Музыка и многоканальное мышление

Музыканты мыслят полифонически, причем независимо от инстру­мента. Полифония, или многоголосие, многоканальность, охват нескольких источников, одновременное ведение нескольких независимых мыслей-линий, одновременный контроль за разнообразными событиями – все это в высшей степени свойственно музыкантам. Исполнители на струнных и духовых ин­стру­ментах, несмотря на одноголосную мелодию, которую слышит публи­ка, тем не менее мыслят полифонически: их левая и правая рука совершенно независимы, и пока левая рука скрипача исполняет голово­лом­ные пасса­жи, и движения его пальцев могут напомнить крылья бабочки в летний день, пра­вая рука плавно ведет смычок по грифу вверх и вниз. Пока руки валторниста, кларнетиста или флейтиста заняты нажатием клапанов – при этом им приходится держать руки на весу и играть на невидимой «клави­ату­ре» – в это же самое время их губы, регулируя силу нажима и активность воздушной струи, выводят мелодическую линию. О пианистах и говорить не прихо­дится: в каждой руке у них может быть не один, а несколько голосов, и даже при исполнении гамм в унисон правая и левая рука двигаются по-раз­ному.

Игра в оркестре тоже требует нешуточного умения делать несколько дел сразу: смотреть в ноты, успевая заглядывать вперед, играть, а также слу­шать соседей и пожирать глазами дирижера. Такой «сеанс одновременной иг­ры», пожалуй, мог бы поставить в затруднительное положение даже быва­лого шахматиста! Имея в виду, что сольная музыка составляет меньшую часть классического репертуара, а с учетом джаза и народной музыки и вовсе небольшую его часть, можно утверждать, что музыкант все время «играет в команде». Поэтому он вынужден соотносить свои намерения и результаты с намерениями и результатами товарищей, и, если вдруг понадобится придти на помощь, сделать это незамедлительно.

Чтение нот «с листа», или, проще говоря, исполнение незнакомой музыки без подготовки, также представляет собой один из сложнейших видов чело­ве­­ческой деятельности: при игре на фортепиано необходимо не только смот­реть в ноты «с запасом», то есть заглядывая вперед, но еще и соотносить дви­же­ния обеих рук друг с другом, а также – и это, пожалуй, главное – уметь охватить мысленным взором целое и «недоиграть», пропустить какую-то часть текста, не вступая при этом в противоречие с жанром и стилем испол­няемого сочинения. Весьма заурядный для всякого музыканта навык – чтение с листа – приучает учащихся к деятельности столь многосоставной и сложной, что вряд ли что-либо иное, с чем им придется встретиться в даль­нейшем, может сравниться с чтением нот с листа…

Имея в виду многоканальность или полифоничность музыкального мы­шле­ния, не приходится удивляться той легкости, с которой музыканты справ­ляются с разного рода задачами, требующими увязывания воедино, осмыс­ления и принятия решений на основе разнообразных данных. Трагический, но внятный пример, который нынешнее поколение россиян не скоро забудет: авиакатастрофа над Боденским озером, в которой погибли российские дети, ехавшие на отдых в Испанию. Авиадиспетчер совершил фатальную ошибку, не сумев принять правильное решение на основе траектории двух летящих самолетов, что привело к их столкновению. В те печальные дни некоторые газеты с горечью писали о том, что этому горе-диспетчеру не повредило бы музыкальное образование, которого у него, увы, не было. Будь он пианистом, скрипачом или певцом, уж он сумел бы совместить в своем сознании две линии, вот-вот готовые пересечься, и вовремя предпринял бы адекватные действия.

Не только диспетчеры всех мастей и специальностей, но также финан­сис­­ты и брокеры, специалисты по торговле ценными бумагами, вынуж­дены при­­ни­мать решение на основе множественной противоречивой информации: бирже­вая сессия требует сильных аналитических способностей, напря­жен­ного внимания и умения одновременно считывать данные со своего компью­тера и большого табло в зале, а также принимать во внимание цифры и факты, извлеченные из множества документов и таб­лиц или полученные по теле­фо­ну. Музыканту, при­выкшему к полифоническому мышлению, гораздо лег­­че принять реше­ние, быстро взвесив все «за» и «против», и на основе ин­ту­­и­­­ции и скорого ана­лиза данных продать или купить акции. Известны при­меры, ког­да бывшие музыканты выигрывали конкурсы биржевых бро­керов, оста­­вив по­за­ди людей с образованием бухгалтера и экономиста.

Отрадно думать, что обу­чаясь музыке, человек приобретает привычку ду­мать одновременно о многих вещах, сопоставлять несколько разнонаправ­лен­ных линий, и анали­зи­ровать информацию, посту­­па­ющую из многих ис­точ­ников, к чему бы она ни относилась. Нет нужды доказывать, что эти цен­ные навыки приго­дятся от­нюдь не только в музицировании, но и во многих других ситу­ациях, далеких как от музыки так и от искусства вообще.

* * *

Некоторые педагоги-музыканты видят в доказательстве необхо­ди­мос­ти музыкального образования косвенным образом, как бы «от против­ного», ед­ва ли не оскорбление. «Как можно унижать святое искусство музыки тем, что оно якобы нужно не само по себе, не ради собственной художественной цен­нос­ти, не ради внушаемых музыкой возвышенных чувств, а как бы по ка­са­­тельной, едва ли не как математика, которую, как говорил Михайло Ломо­но­­сов, «уже затем учить следует, что она ум в порядок приводит»… Убеждать родителей дать детям музыкальное образование не ради него само­го, а для каких-либо иных «выгод и приобретений» выглядит в глазах таких педагогов едва ли не профанацией. Однако их благородное возмущение мо­жет ослабить один простой аргумент: одно не исключает другое. Утверждая, что речевое мышление и математические способности развиваются под воздействием музыки мы, во-первых, говорим правду, которая находится в пол­ном согласии с последними достижениями психологической науки; и, во-вто­рых, блестящий расцвет умственных данных учащихся-музыкантов вовсе не исключает, а напротив, стимулирует обретение ими утонченного худо­жест­­венного вкуса и любви к искусству. Ум и чувства в музыкальном обра­зовании как и в самом музыкальном искусстве слиты нераздельно: чут­кий коммуникатор, в совершенстве владеющий навыками общения, равно как и мастер хитроумных финансовых комбинаций может быть искренним ме­ло­­маном и музыкантом-любителем. Собственно, разве не к этой цели мы стре­мим­ся, воспитывая с помощью музыкальных занятий художественно об­ра­зо­ванную аудиторию?

Вместе с тем, музыкальному сообществу, вероятно, пришла пора при­своить и принять для себя это современное слово «маркетинг» или иссле­дование рынка, когда во главу угла ставятся не амбиции «продавца», но воз­зрения, чувства и даже предрассудки «покупателя». Многих родителей куда более вдохновляет информация о грядущих успехах своих детей в науках, а также в искусстве коммуникации равно как и в любом виде творчества, неже­ли абстрактные разговоры об эстетическом воспитании и красоте музициро­вания как такового. Так почему бы не воспользоваться нашими сильными сто­ро­нами и не преподнести их обществу со всей убедительностью и яс­ностью? Отдав ребенка «на музыку» все только выиграют: родителям не при­дется сомневаться в успешном будущем своих детей, какую бы дорогу они ни избрали, а педагоги-музыканты получат огромное число потенциальных любителей музыки, среди которых наверняка окажутся новые Гилельсы и Ой­страхи. Иного не дано, ибо закон больших чисел действует беспо­во­рот­но: чем больше учащихся-музыкантов выйдут на старт, тем с большей вероят­ностью среди них окажутся исключительные таланты, которые в дальнейшем станут гордостью России и продолжением ее славных традиций в музы­каль­ном искусстве. Следующей заботой музыкального сообщества станет из­люб­­ленный медицинский лозунг: «Не навреди!», чтобы ни один потен­циальный любитель музыки не отвернулся от музыкального искусства. Но это – отдельная забота и отдельная тема для раздумий и усилий всех, кому до­роги музыка и музыкальное образование. Активная агитация и пропаганда пре- и­му­ществ, которые они дают, станут первым шагом по дороге ребенка, под­ростка или молодого человека к храму искусства.