения?

— «Смущенные глазки». Одна из моих самых красивых поз. У меня их множество. Помимо того что я профессиональная девственница, я также очень успешная модель. Занимаюсь этим потому, что работа девственницы отнимает у меня мало времени, а вы знаете, мир был бы намного лучше, если бы все проводили свободное время улыбаясь. Мне нравится делиться своей улыбкой с людьми. Поскольку я обладаю редкой красотой, то считаю, что это просто моя обязанность, вы согласны?

— Э-э-э… Конечно. — Я взяла ложку и, помешивая салат, задала себе вопрос: почему рядом со мной обязательно оказываются какие-нибудь ненормальные? Хотя это ведь я была хозяйкой демона-ньюфа… О боже, я тоже ненормальная!

Какой-то человек, направляясь к своему месту, прошел мимо дальнего конца стола, где сидели Мониш и Тей. Неожиданно он остановился, взглянул мне прямо в глаза и сказал:

— Вы прольете фруктовый сок себе на грудь.

Полная ложка фруктов с шипучей цитрусовой заправкой, которую я как раз подносила ко рту, дрогнула, и я облилась.

— Какого… черт бы тебя побрал! — выругалась я, отбрасывая ложку и хватая плотную льняную салфетку; левая сторона моей тонкой крестьянской блузки была осыпана кусочками фруктов и заляпана соком. — Какого черта, кто этот человек и за что он со мной так?

— О, тек, — прошептала Тиффани, состроив печальную гримаску, когда я окунала уголок липкой салфетки в бокал с водой. Она действительно произнесла это: «тек». — Может быть, ваш демон сможет слизать с вас сок?

— Точно, — ответил Джим, обнажая зубы в собачьем оскале. — Негоже выбрасывать цветы души в помойку.

— Только попробуй прикоснуться своим языком к моей груди, и клянусь, я, возьму нож и отрежу тебе…

— Ну тихо, тихо, я просто хотел тебе помочь. Бывают же раздражительные люди! — И Джим обратился к своему фруктовому салату: придерживая лапой ножку вазы, он принялся вылизывать ее содержимое.

— Этого джентльмена зовут Паоло ди Стефано, — объяснил Мониш. — Он необыкновенно искусный Прорицатель. Он, как и я, состоит в организационном комитете конференции.

— Ха! Прорицатель. Это он так утверждает, — фыркнула Марвабель, похлопав мужа по руке. — Хэнк мог бы стать Прорицателем, если бы захотел. Но я сказала ему: нет, не стоит растрачивать талант на какие-то жалкие предсказания. Он слишком гениален для таких мелочей.

Раздался звон ложек о стекло, и все одновременно подавились фруктами. Я закончила приводить в порядок одежду, отчаянно стараясь распределить рюши на груди так, чтобы мокрое пятно было как можно менее заметно. Мысленно я проклинала себя за то, что надела под блузку свой самый откровенный кружевной бюстгальтер. Под влажной тканью, ставшей прозрачной, была явственно видна моя грудь.

— Браво Хэнку, — пробормотала я, дергая блузку, чтобы мокрое пятно сдвинулось под мышку. Ответом мне было молчание, и я поняла, что снова сморозила глупость. Я улыбнулась поджавшей губы Марвабель. — Извините. Я не хотела вас обидеть. Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь во всех этих тонкостях с Прорицателями и Оракулами. Не могли бы вы объяснить мне разницу?

— Оракул дает совет человеку, ищущему его, — сухо ответила она, тщательно набирая на ложку салат и стараясь не пролить ни капли. — Оракулы при помощи своей мудрости руководят нашей жизнью. А Прорицатели просто шарлатаны. Чтение мыслей и прочая ерунда.

Джи