Сhapter 1

Сопротивляться этому пищащему монстру больше не было сил, и поэтому с выразительным: «Гребаное утро!» Джерард тяжело поднялся с кровати и выключил надоедливый будильник. С великим трудом он проковылял в ванную комнату и, даже не посмотревшись в зеркало, тяжело пыхтя, залез под теплые струи воды.

Все движения Джерарду давались с таким трудом не потому, что он еще не совсем отошел ото сна, а потому что он носил в себе 98 килограмм. Именно поэтому он не смотрел в зеркало: увидеть обнаженного себя было настоящей пыткой. В душе он с отвращением прикасался к себе и всегда старался скорее выбраться из этой адской комнаты. Кровать под ним прогибалась, кресла жалобно скрипели, стоило Джерарду сесть на них. Он не любил себя обнаженным, он не любил себя в одежде. Швы предательски расходились, джинсы протирались буквально за пару недель. Чаще всего одежду приходилось шить на заказ, потому что в магазинах просто не было размеров, подходящих Джерарду.

Он ненавидел весь этот кошмар, он ненавидел себя. Ненавидел себя за то, что превратил свою жизнь в подобие жалкого существования; за то, что погряз в этом дерьме и не может из него выбраться. Он бы с радостью, но у него была зависимость. Джерард ненавидел себя за то, что был зависим от еды.

Кое-как натянув джинсы и кофту, он заметил, что пуговицы с трудом сходятся. Значит, он опять поправился.

Злость на себя вскипела в нем с новой силой, и он быстро побежал вниз, отчего половица протяжно заскрипела. Ворвавшись на кухню, он с силой распахнул холодильник в поисках чего-нибудь съестного. Его взгляд упал на вчерашний лимонный пирог, и Джерард без раздумий схватился за него, как за спасательный круг. Он ненавидел себя за то, что все проблемы он просто заедал. Даже проблему лишнего веса он решал едой!

Когда на подносе от лимонного пирога не осталось ничего, кроме крошек, Джерард вернулся в комнату, чтобы взять портфель, и затем отправился в школу.

«Школа – ваш второй дом. Она должна ассоциироваться у вас с самыми лучшими воспоминаниями». Джерард же навсегда запомнит школу как место, где его окунали головой в бачок унитаза, где над ним ежедневно смеялись, где вместо того, чтобы поцеловать свою первую любовь, он смотрел, как об нее трется качок из футбольной команды с телом Аполлона.

По-осеннему прохладный ветер трепал верхушки деревьев и волосы Джерарда, лужи как маленькие солнечные зайчики расползлись по всей дороге, а тучи надежно забаррикадировали солнце. Джерард старался не обращать внимания на холод, потому что знал, что куртка на нем все равно не застегнется.

Только войдя в здание школы, он тут же получил хороший пинок под зад, и под дикое ржание всего коридора полетел прямо в сторону шкафчиков. Миниатюрная блондинка из группы поддержки взвизгнула, когда Джерард всем своим телом впечатался в стальные дверцы шкафов, от чего те пронзительно зазвенели, вызвав тем самым новый приступ хохота у всех собравшихся.

Джерард с шумом упал на пол. Прозвенел звонок, оповещая всех, что пора расползаться по своим кабинетам, но никто не двинулся с места. Все смотрели на невероятно толстого парня, который под гул криков и свистки старался подняться на ноги, но его вес слишком ему мешал. Он, как черепашка, опрокинулся на спину и елозил по полу в попытках перевернуться на живот. Когда ему все-таки это удалось, он встал на четвереньки и уперся руками в стену, и начал медленно подниматься. В этот же момент чей-то тяжелый ботинок ударил его прямо в бок, отчего Джерард снова рухнул на пол и беспомощно забарахтался, как подыхающий окунь в рыбацкой сети.

Ликующую толпу разогнал директор школы, появившийся из своего кабинета с кипой бумаг и чашкой кофе в руках. Этот маленького роста мужичок пятидесяти пяти лет был в принципе не плохим человеком и часто выручал Джерарда. Нет, он никогда не говорил напрямую: «Эй, Джерард, дружище, приходи ко мне поплакаться каждый раз, когда куча моральных уродов снова вздумает поиздеваться над тобой». Нет. Но выйти вовремя из своего кабинета и велеть всем разойтись по классам он вполне мог. Вот и в этот раз хватило одного грозного взгляда из-под круглых очков, и все покорно побрели на свои уроки.

Он подошел к Джерарду, который все еще беспомощно валялся на полу и помог ему подняться. Этот старичок обладал еще одним замечательным качеством: он никогда не лез в душу. Поэтому пожелав Джерарду хорошего дня, он скрылся за дверью своего офиса, не доставая его расспросами и не пытаясь утешить. За это Джерард был ему безгранично благодарен.

Идти на первый урок желания не было никакого. Джерарду срочно нужно было в туалет.

Дойдя до него, он залез в слишком узкую для него кабинку и дал волю слезам. Джерард Артур Уэй – самое слабохарактерное существо на всем свете. Он рыдал так, что дрожали стенки кабинки. Ногти больно впились в кожу, за которой скрывался не один слой жира. Хотелось распороть кожу и выпотрошить себя, чтобы в теле не осталось ни капли лишнего веса. Джерард ненавидел себя с каждой минутой все больше и больше. Мысль о еде снова закралась ему в голову. Снова ему плохо, и снова он хочет заесть стресс. И он сделает это. Придет сегодня домой и в один присест съест целую гору булочек, которую с трудом бы осилили трое взрослых людей.