ОТ АВТОРА. Наверное, никто не усомнится в том, что личный опыт жизни дает человеку некоторое основание для суждений как о самой жизни

Наверное, никто не усомнится в том, что личный опыт жизни дает человеку некоторое основание для суждений как о самой жизни, так и о том, что находится за её видимыми пределами, например, о Боге, о справедливом общественном строе, о бессмертии души, и т.д. и т.п. Несомненным является также и то, что накопление конкретных сведений, их своеобразная сортировка и упаковка внутри душевной лаборатории способствует выработке определенной жизненной ориентации, профессиональному и карьерному росту. Однако умение искусно жить в обществе себе подобных, даже доведенное до совершенства пчелиного улья, как превосходно об этом написал Бернард Мандевиль в книге «Басня о пчелах», совершенно не достаточно для понимания того, что обычно называют смыслом жизни, для понимания назначения самого человека. Кто из преуспевающих в тех или иных областях не испытывал острого дефицита такого понимания и кто не задавался смысловыми вопросами, которые, если и не находили себе удовлетворительного ответа в данный момент, однако бесконечно возвышали его над «суетой сует». Более того, это искусство жить, несмотря на то, что оно включает в себя всякого рода хитрости технической цивилизации и безупречно обернуто в глянцево-привлекательную материю, не обладает ещё ни разумным зрением, или, выражаясь языком Спинозы и Фихте, интеллектуальной интуицией, ни даром речи выражать существенное и непреходящее в изменчивом мире, так как последнее приходит с опытом принципиально иного рода, с опытом мысли. А в этом случае без серьезных философских занятий не обойтись. Автор предлагаемой книги имеет простое намерение дать неравнодушному к человеческому самопознанию и судьбе нашего Отечества читателю своеобразную философическую подпитку, которая послужит добрым почином, или пропедевтикой к выходу на более содержательные философские тексты, в которых такие слова, как «трансцендентальное» и «имманентное», не будут вызывать побочных ассоциаций.

Петру Яковлевичу Чаадаеву, старшему другу и учителю Пушкина, изучившему образ мысли европейцев по существу, уже в начале XIX века удалось выявить то, что не исчезло и в настоящее время. Англосаксы по-прежнему спешат «исполнить мысль», французы стремятся её «высказать», ну, а немцы? Увы, немцы уже не те, они, похоже, попав однажды в крутой водоворот мировых потрясений, утратили ту способность суждения, которая была присуща великим философским классикам – Канту, Фихте, Шеллингу и Гегелю, - способность, благодаря которой мысль можно было систематически «обдумать».

Ведь когда на смену «философии мысли» в мир человеческих отношений стала стремительно проникать так называемая «философия жизни», фактически отрицающая объективный процесс познания истины, тогда-то «западный человек, - по выражению Х. Ортега-и-Гассета, - заболел ярко выраженной дезориентацией, не зная больше, по каким звёздам жить». (Напомним, что у истоков философии жизни стояли такие провозвестники «смертей», «сумерек», «концов» и «закатов» как Артур Шопенгауер и Фридрих Ницше, философии, порождающей в свою очередь формации постмодерна, постхристианства и т.п.) Надеяться на то, что такой человек возродит мировую философскую классику и спасительное «солнце самосознания» (Гегель) вновь взойдет над Европой равносильно, как мне представляется, пустому воздыханию. Всё более становится очевидным, что плюрализм «смыслов», господствующий в настоящее время в сфере философского образования не в состоянии дать должный теоретический ответ на вызовы нашего времени. Ведьстихийный, бессознательныйпроцесс развития мировой истории человеческого рода действительно подошел к своему пределу, и глобальный кризис охватил ныне уже все сферы его жизни – экономическую, социально-политическую и духовную. Тем самым, он чрезвычайно обострил потребность именно в объективном философском исследовании хода истории, в понимании сути современной эпохи и исхода исторического процесса вообще. Моё утверждение о том, что всемирная история, несмотря на то, что в ней действуют сознательные субъекты, носит стихийный характер, может вызвать у многих «знатоков» недоумение, с которыми я могу быть согласен только в одном - в том, что никто, кроме человека не разрешит проблему преодоления стихийности развития истории в целом. А для этого, прежде всего, необходимо раскрыть её внутреннее движение, опираясь на философский способ познания. Поэтому необходимость обращения к классическому наследию, а, более конкретно, необходимость возрождения русско-германского диалога на благодатной почве философской классики, есть весьма актуальная задача. В современной России, несмотря на все традиционные для неё беды и проблемы, есть реальные предпосылки для того, чтобы собрать воедино разбросанные историей важные мысли, и вопреки большинству по-современному философствующих субъектов, пытающихся выискивать существенное в до-сознательном, без-сознательном и под-сознательном, дать солнцу мысли возможность освещать путь человека к себе, к своей абсолютной сущности. «Ходящий во тьме не знает, куда идет» (Ин.12.35).

Постсоветский период русской истории ещё должен пройти определенный путь, чтобы быть тщательно «обработанным» мыслью, однако для классической философии трансцендентального идеализма общая картина сегодняшнего социально-политического положения в принципе ясна – она соответствует понятию «пустой свободы» (Фихте), когда под флагом либерализма культивируется принцип формального права, где господствует право без правды, без истинного содержания, без нравственности, а это, как известно, тот же большевизм, только вывернутый наизнанку. Спасти ситуацию, на мой взгляд, может возрождение на русской почве всеобщего самосознания как научного принципа, впервые который был раскрыт Иоганном Готлибом Фихте. Только на таком основании национальное единство станет действительным, а не показным единством. Идея, с которой в свое время сознательно выступил этот философ, заявив, что «мы намерены посредством нового воспитания образовать немцев к новой общности» есть идея, которая сегодня актуальна прежде всего для нас, ибо у нас есть неистребимое никакими бичами исторической судьбы сокровенное желание стать единой нацией, «стать настоящим русским […] стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите», по словам Достоевского. «Чистая нравственность», о которой писал Фихте, известна нашему народу как бескорыстная любовь к правде-справедливости, однако необходимо, чтобы государственные мужи проявили как минимум мудрость в плане ограничения распоясанной ныне мнимой, чужеродной свободы, мутные потоки которой, хлынувшие со всех СМИ, явно препятствуют всходам доброго семени национального единства. Как максимум необходимо, если мы, разумеется, хотим «образовывать человека в человеке», а не создавать абстрактные образовательные проекты, расщепляющие личность набором заимствованных из опыта других народов схем, в корне менять политику национального образования, опираясь на развитое классиками философии учение о человеке. Время собирать мысли.

Вариации на тему морально-практической философии:

МЫСЛИТЬ, ЧТОБЫ НЕ ПРОПАСТЬ