Глава 5. Итак, ока­за­лось, что Сек­су­аль­ный Па­рень — это Зейн О`Кон­нор, сын Билла и мой бу­ду­щий свод­ный брат

Итак, ока­за­лось, что Сек­су­аль­ный Па­рень — это Зейн О`Кон­нор, сын Билла и мой бу­ду­щий свод­ный брат. О, да я счаст­ли­ви­ца.

После моей вспыш­ки я за­кры­ваю рот на замок и смот­рю вниз на свои ко­ле­ни. Хотя ни­че­го не могу по­де­лать с собой и тай­ком бро­саю на него взгля­ды. Сек­су­аль­ный Па­рень — Зейн — столь же неве­ро­ят­но кра­сив, как я и помню. Ему очень идут белая ру­баш­ка и джин­сы — по­все­днев­но, но в то же время и эле­гант­но.

Прямо сей­час в моем шкафу висит его ру­баш­ка. В сек­ции Зал Славы Сек­су­аль­но­го Парня.

Он быст­ро об­ни­ма­ет маму и це­лу­ет ее в щеку, затем хло­па­ет Билла по спине, при­вет­ствуя его. Мое серд­це взвол­но­ван­но тре­пе­щет, когда он за­ни­ма­ет пу­стое место рядом со мной.

Я от­во­ра­чи­ва­юсь от него, жалея о том, что за­вя­за­ла во­ло­сы, так как те­перь не могу скрыть свои крас­ные щеки. Все не может стать еще уни­зи­тель­нее.

— Зейн, это моя дочь Ви­о­летт, — мама пред­став­ля­ет нас. — Я как раз го­во­ри­ла ей о тебе.

— На­де­юсь, толь­ко хо­ро­шее, — го­во­рит он с лег­ко­стью. Я чув­ствую, как он по­во­ра­чи­ва­ет­ся ко мне. — Очень при­ят­но, на­ко­нец, по­зна­ко­мить­ся с тобой, Ви­о­летт, — го­во­рит он, и я могу слы­шать улыб­ку в его сек­су­аль­ном го­ло­се.

— Угу, — слабо го­во­рю я, глядя куда угод­но, толь­ко не на него. Я вижу, как мама ре­а­ги­ру­ет на мою гру­бость, вски­нув бровь, но я же му­ча­юсь здесь!

— Зейн, по­че­му бы тебе не за­ка­зать себе что-ни­будь, — го­во­рит мама, глядя на меня «да что с тобой такое?» взгля­дом.

— От­лич­ная идея. Я уми­раю от го­ло­да.

Он под­зы­ва­ет одну из офи­ци­ан­ток с за­вид­ной лег­ко­стью, чему я не могу не вос­хи­щать­ся.

Вне­зап­ная ти­ши­на оку­ты­ва­ет наш сто­лик, как мокрое оде­я­ло. Ка­жет­ся, толь­ко мы с мамой един­ствен­ные обес­по­ко­е­ны этим, что очень плохо. Одна из нас вы­нуж­де­на пре­рвать мол­ча­ние и на­чать ле­пе­тать без умол­ку.

— Зейн, прав­да у Ви­о­летт кра­си­вый загар? — го­во­рит мама, от­ча­ян­но улы­ба­ясь. — Она толь­ко что вер­ну­лась с Га­вай­ских ост­ро­вов.

— Да? — он на­кло­ня­ет­ся впе­ред, по­ло­жив руки на стол. — С ка­ко­го имен­но ост­ро­ва?

Ох, ни­че­го себе, он так хо­ро­шо пах­нет!

— Оаху, — бор­мо­чу я.

Я знаю — мама ждет, что я про­дол­жу раз­го­вор, но я этого не делаю. Она пы­та­ет­ся встре­тить­ся со мной взгля­дом. Я при­тво­ря­юсь, что увле­че­на своей вил­кой. Я могу чув­ство­вать, как она ста­но­вит­ся все более взвол­но­ван­ной из-за моего недру­же­лю­бия.

— Да, она ра­бо­та­ла стрип­ти­зер­шей в пе­карне ба­буш­ки! — вы­па­ли­ва­ет она.

Что?!

К несча­стью, прямо сей­час мой рот набит рисом. По­че­му я от­ку­си­ла так много? Пе­ре­же­вы­ва­ние за­ни­ма­ет целую веч­ность!

— Стрип­тиз в пе­карне, да? — го­во­рит Зейн с за­бав­ной и оча­ро­ва­тель­ной по­лу­улыб­кой. — Это очень круто.

Я про­сто про­дол­жаю ка­чать го­ло­вой, на­хо­дясь в неко­ем сту­по­ре.

— Я не… не стрип­ти­зер­ша, — на­ко­нец, пу­та­юсь я в сло­вах, ужас­но сму­щен­ная.

Глаза мамы рас­ши­ря­ют­ся.

— О, нет! — взды­ха­ет она. — Я толь­ко что на­зва­ла тебя стрип­ти­зер­шей?!

Точ­няк, мама.

— Я не стрип­ти­зер­ша, — го­во­рю я Зейну и Биллу. — Это так… по­че­му ты во­об­ще ска­за­ла это, мама?

Я дей­стви­тель­но не ви­де­ла сход­ства между отцом и сыном. Пока они оба не на­ча­ли каш­лять себе в ку­ла­ки.

— Из­ви­ни! Не знаю, по­че­му… все про­сто усколь­за­ет от меня, когда я очень нерв­ни­чаю. Ви­о­летт очень да­ле­ка от вер­ти­хвост­ки…

Аааааа!

— Стрип­ти­зер­ши, мам, — го­во­рю я сквозь зубы.

Боль­ше всего мы по­хо­жи на дочь и мать, когда наши лица крас­не­ют от уни­же­ния.

— Точно, — го­во­рит мама. Ее руки те­перь тря­сут­ся! — Она не стрип­ти­зер­ша и не вер­ти­хвост­ка. На самом деле, се­год­ня она ска­за­ла мне, что она дев­ствен­ни­ца.

Все не может стать еще хуже. Про­сто не может.

По ка­кой-то при­чине, я смот­рю на Билла. Он ловит мой взгляд.

— Мо­ло­дец, Ви­о­летт, — нелов­ко го­во­рит он.

Мама бро­са­ет на меня взгляд, пол­ный ужаса.

— Мне ка­жет­ся, я долж­на схо­дить в туа­лет, — шеп­чет она.

Я по­ти­раю свои сту­ча­щие виски.

— По­жа­луй­ста, сходи.

Оба парня вста­ют, когда мама из­ви­ня­ет­ся. Билли нере­ши­тель­но смот­рит на нее с мгно­ве­ние, а затем, что-то бор­мо­ча себе под нос, идет за ней. Я с тос­кой смот­рю за тем, как они ухо­дят. Кто смо­жет упрек­нуть меня, если я прямо сей­час сбегу? Уж точно не жен­щи­на, обо­звав­шая меня стрип­ти­зер­шей и вер­ти­хвост­кой.

— Так что, Ви­о­летт, — Зейн по­во­ра­чи­ва­ет свой стул в мою сто­ро­ну. — Твой день стал лучше?

— Уве­ре­на, что он ста­но­вит­ся еще хуже, пока мы раз­го­ва­ри­ва­ем, — го­во­рю я.

Он сме­ет­ся, де­мон­стри­руя белые ров­ные зубы, и вне­зап­но искра при­тя­же­ния про­хо­дит сквозь меня, уча­щая мой пульс.

Кто такой во­об­ще этот Мэтт?

По­ве­рить не могу, что сижу здесь, в этом рос­кош­ном ре­сто­ране, раз­го­ва­ри­ваю с самым кра­си­вым пар­нем, ко­то­ро­го я толь­ко ви­де­ла, а еще он — мой бу­ду­щий свод­ный брат. Я не знаю, как вести себя рядом с ним.

Мило? Ко­кет­ли­во? Или лучше про­сто про­дол­жить стро­ить из себя дуру?

Ага, так, ка­жет­ся, на­мно­го ве­се­лее.

В тем­ных гла­зах Зейна ис­крит­ся юмор.

— Да ладно, — го­во­рит он. — Ведь все не так уж и плохо?

— Ох, да­вай-ка раз­бе­рем­ся. — Я смот­рю вверх на кра­си­вые стек­лян­ные круг­лые лампы, сви­са­ю­щие с по­тол­ка. — Меня се­год­ня бро­си­ли в Тако Белл; я упала, по­рвав штаны, а также уни­зи­лась перед со­вер­шен­но незна­ко­мым че­ло­ве­ком; пошла на ужин в сно­бист­ский ре­сто­ран, узна­ла, что тот незна­ко­мец — мой бу­ду­щий свод­ный брат; меня соб­ствен­ная мать на­зва­ла стрип­ти­зер­шей, вер­ти­хвост­кой и дев­ствен­ни­цей… я что-то за­бы­ла?

— Ну, я не знаю. Вечер толь­ко на­чал­ся, все может слу­чить­ся. — Угол­ки его кра­си­вых губ из­ги­ба­ют­ся вверх. — Он ведь может стать толь­ко лучше?

Я хму­рюсь.

— Не го­во­ри так, а то сгла­зишь. Сей­час вер­нет­ся моя мама и ляп­нет о том, как они с Билли толь­ко что за­ни­ма­лись сек­сом в туа­ле­те, а я убегу до того, как она нач­нет вда­вать­ся в по­дроб­но­сти и на­ткнусь на того офи­ци­ан­та, несу­ще­го пы­ла­ю­щий де­серт. Он упа­дет на ту леди, в во­ло­сах у ко­то­рой слиш­ком много лака, а затем весь ре­сто­ран будет го­реть в огне.

Зейн про­сто смот­рит на меня пару мгно­ве­ний, как будто не зная, что ска­зать. Он, долж­но быть, все время об­ща­ет­ся с ве­ли­ко­леп­ны­ми, уве­рен­ны­ми в себе жен­щи­на­ми, а я для него ка­кой-то новый вид на­се­ко­мо­го. Нев­ро­ти­че­ско­го вида на­се­ко­мое, ко­то­рое летит прямо вам в лицо и схо­дит с ума, когда вы пы­та­е­тесь при­хлоп­нуть его.

— Так, зна­чит, тебя бро­си­ли, да?

Я мор­щусь. Я и мой тупой боль­шой рот.

— Ага.

— Эй, это слу­ча­ет­ся с луч­ши­ми из нас. По­до­жди, ты най­дешь ко­го-ни­будь в бли­жай­шее время.

Я смот­рю на него.

— Ты ино­гда чи­та­ешь спи­сок де­ся­ти худ­ших клише?

— Самое луч­шее при­пас на­по­сле­док: в море пла­ва­ет много рыбы.

Зейн доб­ро­душ­но по­жи­ма­ет пле­ча­ми.

— Зна­чит, ка­кой-то урод бро­сил тебя в Тако Белл. Ты дей­стви­тель­но ду­ма­ешь, что он был лю­бо­вью всей твоей жизни?

Офи­ци­ант­ка ста­вит перед ним еду. Она кра­си­вая и дерз­кая, за­вя­зы­ва­ет слу­чай­ный раз­го­вор о по­го­де, все время под­ми­ги­вая ему.

Когда она, на­ко­нец, ухо­дит, я под­ни­маю бровь.

— Тебя рань­ше бро­са­ли?

Он под­ни­ма­ет взгляд от своей та­рел­ки, милая по­лу­улыб­ка иг­ра­ет на его лице.

— Это во­прос с под­во­хом?

— Так я и ду­ма­ла, — я воз­вра­ща­юсь к увле­ка­тель­но­му про­цес­су про­ты­ка­ния своей еды вил­кой.

— Ладно, — го­во­рит он. — На­зо­ви мне одну вещь, ко­то­рая тебе не нра­ви­лась в твоем быв­шем.

— У него тон­кие за­пя­стья, как у де­вуш­ки, — быст­ро го­во­рю я. — Они такие неж­ные, он дол­жен быть мо­де­лью и ре­кла­ми­ро­вать тен­нис­ные брас­ле­ты для юве­лир­ных ма­га­зи­нов. Это прав­да бес­по­ко­и­ло меня. А еще, когда он взвол­но­ван или го­во­рит, то все­гда пус­ка­ет пу­зы­ри из слюны. Я часто пе­ре­жи­ва­ла, что пу­зырь взо­рвет­ся и слюна по­па­дет мне в лицо. Так про­тив­но.

— Ни­че­го себе, и долго ты это тер­пе­ла?

— И он ужас­но це­лу­ет­ся, — вы­па­ли­ваю я. — Он, как будто… на­па­да­ет на мое лицо! Даже моя по­дру­га Лорен, когда уви­де­ла нас це­лу­ю­щи­ми­ся, ска­за­ла, что это было самым от­вра­ти­тель­ным на свете из всего, что ей до­во­ди­лось ви­деть. Как будто змея ест своих де­те­ны­шей. Или, может быть, дело было во мне. Может, это я плохо це­лу­юсь.

Зейн смот­рит на свою еду, и, по­хо­же, он пы­та­ет­ся не за­сме­ять­ся.

— На тебя кто-то уже жа­ло­вал­ся?

Я кусаю губу.

— Нет, но я це­ло­ва­лась толь­ко с Мэт­том.

После этой фразы он резко вски­ды­ва­ет го­ло­ву, но пре­жде, чем успе­ва­ет ска­зать что-ли­бо, мама и Билли воз­вра­ща­ют­ся. Она вы­гля­дит го­раз­до спо­кой­ней и сдер­жан­ней, когда са­дит­ся на свое место. Я пы­та­юсь не за­ме­чать, как Билл вы­ти­ра­ет рот сал­фет­кой.

— Ви­о­летт, — на­чи­на­ет мама, схва­тив меня за руку. — Из­ви­ни меня за то, что на­зва­ла тебя стрип­ти­зер­шей и вер­ти­хвост­кой. Ты же зна­ешь, какой я ста­нов­люсь, когда нерв­ни­чаю.

Она робко улы­ба­ет­ся мне, а потом по­во­ра­чи­ва­ет­ся к Зейну.

— Зейн, я на­де­юсь, что ты пой­мешь… ино­гда я го­во­рю вещи, ко­то­рые не имеют ни­ка­ко­го от­но­ше­ния к дей­стви­тель­но­сти. На­при­мер, Ви­о­летт. Она ра­бо­та­ла кас­си­ром в ба­буш­ки­ной пе­карне, а не стрип­ти­зер­шей. Она ни­ко­гда не ста­нет сни­мать одеж­ду за день­ги, да и воо…

Я гром­ко от­каш­ли­ва­юсь, пре­ры­вая ее ле­пе­та­ние, даже если она и го­во­рит с хо­ро­ши­ми на­ме­ре­ни­я­ми.

— Я при­ни­маю твое из­ви­не­ние, мам. Это в про­шлом и давай, про­сто поз­во­лим тем бо­лез­нен­ным вос­по­ми­на­ни­ям уме­реть.

Мама от­кры­ва­ет рот.

— Но Зейн…

— Не бес­по­кой­тесь, Лили, — го­во­рит он уве­рен­но. — Уве­ряю вас, я ни на се­кун­ду не по­ве­рил, что Ви­о­летт была стрип­ти­зер­шей или вер­ти­хвост­кой.

— Спа­си­бо, — ис­кренне го­во­рю я.

— По­жа­луй­ста, — от­ве­ча­ет он, улы­ба­ясь. Мое серд­це бес­по­ря­доч­но сту­чит.

Мама вы­гля­дит успо­ко­ен­ной, и после этого дела идут го­раз­до лучше. С Зей­ном очень легко раз­го­ва­ри­вать, и, ка­жет­ся, он со­всем не похож на сво­е­го за­стен­чи­во­го папу. Я ни­че­го не могла с собой по­де­лать и украд­кой бро­са­ла взгля­ды на его неве­ро­ят­но иде­аль­ный про­филь, скульп­тур­ные черты лица… на его сек­су­аль­ный рот… го­то­ва по­спо­рить, что он от­лич­но це­лу­ет­ся. И я все­гда была нерав­но­душ­на к ши­ро­ким пле­чам. И к му­ску­ли­стой груди, и на­ка­чан­но­му прес­су, ко­то­рый за­ме­тен даже через ру­баш­ку.

Мои глаза бес­по­мощ­но спус­ка­ют­ся вниз, к его под­тя­ну­той талии и бед­рам, к оде­тым в джин­сы длин­ным ногам, ко­то­рые небреж­но рас­став­ле­ны под сто­лом. Когда я, на­ко­нец, воз­вра­ща­юсь к его лицу, я по­ни­маю, что он на­блю­да­ет за тем, как я осмат­ри­ваю его.

О Боже! Так нелов­ко!

На долю се­кун­ды я встре­ча­юсь с его ве­се­лым взгля­дом, пре­жде чем быст­ро от­во­ра­чи­ва­юсь, чуть не свер­нув себе шею. Я пы­та­юсь при­ду­мать, что ска­зать, чтобы объ­яс­нить, по­че­му я пя­люсь на него. Но что я могу ска­зать, что смо­жет объ­яс­нить мое ис­те­ка­ние слю­ной?

На самом деле я не пус­каю слюни. Я до­тра­ги­ва­юсь до кон­чи­ков рта, чтобы про­ве­рить.

Ох, слава Богу. Мама го­во­рит.

— Зейн, я дала Ви­о­летт твой номер те­ле­фо­на, чтобы она могла по­зво­нить тебе в слу­чае воз­ник­но­ве­ния чрез­вы­чай­ной си­ту­а­ции. Я на­де­юсь, ты не про­тив?

— Ко­неч­но, нет. Мо­жешь зво­нить мне в любое время, Ви­о­летт.

— Спа­си­бо, — бор­мо­чу я, все еще крас­нея, как по­ме­шан­ная.

— Ви­о­летт, по­зво­ни Зейну, чтобы у него тоже был твой номер, — го­во­рит мне мама.

— Хм, я по­зво­ню, — го­во­рю я нелов­ко. — Позже.

Да ни за что. Если по­ве­зет, мне не при­дет­ся ви­деть­ся с ним до самой сва­дьбы. Может быть, к тому вре­ме­ни он за­бу­дет о том, как я из­вра­щен­но пя­ли­лась на него.

Тьфу!

— Итак, что ты ду­ма­ешь? — спра­ши­ва­ет мама меня по до­ро­ге домой.

— Билл, ка­жет­ся, милый, — бор­мо­чу я, глядя из окна на про­но­ся­щи­е­ся мимо пей­за­жи. — И кра­си­вый. Вы, ре­бя­та, хо­ро­шо смот­ри­тесь вме­сте.

— Спа­си­бо! Ты ему тоже по­нра­ви­лась. Я знаю, что он вы­гля­дит очень мол­ча­ли­вым, но как толь­ко он по­луч­ше узна­ет тебя, то рас­кро­ет­ся боль­ше.

Я пы­та­юсь пред­ста­вить, как мы с Бил­лом сидим рядом на ди­ване, по­едая поп­корн и об­суж­дая свои чув­ства.

Изоб­ра­же­ние от­ка­зы­ва­ет­ся по­яв­лять­ся. Вме­сто этого я вижу, как мы сидим вме­сте за сто­лом, сши­вая раз­лич­ные части оде­я­ла.

Я не знаю, по­че­му я пред­став­ляю эту кар­ти­ну. Это не имеет смыс­ла.

— И еще раз, Ви­о­летт, про­сти меня за стрип­ти­зер­шу/вер­ти­хвост­ку. Я не знаю, от­ку­да взя­лись у меня в го­ло­ве эти слова, но я бы ни­ко­гда…

Я от­во­ра­чи­ва­юсь от окна, чтобы по­гла­дить маму по плечу.

— За­будь, все в по­ряд­ке. Я знаю, что ты не имела это в виду. Это то же самое, как когда у тебя воз­ник­ли про­бле­мы с ма­ши­ной, а по­ли­цей­ский рас­стро­ил тебя.

Мама сжи­ма­ет руль обе­и­ми ру­ка­ми и сто­нет.

— Ох, не на­по­ми­най мне об этом. Меня чуть было не аре­сто­ва­ли тогда.

Я хи­хи­каю.

— Эй, любой может пе­ре­пу­тать «ме­нять шины» с «мине…

— Ох, не надо.

— Думаю, что по­ли­цей­ский бы со­гла­сил­ся на твое пред­ло­же­ние, если бы меня там не было.

Мама съе­жи­ва­ет­ся.

— Это не было пред­ло­же­ни­ем!

Она вдруг раз­ра­жа­ет­ся сме­хом, а я при­со­еди­ня­юсь к ней. Мы хи­хи­ка­ем до боли в жи­во­те, пока мама слу­чай­но не про­ез­жа­ет на крас­ный свет.

После того, как мы пе­ре­во­дим ды­ха­ние, мама от­каш­ли­ва­ет­ся.

— Итак, — го­во­рит она. — Этот Зейн и впрямь милый, да?

Я за­ми­раю, мои щеки мгно­вен­но крас­не­ют.

— Вроде того, — бор­мо­чу я.

— А также оба­я­тель­ный. Билл на самом деле не очень много го­во­рит о нем, но у меня сло­жи­лось такое впе­чат­ле­ние, что он баб­ник.

— Угу.

Мама на­прав­ля­ет на меня взгляд своих го­лу­бых глаз.

— Ну… он твой бу­ду­щий свод­ный брат, так что вы, ско­рее всего, бу­де­те часто ви­деть­ся, и… ох, я не знаю. Думаю, я пы­та­юсь ска­зать, что ред­кая жен­щи­на или де­вуш­ка смо­жет усто­ять и не влю­бить­ся в та­ко­го парня? Но это будет пло­хой идеей, по­то­му что…

— Эй, мам, — за­ме­чаю я, под­няв руку и оста­нав­ли­вая ее. — Ты пы­та­ешь­ся ска­зать, что влюб­ля­ешь­ся в… сына Билла?

— Что? Н-нет! — бор­мо­чет мама. — Я имею в виду… это же смеш­но! Я не хищ­ни­ца! Я го­во­ри­ла о тебе, Ви­о­летт.

— А что со мной не так?

Она де­ла­ет глу­бо­кий вдох.

— Я на­де­юсь, что ты вос­при­мешь Зейна, как бу­ду­ще­го брата и не более. До­го­во­ри­лись?

— Э-э… хо­ро­шо.

Она за­ме­ти­ла, что я смот­ре­ла на него, как на кусок мяса? Вот по­че­му она на­зва­ла меня вер­ти­хвост­кой? Как же стыд­но!

— Я про­сто не хочу, чтобы тебе было боль­но, — го­во­рит мама. — Ведь любой па­рень, ко­то­рый так хо­ро­шо вы­гля­дит… ну, он обя­за­тель­но разо­бьет тебе серд­це.

Я ни­че­го не го­во­рю. Ду­ма­ет ли она о моем отце? Он был кра­си­вым и оба­я­тель­ным и раз­бил ей серд­це, об­ма­ны­вая ее.

И по­смот­ри­те, что про­изо­шло с Мэт­том. Он, ко­неч­но, не раз­бил мне серд­це, но уни­что­жил мое до­ве­рие. Неуже­ли все парни об­ма­ны­ва­ют? Ино­гда ка­жет­ся, что да.

Это удру­ча­ет.

Я от­во­ра­чи­ва­юсь к окну, за­ду­мав­шись. Я хочу по­раз­мыш­лять о пре­да­тель­стве Мэтта, но пара пре­крас­ных тем­ных глаз про­дол­жа­ет по­яв­лять­ся у меня в го­ло­ве, от­вле­кая.

Нет! Я хочу, чтобы эти глаза ис­чез­ли. Мама права. Любой па­рень, по­хо­жий на Зейна, точно разо­бьет мне серд­це. И что же я за­хо­чу де­лать с раз­би­тым серд­цем?

Со­вер­шен­но ни­че­го.