Урок 3. Магия науки

Когда-то наука и дух были одной дисциплиной, но западноевропейская культура разделила их вплоть до ХХ столетия. ХХ столетие рассматривается как период соседства оккультного и паранормального, но наука, как ни странно, привела нас обратно к мистическому и появлению новой парадигмы, которая граничит с духовным, а не механическим. Вселенная представляется как холистическая система. Одной из первых вестниц которого стала несколько противоречивая теория квантовой физики.

Основы квантовой физики были заложены в начале ХХ века Нильсом Бором, Полом Дираком, Альбертом Эйнштейном, Вернером Гейзенбергом, Максом Планком и Эрвином Шредингером. Изначально их теории не были попыткой создать новую дисциплину или научную парадигму; они описывали странные результаты экспериментов, которые не соответствовали общепринятым законам физики.

Хотя quanta и означает «сгусток энергии», то есть малейшее количество энергии, которое можно измерить отдельно, квантовая теория не имеет дело исключительно с микромиром – в ней описывается вся вселенная. Прежняя научная парадигма описывала вселенную с точки зрения конкретных делений, в особенности на две группы – частицы и волны. Частицы имели положение, а волны – движение. Единицами всей материи и всей энергии служили либо частицы, либо волны. Все считалось отдельным и определенным; у каждой части были собственное пространство и время, которые связывались только наблюдаемыми силами. Классическая физика очень жесткая и предсказуемая. События происходят в результате безусловной взаимозависимости причины и следствия. Условия эксперимента можно поддерживать и контролировать и многократно повторять процесс, получая один и тот же результат.

Однако результаты многих новых экспериментов с субатомными частицами не соответствовали этой классической модели. Некоторые из них «не локальны», то есть происходят без видимой причины. Чем дальше человек погружается в микромир и делит частицы материи на все меньшие и меньшие единицы, тем больше разделение между частицами и волнами становится условным. Временами отдельная единица, например электрон, ведет себя как частица.

Мы представляем электрон в виде шара энергии с отрицательным зарядом, который вращается вокруг ядра атома, подобно планете на орбите. В других экспериментах электрон демонстрирует характеристики волны. Вообще-то говорится, что такие энергии принимают форму частицы, только когда мы смотрим на них. Все равно что считать, что вселенная меняется, едва мы поворачиваемся к ней спиной, но затем подтверждает наши представления, когда мы ее видим. Никогда нельзя зафиксировать одновременно положение (частицу) и движение (волну) кванта. Наблюдение за одним меняет другое. Это основа Принципа неуверенности Гейзенберга. Внезапно частицы материи, которые мы считали надежными и постоянными, становятся размытыми и не поддающимися описанию. Некоторые энергии, например рентгеновские лучи, всегда считались имеющими форму волны, но при определенных обстоятельствах они приобретают качества частиц. Внезапно все, что мы знали о физике, подвергается сомнению.

Ученые обнаружили, что неким образом взаимодействие с наблюдателем, который раньше считался независимым от эксперимента, становится неотъемлемой частью успешности эксперимента и значительно влияет на его результат. Поведение феномена меняется в зависимости от того, кто его наблюдает и какие у него мысли, чувства и ожидания. Контролируемые условия больше не «контролируются». Постепенно ученые начали приходить к выводу, что «кусочки» эксперимента не отделены друг от друга, а являются частью большего целого, распространяясь за пределы эксперимента и задействовав наблюдателя, а вполне вероятно, что и всю вселенную.

В том же направлении, но по совершенно другому пути нас ведет нейропсихолог Карл Прибрам и его работа с мозгом, воспоминаниями и видениями, начатая в 1940 году. До того ученые считали, что определенные воспоминания хранятся в определенных областях мозга. Благодаря исследованиям на животных и людях, у которых удалялись отдельные фрагменты мозга, Прибрам вместе со своим учителем Карлом Лешли обнаружил, что они не страдали от потери конкретных воспоминаний, и пришел к заключению, что воспоминания не локализованы в определенных областях, а хранятся во всем мозге. Механизм, позволяющий мозгу выполнить эту задачу, оставался для него неизвестным, пока он не обнаружил модель голограммы.