Начало русско-крымских войн

Международное положение Московского государства резко изменилось после обострения русско-казанских отношений и неудачного похода русской армии под Казанью летом 1506 г. На этой почве и происходит ухудшение русско-крымских отношений. В том же 1506 году хан Менгли-Гирей обратился к великому князю литовскому Александру Казимировичу с предложением начать совместные военные действия против Москвы. Его ярлык, присланный в Вильну с королевским послом Якубом Ивашенцевым гласил: «ино на московского, на Иванова сына, с вами заодно, неприятелем хочем быти ему».

Нападение крымских татар последовало в июле 1507 г. на южнорусские уезды. Это нападение произошло на города Белев, Одоев, Козельск, Калугу и отвлекло значительную часть русских сил с литовского рубежа[74]. Встревоженный новой опасностью Василий III немедленно направил против крымского войска своих воевод. Иван Иванович Каша Холмский двинулся к подвергшемуся нападению Белеву, а Константин Федорович Ушатый - к Калуге. В боях с татарами участвовали и местные ополчения во главе с Василием Семеновичем Швихом Одоевским, Иваном Михайловичем Воротынским, козельским наместником Александром Ивановичем Стригиным. Объединившись, воеводы 9 августа 1507 г. настигли воюющих русские земли татар на реке Оке, разбили их и преследовали до реки Рыбницы, правого притока Оки, впадающего в эту реку южнее современного города Орла. Новых нападений не последовало, по-видимому, не только из-за осложнения крымско-ногайских отношений, как считал А.А. Зимин, но, главным образом из-за удачных действий русских воевод[75].

Новое нападение крымских татар на южнорусские уезды последовало в июле 1507 года, пришедших под города Белев, Одоев, Козельск, Калугу, отвлекло значительную часть русских сил с литовского рубежа[76]. Встревоженный новой опасностью Василий III немедленно направил против крымского войска своих воевод. Иван Иванович Каша Холмский двинулся к подвергшемуся нападению Белеву, а Константин Федорович Ушатый - к Калуге. В боях с татарами участвовали и местные ополчения во главе с Василием Семеновичем Швихом Одоевским, Иваном Михайловичем Воротынским, козельским наместником Александром Ивановичем Стригиным. Объединившись, воеводы 9 августа 1507 года настигли воюющих русские земли татар на р. Оке, разбили их и преследовали до р. Рыбницы, правого притока Оки, впадающего в эту реку южнее современного города Орла. Новых нападений не последовало, по-видимому, не только из-за осложнения крымско-ногайских отношений, как считал А.А. Зимин, но, главным образом из-за удачных действий русских воевод, встретивших крымцев на Оке[77].

Постигшая татар неудача вынудила их на время отказаться от дальнейших нападений. Возобновились они только в 1512 г., и стали результатом наметившегося тогда сближение Крыма и Литвы. В глубокой тайне стал формироваться их оказавшийся чрезвычайно опасным для Московского государства союз. Первые переговоры прошли еще в 1510 г., когда в Вильно прибыли крымские послы Августин Гарибальди и Ахмед-мурза. Литовская сторона предложила выплатить хану за организацию набега на Русь 30 тыс. золотых и в следующем, 1511 г. в Кырк-Ер был отправлен своего рода аванс – 4, 5 тыс. золотых. Однако, взяв деньги, Менгли-Гирей весной 1512 г. нанес удар не по русским землям, а по Подолии. Пройдя Черным шляхом, татары стали продвигаться к Львову, Перемышлю, Красныставу, некоторые их загоны действовали в окрестностях Люблина и Хелма, другие прорвались за Днестр, дойдя до Коломыи. Положение спас гетман Константин Острожский, который соединился с польским коронным гетманом Николаем Каменецким. В их войске было 6 тыс. воинов, но они, не дожидаясь подкреплений, начали преследование уходящего с полоном противника. 28 апреля гетманы настигли и атаковали 10-тысячное татарское войско у села Лопушня, недалеко от Вишневца. В начавшемся Вишневецком сражении татары были разбиты и, бросив 16 тыс. полоняников, бежали.

Узнав о поражении своих войск, Менгли-Гирей немедленно возобновил переговоры с Сигизмундом I и обещал выставить на войну с Москвой 30 тысяч всадников за ежегодную выплату поминок в размере 15 тысяч дукатов, в чем присягнул на Коране и выслал к королю двух заложников, своего внуку Джалаладдина и сына князя Девлет-бахтия, со свитой улан и слуг.

Еще до заключения этого соглашения в мае 1512 г. сыновья Менгли-Гирея Ахмед-Гирей (Ахмат-Гирей) и Бурнаш-Гирей - «со многими людьми» предприняли первую настоящую попытку прорвать оборону южных границ и вторгнуться вглубь русской территории. Атакованными оказались почти все земли по окскому рубежу от белевских и одоевских мест и до рязанских, в том числе и Калужское удельное княжество, которым с 1504 года владел брат Василия III Семен Иванович. Конные отряды противника постоянно меняли дислокацию, уходя из-под удара направленных против них великокняжеских войск. Отбиваться от врага, зачастую приходилось самим жителям атакованных татарами городов и селений. Кому то удалось отбиться, кому то нет. В результате командовавшим крымским войском «царевичам» Ахмед-Гирею и Бурнаш-Гирею удалось уйти в степь, уведя большой полон[78].

Урок не прошел даром. Отозвав в Москву Д.В. Щеню и М.Д. Щенятева, Василий III приказал организовать плотную оборону южной «украины»[79], для чего на реке Угре сосредоточили войско кн. М.И. Голицы Булгакова и конюшего И.А. Челяднина. Им был адресован наказ, интересный упоминанием пищальников и посошных людей, которых воеводы должны были «розделити по полком, сколько, где пригоже быти на Берегу». В случае нового нападения воеводы, «посмотря по делу», должны были контратаковать противника на тульском и зарайском направлениях.

Сосредоточение войск на Угре и некоторых других «украинных» местах оказалось достаточно своевременным: еще трижды в 1512 году татары вторгались в русские пределы.

В июне отряды «царевича» Ахмед-Гирея пытались совершить набег на окрестности северских городов Брянска, Путивля и Стародуба, но в произошедшем здесь столкновении с русскими войсками потерпели тяжело поражение, отступив «в малых людях». В июле 1512 года к границам Рязанской земли подошло войско Мухаммед-Гирея. Однако, узнав, что на реке Осетр стоит с полками кн. Александр Владимирович Ростовский, татары поспешили отступить. Русские преследовали их до реки «Сернавы» (р. Большая Чернава, левый приток р. Быстрая Сосна), а по другим сведениям даже «за Дон до Тихой Сосны», и только затем возвратились к своим границам[80].

Еще одно нападение произошло осенью 1512 года, когда русские воеводы его уже не ждали. 6 октября войско крымского «царевича» Бурнаш-Гирея внезапно вышло к Рязани (Переяславлю-Рязанскому). Захватив острог и разграбив рязанский посад, татары осадили крепость, гарнизон которой, упорно сопротивляясь, все же не смог помешать врагу опустошать окрестные волости. Через три дня с большим полоном крымские отряды ушли в степь.

* * *

Некоторые подробности татарской войны этого года, особенно первого, самого страшного майского удара врага, выясняются из жития Христа ради юродивого Лаврентия. Выходец из знатного боярского рода Хитрово, он, оставив мир проживал в уединении в окрестностях города Калуги. к Калуге в мае 1512 года. Во время нападения подвижник вбежал в княжеский терем и потребовал топор, чтобы защитить попавшего в беду князя Семена Ивановича. Тот в это время, находясь со своими воинами на Оке, бился на корабле с татарами, наседавшими отовсюду. Вдруг среди русских воинов появился праведный Лаврентий. В схватке произошел перелом, увидев святого подвижника, русские воины воспрянули духом и одолели врага. Калуга и калужские места были спасены от разорения, а князь Семен, один из братьев Василия III - от неминуемой гибели. Благодарный князь после этого основал к северо-западу от Калуги обитель Рождества Христова, где в 1515 году нашел место своего упокоения святой Лаврентий[81].

Как выяснилось позднее, все три татарских набега были совершены по тайным «наводам» литовской стороны. В числе других причин это обстоятельство привело к началу самой длительной в то время русско-литовской войны 1512-1522 годов. Вести эту тяжелую кампанию Москве приходилось с постоянной оглядкой на татарское порубежье. По-видимому, далеко не случайно первый поход на Смоленск состоялся зимой 1512/1513 гг. Василий III пытался использовать затишье на крымской «украине» и добиться быстрой победы над Литвой. Его планы не оправдались, и в конце февраля московские рати отступили. 17 марта 1513 года великий князь и бояре приняли решение о подготовке нового похода к Смоленску, который должен был состояться летом этого же года. На сей раз предстояло учесть фактор возможной татарской агрессии. Для «украинного береженья» на южной границе встали: в Туле (впервые в новь построенной здесь крепости) полки кн. А.В. Ростовского, М.Ю. Захарьина и И.М. Воротынскиого, на Угре – М.И. Голицы Булгакова и И.Ф. Овчины Телепнева (из состава этой рати был выделен большой отряд под командованием князей И.Ф. Ушатого и С.Д. Серебряного, направленный под Стародуб для прикрытия Северской земли). Несмотря на принятые меры, татарам и присоединившемуся к ним литовскому войску все же удалось прорваться к черниговским, новгород-северским, путивльским, брянским и стародубским местам[82]. Это обстоятельство задержало Василия III в Боровске до 11 сентября 1513 года, когда им были получены достоверные сведения об отступлении крымцев в степь. Только после этого великий князь пошел под Смоленск, взять который опять не смог. Лишь во время третьего похода 29 июля 1514 года русские смогли овладеть городом. Однако и во время третьего смоленского похода произошло отвлечение части московских сил для организации обороны южной границы. Войсками. Сосредоточенными на этом рубеже войсками командовал удельный князь Дмитрий Иванович Углицкий. Русские полки стояли в Туле и на Угре. Северскую «украину» прикрывали вотчинные армии В.И. Шемячича и В.С. Стародубского, осенью 1514 года отразившие нападение на свои земли царевича Мухаммед-Гирея, в войске которого были кроме татарских воинов «польского короля воеводы с людьми и пушками и пищалями»[83].

В марте 1515 года крымские и литовские войска повторили нападение на Северское порубежье. Вместе с татарами Мухаммед-Гирея здесь действовали отряды киевского воеводы Андрея Немировича и Евстафия (Остафия) Дашкевича. Крымско-литовская армия безуспешно осаждала города Чернигов, Стародуб, Новгород-Северский, а затем отступила, захватив большой полон. В обстановке продолжающейся войны с Великим княжеством Литовским московское правительство попыталось урегулировать этот конфликт мирным путем. Однако смерть Менгли-Гирея, последовавшая 13 апреля 1515 года, еще более осложнила русско-крымские отношения. На ханский престол взошел Мухаммед-Гирей, хорошо известный своим враждебным отношением к Русской Державе, на «украины» которой он не раз ходил походами. В Москве о смерти старого хана и вступлении на престол «сына его болшего» стало известно только 29 мая 1515 года. Встревоженный полученными известиями Василий III, уже через день выезжает со своими главными воеводами в Боровск, лежащий неподалеку от крымской «украины» и литовского рубежа. Там и нашел его крымский посол Янчура Дуван[84]. 1 сентября 1515 года он вручил великому князю ультиматум, в котором обещание «дружбы и братства» сопровождалось требованием передать крымскому «царю» северские города: Брянск, Стародуб, Новгород-Северский, Путивль, Рыльск, Почеп, Карачев и Радогощ. Кроме этого, московской стороне надлежало отпустить в Крым казанского царевича Абдул-Латифа и возвратить Литве Смоленск[85]. Условия ханского «запроса» были неприемлемыми, поэтому Василий Иванович тянул с ответом на него. Только 14 ноября 1515 года в Крым поехал русский посол Иван Григорьевич Меньшой Мамонов. Почти все требования Мухаммед-Гирея были отвергнуты. Посол Василия III соглашался лишь на пожалование Абдул-Латифа одним из московских городов и предлагал хану совместные действия против Литвы[86].

Несмотря на достаточно твердо заявленный отказ подчиниться крымским требованиям, немедленного начала войны с Москвой не последовало. Мухаммед-Гирей попытался использовать русскую помощь в борьбе с Ногайской ордой, но и в этом случае Василий Иванович сумел уклониться от выполнения ханского требования. Отношения двух государств продолжали ухудшаться.

В этот период умножилось число «беш-башей» - мелких татарских набегов; на приграничные русские уезды нападали небольшие крымские отряды, спешившие поскорее захватить «полон» и уйти в степь, но приближение большой войны с Крымом чувствовалось во всем. Отстрочить нападение могла лишь постоянная демонстрация силы и воинского умения ратных сил, сосредоточенных на границе «Поля». С этой задачей до поры до времени русские воеводы справлялись успешно, преследуя и уничтожая небольшие татарские отряды, отгоняя более крупные из них. 13 сентября 1515 года азовский отряд под предводительством Аидышки-мурзы и Айги-мурзы напал на мордовские места, в конце осени – начале зимы следующего года эти же татары снова объявились здесь, охотясь за «полоном» и добычей. Вслед за ними готовился выступить в поход к русским границам «бий Исуп» (Юсуф) с 5-тысячным отрядом. В июне 1516 года на рязанские и мещерские места обрушился сын Мухаммед-Гирея Богатырь-салтан, на действия которого Москва в резкой форме жаловалась его отцу. Все эти нападения осуществлялись небольшими силами и без официальной санкции хана.

Более масштабным стал поход 1517 года, оплаченный литовским золотом. Впрочем, оказать нажим на Москву вынуждали Крым события в Казани, где умирал хан Мухаммед-Эмин, наследовать которому, по мнению властителей Кырк-Ера, должен был его брат Абдул-Латиф, живший в русской столице под бдительным присмотром многочисленной «почетной» стражи. Выпустить царевича в Крым или Казань московские власти не соглашались, поэтому Мухаммед-Гирей, помимо малоэффективных дипломатических мер, решил оказать на несговорчивого Василия III военное давление. Однако в любом случае Москва не собиралась возвращать Абдул-Латифа живым[87]. Крымское нападение лишь приблизило трагическую развязку этого дела.

О готовящемся вторжении русские власти знали заранее и сумели подготовиться к встрече татарского войска. В набег татар повел Токузак-мурза (в летописи – Токузан-мурза – В.В.). С ним были и другие мурзы из влиятельных родов Ширин и Мангыт. Под их командованием находилось до 20 тыс. конных воинов. Ожидая прихода врага, русские полки во главе с воеводами кн. В.С. Одоевским, М.Ю. Захарьиным, кн. И.М. Воротынским и кн. И.В. Телепневым, стояли за Окой в Вошанской области («на Вошани»), под Алексиным. Позже Михаил Юрьевич Захарьин и несколько младших воевод были отозваны с Вошани в Вязьму и Москву[88]. Вероятно, сосредоточенные на границе силы посчитали достаточными и без этих командиров.

Только в августе 1517 года войско Токузак-мурзы перешло русскую границу и «около Тулы и Беспуты начаша въевати». Узнав о нападении татар, воеводы Одоевский и Воротынский направили против них отряд Ивана Тутыхина и князей Волконских «и велели им с всех сторон мешати татаром, да быша не въевали, а сами въеводы поидоша за ними на татар». Даже небольшой русский отряд представлял серьезную опасность для татарского войска, разделившегося на «загоны». Мурзы стали отходить в степь, но «наперед их зайдоша по лесом пешие многие люди украйные да им дороги засекоша и многых татар побиша; а передние люди от воевод (отряд И. Тутыхина – В.В.) приспевше конные начаша татар топтати, а пешие люди украйные по лесом их бити, и Божиим поможением татар многых побиша, а иные многие татарове по рекам истопоша., а иных живых поимаша». В этом летописном сообщении чрезвычайно любопытным представляется участие в вооруженной борьбе местного населения («пеших людей украйных»), организованного в отряды, способные нанести серьезный урон многочисленному противнику, оказав тем самым существенную помощь великокняжеским воеводам. Русские полки настигли татар «на Глутне на лесу и по селом, и по крепостем, и на бродех» и атаковали их. Понеся тяжелые потери, крымцы все же смогли прорваться в степь. В этих боях русским отрядам удалось отбить весь алексинский «полон». Из 20-тысячного татарского войска в Крым вернулось около 5 тыс. воинов: «и те пеши и наги и боси»[89].

Поражение войска Токузак-мурзы вынудило Мухаммед-Гирея временно отказаться от планов подготовки большого похода на Русь. Он объявил, что мурзы ходили в набег без его ведома, хотя сам недавно грозил Москве. Начать большую войну с Русским государством Мухаммед-Гирею мешали начавшиеся в ханстве усобицы. Против крымского «царя» выступил младший брат калга (наследник престола) Ахмед-Гирей Кривой, владевший Очаковым. Помимо прочего он попытался заключить союз с Василием III, обещая ударить по Литве и взять Киев. Ведя с ним переговоры московский государь в 1516 году предложил передать Ахмед-Гирею Касимов, если тот выедет на Русь. Положение в Крыму стабилизировалось лишь в марте 1519 года, когда мятежный калга погиб, о чем Мухаммед-Гирей не замедлил известить Василия III[90].

Ослабление крымской угрозы позволило Москве провести серию удачных операций в Литве, однако в 1521 году на Русь обрушилось одно из самых страшных татарских нашествий XVI века. Причиной очередного осложнения отношений с Крымом вновь стала ситуация в Казанском ханстве.

После смерти Мухаммед-Эмина русскому правительству удалось посадить на казанский престол касимовского «царевича» Шах-Али. 6 января 1519 года в Казани побывали дворецкий Михаил Юрьевич Захарьин и дьяк Иван Телешов, добившиеся согласия мурз принять из рук Москвы нового хана. Обратно посольство вернулось в сопровождении мурзы Абибазея, князя Булата из рода Ширин, «князя земского» Шайсупа и бакшея Базюки. 1 марта 1519 года Шах-Али и послы дали Василию III клятву верности «за всех людей Казанские земли», а 8 марта отправились в Казань в сопровождении кн. Д.Ф. Бельского, М.Ю. Захарьина и И. Телешова. В апреле этого же года тринадцатилетний Шах-Али взошел на престол. Город и все ханство согласились принять избранника Москвы без войны. Следует отметить, что новый хан стал править Казанской землей во всем слушаясь находившегося при нем русского посла - сына боярского Василия Юрьевича Бушму Поджогина.

Восстановление русского протектората вызвало резкое неприятие у огланов и мурз, стремившихся к союзу с Крымом, власти которого законным наследником Казанского юрта считали Сагиб-Гирея (Сахиб-Герая), сводного брата умерших к тому времени Мухаммед-Эмина и Абдул-Латифа. На руку им сыграла явная непопулярность Шах-Али среди простого народа, отмеченная еще Сигизмундом Герберштейном. Имперский дипломат отметил, что на престоле Шах-Али пробыл лишь 4 года (в действительности – 3 года), «встречая в своих подданных сильную ненависть и отвращение к себе. Это усиливалось еще от безобразного и слабого телосложения, ибо он был человек с выдающимся брюхом, с редкой бородою и почти женским лицом; все это показывало, что он отнюдь не пригоден к войне. Вдобавок к тому же, он презрел и пренебрег расположением своих подданных, был более надлежащего предан государю Московскому и полагался на иноземцев более чем на своих». Таким образом, в Казани возник заговор, во главе которого встал оглан Сиди, отправивший в Бахчисарай царевичу Сагиб-Гирею приглашение занять казанский трон, выступив против Шах-Али и русских. В апреле 1521 года Сагиб-Гирей подошел к Казани с небольшим отрядом Мертек-мурзы, насчитывавшим всего 300 воинов. Но при его приближении в городе вспыхнуло подготовленное «князями коромольниками» восстание. Находившийся в Казани русский отряд (ок. 1000 чел.) и касимовская гвардия хана (5000 чел) были перебиты, великокняжеский посол В.И. Бушма Поджогин и русские купцы задержаны, Шах-Али с гаремом и немногими слугами изгнан. В мае 1521 года Шах-Али оказался в Москве, где ему устроили торжественную встречу. В кормление хан-изгнанник получил Каширу и Серпухов

Сагиб-Гирей являлся полной противоположностью Шах-Али, воплощая идеал казанцев о мужественном и воинственном правителе, непоколебимом враге «гяуров». Оказавшись на престоле, он объявил войну Московскому государству. Новый хан договорился о совместных действиях со старшим братом, крымским «царем» Мухаммед-Гиреем, поднявшим свои войска в поход на Русь. К участию в военных действиях Гиреи попытались привлечь и Хаджи-Тархан (Астраханское ханство), однако правивший там хан Джанибек отверг это предложение.

О приближении большой войны в Москве знали и срочно выдвинули к южным границам войска[91]. Во главе полков, вставших в Серпухове, находились кн. Дмитрий Федорович Бельский, кн. Василий Васильевич Шуйский, Иван Григорьевич Морозов-Поплевин. Каширской ратью командовали кн. Иван Данилович Хомяк Пенков и кн. Федор Васильевич Лопата Оболенский. Тарусу прикрывало войско кн. Михаила Даниловича Щенятева и Ивана Михайловича Воротынского. В Коломне стояли отряды кн. Юрия Андреевича Хохолкова и Никиты Михайловича Кутузова-Клеопина. На Угре должны были обороняться полки кн. Василия Семеновича Одоевского, кн. Семена Дмитриевича Щепина Оболенского и Андрея Никитича Бутурлина. На восточном рубеже войска под командованием кн. Петра Дмитриевича Ростовского и Михаила Семеновича Воронцова встали в Мещере. Неподалеку от них на реке Мокше находились с полками кн. Иван Михайлович Троекуров и кн. Василий Александрович Ковер Кривоборский. В Муроме – кн. Юрий Дмитриевич Пронский, кн. Иван Иванович Щетина Оболенский, окольничий Андрей Васильевич Сабуров, в Нижнем Новгороде - князь Андрей Дмитриевич Курбский и Федор Юрьевич Щука Кутузов. Войска, сосредоточенные в Рязани подчинялись рязанскому наместнику Ивану Васильевичу Хабару Симскому. Отряд Ивана Шамина был выдвинут к Стародубу[92].

Однако выбранная московскими воеводами тактика пассивной обороны на рубежах не помогла – слишком значительными были силы врагов. Наиболее опасным стало Московское направление, где наступал крымский хан Мухаммед-Гирей, к которому присоединились многие ногайские мурзы и литовский воевода Евстафий Дашкевич, староста Черкасский и Каневский со своими казаками[93]. Пройдя Муравским шляхом между верховьями Ворсклы и Северского Донца, 100-тысячное крымско-литовско-казацкое войско достигло Быстрой Сосны. Затем, обходя Тулу, где уже был поставлен каменный кремль, оно повернуло к границам Рязанской земли. Именно здесь неприятельская армия вторглась в русские пределы и, не останавливаясь, двинулась дальше. 28 июля 1521 года главные силы врага подошли к реке Оке в окрестностях Коломны, где никто не ожидал их появления. Татары «перелезли» Оку, вынудив находившийся в Коломне небольшой русский гарнизон, под командованием кн. Ю.А. Хохолкова, укрыться в крепости. Подоспевшие с большим опозданием к месту переправы от Серпухова и Каширы великокняжеские полки были разбиты, по-видимому, поодиночке, находившейся уже на московской стороне Оки огромной татарской армией. О тяжелых потерях, понесенных русскими войсками в этих боях, свидетельствует гибель воевод Ивана Андреевича Шереметева, кн. Владимира Михайловича Карамышева Курбского, Якова Михайловича и Юрия Михайловича Замятниных и пленение кн. Федора Лопаты Оболенского[94]. Командующим выдвинутой в южные города армией был молодой князь Дмитрий Бельский, который не прислушивался к советам находившихся у него в подчинении старых опытных воевод и бросал полки в бой на переправах без всякой надежды на успех.

После поражения русские войска отошли и укрепились в ближайших городах, а победители принялись разорять коломенские места, не торопясь двигаться дальше. Мухаммед-Гирей дожидался подхода казанского войска Сагиб-Гирея, также сумевшего прорваться через границу, разорившего Нижний Новгород и окрестности Владимира и шедшего к назначенному месту встречи – Коломне.

Соединившись, татарские войска стали выдвигаться в направлении Москвы. В этот грозный час Василий III поспешил покинуть столицу и ушел в Волоколамск (возможно через село Микулино), оставив вместо себя своего зятя Петра Ибрагимовича, крещенного татарского царевича Худай-Кула, получившего полномочия начать переговоры с крымским ханом[95].

Войска противника появились в окрестностях Москвы 1 августа. Они не спешили начинать осаду хорошо укрепленного города. Ставка Мухаммед-Гирея находилась на реке Северке в 60 верстах от русской столицы. Сам хан не приближался к ней, однако его отряды широко разошлись по окрестным местам. Военными действиями в непосредственной близости от Москвы командовал «царевич» Бахадыр-Гирей (Богатырь-Салтан), ставший лагерем в княжеском селе Острове. Татарские отряды захватили Николо-Угрешский монастырь «и много сел и деревнь пожгли, и коширский посад пожгли. И людей много и скоту в полон поведошя безчисленно»[96]. Просьба московских бояр начать мирные переговоры была воспринята ханом как капитуляция. Поэтому и главное требование, предъявленное русской стороне, заключалось в даче Василием III грамоты с обязательством быть вечным данником крымского «царя». По сути, речь шла о возрождении системы внешнеполитической зависимости по «уставу древних времен», то есть по золотоордынскому образцу. Тем не менее, московские власти вынуждены были удовлетворить требования крымского хана и отослать к нему заверенный Василием III документ.

Получив грамоту, Мухаммед-Гирей, находившийся все дни, пока шли переговоры, в лагере между реками Северкой и Лопасней, 12 августа 1521 года «пошел из земли назад». На обратном пути татарское войско подошло к Переяславлю-Рязанскому (Рязани). Хан, по совету литовского воеводы и казачьего командира Евстафия Дашкевича решил хитростью овладеть этим городом. Став в окрестностях Переясавля лагерем, крымский «царь» предложил горожанам выкупить часть полоняников[97]. Рязанскому наместнику Ивану Васильевичу Хабару Симскому был послан приказ явиться к хану с выражением покорности, как того требуют даннические обязательства его государя московского князя Василия III, признавшего зависимость от крымского «царя». Отказавшись покинуть крепость, Хабар Симский потребовал показать ему грамоту и действительно получил ее. Тем временем, татары и литовцы, решившие овладеть Переяславлем-Рязанским во время очередного выкупа пленных, бросились к оставшимся открытыми городским воротам. К счастью, командовавший рязанской артиллерией немец Иоганн Иордан не потерял бдительности. Залп из поставленных за воротами орудий остановил атакующих и обратил их в бегство. После этой неудачи хан был вынужден отойти от Рязани, оставив в руках наместника выданную ему прежде великокняжескую грамоту.

Отступление крымцев объяснялось не только неудачей приступа к Рязани. Мухаммед-Гиреем были получены сведения о нападении трех астраханских отрядов («станиц») на его юрт. И хотя численность нападавших была невелика – всего 580 человек, они устроили за Перекопом настоящий погром, «поимав» и скот и «ясырь». Уцелевшие татары вынуждены были искать спасения в Кафе и других городах полуострова[98].

Несмотря на отступление врага и возвращение даннического обязательства, Московское государство находилось в крайне тяжелом положении. Земли к югу и востоку от Москвы были разорены, девятый год длилась трудная война с Литвой. В этих условиях повторение крымского и казанского нападения могло иметь катастрофические последствия для Руси. Необходимо было как можно быстрее завершить войну на западе и усилить оборону на юге и востоке страны. Одной из первых мер, призванных укрепить вооруженные силы, стало наказание допустивших «оплошку» воевод. При этом истинная степень вины, по-видимому, никого не интересовала. Опала, правда, достаточно легкая и непродолжительная, постигла наиболее опытных и заслуженных воевод. Более важной задачей стала организация надежной обороны южного рубежа. Ею занялся сам Василий III, в мае 1522 года выступивший к расположенным в Коломне войскам. Ошибки прошлого были проанализированы и учтены. Великий князь увеличил количество войск, привлекаемых к защите южных «украин». Полки стали ставить не только по «Берегу», а по всей южной границе, прикрывая самые опасные ее участки: Большой полк расположился под Коломной у знаменитого Девичьего поля, где некогда Дмитрий Донской собирал свои рати, идя на Мамая. Передовой полк встал в устье реки Осетр, Полк правой руки – под хорошо укрепленным Богоявленским Голутвиным монастырем, Полк левой руки – напротив Ростиславля[99], Сторожевой полк – на Кашире. Тогда же начаты были организация сторожевых застав, выдвинутых в степь в направлении Азова и по южным границам Северской «украины» и строительство укреплений по линии будущей Большой засечной черты.

Присутствие на границе большой армии, усиленной переброшенными из-под Вязьмы полками, призвано было если не остановить, то задержать противника, сковать его боем у южных и приокских городов. Впрочем, Мухаммед-Гирей не собирался повторять удачный прошлогодний поход. Тем более, что его гарантировано готова была встретить вся русская армия, не связанная теперь войной на западных рубежах - 14 сентября 1522 года было подписано перемирие между Москвой и Литвой. Для крымского хана вновь на первый план вышло стремление окончательно решить астраханский вопрос. Собрав войска, Мухаммед-Гирей в декабре 1522 года двинул их на Хаджи-Тархан (Астрахань), где после смерти хана Джанибека установился период безвластия. С властителем Перекопского юрта шли и ногаи, которыми предводительствовал Мамай-мурза (мирза Мамай). Мухаммед-Гирей спешил воспользоваться удачной ситуацией и овладеть Нижним Поволжьем. Весной 1523 года его войска без боя захватили город, изгнав нового хана Хусейна, еще не утвердившегося в Хаджи-Тархане[100]. Но на сторону астраханцев перешли ногаи (мангыты), подозревавшие Мухаммед-Гирея в желании подчинить своей власти все степные народы. В том же 1523 году ногайское войско Мамай-мурзы и Агиш-мурзы напало на лагерь крымского хана, с которым оставалось 3 тыс. воинов[101]. Во время сражения перекопский «царь» и его сын «царевич» Бахадыр-Гирей погибли. Неожиданное нападение союзников и гибель предводителей вызвали беспорядочное и паническое бегство уцелевших татар. Затем уже опустошительному набегу Ногайской орды подвергся и Крымский полуостров. Там после ухода войск Мамая и Агиша уцелели только города и крепости, которых мангыты брать не умели. В плен к ногаям попали четыре крымских царевича. Обстановка стабилизировалась лишь летом-осенью 1523 года, когда новым ханом при поддержке турецкого султана Сулеймана I стал Саадет-Гирей (прибыл из Стамбула в Кафу в начале июня 1523 г.). Новому владыке Кырк-Ера пришлось восстанавливать разрушенное врагом государство, строить новые укрепления на Перекопе, на время забыв о походах на Русь[102].

Вспомнили о них в Крыму в 1527 г., когда на Русь двинулся «царевич» Ислам-Гирей. К его войску со своими отрядами присоединились «Магмед-Киреев сын, да Юсюп царевич Епанчин сын, да два царевичи Ахмата Хромого дети, да Бахтиязыр мурза, Кайдекеш мырза и иные многие мырзы». Всего в поход выступило 40 тыс. крымских татар. В Москве о начавшемся походе узнали 4 сентября из полученного достоверного донесения: «пришла весть прямая», что «Ислам идет к Ростиславлю и Оку реку хочет лести под Ростиславлем» [103]. На следующий день великий князь Василий III «отпустил» на Коломну передовые войска во главе с воеводами Федором Васильевичем Лопатой Телепневым и Иваном Федоровичем Овчиной Телепневым. Вслед за ними выступили другие военачальники со своими полками. На этот раз русские воеводы не «оплошали» и в «Ысламов приход» под Ростиславлем уже стояли полки кн. В.С. Одоевского, Ивана Ивановича Щетины Оболенского, уже упомянутых князей Ф.В. Лопаты Телепнева и И.Ф. Овчины Телепнева, кн. Василия Ивановича Репнина-Оболенского, кн. Никиты Дмитриевича Щепина. В сход к этим воеводам пришли с Каширы полки кн. Федора Михайловича Мстиславского, кн. Федора Васильевича Овчины Телепнева и кн. Петра Федоровича Охлябинина. Сверхнадежно, от возможного нападения, была прикрыта казанская «украйна» - войска стояли в Муроме (кн. В.В. Шуйский), Нижнем Новгороде (кн. С.Ф. Курбский), Костроме (кн. М.Д. Щенятев) и Чухломе (кн. Д.В. Марамук Несвицкий). Население, жившее в окрестностях русских городов, расположенных на пути следования вражеских войск, было собрано в осаду. Спешно укреплялась Москва.

Великий князь с резервными войсками стал лагерем в селе Коломенском, затем также выступил к Оке. Впрочем, подкрепление не понадобились - «перелезть» Оку Ислам-Гирею не дали. 9 сентября татары подошли к реке и попытались переправиться через нее. Однако русские войска «с Ысламом с царевичем билися и стрелялися об реку от утра и до вечера. И от Берега татар отбили и многих татар в реце побили». Вслед начавшим отход крымцам были высланы конные полки, у Зарайска настигшие противника. В произошедшем на реке Осетр сражении татары были разбиты. В числе пленных оказался крымский «великий человек» мурза Янглич. 8 октября 1527 г. войска Ислам-Гирея, преследуемые русскими и деморализованные поражением, стали поспешно уходить за Дон. Следствием победы над татарами стала показательная казнь находившегося в Москве посла Саадет-Гирея Чабыка, утопленного в реке по приказу Василия III [104].

Положительный опыт кампании 1527 г. был использован в последующем. Полки продолжали ставить в Коломне, Кашире, Серпухове, Рязани, Туле, на опасном «Сенкином броде» напротив устья Лопасни выше Серпухова, усиливая их в момент наибольшей угрозы. Так, в июле 1529 г., помимо указанных городов, крепкие заставы поставили «против устья Осетрьскаго» (Иван Федорович и Семен Федорович Бельские), «против Ростиславля» (кн. Михаил Иванович Кубенский Заозерский), «под Бачмановым на Московском устье» в окрестностях Коломны (Василий Андреевич Шереметев). В 1530 г. к перечисленным местам дислокации русских войск прибавились военные лагеря «против Люблина», где стоял воевода Федор Семенович Воронцов, «под Окатовым» (кн. Роман Иванович Одоевский), «против Колычевского острова» (кн. Иван Федорович Тать Хрипунов-Ряполовский). В 1530-1531 гг. были построены новые деревянные крепости в Чернигове и Кашире, завершено строительство каменных цитаделей в Коломне и Зарайске. Столь надежного рубежа на южной границе Русское государство прежде не имело.

Благодаря этому в начале 30-х гг. XVI в. на крымской границе сохранялось относительное спокойствие, изредка нарушавшееся нападениями небольших татарских отрядов. Однако охране южной «украйны» продолжало уделяться особое внимание. Малейшая тревога на границе вызывала быстрые ответные действия русских войск. Так случилось в 1532 году, когда «февраля в 20 день приходили крымские люди на одоевские места и на тульские». Набег возглавил «царевич» Бучак, он был направлен на Русь Саадет-Гиреем после обращения к нему за помощью казанского хана Сафа-Гирея. Неожиданным это нападение не стало - в Туле, была сосредоточена мощная группировка из 5 полков во главе с воеводами кн. Иваном Михайловичем Воротынским и Иваном Васильевичем Ляцким, а затем кн. Василием Андреевичем Микулинским и кн. Александром Васильевичем Кашиным[105]. Татары напали небольшими силами и, разорив несколько селений на границе, сразу же ушли обратно, не вступая в бой с московскими полками.

В мае 1532 года были получены сведения о подготовке нового нападения: «прииде к великому князю Василью весть ис Крыму, что крымской царь копитця со многими людьми с похвалою, хочет идти на великого князя украину». На защиту южного рубежа в дополнение к стоящим там полкам выслали новые войска - в Коломну на «Берег» воевод князей Ивана Федоровича и Семена Федоровича Бельских, кн. Михаила Васильевича Горбатого-Шуйского и Михаила Семеновича Воронцова, «а с ними княжат и дворян своего двора и детей боярских из многих городов безчислено много. А наряд был великой: пушки и пищали изставляны по Берегу на вылазе от Коломны до Каширы, и до Сенкина, и до Серпухова, и до Колуги, и до Угры, добре было много, столько и не бывало»[106]. Однако в 1532 году большого нападения на русские «украйны» так и не произошло.

Ситуация осложнилась спустя год. Вражда двух братьев, Саадет-Гирея и Ислам-Гирея, неожиданно завершилась победой Сагиб-Гирея, который при поддержке турецкого султана стал новым крымским «царем»[107]. 12 или 14 августа 1533 года в Москве было получено известие о начале похода на Русь 40-тысячного крымского войска. Вели его «царевичи» Ислам-Гирей и Сафа-Гирей, бывший казанский «царь», живший в изгнании в Крыму. Московские власти, сознавая опасность близящегося вторжения, начали принимать экстренные меры по защите своих приграничных владений.

Сам Василий III встал с резервными войсками в селе Коломенском, направив к Коломне рать под командованием кн. Дмитрия Федоровича Бельского, кн. Василия Васильевича Шуйского и других воевод. 18 августа 1533 года туда же выступили полки кн. Федора Михайловича Мстиславского, кн. Петра Ивановича Репнина и кн. Петра Федоровича Охлябинина. Из Коломны против татар, бывших в «разгонех», послали отряды «лехких воевод» кн. Ивана Федоровича Овчины Телепнева, кн. Дмитрия Федоровича Щереды Палецкого, кн. Дмитрия Юрьевича Друцкого.

Опыт прошлого поражения и полученные от пленных сведения об укреплении «Берега», вынудили крымских царевичей нанести удар в другом направлении. 15 августа 1533 года великий князь получил известие о приходе татар под Рязань. Крымцы выжгли посады, «приступали» к крепости, но «града не взяли». Рязанская земля подверглась опустошению: татарские загоны прошли по окрестностям города, пленив всех не успевших скрыться жителей.

Первым в район действий татарских загонов вышел полк «лехкого воеводы» кн. Дмитрия Щереды Палецкого. У села Беззубово, в 10 верстах от Коломны, он «потоптал» разбойничавший там татарский отряд, а пойманных «языков» отослал к великому князю. Затем к месту боев вышли другие легкоконные полки, также атаковавшие крымские отряды. Встретив серьезный отпор, татарские загоны отошли к своим главным силам и, соединившись, нанесли ответный удар по русским полкам, командование над которыми принял кн. Иван Федорович Овчина Телепнев. После тяжелого боя, русские воины вынуждены были отступить. Предводители крымского войска, опасавшиеся подхода главного русского войска, не преследовали «лехких воевод» и начали поспешное отступление к границе, уводя захваченный в рязанской земле полон[108]. Один из татарских отрядов, отрезанный от своих сил, стал отступать обходным путем, через засеченные рязанские леса, бросив коней и доспехи. «И резаньци мужикы многих тотар побили на лесе»[109]. В Поле ушли лишь остатки этого отряда.