Решение. «Вивисекция – это школа садизма, и поколение медиков, которое получило образование на основе этой практике

«Вивисекция – это школа садизма, и поколение медиков, которое получило образование на основе этой практике, оправдывает самые серьезные опасения общественности».

Так писал французский врач доктор Лоре (G.R. Laurent) несколько десятилетий назад, и его слова оказались такими же пророческими, как и высказывание немца доктора Вольфганга Бона (Wolfgang Bohn), который еще в 1912 году заявил в “Ä rztliche Mitteilung” (№7): «Заявленная цель вивисекции не была достигнута ни в одном поле, и можно предсказать, что в будущем ее тоже не удастся достигнуть. Наоборот, вивисекция причинила огромный вред, убила тысячи людей… Мы имеем огромное количество лекарств и терапевтических приемов, которые были усовершенствованы без пыток животных, но не используются и не распространяются должным образом, потому что наше поколение исследователей не знает никаких методов, кроме вивисекции. Через постоянный рост вивисекции удалось достигнуть одного: увеличения числа пыток ради науки и убийств людей. Мы имеем все основания ожидать, что этот рост продолжится, ибо он есть всего лишь логическое последствие вивисекции животных».

Именно так и произошло.

«В Америке эксперименты на людях стали большой индустрией». Миллионы потрясенных американцев услышали эти слова в часовой телепередаче “NBC Reports” из уст корреспондента Роберта Роджерса (Robert Rogers); передача шла 29 мая 1973 года в прайм-тайм. А колумнист Боб Кроми (Bob Cromie) написал в “Chicago Tribune” (19 января 1974) после обширного изучения американских привычек экспериментирования: «Лично мне кажется, что многими проводимыми экспериментами руководят садисты, идиоты или те, кто жаждет получить федеральные гранты… Учитывая недавние опыты на обитателях тюрем и других заведений, становится очевидно, что некоторые ученые уже не довольствуются использованием низших животных, и чем быстрее удастся обуздать этот нацистский менталитет, тем будет лучше».

Разумеется, единственный случай, когда опыты на людях оправданы с этической точки зрения, – это при проведении их на добровольцах. Но на тех добровольцах, которые совершенно осознанно дают согласие, без какого-либо психологического давления. Это исключает всех детей, умственно отсталых людей, арестантов, военных и членов организаций, на которых может быть оказано психологическое давление.

Невзирая на тот факт, что в целом здоровье не является тайной, в результате, непрерывные эксперименты служат признаком инфантилизма (как в исследованиях, касающихся игры), алчности или просто тщеславия, никто не возражает против экспериментирования врачей на самих себе или друг на друге в случае необходимости. Такие исследования должны остаться единственной законодательно разрешенной формой экспериментирования, ибо медики способны оценить возможные риски и ожидаемую пользу – по меньшей мере, хочется в это верить.

Но когда врачи своими экспериментами подвергают здоровье своих пациентов опасности или наносят ему вред, то совершают преступление, и в таком случае должен вмешиваться закон, не дожидаясь, пока пациент обратится в суд. Между тем, нынешние власти безмолвствуют по поводу таких преступлений, ибо они, по-видимому, так же согласны со страшными опытами на пациентах, как и издатели медицинских журналов, сообщающих о них.

Немецкие врачи, которые предстали пред судом на Нюрнбергском процессе за опыты над пленными, заявляли, что экспериментирование на людях логично – ведь они занимались вивисекцией животных. Они были не солдатами-эсэсовцами, а уважаемые медиками, и весь план экспериментирования на пленных находился в руках ведущих авторитетов, таких как доктора Зиверс (Sievers) из Государственного совета по исследованиям; профессора Ростока (Rostock), заведующего кафедрой хирургии в Берлинском университете; профессора Розе (Rose), руководителя отдела тропических заболеваний в Институте Роберта Коха; доктора Гебхардта (Gebhardt), президента Немецкого Красного Креста (именно!) и многих других.

В Третьем Рейхе опыты на пленных проводились еще до войны, но во время войны, как предполагается, первые эксперименты предложил хирург военно-воздушных сил, доктор Рашер (Rascher). 15 мая 1941 года Рашер написал Гиммлеру (Himmler) и спросил, возможно ли получить «двух или трех рецидивистов», чтобы протестировать спасательное оборудование для парашютистов; они должны были прыгать с высоты 12 км. Военно-воздушным силам требовалось узнать, как долго человек может прожить, не имея возможности нормально дышать, и в состоянии ли он потом использовать спасательный аппарат. Рашер в своем письме назвал эти эксперименты «абсолютно необходимыми» для исследования полетов на большой высоте; до тех пор их производили только на обезьянах, но условия полета обезьян были совершенно иными.

Гиммлер сразу согласился, но, как он сообщает в окончательном докладе, было использовано не 2-7, а более 200 человек, и свыше 70 из них умерли. Эксперименты проводились в Дахау. Когда в дальнейшем при вторжении в Россию возникли другие проблемы, например, выживание в ледяной воде и возможности реанимации, для новых исследований было предоставлено еще 300 пленных. Таким образом выяснилось, что из-за анестетиков возникают неестественные условия, и от них отказались. Многие арестанты кричали, когда им замораживали части тела. Но компетентным врачам не привыкать к крикам – благодаря работе с подопытными животными.

Среди нюрнбергских судебных дел имеются письма фармацевтического гиганта 1G в концлагерь Аушвиц. Их подлинность доказана. Вот их дословный текст (“Frankfurter Rundschau”, 10 февраля 1956):

«Ввиду тестирования нового снотворного мы были бы Вам признательны, если бы Вы нам доставили некоторое количество женщин».

«Мы получили Ваш ответ, но считаем, что цена 200 марок за женщину слишком высока. Мы предлагаем Вам максимальную плату 170 марок за женщину. Если Вы согласны, мы пришлем Вам женщин. Нам их нужно около 150».

«Заказанные женщины получены. Несмотря на их плохое здоровье, мы сочли их годными. Мы будем держать Вас в курсе проведения эксперимента».

«Исследования прошли. Все подопытные объекты умерли. Скоро мы сообщим Вам о новых партиях».

*

Американский прокурор в Нюрнберге, который предъявил обвинение немецким экспериментаторам, испытывая при этом праведный гнев, счел уместным не говорить, что в его стране часто появляются сообщения об использовании пациентов в опытах, никак не связанных с их болезнями, лишь в качестве подопытного материала, с целью обосновать или доказать какой-то теоретический пункт. С тех пор число и масштабы подобных экспериментов неуклонно растут, подобно проклятью над видом, который сделал социальным принципом и политикой организованные пытки беззащитных существ.