Свобода - психологическая проблема.

Стр 1 из 3Следующая ⇒

Э.Фромм. Бегство от свободы

Глава 1 Если я не стою за себя, то кто встанет за меня? Если я только за себя, то кто я? Если не сейчас, то когда? Изречение из Талмуда, Мишна, Абот. Ни небесные, ни земным, ни смертным, ни бессмертным не сотворил я тебя, так что можешь быть свободен по собственной воле и совести - и сам себебудешь творец и создатель. Лишь тебе даровал я расти и меняться пособственной воле твоей. Ты несешь в себе семя вселенской жизни. Пико делда Мирандола " Речь о достоинстве человека" Итак, изменить можно все, кроме врожденных и неотъемлемых прав человека Томас Джефферсон

ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ

Эта книга - часть обширного исследования, посвященного психикесовременного человека, а также проблемам взаимосвязи и взаимодействия междупсихологическими и социологическими факторами общественного развития. Язанимаюсь этой работой уже несколько лет, ее завершение потребует ещебольшего времени, - между тем нынешние тенденции политического развитияставят под угрозу величайшее достижение современной культуры: индивидуальность и неповторимость каждого человека. Это вынудило меняпрервать работу над проблемой в целом и сконцентрировать внимание на одномаспекте, ключевом для культурного и социального кризиса наших дней: назначении свободы для современного человека. Моя задача была бы значительнолегче, если бы я имел возможность отослать читателя к законченному курсупсихологии человека нашей цивилизации, поскольку значение свободы можно доконца уяснить лишь на основе анализа психики современного человека в целом.Теперь же приходится обращаться к определенным понятиям и заключениям, непрорабатывая их с нужной полнотой, как это было бы сделано в полном курсе.Некоторых проблем - тоже чрезвычайно важных - я был вынужден коснуться лишьмимоходом, а иногда и вовсе их не затрагивать. Но я убежден, что психологдолжен внести свой вклад в понимание современного кризиса, причембезотлагательно, даже принеся в жертву желательную полноту изложения. Я полагаю, что, подчеркивая значение психологического изучениясовременной обстановки, мы отнюдь не переоцениваем значимость психологии.Основным субъектом социального процесса является индивид: его стремления итревоги, его страсти и раздумья, его склонность к добру или злу, поэтому егохарактер не может не влиять на этот процесс. Чтобы понимать динамикуобщественного развития, мы должны понимать динамику психических процессов, происходящих внутри индивида, точно так же как для понимания индивиданеобходимо рассматривать его вместе с обществом, в котором он живет.Основная идея этой книги состоит в том, что современный человек, освобожденный от оков доиндивидуалистического общества, которое одновременнои ограничивало его, и обеспечивало ему безопасность и покой, не приобрелсвободы в смысле реализации его личности, то есть реализации егоинтеллектуальных, эмоциональных и чувственных способностей. Свобода принеслачеловеку независимость и рациональность его существования, но в то же времяизолировала его, пробудила в нем чувство бессилия и тревоги. Эта изоляциянепереносима, и человек оказывается перед выбором: либо избавиться отсвободы с помощью новой зависимости, нового подчинения, либо дорасти дополной реализации позитивной свободы, основанной на неповторимости ииндивидуальности каждого. Хотя эта книга скорее диагноз, чем прогноз, нерешение, а лишь анализ проблемы, результаты нашего исследования могутуточнить направление необходимых действий; ибо понимание причинтоталитаристского бегства от свободы является предпосылкой любого действия, направленного к победе над силами тоталитаризма. Я воздерживаюсь от удовольствия поблагодарить всех друзей, коллег иучеников, которым я признателен за стимуляцию и конструктивную критику моихмыслей. Читатель найдет в подстрочных примечаниях ссылки на авторов, которымя больше всего обязан идеями, изложенными в этой книге. Однако хочу особопоблагодарить тех, кто непосредственно способствовал ее завершению. Преждевсего это мисс Элизабет Браун, оказавшая мне неоценимую помощь своимисоветами и критическими замечаниями о композиции книги. Кроме того, яблагодарен Т.Вудхаузу за большую помощь в редактировании рукописи и д-ру А.Зэйдеману за консультации в связи с затронутыми в книге философскимипроблемами.

Э.Ф.

Глава 1 ПРЕДИСЛОВИЕ К 25-МУ ИЗДАНИЮ Прошло почти двадцать пять лет со времени первого издания этой книги.Двадцать четыре издания, вышедшие с тех пор, нашли читателей средиспециалистов и неспециалистов, в особенности среди учащейся молодежи, и ярад, что новое издание в Библиотеке Эйвон сделает книгу доступной еще болееширокой публике. " Бегство от свободы" - это анализ феномена человеческого беспокойства, вызванного распадом средневекового мира, в котором человек, вопреки всемугрозам, чувствовал себя уверенно и безопасно. После столетий борьбы человексумел создать неслыханное изобилие материальных благ; в одной части мира онсоздал демократическое общество - и недавно сумел защитить его от новыхтоталитарных угроз. Но - как показывает анализ в " Бегстве от свободы" -современный человек все еще охвачен беспокойством и подвержен соблазнуотдать свою свободу всевозможным диктаторам - или потерять ее, превратившисьв маленький винтик машины: не в свободного человека, а в хорошо накормленныйи хорошо одетый автомат. Через двадцать пять лет возникает вопрос: сохранились ли социальные ипсихологические тенденции, вскрытые в этой книге; нет ли признаков того, чтоони идут на убыль? Несомненно, причины, вызывающие у человека страх передсвободой, беспокойство и готовность превратиться в автомат, за последниечетверть века не только не исчезли, но и значительно возросли. Важнейшим вэтом смысле событием было открытие атомной энергии и возможность ееприменения в качестве оружия уничтожения. Никогда прежде в своей истории родчеловеческий не стоял перед угрозой полного истребления, тем болеесобственными руками. Но совсем недавно, во время Карибского кризиса, сотнимиллионов людей в Америке и в Европе в течение нескольких дней не знали, увидят ли они и их дети завтрашний день. И хотя с тех пор были предпринятыусилия, чтобы уменьшить опасность подобных кризисов, разрушительное оружиепо-прежнему существует; остаются кнопки, остаются люди, обязанные нажать ихпо приказу, когда это покажется необходимым. И остаются беспомощность итревога. Наряду с ядерной революцией (быстрее, чем это можно было предвидетьдвадцать пять лет назад) развивалась революция кибернетическая. Мы вступаемво вторую промышленную революцию, когда не только физическую энергиючеловека - его руки, - но и мозг его, и нервные реакции заменяют машины. Внаиболее развитых индустриальных странах, таких, как Соединенные Штаты, растет беспокойство в связи с увеличением нового рода безработицы. Человекчувствует себя еще ничтожнее, когда ему противостоит не только системагигантских предприятий, но и целый почти самоуправляющийся мир компьютеров, думающих гораздо быстрее, а нередко и правильнее его. Увеличилась и другаяопасность - демографический взрыв. И здесь мы видим плоды прогресса: достижения медицины привели к такому росту населения, особенно вслаборазвитых странах, что рост производства не может за ним угнаться. За минувшие двадцать пять лет возросли гигантские силы, угрожающиевыживанию человека, отчего усилилось и стремление к бегству от свободы. Ноесть и обнадеживающие признаки. Исчезли диктатуры Гитлера и Сталина. Всоветском блоке, особенно в малых государствах, хотя они осталисьультраконсервативными и тоталитарными, наметилась отчетливая тенденция клиберализации режимов. Соединенные Штаты проявили устойчивость по отношениюко всевозможным тоталитарным движениям, пытавшимся усилить свое влияние; были сделаны важные шаги к политическому и социальному освобождению негров -особенно впечатляющие ввиду мужества и дисциплины авангарда борцов заравноправие, как самих негров, так и белых. Из всего этого видно, чтостремление к свободе, присущее природе человека, хотя оно может быть иизвращено, и подавлено, снова и снова проявляет свою силу. Но эти ободряющиефакты не должны вводить нас в заблуждение, будто опасность " бегства отсвободы" сегодня не столь велика, как во время первого издания этой книги.Опасность только возросла. Значит ли это, что теоретические открытия социальной психологиибесполезны, в смысле воздействия на общественное развитие? Трудно дать наэтот вопрос убедительный ответ. Автор, работающий в этой области, можетпроявлять чрезмерный оптимизм по поводу социальной ценности своейдеятельности и деятельности своих коллег. Но хотя я не упускаю этого извиду, моя уверенность в важности осознания индивидуальных и социальныхреалий только возросла. Причина этого, коротко говоря, состоит в следующем.Многим исследователям человека и современной жизни общества становится всеяснее, что решающая трудность, стоящая перед нами, - это значительноеотставание развития человеческих эмоций от умственного развития человека.Человеческий мозг живет в двадцатом веке; сердце большинства людей - все ещев каменном. Человек в большинстве случаев еще недостаточно созрел, чтобыбыть независимым, разумным, объективным. Человек не в силах вынести, что онпредоставлен собственным силам, что он должен сам придать смысл своей жизни, а не получить его от какой-то высшей силы, поэтому людям нужны идолы и мифы.Человек подавляет в себе иррациональные страсти - влечение к разрушению, ненависть, зависть и месть, - он преклоняется перед властью, деньгами, суверенным государством, нацией; и хотя на словах он отдает должное учениямвеликих духовных вождей человечества - Будды, пророков, Сократа, Иисуса, Магомета, - он превратил эти учения в клубок суеверий и идолопоклонства. Какже человечество может спастись от самоуничтожения в этом конфликте междупреждевременной интеллектуально-технической зрелостью и эмоциональнойотсталостью? Настолько я могу судить, есть только один ответ: необходимо все большеепонимание важнейших фактов нашего социального бытия; необходимо осознание, которое сможет предохранить нас от непоправимых безумств, несколько повысивнашу способность к объективности и разумному суждению. Мы не можемрассчитывать, что преодолеем все заблуждения нашего сердца-с их пагубнымвлиянием на наше воображение и мышление - за время жизни одного поколения; быть может, пройдет тысяча лет, прежде чем человек перерастет своюдочеловеческую историю, длившуюся сотни тысяч лет. Но в этот решающий момент- несколько лучшее понимание, несколько большая объективность могут решитьдля человечества спор между жизнью и смертью. Поэтому столь насущно развитиенаучной, динамической социальной психологии. Прогресс социальной психологиинеобходим, чтобы противодействовать опасностям, вызванным прогрессом физикии медицины. Более, чем кто-либо другой, сознают недостаточность наших знанийисследователи, работающие в этой области. Надеюсь, что книги, подобныеданной, могут побудить ученых посвятить социальной психологии свои силы, показав им, насколько необходимо ее развитие, в котором мало что сделано, кроме самых основ. Меня могут спросить, не считаю ли я нужным пересмотреть своитеоретические выводы двадцать пять лет спустя. Должен сказать, по моемумнению, этот анализ, в своих существенных элементах, остается верным; оннуждается лишь в дальшейшем развитии и интерпретации. Отчасти я сампопытался это сделать с тех пор, как написал " Бегство от свободы". В книге" Здоровое общество" я расширил и углубил анализ современного общества; вкниге " Человек как он есть" рассмотрел вопрос об этических нормах, основанных на нашем знании о человеке, а не на авторитете или откровении; в" Искусстве любви" исследовал различные аспекты этого чувства; в " Сутичеловека" проследил корни ненависти и влечения к разрушению; наконец, вкниге " По ту сторону цепей иллюзии" я рассмотрел отношение между мыслямидвух великих теоретиков динамической науки о человеке - Маркса и Фрейда. Надеюсь, что это издание " Бегства от свободы" будет способствоватьдальнейшему возрастанию интереса к динамической социальной психологии, побуждая молодых людей посвятить себя этой области науки, вызывающей стольживой интеллектуальный интерес именно потому, что она - в начале своегоразвития. Эрих Фромм Глава 1

СВОБОДА - ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА?

Новую историю Европы и Америки обусловили усилия, направленные назавоевание свободы от политических, экономических и духовных оков, которыесвязывали человека. Угнетенные, мечтавшие о новых правах, боролись засвободу против тех, кто отстаивал свои привилегии. Но когда определенныйкласс стремился к своему собственному освобождению, он верил, что борется засвободу вообще, и, таким образом, мог идеализировать свои цели, мог привлечьна свою сторону всех угнетенных, в каждом из которых жила мечта обосвобождении. Однако в ходе долгой, по существу, беспрерывной борьбы засвободу те классы, которые поначалу сражались против угнетения, объединялисьс врагами свободы, едва лишь победа была завоевана и появлялись новыепривилегии, которые нужно было защищать. Несмотря на многочисленные поражения, свобода в целом побеждала. Во имяее победы погибло много борцов, убежденных в том, что лучше умереть засвободу, чем жить без нее. Такая гибель была наивысшим утверждением ихличности. Казалось, история уже подтвердила, что человек способен управлятьсобой, сам принимать решения, думать и чувствовать так, как ему кажетсяверным. Полное развитие способностей человека казалось той целью, к которойбыстро приближал процесс общественного развития. Стремление к свободевыразилось в принципах экономического либерализма, политической демократии, отделения церкви от государства и индивидуализма в личной жизни.Осуществление этих принципов, казалось, приближало человечество к реализацииданного стремления. Оковы спадали одна за другой. Человек сбросил игоприроды и сам стал ее властелином; он сверг господство церкви иабсолютистского государства. Ликвидация внешнего принуждения казалась нетолько необходимым, но и достаточным условием для достижения желанной цели -свободы каждого человека. Первую мировую войну многие считали последней битвой, а ее завершение -окончательной победой свободы: существовавшие демократии, казалось, усилились, а взамен прежних монархий появились новые демократии. Но непрошло и нескольких лет, как возникли новые системы, перечеркнувшие все, чтобыло завоевано веками борьбы, казалось, навсегда. Ибо сущность этих новыхсистем, практически полностью определяющих и общественную, и личную жизньчеловека, состоит в подчинении всех совершенно бесконтрольной властинебольшой кучки людей. На первых порах многие успокаивали себя мыслью, что победы авторитарныхсистем обусловлены сумасшествием нескольких личностей и что как раз этосумасшествие и приведет со временем к падению их режимов. Другиесамодовольно полагали, что итальянский и германский народы прожили вдемократических условиях слишком недолгий срок и поэтому надо простоподождать, пока они достигнут политической зрелости. Еще одна общепринятаяиллюзия - быть может, самая опасная из всех - состояла в убеждении, что людивроде Гитлера якобы захватили власть над государственным аппаратом лишь припомощи вероломства и мошенничества, что они и их подручные правят, опираясьна одно лишь грубое насилие, а весь народ является беспомощной жертвойпредательства и террора. За годы, прошедшие со времени победы фашистских режимов, ошибочностьэтих точек зрения стала очевидной. Нам пришлось признать, что в Германиимиллионы людей отказались от своей свободы с таким же пылом, с каким их отцыборолись за нее; что они не стремились к свободе, а искали способ от нееизбавиться; что другие миллионы были при этом безразличны и не считали, чтоза свободу стоит бороться и умирать. Вместе с тем мы поняли, что кризисдемократии не является сугубо итальянской или германской проблемой, что онугрожает каждому современному государству. При этом совершеннонесущественно, под каким знаменем выступают враги человеческой свободы. Еслина свободу нападают во имя антифашизма, то угроза не становится меньше, чемпри нападении во имя самого фашизма (1). Эта мысль настолько хорошовыражена Джоном Дьюи, что я приведу здесь его слова: " Серьезная опасность для нашей демократии состоит не в том, чтосуществуют другие, тоталитарные государства. Опасность в том, что в нашихсобственных личных установках, в наших собственных общественных институтахсуществуют те же предпосылки, которые в других государствах привели к победевнешней власти, дисциплины, единообразия и зависимости от вождей.Соответственно поле боя находится и здесь, в нас самих, и в нашихобщественных институтах" (2). Если мы хотим бороться с фашизмом, то мы должны его понимать. Домыслынам не помогут, а повторение оптимистических формул столь же неадекватно ибесполезно, как ритуальный индейский танец для вызывания дождя. Кроме проблемы экономических и социальных условий, способствовавшихвозникновению фашизма, существует и проблема человека как таковая, которуютакже нужно понять. Целью настоящей книги как раз и является анализ техдинамических факторов в психике современного человека, которые побуждают егодобровольно отказываться от свободы в фашистских государствах и которые такшироко распространены в миллионных массах нашего собственного народа. Когда мы рассматриваем человеческий аспект свободы, когда говорим остремлении к подчинению или к власти, прежде всего возникают вопросы: Что такое свобода в смысле человеческого переживания? Верно ли, чтостремление к свободе органически присуще природе человека? Зависит ли оно отусловий, в которых живет человек, от степени развития индивида, достигнутогов определенном обществе на основе определенного уровня культуры? Определяется ли свобода одним лишь отсутствием внешнего принуждения или онавключает в себя и некое присутствие чего-то, а если так, чего именно? Какиесоциальные и экономические факторы в обществе способствуют развитиюстремления к свободе? Может ли свобода стать бременем, непосильным длячеловека, чем-то таким, от чего он старается избавиться? Почему для однихсвобода - это заветная цель, а для других - угроза? Не существует ли - кроме врожденного стремления к свободе - иинстинктивной тяги к подчинению? Если нет, то как объяснить тупритягательность, которую имеет сегодня для многих подчинение вождю? Всегдали подчинение возникает по отношению к явной внешней власти или возможноподчинение интериоризованным авторитетам, таким, как долг и совесть, либоанонимным авторитетам вроде общественного мнения? Не является ли подчинениеисточником некоего скрытого удовлетворения; а если так, то в чем состоит егосущность? Что пробуждает в людях ненасытную жажду власти? Сила их жизненнойэнергии или, наоборот, слабость и неспособность жить независимо от других? Какие психологические условия способствуют усилению этих стремлений? Какиесоциальные условия в свою очередь являются основой для возникновения этихпсихологических условий? Анализ человеческих аспектов свободы и авторитаризма вынуждает насрассмотреть ту роль, которую играют психологические факторы в качествеактивных сил процесса общественного развития, а это приводит к проблемевзаимодействия психологических, экономических и идеологических факторов.Любая попытка понять ту притягательность, какую имеет фашизм для целыхнаций, вынуждает нас признать, роль психологических факторов. Здесь мы имеемдело с политической системой, которая, по существу, опирается отнюдь не нарациональные силы человеческого личного интереса. Она пробуждает в человекетакие дьявольские силы, в существование которых мы вообще не верили либосчитали их давным-давно исчезнувшими. В течение последних веков общераспространенное мнение о человекесостояло в том, что человек - разумное существо, деятельность которогоопределяется его интересами и способностью поступать в соответствии с ними.Даже авторы вроде Гоббса, считавшие жажду власти и враждебность движущимисилами человеческого поведения, объясняли наличие этих сил как логическийрезультат личных интересов. Поскольку люди равны и одинаково стремятся ксчастью, говорили они, а общественного богатства недостаточно, чтобыудовлетворить в равной степени всех, то неизбежна борьба; люди стремятся квласти, чтобы обеспечить себе и на будущее все то, что они имеют сегодня. Носхема Гоббса устарела. Средний класс добивался все больших успехов в борьбес властью прежних политических и религиозных владык, человечество все большепреуспевало в овладении природой. Все прочнее становилось экономическоеположение миллионов людей, и вместе с тем все больше укреплялась вера вразумность мира и в разумную сущность человека. Темные и дьявольские силы вчеловеческой натуре были отосланы к средневековью либо к еще болееотдаленным временам и объяснялись недостатком в те времена знаний иликоварными происками священников и королей. На те периоды истории оглядывались, как на потухший вулкан, давно уженеопасный. Все были уверены, что те зловещие силы полностью уничтоженыдостижениями современной демократии; мир казался ярким и безопасным, словнозалитые светом улицы современных городов. Войны казались последнимиреликтами давних времен; не хватало лишь еще одной, самой последней, чтобыпокончить с ними навсегда. Экономические кризисы считались случайностями, хотя эти случайности и повторялись регулярно. Когда фашизм пришел к власти, люди в большинстве своем не были к этомуготовы. Ни теоретически, ни практически. Они были не в состоянии поверить, что человек может проявить такую предрасположенность к злу, такую жаждувласти, пренебрежение к правам слабых - и такое стремление к подчинению.Лишь немногие слышали клокотание вулкана перед извержением. Благодушныйоптимизм XIX века потревожили - с очень разных позиций - Ницше и Маркс; несколько позже прозвучало предостережение Фрейда. По сути дела, Фрейд и егоученики имели лишь очень наивное представление о процессах, происходящих вобществе; большинство его попыток приложения психологии к социальнымпроблемам вело к ошибочным построениям; но, посвящая свои интересыисследованию индивидуальных психических и умственных расстройств, он вел насна вершину вулкана и заставлял смотреть в бурлящий кратер. Никто до Фрейда не уделял такого внимания наблюдению и изучениюиррациональных, подсознательных сил, в значительной мере определяющихчеловеческое поведение. Он и его последователи в современной психологии нетолько открыли подсознательный пласт в человеческой психике - самосуществование которого отрицалось рационалистами, - но и показали, что этииррациональные явления подчиняются определенным законам и потому их можновполне рационально объяснить. Он научил нас понимать язык снов исоматических симптомов, язык несообразностей в человеческом поведении. Оноткрыл, что эти несообразности - как и вся структура характера -представляют собой реакции на воздействия внешнего мира, особенно на те, которые имели место в раннем детстве. Но Фрейд был настолько проникнут духом своей культуры, что не смогвыйти за определенные, обусловленные ею границы. Эти границы не позволялиему понять даже некоторых его больных и мешали ему разобраться в нормальныхлюдях, а также в иррациональных явлениях общественной жизни. Поскольку эта книга подчеркивает роль психологических факторов в общемпроцессе общественного развития и поскольку данный анализ основан нанекоторых фундаментальных открытиях Фрейда - в частности, на ролиподсознательных сил в человеческом характере и на зависимости этих сил отвнешних воздействий, - я полагаю, что читателю будет полезно прежде всегоознакомиться с основными принципами нашего подхода к проблеме и с главнымиразличиями между этим подходом и классическими концепциями Фрейда (3). Фрейд принял традиционную установку, противопоставляющую человека иобщество, а также традиционную доктрину о порочности человеческой натуры. ПоФрейду, человек в своей основе антисоциален. Общество должно приручать его, позволять ему какое-то удовлетворение его биологических - и поэтомунепреодолимых - потребностей; но главная задача общества состоит в очищениии ограничении основных, низменных импульсов человека. В результате такогоподавления этих импульсов происходит нечто волшебное: подавленныенаклонности превращаются в стремления, имеющие культурную ценность, и такимобразом становятся основой культуры. Этот странный переход от подавленногосостояния к цивилизованному поведению Фрейд обозначил словом " сублимация".Если степень подавления сильнее способности к сублимации, то индивидыстановятся невротиками и подавление нужно ослабить. Но вообще существуетобратная зависимость между удовлетворением человеческих стремлений икультурой: чем больше подавление, тем больше достижений культуры (и большеопасность невротических расстройств). В теории Фрейда отношение индивида кобществу является, по существу, статичным: индивид остается, в общем, одними тем же, изменяясь лишь постольку, поскольку общество усиливает нажим наего естественные наклонности (тем самым принуждая к большей сублимации) либодопускает их более полное удовлетворение (тем самым приносит в жертвукультуру). Фрейд не избежал ошибки своих предшественников, формулировавших такназываемые основные инстинкты человека. Его концепция человеческой натурыявляется в основном отражением тех важнейших стремлений, которые проявляютсяв современном человеке. В концепции Фрейда индивид его культуры представляет" человека" вообще; а страсти и тревоги, характерные для человека в нашемобществе, возводятся в ранг неизменных сил, коренящихся в биологическойприроде человека. Можно привести множество примеров, иллюстрирующих сказанное (например, рассмотреть социальную основу враждебности в современном человеке, эдиповакомплекса, или так называемого комплекса кастрации у женщин), но я хотел быостановиться только на одном, поскольку это важно для всей концепциичеловека как существа социального. Фрейд всегда рассматривает человека в егоотношениях с другими, но эти отношения представляются ему аналогичными темэкономическим отношениям, какие характерны для капиталистического общества.Каждый работает для себя, сам по себе, на свой риск и - первоначально - внесотрудничества с остальными. Но он не Робинзон Крузо; ему эти остальныенеобходимы как покупатели, рабочие или работодатели; он должен покупать ипродавать, давать и брать. Эти отношения регулируются рынком, идет ли речь отоварах или о рабочей силе. Таким образом, индивид, первоначально одинокий, входит в экономические отношения с другими людьми для достижения лишь однойцели - продать или купить. Фрейдова концепция человеческих отношений, посути, копирует систему отношений экономических. Индивид является нам сполным набором биологически обусловленных потребностей, которые должны бытьудовлетворены. Чтобы их удовлетворить, индивид вступает в отношения сдругими. Таким образом, другие всегда являются " объектами", служат лишьсредством для достижения цели: для удовлетворения каких-то стремлений, которые существуют в индивиде до того, как он вошел в контакт с другими.Поле человеческих взаимоотношений, по Фрейду, аналогично рынку; оноопределяется обменом удовлетворения биологических потребностей. При этомсвязь с другим индивидом всегда является лишь средством достижения цели, ане целью как таковой. В противоположность точке зрения Фрейда анализ, предложенный в этойкниге, основан на предположении, что ключевой проблемой психологии являетсяособого рода связанность индивида с внешним миром, а не удовлетворение илифрустрация тех или иных человеческих инстинктивных потребностей. Более того, мы предполагаем, что связь между человеком и обществом не являетсястатичной. Нельзя представлять дело так, будто, с одной стороны, мы имееминдивида с определенным набором естественных потребностей, а с другой -отдельно и независимо от него - общество, которое эти потребностиудовлетворяет или подавляет. Конечно, существуют определенные потребности, общие для всех, обусловленные природой, - голод, жажда, секс, - но тестремления, которые приводят к различию человеческих характеров, - любовьили ненависть, жажда власти или тяга к подчинению, влечение к чувственномунаслаждению или страх перед ним - все они являются продуктами социальногопроцесса. Самые прекрасные, как и самые уродливые, наклонности человека невытекают из фиксированной, биологически обусловленной человеческой природы, а возникают в результате социального процесса формирования личности. Инымисловами, общество осуществляет не только функцию подавления, хотя и этутоже, но и функцию созидания личности. Человеческая натура - страстичеловека и тревоги его - это продукт культуры; по сути дела, сам человек -это самое важное достижение тех беспрерывных человеческих усилий, записькоторых мы называем историей. Главная задача социальной психологии состоит как раз в том, чтобыпонять процесс формирования человека в ходе истории. Почему происходятизменения в человеческом характере при переходе от одной исторической эпохик другой? Почему дух Возрождения отличается от духа средневековья? Почемучеловеческий характер в условиях монополистического капитализма уже нетаков, каким был в XIX веке? Социальная психология должна объяснить, почемувозникают новые способности и новые страсти, хорошие и дурные. Так, например, мы обнаруживаем, что с эпохи Возрождения и до наших дней людипреисполнены пылким стремлением к славе. Это стремление, которое кажетсястоль естественным, было совсем нехарактерно для человека средневековогообщества '. За тот же период в людях развилось осознание красоты природы, которого прежде просто не существовало (4). В странах Северной Европыначиная с XVI века в людях развилась неуемная страсть к труду, которой дотого не было у свободного человека. Но не только люди создаются историей - история создается людьми.Разрешение этого кажущегося противоречия и составляет задачу социальнойпсихологии (5). Она должна показать не только, как новые страсти, стремления и заботы возникают в результате социальных процессов, но и какчеловеческая энергия, в этих специфических формах ее проявления, в своюочередь становится активной силой, формирующей эти социальные процессы. Так, например, стремление к славе и успеху и потребность в труде явились силами, без которых не мог бы развиться современный капитализм; без этих стимуловникто не смог бы вести себя в соответствии с экономическими и социальнымитребованиями современной торгово-промышленной системы. Фрейд представлял себе историю как результат действия психических сил, не подверженных социальному влиянию. Из вышеизложенного ясно, что точказрения, представленная в данной работе, отличается от точки зрения Фрейда, поскольку мы подчеркиваем свое несогласие с его интерпретацией. Вместе с теммы подчеркиваем свое несогласие и с теми теориями, которые отрицают рольчеловеческого фактора в динамике общественного развития. Это относится нетолько к социологическим теориям, которые прямо стремятся убрать изсоциологии любые психологические проблемы, - как у Дюркгейма и его школы, -но и к тем, которые так или иначе связаны с бихевиористской психологией.Общей ошибкой всех этих теорий является убеждение, что у человеческой натурынет своей динамики, что психические изменения можно объяснить лишь какразвитие новых " привычек", возникающих в процессе адаптации к изменившимсяусловиям. Эти теории, якобы признающие психологический фактор, сводят его доуровня простого отражения определенных стандартов поведения в данном, определенном обществе. Лишь динамическая психология, основы которой былизаложены Фрейдом, может помочь нам на деле понять человеческий фактор, а нетолько признать его на словах. Хотя фиксированной " человеческой природы" несуществует, мы не можем рассматривать человеческую натуру как нечтобеспредельно пластичное; как нечто готовое приспособиться к любым условиямбез развития своей психической изменчивости. Хотя натура человека и являетсяпродуктом исторической эволюции, она включает в себя и определенныенаследственные механизмы, имеет определенные законы; психология должна этимеханизмы и законы раскрыть. Для полного понимания того, что было сказано до сих пор, и всего того, что последует ниже, здесь было необходимо определить понятие адаптации.Одновременно мы покажем, какой смысл вкладывается в понятие психическихмеханизмов и законов. Целесообразно различать " статическую" и " динамическую" адаптацию.Статической мы называем такую адаптацию, при которой характер человекаостается неизменным и лишь появляются какие-то новые привычки, напримерпереход от китайского способа еды палочками к европейскому - вилкой и ножом.Китаец, приехав в Америку, приспосабливается к этому новому для него обычаю, но такая адаптация сама по себе вряд ли приведет к изменению его личности -ни новых черт характера, ни новых стремлений он не приобретет. Примером динамической адаптации может послужить такая, когда ребенокподчиняется строгому, суровому отцу; он слишком боится отца, чтобы поступатьиначе, и становится " послушным". В то время как он приспосабливается кнеизбежной ситуации, в нем что-то происходит. Может развиться интенсивнаявраждебность по отношению к отцу, которую он будет подавлять, ибо не толькопроявить, но даже осознать ее было бы слишком опасно. Эта подавленнаявраждебность - хотя она никак не проявляется - становится динамическимфактором его характера. Она может усилить страх ребенка перед отцом и темсамым повести к еще большему подчинению; может вызвать беспредметный бунт -не против кого-либо конкретно, а против жизни вообще. Здесь, как и в первомслучае, индивид приспосабливается к внешним условиям, но такоеприспособление изменяет его; в нем возникают новые стремления, новыетревоги. Любой невроз - это пример подобной динамической адаптации к такимусловиям, которые являются для индивида иррациональными - особенно в раннемдетстве - и, вообще говоря, неблагоприятными для роста и развития ребенка.Аналогично социально-психологические явления, проявляющиеся у целыхобщественных групп и сопоставимые с невротическими, например наличие явновыраженных разрушительных или садистских импульсов, иллюстрируютдинамическую адаптацию к социальным условиям, иррациональным и вредным длявзрослых людей. Почему такие явления нельзя считать невротическими, мыобсудим позднее. Кроме вопроса о том, какого рода адаптация имеет место в том или иномслучае, необходимо ответить и на другие вопросы: что именно заставляет людейприспосабливаться почти к любым, хоть сколь-нибудь приемлемым условиям жизнии где границы этой приспособляемости? Прежде всего мы обращаем внимание нато, что одни черты человеческой натуры являются более гибкими, а другие -менее. Те черты характера, те стремления, которые отличают людей друг отдруга, проявляют чрезвычайно широкую эластичность. Дружелюбие иливраждебность и разрушительность, жажда власти или стремление к подчинению, отчужденность, тенденция к самовозвеличению, скупость, тяга к чувственнымнаслаждениям или страх перед ними - все эти и многие другие стремления истрахи, которые можно обнаружить в человеке, развиваются как реакции наопределенные условия жизни. Они достаточно устойчивы; превратившись в чертычеловеческого характера, они исчезают или трансформируются в другиепобуждения с большим трудом. Но эти же черты характера являются гибкими втом смысле, что индивиды, особенно в детстве, развивают ту или инуюсклонность в соответствии с обстановкой, в которой им приходится жить. Ниодна из таких склонностей не является изначально присущей человеку. В противовес этим приобретенным потребностям существуют и другие, обусловленные физиологической организацией человека. Утоление голода, жажды, сон и т.д. - все эти потребности действительно внутренне присущи природечеловека и властно требуют удовлетворения. Для каждой из них существуетопределенный порог, за которым неудовлетворенность становится непереносимой; при переходе этого порога стремление к удовлетворению потребности становитсявсепоглощающим. Физиологически обусловленные потребности можно объединить иопределить как потребность самосохранения. Она составляет такую часть натурычеловека, которая требует удовлетворения при любых условиях и поэтомуявляется первичным мотивом человеческого поведения. Говоря проще, человекдолжен иметь возможность спать, есть, пить, защищать себя от врагов и т.д.Чтобы иметь такую возможность, он должен трудиться и создавать все дляэтого. Однако " труд" - это не абстрактная категория; труд всегда конкретен, это вполне определенная работа в определенной экономической системе.Крепостной крестьянин в феодальном хозяйстве, земледелец в индейском пуэбло, независимый предприниматель в капиталистическом обществе, продавщицаунивермага, рабочий у конвейера на заводе - эти различные виды деятельноститребуют совершенно различных характеров и приводят к различным отношениям сокружающими. Стоит человеку родиться, и он оказывается на уже готовой сцене.Он должен есть и пить, поэтому должен работать; а условия и способы егоработы детерминированы тем обществом, в котором он родился. Оба фактора -его потребность жить и социальная система - не могут быть изменены одним, отдельно взятым индивидом; эти факторы и определяют развитие тех его черт, которые имеют большую пластичность. Образ жизни, обусловленный особенностями экономической системы, превращается в основополагающий фактор, определяющий характер человека, ибовластная потребность самосохранения вынуждает его принять условия, в которыхему приходится жить. Это вовсе не значит, что он не может стремиться вместес другими к каким-то экономическим и политическим переменам; но первоначально его личность формируется определенным образом жизни, поскольку семья всегда имеет характерные признаки своего общества иликласса, так что ребенок неизбежно сталкивается с ними (6). Физиологические потребности - это не единственная необходимо присущая, императивная часть натуры человека. Есть еще одна, столь же непреодолимая; она не коренится в физиологических процессах, но составляет самую сущностьчеловеческого бытия - это потребность связи с окружающим миром, потребностьизбежать одиночества. Чувство полного одиночества ведет к психическомуразрушению, так же как физический голод - к смерти. Эта связанность сдругими не идентична физическому контакту. Индивид может быть физическиодинок, но при этом связан с какими-то идеями, моральными ценностями илихотя бы социальными стандартами - и это дает ему чувство общности и" принадлежности". Вместе с тем индивид может жить среди людей, но при этомиспытывать чувство полной изолированности; если это переходит какую-тогрань, то возникает умственное расстройство шизофренического типа.Отсутствие связанности с какими-либо ценностями, символами, устоями мы можемназвать моральным одиночеством. И можем утверждать, что моральноеодиночество так же непереносимо, как и физическое; более того, физическоеодиночество становится невыносимым лишь в том случае, если оно влечет засобой и одиночество моральное. Духовная связанность с миром может принимать самые различные формы: отшельник в своей келье, верящий в бога, или политзаключенный в одиночке, чувствующий единство с товарищами по борьбе, - они не одиноки морально.Английский джентльмен, не снимающий смокинга в самой экзотическойобстановке, или мелкий буржуа, оторванный от своей среды, - они чувствуютсебя заодно со своей нацией или какими-то ее символами. Связанность с миромможет носить возвышенный или тривиальный характер, но, даже если онаоснована на самых низменных началах, все равно она гораздо предпочтительнееодиночества. Религия и национализм, как и любые обычаи, любые предрассудки -даже самые нелепые и унизительные, - спасают человека, если связывают его сдругими людьми, от самого страшного - изоляции. Насущная потребность спастись от моральной изоляции ярко описанаБальзаком в " Страданиях изобретателя" (7). " Так запомни же, запечатлей это в своем еще столь восприимчивом мозгу: человека страшит одиночество. А из всех видов одиночества страшнее всегоодиночество душевное. Отшельники древности жили в общении с богом, онипребывали в самом населенном мире, в мире духовном... Первая потребностьчеловека, будь то прокаженный или каторжник, отверженный или недужный, -обрести товарища по судьбе. Жаждая утолить это чувство, человек расточаетвсе свои силы, все свое могущество, весь пыл своей души. Не будь этоговсепожирающего желания, неужто сатана нашел бы себе сообщников? Тут можнонаписать целую поэму, как бы вступление к " Потерянному раю", этомупоэтическому оправданию мятежа". Попытка ответить на вопрос, почему в человеке так силен страх передизоляцией, увела бы нас далеко от темы, которую мы исследуем в этой книге.Но чтобы читатель не подумал, что в этом стремлении быть заодно с другимиесть что-то мистическое, я хотел бы наметить направление, в котором можноискать ответ. Важная сторона дела состоит в том, что человек не может жить безкакого-то сотрудничества с другими. В любом мыслимом обществе человек долженобъединяться с другими, если вообще хочет выжить, либо для защиты от врагови опасностей природы, либо для того, чтобы иметь возможность трудиться ипроизводить средства к жизни. Даже у Робинзона был свой Пятница, безкоторого он, наверно, не только в конце концов сошел бы с ума, но и умер.Необходимость в помощи особенно ощутима в раннем детстве. Младенец не всостоянии самостоятельно выполнять важнейшие жизненные функции, поэтомусвязь с другими людьми - для него вопрос жизни и смерти. Оказаться водиночестве - это серьезнейшая угроза самому существованию ребенка. Однако есть еще одна причина, по которой принадлежность к общностистановится столь насущно необходимой: это субъективное самосознание.Способность мыслить позволяет человеку - и заставляет его - осознать себякак индивидуальное существо, отдельное от природы и от остальных людей. Какбудет показано в следующей главе, степень этого осознания может бытьразличной, но оно существует всегда. И в результате возникает сугубочеловеческая проблема: сознавая свою отдельность, сознавая - пусть дажеочень смутно - неизбежность болезней, старости и смерти, человек не может нечувствовать, как он незначителен, как мало значит в сравнении с окружающиммиром, со всем тем, что не входит в его " я". Если он не принадлежит ккакой-то общности, если его жизнь не приобретает какого-то смысла инаправленности, то он чувствует себя пылинкой, ощущение собственнойничтожности его подавляет. Человек должен иметь возможность отнести себя ккакой-то системе, которая бы направляла его жизнь и придавала ей смысл; впротивном случае его переполняют сомнения, которые в конечном счетепарализуют его способности действовать, а значит, и жить. Прежде чем продолжать исследование, полезно резюмировать наш общийподход к проблемам социальной психологии. Человеческая натура - это не суммаврожденных, биологически закрепленных побуждений, но и не безжизненныйслепок с матрицы социальных условий; это продукт исторической эволюции всинтезе с определенными врожденными механизмами и законами. Натуре человекаприсущи некоторые неизменные факторы: необходимость удовлетворятьфизиологические потребности и необходимость избегать морального одиночества.Мы видели, что индивид вынужден принять образ жизни, коренящийся в системепроизводства и распределения, свойственной каждому данному обществу. Впроцессе динамической адаптации к этому образу жизни в индивиде развиваетсяряд мощных стимулов, мотивирующих его чувства и действия. Эти стимулы могутосознаваться индивидом, а могут и не осознаваться, но в обоих случаях ониявляются сильными факторами его психики и, однажды возникнув, требуютудовлетворения. Стремление к удовлетворению этих новых потребностейпобуждает людей к определенным поступкам и таким образом в свою очередьстановится активной силой, воздействующей на процесс общественного развития.Как именно взаимодействуют экономические, психологические и идеологическиефакторы и какие общие выводы можно сделать в отношении этого взаимодействия, это мы рассмотрим ниже, при анализе Реформации и фашизма (8). В основу нашего исследования будет положена главная идея этой книги: человек перерастает свое первоначальное единство с природой и с остальнымилюдьми, человек становится " индивидом" - и чем дальше заходит этот процесс, тем категоричнее альтернатива, встающая перед человеком. Он должен суметьвоссоединиться с миром в спонтанности любви и творческого труда или найтисебе какую-то опору с помощью таких связей с этим миром, которые уничтожаютего свободу и индивидуальность. (1) Я употребляю термин " фашизм" для определения диктатуры типаитальянской или германской. В случае рассмотрения именно германской системыбудет употребляться термин " нацизм". (2) John Dewey. Freedom and Culture. G.P. Putham`s Sons. New York, 1939. (3) Психоаналитический подход, хотя и основанный на фундаментальныхдостижениях теории Фрейда, но отличающийся во многих важных аспектах отконцепций самого Фрейда, можно найти в работах К. Хорни " Новые пути впсихоанализе" и Г. Салливена " Концепции современной психиатрии". Хотяподходы этих авторов в ряде отношений различны, наша точка зрения имеетмного общего с их взглядами. (3) Ср.: Буркхард Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. Т. I. СПб., 1905, с. 171 и сл. (4) Там же, с. 299 и сл. (5) Ср. работы социологов Р. Бенедикт, Дж. Хэлловела, Р. Линтона, М.Мид, Э. Сэпира, а также приложение понятий психоанализа к этнологии, принадлежащее А. Кардинеру. (6) Я хочу предостеречь от одной ошибки, которая часто возникает всвязи с этой проблемой. Экономическая структура общества, определяя образжизни индивида, действует лишь как совокупность внешних условий, при которыхразвивается его личность. Эти экономические условия нельзя смешивать ссубъективными экономическими мотивами. Например, стремление к материальномубогатству часто считают определяющим мотивом поведения людей; эта точказрения высказывалась многими, начиная от авторов эпохи Возрождения и донекоторых последователей Маркса, которые не сумели понять основных концепцийсвоего учителя. НА самом деле всепоглащающая страсть к богаству характерналишь для определенных культур, а другие условия могут создать характеры, питающие отвращение к материальному богаству или безраличные к нему. (7) " Страдания изобретателя" - 3-я часть романа " Утраченные иллюзии". -Прим. перев. (8) Более подробно общая проблема взаимоотношения междупсихологическими и социально-экономическими факторами будет рассмотрена вПриложении. Глава 1

12 3 Следующая ⇒

© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.