POV Tom. Что бы это могло быть? « смотрят на Сену..» Стоп, ответ находится вблизи реки

Что бы это могло быть? «…смотрят на Сену..» Стоп, ответ находится вблизи реки. Иначе, при чем тут водная артерия Парижа, - рассуждал я сам с собой. Карта! Нужна подробная карта Парижа. У Билла она точно была. При мысли о любимом парне сердце болезненно сжалось, и свинцовая цепь сдавила грудь. Порывшись в комоде, нахожу буклет. И вот передо мной на нашей кровати развернулась панорама города с главными магистралями, достопримечательностями и станциями метрополитена. Слежу взглядом за берегами Сены. «Не то, не то», - пульсирует в сознании. Кто «они»? Может это башни Собора Богоматери? Но тогда совершенно непонятен смысл второй строки.

Версии строились одна за одной. Музеи, замки, мосты… Калейдоскоп мест сменился отчаянием. Сжимал виски, пытаясь избавиться от головной боли. Но решение пришло внезапно, подобно резко вспыхнувшему в темноте свету. Огромные старинные часы пробили два часа дня. Нужно быстрее что-то решать. Как быстро идет время. Время.. идет… Точно! Это часы. Они отмеряют минуты до радости или тоски. При этом они неэмоциональны, бесчувственны в своем роде. Знают меру. Первая строчка говорит о том, что отгадка где-то на берегу, причем, с незапамятных времен.

«Вспоминай, Том, все часы в городе». Атака на собственную память дала отличные результаты. Только одни часы достойны такого внимания – первые в городе. Те, что еще накануне видели с Биллом.

«Дворец Консьержери», - ответил сам себе. Схватил карту, засунув в карман толстовки, на ходу застегивая молнию. Не забыл оружие и, не оглядываясь, пулей вылетел из номера, громко хлопнув дверью.

Дворец правосудия находился в нескольких кварталах от отеля, и было очень удобно добраться водным путем. Но я прекрасно понимал, что в дальнейшем не смогу обойтись без машины. Поэтому выехал с территории паркинга и устремился вперед, через улицы, наводненные другими авто. До предела нажимая на педаль газа, думал только о своем брюнете. Светофоры, дома, пешеходы. Не помнил ничего. Передо мной были только карие глаза, всегда так доверчиво смотревшие на меня.

Спустя полчаса припарковал ауди и достиг стены с часами. Что делать дальше совершенно не знал. Достал из кармана записку и прочитал еще раз:

«И может тайну свою откроют тебе»…

Какую тайну? Что могли показать эти стрелки и цифры? А может я ошибся, и теперь не смогу успеть вовремя? Не спасу Билла? Нет, такому не бывать. Он же выручил меня в доке, приехал. Не побоялся никого и ничего. И я должен его спасти любой ценой. Понять бы, что от меня требуется в данную минуту. Я должен.. должен…

Прислонился к одному из деревьев напротив дворца. С последним словом, сказанным так тихо, что оно слилось с выдохом, стрелки часов передвинулись, показывая 19: 40. Удивительно. Они сработали. Редко кому удавалось увидеть подобное зрелище. Неверное время. Или же ориентир? Проследил взглядом за направлением стрелок, слившихся в одну линию и указывающих влево и вниз. В этом месте дороги находился наземный рекламный щит. Бросился к нему и радостно вскрикнул, извлекая из внутренней стороны конверт. Аналогичный тому, что нашел в отеле. Новая загадка. Еще раз обернулся на старинные часы, мысленно поблагодарив, словно они живые. Поистине Париж – город чудес и тайн.

В нетерпении рванул край конверта, рискуя совсем разорвать, но мечтая поскорее увидеть буквы.

Она как гордый черный лебедь

Расправил крылья над землей,

И только раз её не встретишь,

Когда стоишь на ней самой.

Здесь всё оказалось легче, чем я мог предположить. Только стоя на Эйфелевой башне, можно не видеть её. Не теряя драгоценного времени, завел машину и поехал к указанному месту. Но радость находки сменилась осознанием сложности положения: башня огромна, и конверт с загадкой мог быть где угодно. Я словно слепой котенок в этом лабиринте улиц. Иду, не зная, куда выведет тот или иной переулок. Правила так называемой игры могли поменяться в любой момент. Все очень зыбко. Хрупкая удача может разрушиться в один миг, стоит только сделать неверный шаг.

От нетерпения и напряжения стало душно. Открыл окно, и прохладный ветерок ворвался в салон. Но погода уже не радовала. Резко над городом сгустились тучи и пошел дождь. Серым и унылым выглядел Париж. Или это отсутствие Билла так сказалось. Словно природа плачет без него.

Снова узкие улицы, повороты. И вот знакомая конструкция предстает перед моими глазами. Десятка лестниц, закоулков, переходов. Как отыскать там конверт? «Будь что будет. Решу на месте». Выйдя из ауди, оказываюсь под проливным холодным дождем. Накинув капюшон толстовки на голову, быстрым шагом достиг творения великого мастера. И тут в кармане завибрировал телефон. Сердце подпрыгнуло в груди и, сделав «тройное сальто», вернулось на место. Дрожащей рукой вытащил мобильник. Сообщение? Неизвестный номер? От похитителей? Читаю и понимаю одно: «Я НИ-ЧЕ-ГО НЕ ПОНИМАЮ». Всего одна фраза: «10 этаж, направо и вверх». Ступор. Полнейший. Вдох и медленный выдох. Кажется, сознание не покинуло меня. Кто этот тайный доброжелатель? Друг или враг? И откуда знает номер?

Не время задумываться. До полуночи так мало времени. Огибаю лифт и выхожу туда, где лестничные пролеты ведут на вершину Эйфелевой башни. Здесь безлюдно, потому что остальные посетители предпочитают пользоваться лифтом. Десятки ступенек. Поднимаюсь все выше и выше, слегка запыхавшись. Наконец, оказываюсь на уровне 10 этажа. Два узких коридора ведут направо и налево. В смс было указано первое направление. В несколько поворотов достигаю тупика. «И вверх», - подсказывает услужливая память. Поднимаю голову и с радостью обнаруживаю прикрепленный к краю балюстрады конверт. Рискуя свалиться с огромной высоты, становлюсь на узкий парапет, подтягиваюсь и срываю бумагу. Моментально спрыгиваю на пол и молниеносно читаю строчки, всё так же напечатанные на листке.

Там, где красных стен квадрат и окон переплет,

Глядят в кленовый сад над пиками оград,

Где лист за листиком плывет как тени львиных лап,

А в теплом воздухе висят следы пернатых шляп.

Сырая глушь твоих аркад все искажает так,

Как будто издали звенят фантомы старых шпаг,

И хоть прошло уж много лет, ты только сделай знак,

И вспомнит каждый весь твой вид, и твой «Ослиный шаг».

Ты словно старый антиквар, что серебро менял,

Здесь сам Гюго свой скромный дом на ключик закрывал.

Вот это загадка. И что это? Что за ослы и шпаги. Люди Хостона издеваются? Поток мыслей и ругательств был нескончаем. Вернув самообладание, присел на верхнюю ступеньку и стал рассуждать.

«Итак, что мы имеем? Первая строчка. Ясно, что это здания. Учитывая, что в Париже сотни красных здании, от этого мне не легче. Дальше. Сады и ограды. Видимо, площадь или сквер. Единственные ориентиры – последние три строчки».

Через 5 минут.

«Томас, ты сам осел! Спроси у любого гида, что сопровождает одну из десятков туристических групп». Бегом спускаюсь вниз и сталкиваюсь с очередным потоком людей, выходящих из лифта. Возбужденные увиденным, они усиленно жестикулируют и спрашивают что-то на английском у молодой девушки – их сопровождающей. Миловидная блондинка внимательно слушает каждого, отвечая на многочисленные вопросы. Очаровательные ямочки на щеках придавали ей оттенок детскости.

- Простите, можно вопрос? - я уже пробирался поближе.

- Да, конечно, - серьезный взгляд голубых глаз.

- Что такое «Ослиный шаг» и где жил В.Гюго в городе?

Мой вопрос озадачил девушку. Она задумалась, но через несколько секунд все так же мило улыбнулась.

- «Ослиный шаг» - это одна из улиц рядом с площадью Вогезов. Там же, в одном из домов и жил Гюго. Это редкий вопрос, что говорит о вашем глубоком знании истории Парижа. Поздравляю, молодой человек.

Мне хотелось расцеловать блондинку за помощь, но такое поведение показалось бы дурацким. Поэтому я ограничился только десятком спасибо и побежал к машине. Вытащив карту, просмотрел маршрут. Профессия гонщика помогала быстро ориентироваться в таких схемах и планах. Не прошло и минуты, как сознание четко зафиксировала улицы, по которым уже через мгновение начал свой путь.

От Эйфелевой башни по Av. DE New York свернул налево, на улицу Георга Пятого. Быстрым взглядом сквозь пелену дождя увидел Триумфальную арку и Гранд Опера. Проехал несколько кварталов до Елисейских полей и достиг площади Согласия. Еще одни поворот налево, пока дорога не пересекла улицу Риволи. Справа возвышалось здание Лувра, но меньше всего сейчас обращал внимание на «исторический Париж». Пронесся по прямой на бешеной скорости, словно тачка была не ауди, а как минимум гоночный болид. Я и так ощущал себя на трассе, только цена победы равнялась жизни моего Билла. И, наконец, оказался на площади Вогезов.

Сколько радостных минут провели с моим парнем здесь, в тени деревьев, сейчас тяжелых и мокрых от дождя. Пустынная площадь казалось мрачной и даже зловещей. И только стоя здесь, понял свою ошибку: так и не узнал номер нужного дома. Они все похожи, и в любом мог быть спрятан конверт. Оставалась слабая надежда, что перед входом висят таблички для туристов. Всё-таки, это одна из достопримечательностей района Марэ.

Судьба словно сжалилась надо мной – замерзшим, промокшим парнем, бегающим от дома к дому в поисках знака для спасения самого дорогого человека, - и через полчаса я отыскал нужную дверь. Конверт был надежно спрятан между замком и щеколдой. Сил уже не было. Страх за любимого, усталость сделали свое дело – прислонился к стене и сел на пол, попутно открывая очередное «задание». Без Билла было ужасно одиноко, плохо.

Прекрасные замки, знаменитый квартал,

Где каждый под сенью деревьев дремал,

Там море цветов, знаменитый фонтан,

И в парке скульптуры собрались на бал.

Нетронутый символ парижских красот,

Он славу поэтов так гордо несет,

Старанием Медичи ярким он стал,

И в нем ты найдешь то, что долго искал.

Склонись перед НЕЮ в поклоне, юнец,

Она разбивала немало сердец,

Но может за кротость твою как усладу

Получишь искомую долго награду.

Сколько еще конвертов? Может, их десятки, а время неумолимо приближает час «ИКС». Нужно решать. Снова вспоминаю Билла: улыбку и блеск карих глаз. Открывается второе дыхание. Снова дорога. В зеркало вижу за рулем черной ауди серьезного парня с дредами. Плотно сжатые губы, холодный взгляд, волевой подбородок. Будто я герой боевика. Но хоть жизнь и игра, ставка высока и ошибиться означает умереть.

Пересекаю Сену по одному из мостов, оставляя справа остров Сите. На город опускается вечер, и он вспыхивает сотнями огней. Выбираю в качестве ориентира главную реку Парижа. Держась так, чтобы она была справа, проезжаю Понтеон и оказываюсь в нужном месте – Латинском квартале. Именно здесь раскинулся прекрасный Люксембургский сад. Одноименный дворец – любимое место Марии Медичи. Там же, среди деревьев и клумб, стоят статуи. Перелезаю через черную резную ограду с позолоченными пиками, рискуя нарваться на охрану. В очередной раз повезло и без труда пробираюсь в парк. Сад очень красив летом и осенью, когда зелено-желтая и бордово-красная осенняя листва словно обнимает скульптуры, а каштаны тронуты легкой желтизной. Сейчас же, в вечерних сумерках, краски блеклые, матовые. Сам стараюсь двигаться бесшумно, тенью прячась за деревьями.

Статуя Марии Медичи. Склониться перед ней в поклоне? Как глупо. Это всего лишь фигура. Тем не менее, делаю то, что требуется в записке. Демонстрирую кротость опущенным вниз взглядом. Прямо перед постаментом лежит камень. Под ним обнаруживаю очередное послание.

Больше здесь ничего не держит, поэтому возвращаюсь прежним путем. Уже в машине читаю найденный листок. Очень содержательная запись: «Молодец, Трюмпер! Не думал, что ты сумеешь разгадать мои послания. Похвально. Облегчаю твою задачу и жду в указанном месте». И уже крупным шрифтом напечатаны буквы: «РОМНАРМТ».

Догадываюсь переставить их местами и на первый взгляд бессмысленный набор символов предстает в новом свете: «МОНМАРТР».

Смотрю на часы: одиннадцать. За час с юго-востока на север, через весь город не добраться. Если бы не светофоры, может и успел бы. Между мной и Биллом – Сена, сотни домов и дорог. Нас спасет только чудо. И оно происходит.

Ауди я припарковал напротив одного из стендов, в изобилии расставленных по городу. Светящийся экран невольно привлек внимание. Неизвестная мне компания предлагала вечерние полеты над Парижем на вертолете. Станцией отправления обозначен Монпарнас. Всего в нескольких кварталах отсюда.

Это мой шанс. Вертолет преодолеет расстояние максимум за полчаса. Спустя 10 минут оказываюсь на одноименной улице. Двухэтажное здание освещено фонарями. Неоновая вывеска над входом свидетельствует о том, что искомая фирма работает за этой дверью. Высокий забор мешает осмотреть участок, примыкающий к дому. Войдя в здание, оказываюсь в начале широкого коридора. Направо – лестница в офис. А прямо, на другом конце коридора – площадка для вертолетов. Внутренний дворик предназначен для посадки и взлета. Туда и держу путь, сжимая руки в кулаки до боли. На площадке только один вертолет. Обрадованный такой удачей, подбегаю ближе. Пилот закрывает кабину с явным намерением сегодня не возвращаться к работе. Камнем вниз падает сердце. Ноги становятся ватными.

- Молодой человек, что вам нужно? – холодно, но сдержанно спрашивает блондин средних лет. Владелец этой машины.

- Мне нужен вертолет.

- Весьма сожалею, но моя смена закончилась. Придется подождать вместе с теми клиентами, - он указал рукой на сидящих на лавочке людей, - и когда другие вертолеты вернутся, сможете в полной мере насладиться видами ночного Парижа.

- Но я не могу ждать, - нотки паники проскользнули в голосе. – Пожалуйста, это очень важно.

- Извините, я уже сказал, что мой рабочий день закончен. Дайте мне пройти, - кажется, мужчина начинал злиться.

Не могу упустить шанс. Без блондина мне не спасти Билла. Прочитал имя пилота на табличке, пришитой прямо к костюму: Жан Плу.

- Пожалуйста, месье Плу. Речь идет о жизни человека.

- Послушайте, юноша, дождитесь своей очереди, - повторял он вновь и вновь.

- У вас есть семья, Жан?

- Да, - он явно не ожидал подобного вопроса.

«Любой ценой я должен подняться в воздух».

- Представьте, что кто-то из членов вашей семьи, - делая акцент на слово «семьи», продолжил я, - находится в беде, а человек, который может помочь, говорит, что его рабочий день закончен. Неужели вы бы отступили? Мне нужна ваша помощь. Поверьте. Я должен быть на Монмартре через 40 минут. Помогите мне.

Скорее всего, в моих глазах было столько мольбы и отчаяния, что блондин уступил.

- Хорошо, летим.

- Спасибо, спасибо, - я уже запрыгивал в кабину.

Надев наушники, следил за действиями пилота. Вот он сообщает о вылете и получает разрешение. Нажимает кнопки и железная стрекоза оживает. Раздается характерный звук вращающегося винта. На мгновение душа замирает, когда вертолет отрывается от земли. Сердце стучит, а машина набирает высоту. В стекло видны огни Парижа. Все предметы кажутся маленькими, игрушечными.

- Эй, парень, ты живой? – слышу голос Жана словно через стеклянный купол. – Ничего, что я на «ты»?

- А? Да, конечно, просто задумался.

- Я вижу. Может представишься?

- Том. Том Трюмпер, - говорю настоящее имя, потому что терять уже нечего.

- Трюмпер. Гонщик! Ну, конечно. Чемпиона везу, – видит мой удивленный взгляд и поясняет: - Мой сынишка без ума от твоей езды.

- Спасибо, Жан, - было приятно и неловко.

- А что делаешь в Париже? Отдыхаешь?

- Не совсем, - не хотелось посвящать незнакомого человека во все дела. – Скажи, мы успеем до полуночи?

- Конечно. Через 15 минут будем на месте. А что, это и правда так важно?

- Очень.

Моя напряженная поза говорила об этом. В нетерпении теребил дреды.

Мой спутник предпочитал молчать, за что был ему крайне благодарен. Вспомнил, что должен оплатить поездку.

- Жан, сколько я должен за полет?

- Забудь. Не каждый день в моей кабине оказывается знаменитый гонщик.

- И все же?

- Если можно…автограф… для сынишки.

- Без проблем. Где расписаться?

Удерживая штурвал одной рукой, француз вытащил журнал про гонки.

- Там закладка есть на нужной странице. Это всё сынишка. Он всегда верил, что однажды ты приедешь во Францию и захочешь полетать на вертолете. Мы с женой так и не смогли переубедить его. Вот он и подготовился – передал мне журнал.

Плу с такой любовью говорил о семье. Интересно, а я также говорю о своей? О Билле?

- А как зовут мальчика?

- Матьё.

С глянцевых страниц всему миру улыбался я. Фотография была сделана еще год назад на одной вечеринке. Написав несколько строк и расписавшись, вернул блондину журнал.

- А мы почти прилетели, - сообщил мой пилот. Взглянув вниз, увидел белоснежную крышу Сакре-Кёр.

- Там есть лужайка. На неё и будем садиться.

- Спасибо огромное, Жан. Если бы не ты…

- Всё ок. Приготовься. Мы снижаемся.

Через несколько минут я уже стоял на земле. Помахав французу, побежал к белоснежному символу города. И тут в кармане снова завибрировал телефон. То, что это люди Хостона, не вызывало сомнений. Сбавил шаг, читая сообщение. Тот же неизвестный номер. И смс такого содержания: «Rue de Mont, 37. Через 20 минут они будут там. Поторопись».

Что за черт? Неужели среди врагов есть друзья? Не хочу думать сейчас. Пытаюсь определить, куда идти. Но район незнакомый, полный маленьких переулков. И никого вокруг. Дождь все еще идет, но уже не сплошной стеной, а отдельными крупными каплями. Спускаюсь с холма и слышу дудочку. Иду на источник звука и замечаю чей-то силуэт. Рефлекторно вытаскиваю оружие, но, присмотревшись, облегченно выдыхаю – на парапете сидит мальчик и играет на дудочке. Слабый свет фонаря освещает худую фигурку. На вид ему не больше 10 лет. Щупленький; давно не мытые волосы мокрыми прядями свисают вниз. В старых штанах и подобии рубашки. На ногах – большие ботинки, явно предназначенные для взрослого. Подхожу еще ближе. Мальчик прерывает игру, замечая меня. Вздрагивает и поднимает лицо вверх. Огромные голубые глаза полны неподдельного страха. Россыпь веснушек делает ребенка милым. Смотрит на пистолет и весь сжимается.

- Не бойся. Я не причиню тебе вреда. Что ты делаешь здесь?

- И..играю, - недоверчиво и робко отвечает мальчик.

- Поздно уже. Домой пора.

- У меня нет дома. Я сирота. Месье, дайте монетку?

Большие глаза наполняются слезами за считанные секунды. Стало так жалко его.

- Конечно. Вот, - достаю из бумажника купюру в 100 евро и протягиваю.

Берет дрожащими пальчиками. Удивленно осматривает бумажку, словно видит впервые. Впрочем, все возможно.

- Ты не подскажешь, где Rue de Mont, 37? – решаю отвлечь, вывести ребенка из шока.

- Знаю, месье.

- Покажешь дорогу? Поможешь?

- Да.

И вот мы почти бежим, петляя между домами. Без этого мальчугана я бы точно не нашел нужный дом. Он находился в самом конце узкой темной улицы, образуя тупик. Взгляд на часы – до прихода похитителей оставалось всего 10 минут. Обернулся к ребенку:

- Тебя как зовут?

- Алекс. Меня словно током пробило. Вот это совпадение. Внезапная мысль пришла в голову. Порылся в кармане в поисках записной книжки. С некоторых пор взял привычку носить её с собой. Вырвал листочек и написал несколько слов. Достал еще несколько купюр и вложил это в грязную ладошку ребенка.

- Ты же умный мальчик, Алекс? И читать умеешь?

Он кивнул, соглашаясь.

- Постарайся добраться по этому адресу. Только не потеряй записку, хорошо? Тебе там помогут. Идет?

- Идет.

- А теперь беги домой. Ну или туда, где ты обычно ночуешь.

- Спасибо, месье, - ребенок подбежал, поцеловал руку и тут же исчез в темноте переулка.

Мои мысли снова занял Билл. Ни одно окно не светилось. Вокруг стояла такая тишина, словно все вымерли. Дом был старый и, судя по разбитым стеклам, здесь давно никто не жил. Толкнул дверь, которая легко поддалась. Приготовил оружие и вошел. Но комната пустовала. Обои на стенах висели клочьями, из мебели – только старый, сломанный диван с торчащими во все стороны пружинами. На полу, давно прогнившем, валялись доски. Стало не по себе в подобной обстановке. Направо вела дверь. Она-то и оказалась заперта. Резким ударом ноги выбил замок. То, что скрывалось за стенкой, поразило меня. Темная каморка без окон не более 5 метров. На пол брошен старый матрац. И на этом жалком куске материи со связанными руками лежал мой Билл.

- Билли!

Кинулся к нему. Слабый отблеск от дисплея мобильного был единственным источником света. Заметил рядом шприц и понял причину бессознательного состояния своего парня – мерзавцы напичкали его какой-то дрянью. Подхватил любимого на руки и поспешил прочь из этого дома. И вовремя – совсем близко послышались мужские голоса. Нужно срочно спрятаться. Нашел небольшую выемку между стен двух домов. В темноте мы были в безопасности, но когда похитители обнаружат пропажу, нам несдобровать. Дождался, пока мерзавцы войдут в дом и постарался уйти как можно дальше, перекинув Билла через плечо и крепко сжимая пистолет. Пройдя несколько метров, завернул за угол и столкнулся с… Алексом.

- Что ты здесь делаешь? Ты меня напугал так, что я скоро заикой стану.

- Пришел вас спасать. Увидел, что какие-то люди пошли сюда. Они такие злые, страшные. И я подумал, что без меня вам не выбраться из лабиринта улиц.

- Ты прав, Алекс. Спасибо. Идем скорее. Показывай дорогу.

Я уже слышал за спиной топот ног – люди Хостона обнаружили исчезновение Билла. Алекс повел меня другим путем. В темноте, ведомый за руку ребенком, чувствовал себя таким беспомощным. Я удивлялся «кошачьему» зрению мальчика. Несомненно, он прекрасно ориентировался здесь. Мы уходили дальше и вскоре звуки погони затихли где-то вдали. С радостью, смешанной с тревогой, вздохнул, крепко прижимая к себе Билла. Я успел, спас своего парня. Теперь главное – выбраться.

Сколько времени мы петляли, поворачивая то направо, то налево – я не знал. Внезапно послышался гул голосов, шум машин и мы оказались возле знаменитого на весь мир Мулен Руж. На противоположной стороне целая вереница такси поджидала клиентов кабаре, готовая за щедрое вознаграждение доставить их домой.

Повернувшись к мальчику, увидел, что тот довольно улыбается. Потрепал его по жестким волосам:

- Спасибо тебе, Алекс.

- Удачи вам, месье.

Как-то совсем по-взрослому посмотрел мне в глаза парнишка и вновь исчез. Дети улицы словно тени.

Уже сидя в такси, держа на руках свое сокровище, смог немного расслабиться. Билл был совсем холодный и я всерьез опасался, что он заболеет. Как только мы вернулись в отель, положил его на кровать, раздел и укрыл одеялом. Сам скинул насквозь промокшую за день одежду, сменив её на сухую. Теперь нужно было привести Билла в сознание. Но и тут мне повезло. То ли действие препаратов ослабело, то ли нашатырь помог, но он пошевелился и открыл глаза, не совсем понимая, что происходит.

- Билли, - позвал брюнета.

Сфокусировав на мне взгляд, он попросил:

- Пить…

Подал заранее приготовленный стакан с водой, смешанной с противовоспалительным средством. Придерживал голову парня, пока он не выпил все до дна.

- Томми.. – тихий шепот.

- Да, мой хороший. Я с тобой. Всё хорошо. Мы в безопасности.

Напряжение всего дня сказалось на организме. Меня трясло как в ознобе, хотя в номере было жарко. Целый день быть в тревоге, гадая о том, что делать, бегать под дождем от одного места Парижа к другому… Я не выдержал. Забрался к Биллу под одеяло, крепко прижался к моему любимому, родному, и не заметил, как уснул.