Намасте, Непал!

Намасте, Непал! Мы рады приветствовать тебя! Суровые кочевники в теплых чубах и меховых шапках, также как и снег на склонах гор, остались во вчерашнем дне. А сегодня нам навстречу спешат люди в шлепанцах и футболках или в легких разноцветных сари. Непальские пограничники улыбаются и жмут руки, как будто именно нас и ждали. После китайского порядка и строгостей удивительно видеть веселый приграничный хаос. Снуют торговцы с коробками и тюками. Нетерпеливо рычат выстроившиеся в очередь квадратные грузовики, выпуская удушливые клубы черного дыма. Борта машин разукрашены изображениями диковинных птиц, ликами индийских богов и священными символами. Один грузовик украшает изображение «Титаника», чуть ли не в натуральную величину. Над фарами подрисованы глаза – чтобы грузовик мог видеть дорогу. А под бампером детский тапочек – для удачи в пути, или связка перцев чили с лимончиком – от дурного глаза.

Левостороннее движение досталось Непалу от англичан. Но возле границы не имеет значения, по какой стороне ехать – гигантская беспорядочная пробка. Протискиваемся на велосипедах, иногда застревая в бурлящем потоке человекомашин.

Наконец вырываемся из затора и можем перевести дух, осмотреть пейзажи. Ледяные тибетские ручейки, которые мы пересекали на велосипедах, к Непалу превратились в бурную горную реку. Вдоль реки тянется асфальтовая нить дороги, рваная как азбука Морзе: тире – покрытый асфальтом участок, а точки – это кочки, появившиеся вместо асфальта. Размытые во время муссонов дороги так и остаются в дырах.

Катимся вниз по наклонной, даже не крутя педали. Заснеженные пики Гималаев высятся за спиной. Вокруг зелень, тропическая духота и влага. Здесь все другое: местные хижины, лица людей, их одежда. Соленый молочный чай сменился на сладкий молочный, и мы часто останавливаемся в придорожных кафе, радуясь новому вкусу.

Столица Непала Катманду – рай для гурманов. Ходим по Тамелю, знаменитому туристическому гетто, и тратим деньги на сыры, йогурты, яблочные пироги и жареные пельмени «мо-мо». Наше внимание пытаются привлечь велорикши, торгующие гашишем. Но мы уже впали в грех чревоугодия, на прочие грехи времени не остается.

Гуляем, разглядываем сувенирные магазинчики. В ассортименте футболки с надписями «Свободу Тибету!», портреты Далай-ламы и книги о нем же, в том числе собственного сочинения, и диски с голливудским фильмом «Семь лет в Тибете». На идее тибетского сопротивления непальские торговцы делают свои барыши. Возле ресторанчика с оригинальным названием «Тибет» замечаем бывалый, обклеенный скотчем велосипед. Видно, что его владелец немало попутешествовал. Вот, наконец, и он – средних лет улыбчивый мужчина в спортивной куртке. Здороваемся, интересуемся, не знаком ли он с непальским велосипедистом Пушкар Шахом, объехавшим на двух колесах 100 стран? Непалец удивляется: он и есть Пушкар Шах!

Мы тут же приглашаем знаменитого путешественника на свое выступление в Российский центр Науки и Культуры, где рассказываем об экспедиции журнала «GEO» и своих тибетских приключениях. В РЦНК журналисты берут у нас интервью. Мы становимся знаменитостями и даже приглашены вместе с Пушкар Шахом на открытие веломарафона непальских художников. Ударим искусством по бездорожью и разгильдяйству!

Марафон стартует с площади Дурбар, входящей в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Здесь, среди старинных дворцов и храмов, окруженные публикой и журналистами, с цветочными гирляндами на шеях и картиной в руках, мы открываем мероприятие. Приятно: хоть мы и не единственные, кому удалось проехать Тибет на велосипеде, но цветы вручают именно нам. Художники садятся на велосипеды и уезжают, а мы остаемся, чтобы насладиться живописной красотой старого города.

Прямо напротив нас находится старое здание с причудливой деревянной резьбой. Это дворец живой девственной богини Кумари. Возможно, она даже посматривает на нас своими тремя глазами из окна с позолоченной рамой.

Кумари – уникальное явление. Обычная человеческая девочка в возрасте от 5 до 12 лет считается живым воплощением богини Таледжу, гневной ипостаси индуистской богини Дурги, и без того весьма воинственной.

Культ Кумари возник в средние века, но официально его ввел король Джайя Пракеш Малла в середине XVIII века, построив для девственной богини дворец. Таледжу – защитница Непала, у нее огненная аура, испепеляющий врагов третий глаз и десять рук, восемь из которых она обычно не показывает.

Девочку, в которую воплощается богиня, выбирают из неварской касты Шакья, той самой, из которой произошел принц Сидхартха Гаутама – Будда. Девочка должна быть красива и иметь 32 признака совершенства: тело как ствол баньяна, грудь львицы, голос утки и т.п. Но в реальности достаточно чтобы избранница не имела явных физических недостатков. Каста золотых дел мастеров Шакья не очень велика, поэтому и выбор ограничен. Девочка считается богиней лишь до появления у нее «первой крови», то есть до полового созревания (примерно в 12 лет), после чего ее заменяют на новую пятилетнюю божественную малютку. Кумари почти никогда не покидает дворец, ноги ее не знают обуви и никогда не касаются земли. Считается, что всемогущая богиня способна исцелять больных, и желающие добиться у неё аудиенции не переводятся.

Кумари, что живет в Катманду, называют королевской, в отличие от простых Кумари в Бхактапуре, Патане и Бунгамате. Раз в год во время фестиваля Индра Джатра король Непала идет в храм, чтобы получить благословление Королевской Кумари в виде тики – красной метки на лбу. Это означает, что еще один год король будет царствовать благополучно. Правда, короля уже отлучили от власти, а ультралевым маоистам удалось получить места в парламенте. Несмотря на поддержку богини, последнее в мире индуистское королевство исчезает на глазах.

Индуизм в Непале своеобразный: за последние столетия он настолько сросся с буддизмом, что сложно сказать, где заканчивается одна религия и начинается другая. Представители обеих религий молятся в одних и тех же храмах. А буддистские бодхисатвы зачастую столь же многоруки и многоголовы, как индуистские боги.

Здесь же на площади Дурбар находится изображение Махакалы, божества устрашающего вида с острыми клыками и выпученными глазами. Для индуистов это одна из яростных ипостасей Шивы-разрушителя. Для буддистов Махакала – защитник монастырей и гневное воплощение бодхисатвы сострадания Авалокитешвары. Кстати, Далай-лама также считается одним из воплощений Авалокитешвары. Выходит, что благообразный дедушка в очках, обладатель Нобелевской премии мира, и ужасный демон в короне из человеческих черепов – один и тот же персонаж.

Помимо чудесной площади Дурбар в Катманду находятся две впечатляющие буддистские святыни – ступы Будханат и Сваямбхунат. Поклониться им приезжают паломники со всего мира. Возле Будханата, одной из высочайших ступ в мире, вместе с тибетцами совершают простирания прекрасные молодые европейки. В их глазах религиозный восторг, и все так красиво и возвышенно. Это не в защитных фартуках ползать по грязным кварталам Лхасы! Впрочем, некоторые приезжие тибетцы и здесь игнорируют удобные чистенькие топчаны для простираний, а предпочитают ползти вокруг ступы на животе.

Паломники двигаются по часовой стрелке и старательно вращают молитвенные барабаны, выставленные в ряд. Считается, что один поворот такого барабана исправляет карму в той же степени, как прочтение 11 тысяч мантр.

За круговоротом верующих зорко наблюдают глаза Будды, изображенные на каждой из четырех граней увенчивающей ступу башенки. Четыре – по числу сторон света и элементов природы: воды, огня, воздуха и земли.

На дорожке появляется пожилой лама в оранжевом балахоне. Старика за руку поддерживает молодой тибетец. Лама – весьма уважаемая личность, вокруг него тут же собираются страждущие и, надеясь получить благословление, демонстрируют больные места. Старик никому не отказывает, благословляет всех желающих своими желтыми тапками. К нему подходит тибетская бабушка и высовывает язык. То ли от уважения, раньше в Тибете было принято так приветствовать друг друга, то ли у неё просто болит горло? Лама поднимает чудодейственные тапки перед собой и дует через них на бабушку. Оба улыбаются и кажутся совершенно счастливыми.

В западной части города на холме возвышается ступа Сваямбхунат. Холм почитался священным еще до появления буддизма в долине Катманду. Здесь проводились анимистские и шаманистские ритуалы. Сегодня же это еще одна мекка тибетского буддизма. Говорят, единственная молитва возле ступы Сваямбхунат в 13 миллионов раз эффективнее, чем молитва совершенная где либо еще.

В святом месте поселились бесстыжие обезьяны. Визгами и беготней они отвлекают паломников от медитации, воруют поднесенное бодхисатвам зерно и швыряют в туристов кокосовой шелухой с крыш храмов.

Еще одна святыня Катманду, на этот раз индуистская, – храм Пашупатинат. Из самой Индии приходят сюда бродячие дервиши, садху, чтобы помедитировать в тени древних построек. Здесь же традиционно сжигают покойников и сбрасывают в реку Багмати их пепел. Ниже по течению, детишки намывают оставшиеся от мертвецов монеты, украшения и золотые зубы. Не самый благочестивый промысел, к тому же ребята постарше нередко отбирают у малышей всю добычу. Но покойники на малолетних мародеров не обижаются: смерть – это просто переход в новое тело, а жизнь – всего лишь шаг на пути из многих тысяч шагов.

В долине Катманду есть еще много других достопримечательностей. Например, Патан – столица одноименного княжества, впоследствии полностью поглощенного Катманду. В Патане есть своя площадь Дурбар и своя богиня Кумари, выходящая на работу только по праздникам – в прочее время это обычная девочка-школьница. Замечателен и другой город-сателлит Бхактапур. Старинные пагоды и храмы, средневековые улочки, резные окна, сувенирные лавки из которых доносится популярная у туристов песня-мантра: «Ом мани падме хум. Ом мани падме хум…», и так до бесконечности. Одно и то же играет повсюду. Эту песню Юра слышал еще три года назад, когда впервые был в Непале. За несколько лет бесконечного прослушивания мантры можно либо сойти с ума, либо достигнуть просветления. Непальские торговцы ближе ко второму: счастливо улыбаются и предлагают приобрести вышитые на хлопке буддистские тангка, изображающие колесо жизни с шестью мирами, в которых обитают боги, полубоги, люди, животные, привидения и демоны. Колесо держит в руках бог смерти Яма, и лишь просветленный Будда вырван из рокового цикла рождений и смертей.

Долина Катманду – это целый мир, изучать который можно бесконечно. Но нам пора в путь. Велосипеды в очередной раз отремонтированы и радостно шелестят шинами по извилистой асфальтовой дорожке. Нас обгоняют автобусы, украшенные красными флажками. На крышах автобусов сидят юные маоисты и кричат нам: «Hello!»

Мы стараемся держаться вдали от политики, но она настойчиво напоминает о себе. Заборы в деревнях украшены надписями: «Не голосуй за Национальный Конгресс!» Голосуй, значит, за маоистов. Для крестьян же «что белые, что красные» – все одно – грабители и вымогатели. На «дело партии» маоисты собирают с обывателей деньги не менее активно, чем государственные сборщики налогов.

У простых непальцев нет времени на политические дебаты. Надо работать: в Непал пришла осень. Крестьяне на полях обмолачивают зерно, и бродячие стога сена на тонких смуглых ножках разбредаются по своим немудреным хозяйствам.

Сельские дети весело кричат нам по-английски: «Hello! Pen!», «Hello! Chocolate». Дай им, дескать, подарок – шариковую ручку или шоколадку. Мы эту игру уже знаем и кричим в ответ: «Hello! Chicken!», «Hello! Horse!» Но цыпленка или лошадь нам почему-то никто не дарит.

Очередной городок на нашем пути, Горка, вполне оправдывает свое название. Полдня мы тратим на подъем в гору. Из этих мест пошла нынешняя правящая династия Шахов. Горкхи или гуркхи были прирожденными воинами, как спартанцы в Древней Греции. Кривые гуркхские ножи до сих пор находятся на вооружении в непальской армии, а их дешевые копии продают туристам в сувенирных лавках.

Даже заступничество живой богини Кумари не помогло королю Джайя Пракешу, когда к Катманду подошел воинственный гуркхский князь Притви Нарайян Шах. Говорят, жрецы специально открыли ворота города для гуркха, чтобы он успел на торжественную церемонию ежегодного благословления раньше действующего короля. Божественная девочка поставила метку на лоб совсем другому бородатому дяде, и Джайя Пракеш Малла сдался без боя.

Утром нас будят звуки труб. Город празднует день рождения Сатьи Саи Бабы, индийского святого, еще одного Живого Бога, совершающего чудеса исцеления и материализации предметов. Возле лавок и жилых домов выставлены портреты Саи Бабы украшенные цветочными гирляндами. На снимках святой курчав, черноволос и похож на негритянского поп-певца 70-х годов. Рядом выставлены изображения предыдущего Саи Бабы, по имени Ширди, добродушного белобородого дедушки в бандане, сидящего нога на ногу, или даже самого Будды. Среднего непальца окружает так много богов и святых, что понять, кому именно стоит молиться, решительно невозможно. Поэтому в Непале на всякий случай привечают всех божеств, чтобы кого-нибудь не обидеть.

К старому королевскому дворцу ведет наверх длинная лестница. На территорию дворцового комплекса запрещено входить с фотоаппаратом и в кожаной обуви. За исполнением этого правила следят военные в пятнистой униформе и высоких кожаных ботинках.

Рядом с дворцом находится небольшой шиваитский храм с торчащими трезубцами, символами бога Шивы, и воркующими голубями. Паломники бьют в колокола, на радость божественному пантеону. На лестнице возле храма двое дервишей-садху забили трубочку, и по округе потянулся сладковатый запах чараса (марихуаны). Считается, что сам грозный бог-разрушитель Шива не отказывался засмолить косячок-другой. Поэтому садху полагают что, крепко затянувшись, можно увидеть мир глазами Шивы.

Спускаемся вниз. Навстречу нам неторопливо поднимается почтенный садху в белом балахоне. Юра насмешливо кричит ему: «Иди скорей, там уже чарас курят без тебя!» «Чарас?» – слышит садху знакомое слово, немного мешкает, потом сует руку в холщовый мешок и протягивает нам горсть сухой травы – дескать, угощайтесь. Но мы отказываемся от подношения и спешим дальше. Вряд ли это хорошая идея, глядеть на мир глазами Разрушителя.

В Похаре все объединяются в ассоциации. Владельцы интернет-кафе, лодочники, продавцы чая вступают в сговор, цель которого – завысить цены для иностранных туристов. Похара – второе по популярности (после столицы) место в Непале. Это стартовая площадка для отправления в пеший поход к подножью Гималаев, отсюда же недалеко до знаменитых Национальных парков Читван и Бардия. Кроме прочего Похара еще и туристическая ловушка: вредные ассоциации пьют из туристов кровь почище москитов.

Зато в Похаре красивые горы – целая гряда вершин Аннапурны, чудесное озеро, по которому можно плавать на ярко раскрашенных лодках и потрясающее небо, тоже доступное для искателей приключений. В небе над Похарой вместе с клекочущими орлами летают русские ультралайты, крошечные двухместные самолетики. Непальский авиационный клуб – детище Натальи Шресты, бывшей «совгражданки», живущей в Непале более тридцати лет. Когда она вышла замуж за молодого непальца и приехала в эти края, в стране еще не было телевидения, и даже для покупки радио требовалась специальная лицензия. Сегодня же Наталья – главная в Непале по малой авиации.

С высоты птичьего полета невероятный вид на водопады, ледники, горы и большую буддистскую ступу, построенную японцами. Ульралайты без пассажиров не простаивают, на их счету более 4 тысяч полетов. Русские пилоты готовы прокатить любого в возрасте от 9 до 99 лет, кто достаточно смел для этого.

- Индусы отправляют в полет сначала детей, потом женщин, а сами решаются не всегда – страшновато – говорит Александр Максимов, механик-пилот из Кисловодска. С диспетчерской службой аэропорта он переговаривается по-английски с сильным непальским акцентом – язык выучил в Непале за 7 лет работы.

Среди самых именитых пассажиров были и непальские принцессы, и победительницы международных конкурсов красоты. Но больше всего в клубе любят вспоминать историю про непальского дедушку. Несколько лет смотрел он на сверкающих механических стрекоз, появляющихся в небе над небольшой деревней в горах. Потом решился направиться в Похару. Вся деревня собирала смельчака в дорогу: кто-то дал сапоги, кто-то – новую куртку. Старик принес все свои накопления: 1000 рупий по одной монете, все боялся, что не хватит. А русские прокатили непальского дедушку бесплатно.

Двигаемся на юг, к одному из самых священных мест на земле – поселку Лумбини. Здесь около двух с половиной тысяч лет назад родился принц Сидхартха Гаутама из клана Шакья, основавший популярнейшее религиозное учение – буддизм. В центре Лумбини стоит каменный столб, его установил в III веке до н.э. индийский император Ашока и на языке пали написал, что на этом самом месте родился Будда, в связи с чем все местные жители освобождаются от налогов. Местные жители столбу обрадовались и с царем спорить не стали. Впоследствии история рождения Великого Учителя Востока обросла подробностями: вот тот самый пруд, в котором купалась Махадеви, мать царевича, незадолго перед родами. А вот отпечаток ноги маленького Будды. След на камне не по-младенчески большой и, как говорят, был вырезан специально по указу царя Ашоки. Но паломники на всякий случай молятся и отпечатку. Он находится на «том самом месте», где родился царевич, посреди древних руин, оставшихся от царского дворца. Сверху построен павильон, не слишком элегантный, зато защищающий святыню от дождя и других природных явлений. Раньше на крышу павильона можно было подняться по лестнице и полюбоваться живописными видами. Но сейчас вход на лестницу закрыт – ноги паломников не должны быть выше святынь Лумбини.

На въезде в поселок выставлен щит с пятью священными заповедями буддизма Панча Сила:

- не убивай;

- не бери то, что тебе не принадлежит;

- не искажай факты;

- воздержись от чувственных удовольствий;

- воздержись от алкоголя и наркотиков.

Напоминает ветхозаветные заповеди. Правда лишать жизни запрещается не только человека, но любое живое существо. Отсюда и принятое у буддистов вегетарианство. Ортодоксы стараются не трогать лишний раз даже растения, хотя в этом случае непонятно – чем же питаться?

Буддисты со всего мира построили в Лумбини свои монастыри и храмы. План поселка придумал японский архитектор Кензо Танге. На западной стороне находятся монастыри стран исповедующих махаяну, «Большую колесницу» – поздний неканонический буддизм с демонами и бодхисатвами – мистическими полубогами, помогающими простым смертным достичь нирваны. На востоке расположились храмы теравады – «Учения древних» – старейшей ветви буддизма, отрицающей наличие богов и скорее относящейся к философии, чем к религии.

Любопытно сравнить монастыри разных стран. В китайском храме перед статуей Будды висят часы, чтобы медитирующие не забывали о времени и не задерживались подолгу. У стены установлены барабан и колокол, рядом табличка: «просьба не бить». Тут китайский буддизм отличается от тибетского: в Тибете наоборот следует медитировать подольше, а в колокол ударить посильнее, чтобы своей набожностью порадовать духов.

В корейском монастыре бесплатно размещают и кормят паломников корейской едой. В меню острая квашеная капуста кимчи и прочие вкусные штуки. Вечером во время службы монахи бьют в колокол такой толщины, что звук тянется несколько минут.

В бирманском буддистском центре тишина. Ворота наглухо закрыты, а за высоким забором молча ходят иностранцы, медленно переступая с ноги на ногу – учатся медитировать на ходу.

Японцы соорудили высокую белую ступу-дагобу, чья задача – распространять флюиды мира на весь мир.

Даже немцы построили собственную ступу. Красиво декорированная ступа Фонда Тары построена на тибетский манер и разрисована изнутри богами и демонами. На троне восседает сам Далай-лама, правда, всего лишь в виде портрета.

Вход в Лумбини открыт для всех, независимо от вероисповедания, а вот выйти отсюда не буддистом – очень трудно, настолько заразительна энергетика этих мест.

Из Лумбини дорога приводит нас в Национальный парк Бардия. Здесь водится редкая порода азиатских носорогов. Эти места совсем не напоминают север страны. Вместо заснеженных вершин – рисовые поля. Местные крестьяне запрягают буйволов в широкие деревянные повозки, будто сохранившиеся с позапрошлого тысячелетия. Юг Непала когда-то был частью Индии. А сейчас индийцы и непальцы ездят друг к другу в гости без виз. Даже индийские рупии здесь ходят наравне с непальскими.

В 1919 году здесь были королевские охотничьи угодья. Позже им присвоили статус Национального парка, и сейчас здесь проживают дикие слоны, тигры, несколько разновидностей оленей и около шестидесяти носорогов. Парк изредка посещают туристы, и половина доходов от туризма идет на нужды жителей окрестных деревень. Из-за проблем с маоистами сегодня многие гостиницы закрыты, а прямо на территории парка построена военная база.

Мы селимся в небольшом коттедже, в каких-то десятках метров от входа в парк. Хозяин гостиницы бывший егерь Кхадка Бахадур проработал в парке больше 20 лет. Сейчас он на пенсии, занимается своим небольшим бизнесом. Но отельчик переживает не лучшие времена. Похоже, в Бардии сегодня мы единственные гости. Волнения в стране и блокирование дорог сократили поток туристов до тощего ручейка. Может это и к лучшему, диким зверям будет спокойнее жить.

Ночью в сад нашего отеля заходят пятнистые олени чтобы пощипать цветочные клумбы. Выглядываю в окно: в двух метрах от меня стоит шикарный рогатый самец и смотрит мне прямо в глаза. Но все же появление в окне моей встрепанной головы пугает оленей, и все стадо молниеносно покидает сад, без труда перемахивая через полутораметровый забор.

На следующий день мы знакомимся с носорогом. У этой одиноко бродящей по улицам 12-летней бронемашины есть и имя – Бикрам. Когда-то его совсем маленького вместе с сестрой обнаружили егеря Национального парка Читван. По какой причине осиротели крошечные носорожки – неизвестно. Видимо, постарались браконьеры – рог носорога используется в китайской медицине и стоит баснословных денег. Егеря выходили малышей и, когда настало время, отвезли их в джунгли. Но выросшие с людьми носороги вернулись обратно. Животных отвозили снова и снова, но они всякий раз возвращались. Тогда из Читвана носорогов перевезли в Бардию, полагая что в новом месте звери не смогут сориентироваться и останутся в джунглях. Девочка действительно осталась в лесу. Бикрам же нашел путь к людям – на этот раз к егерям Бардии. То ли он не ужился с дикими носорогами, то ли слишком привык находиться среди двуногих. Так он и разгуливает по округе, вытаптывая огороды. Местные жители ругаются и прогоняют его, а детишки ездят на огромном звере верхом, как на лошадке.

Бикрам любит заходить на территорию ближайшей военной части и попрошайничать возле кухни. Военное командование в отчаянии: всякий раз зверь проламывает тройную линию заграждений и бодро топает к столовой, а связки колючей проволоки и вывернутые из земли столбы волочатся за ним следом. Придется непальским солдатам обнести свою базу еще и противотанковыми надолбами.

Дикие слоны и носороги приходят из Индии. Идут прямо по дорогам или насквозь через деревни. Тигры тоже легко пересекают границу, но всегда идут через джунгли. Слоны, носороги и тигры друг на друга не нападают, а вот на людей – могут. Каждый год погибает кто-либо из крестьян, занимающихся в парке браконьерством или нелегальной рубкой леса.

- Если на вас бросается носорог, надо забраться на дерево и отпугнуть зверя криками, – советует егерь Бахадур. – Носорог слышит хорошо, а видит плохо и вверх смотреть не может. Он подумает, что это какой-то опасный зверь, выше его ростом, и уйдет прочь.

Носорог немного глуповат, зато толстокож – все ему нипочем. Когда-то непальские воины из шкур носорогов делали щиты и доспехи. Они прекрасно защищали от стрел и даже от пуль первых кремневых ружей.

То ли дело слон – умнейший зверь. Для защиты от диких зверей на границе джунглей ставят столбы с электрическим проводом. Напряжение не очень высокое – всего 12 вольт, но животным не нравится. Слоны же научились аккуратно, не касаясь провода, выдергивать хоботом столбы из земли и после этого проходить. Если же дикий слон решил на вас напасть – бросьте ему куртку. Слон любопытен, пока будет играть с курткой, вы успеете убежать.

Что касается тигра, то он на людей не нападает, боится. Исключение – старый, больной или раненый зверь. Он уже физически не может охотиться на резвых парнокопытных и тогда ищет добычу полегче. Однажды попробовав человечину, тигр начинает целенаправленно охотиться на людей. Появление тигра-людоеда – большое событие в деревне. Все мужское население вооружается и начинает облаву до тех пор, пока с полосатым убийцей не будет покончено.

Жаль, что в такое замечательное место, как Бардия, так сложно добираться! Дорога туда не из легких, да еще периодически блокируется местными жителями. Хорошо, что мы на велосипедах, и дорожные баррикады можем объехать по лесу, а что делать туристическим автобусам?

В первый затор мы попали еще на пути к Бардии. Автобус задавил человека из деревни, и все ее жители вышли на трассу, чтобы потребовать от транспортной компании компенсацию семье, оставшейся без кормильца. Движение по единственной южной магистрали было остановлено на несколько дней.

А неподалеку от индийской границы мы пересекаем еще большую пробку. Здесь проезжая часть намертво завалена камнями и ветками. Правительственные рейнджеры ночью сожгли незаконное поселение в лесу. Остовы сгоревших избушек и сараев еще дымятся, а по пепелищу недоуменно бродят оставшиеся без жилья коровы и курицы. Жители этой и близлежащих деревень протестуют против правительственных методов ведения переговоров. В конце концов, этим людям все равно некуда деваться и, законно или нет, они вновь отстроятся на том же самом месте.

Но вот, несмотря на препятствия, мы приближаемся к границе. Повсюду играет индийская музыка, на брызговиках встречных велосипедов приклеены фотографии звезд Болливуда, а к багажному отделению на крыше проезжающего мимо автобуса прицеплена обезьяна на цепочке. Начинается новый этап нашего пути. Намасте, Индия!