Рукопись старого священника

Мирная и покойная ночь в глубокой тишине Дингли Делла и утренние часы,

проведенные на свежем благоуханном воздухе, полностью восстановили силы

мистера Пиквика, изгладив следы телесной усталости и душевных потрясений.

Знаменитый муж провел двое суток в разлуке со своими друзьями и

приверженцами; и человек с заурядной фантазией не может вообразить, с какой

радостью и восторгом приветствовал он мистера Уинкля и мистера Снодграсса,

когда встретил этих джентльменов, возвращаясь с утренней прогулки. Радость

была взаимной, ибо кто мог взирать на лучезарное лицо мистера Пиквика, не

испытывая при этом удовольствия? Но словно какое-то облако нависло над его

спутниками; великий муж не мог его не заметить и терялся в догадках. У обоих

вид был таинственный - настолько необычный, что вызывал тревогу.

- А как поживает... - начал мистер Пиквик, пожав руку своим ученикам и

обменявшись горячими приветствиями, - как поживает Тапмен?

Мистер Уинкль, к которому был обращен этот вопрос, ничего не ответил.

Он отвернулся и как будто погрузился в меланхолические размышления.

- Снодграсс, - настойчиво повторил мистер Пиквик, - как поживает наш

друг, не болен ли он?

- Нет, - ответил мистер Снодграсс, и слеза затрепетала на его

чувствительных веках, как дождевая капля на оконной раме. - Нет, он не

болен.

Мистер Пиквик остановился и посмотрел на обоих своих друзей по очереди.

- Уинкль, Снодграсс, - сказал мистер Пиквик, - что это значит? Где наш

друг? Что случилось? Говорите - я вас умоляю, заклинаю, нет, я требую

говорите!

В голосе мистера Пиквика слышались такая торжественность и такое

достоинство, что им нельзя было противостоять.

- Он нас покинул, - сказал мистер Снодграсс.

- Покинул! - воскликнул мистер Пиквик. - Покинул!

- Покинул, - повторил мистер Снодграсс.

- Где же он? - вскричал мистер Пиквик.

- Мы можем только строить догадки на основании этого сообщения, -

отозвался мистер Снодграсс, извлекая из кармана письмо и вручая его своему

другу. - Вчера утром, когда было получено письмо мистера Уордля, извещавшее

о том, что вы вернетесь к вечеру домой с его сестрой, меланхолия, которая

еще накануне овладела нашим другом, заметно усилилась. Вскоре после этого он

исчез, целый день его никто не видел, а под вечер конюх из " Короны" в

Магльтоне принес это письмо. Оно было оставлено ему утром со строгим

приказом не передавать до вечера.

Мистер Пиквик развернул послание. Оно было написано рукой его друга и

сообщало следующее:

" Дорогой мой Пиквик,

Вы, дорогой мой друг, пребываете за пределами многих человеческих

недостатков и слабостей, в которых повинны простые смертные. Вы не знаете,

что это значит, когда тебя покидает прелестное и очаровательное создание и

вдобавок ты падаешь жертвой козней негодяя, который под маской дружбы

скрывал коварную усмешку. Надеюсь, вы никогда этого не узнаете.

Все письма на адрес: " Кожаная Фляга", Кобем, Кент, будут мне

пересланы... если я буду еще влачить существование. Я на время удалюсь от

мира, который стал мне ненавистен. Если я совсем из него удалюсь...

пожалейте меня, простите. Жизнь, дорогой мой Пиквик, стала для меня

невыносимой. Дух, горящий в нас, подобен крюку носильщика, который

поддерживает тяжелый груз мирских забот и тревог, а когда дух нам изменяет,

ноша становится непосильно тяжелой. Мы падаем под ней. Можете сказать

Рейчел... Ах, это имя!.. Треси Тапмен".

- Мы должны сейчас же отсюда уехать, - сказал мистер Пиквик, складывая

письмо. - После того, что произошло, нам во всяком случае неприлично было бы

здесь оставаться, а кроме того, мы обязаны отправиться на поиски нашего

друга.

И с этими словами мистер Пиквик направился к дому.

О намерении его узнали очень скоро. Настойчиво уговаривали остаться, но

мистер Пиквик был непоколебим. Дела, говорил он, требуют его

непосредственного участия.

При этом присутствовал старый священник.

- Неужели вы уезжаете? - спросил он, отводя в сторону мистера Пиквика.

Мистер Пиквик снова объявил о своем решении.

- В таком случае, - сказал старый джентльмен, вот небольшая рукопись,

которую я надеялся иметь удовольствие вам прочесть. После смерти одного из

моих друзей, врача, служившего в убежище для умалишенных нашего графства, я

нашел эту рукопись среди различных бумаг, которые имел право уничтожить или

сохранить но своему усмотрению. Вряд ли рукопись является подлинной, но

написана она не рукой моего друга. Как бы там ни было - подлинное ли это

произведение сумасшедшего, или канвой для него послужил бред какого-нибудь

несчастного (последнее предположение я считаю более вероятным), прочтите его

и судите сами.

Мистер Пиквик взял рукопись и расстался с благожелательным старым

джентльменом, заверив его в своем расположении и уважении.

Более трудным делом было распрощаться с обитателями Менор Фарм, которые

принимали их с таким радушием и добротой. Мистер Пиквик расцеловал юных леди

- мы готовы были сказать: как родных дочерей, но, пожалуй, такое сравнение

не совсем уместно, ибо он проявил при этом прощании, быть может, несколько

больше теплоты, - и с сыновней любовью обнял старую леди, а затем благодушно

потрепал по румяным щечкам служанок, сунув каждой в руку и более

существенные знаки своего благоволения. Еще задушевнее и продолжительнее был

обмен сердечными излияниями с добрым старым хозяином и мистером Трандлем; и

трем друзьям удалось вырваться от радушных хозяев лишь тогда, когда мистер

Снодграсс, которого несколько раз окликали, вынырнул, наконец, из темного

коридора, откуда вскоре вслед за ним вышла Эмили (чьи блестящие глаза были

необычно тусклы). Много раз оглядывались они на Менор Фарм, медленно от него

удаляясь, и много воздушных поцелуев послал мистер Снодграсс, заметив что-то

весьма похожее на дамский носовой платок, который развевался в одном из окон

верхнего этажа, пока, наконец, старый дом не скрылся за поворотом дороги.

В Магльтоне они наняли экипаж до Рочестера. К тому времени, когда они

туда добрались, острота печали настолько притупилась, что не помешала им

превосходно пообедать; после полудня, получив необходимые сведения,

касающиеся дороги, трое друзей отправились пешком в Кобем.

Это была очаровательная прогулка: день был чудесный, июньский, а дорога

шла густым, тенистым лесом, где дул прохладный ветерок, мягко шелестя в

листве, и раздавалось пение птиц, сидевших на ветках. Плющ и мох толстыми

гирляндами ползли по стволам старых деревьев, а нежный зеленый дерн шелковым

ковром устилал землю. Они вошли в парк, где высился старинный замок,

построенный в причудливом и живописном стиле елизаветинской эпохи. Здесь

тянулись длинные аллеи величественных дубов и вязов; большие стада ланей

щипали свежую траву; изредка пробегал испуганный заяц с быстротою тени,

отбрасываемой легкими облачками, которые проносились, как дыхание лета над

солнечным пейзажем.

- Если бы в эти края, - заметил мистер Пиквик, озираясь по сторонам,

если бы в эти края стекались все страдающие недугом нашего друга, думаю, к

ним очень скоро вернулась бы былая привязанность к миру.

- Я тоже так думаю, - сказал мистер Уинкль.

- И, право же, - добавил Пиквик, когда после получасовой ходьбы они

вошли в деревню, - право же, это местечко, на которое пал выбор мизантропа,

является одним из приятнейших и очаровательнейших уголков, какие случалось

мне видеть.

В том же духе высказались и мистер Уинкль с мистером Снодграссом.

Узнав дорогу к " Кожаной Фляге", чистенькому и просторному деревенскому

трактиру, три путешественника явились туда и тотчас же осведомились о

джентльмене по фамилии Тапмен.

- Том, проводите этих джентльменов в гостиную, - сказала хозяйка.

Дюжий деревенский парень открыл дверь в конце коридора, и три друга

вошли в длинную и низкую комнату, которая была заставлена великим множеством

мягких кожаных стульев фантастической формы с высокими спинками и украшена

всевозможными старыми портретами и грубо раскрашенными гравюрами,

насчитывающими немало лет. В дальнем конце комнаты стоял стол, покрытый

белой скатертью и заставленный жареной птицей, свиной грудинкой, элем и т.

п.; за столом сидел мистер Тапмен, который меньше всего был похож на

человека, распрощавшегося с миром.

При виде своих друзей сей джентльмен положил нож и вилку и с горестным

видом двинулся им навстречу.

- Я не надеялся видеть вас здесь, - сказал он, пожимая руку мистеру

Пиквику. - Вы очень любезны!

- Ах! - произнес мистер Пиквик, садясь и вытирая со лба пот,

выступивший от ходьбы. - Кончайте обедать и выйдем побродить. Я хочу

побеседовать с вами наедине.

Мистер Тапмен подчинился высказанному желанию, а мистер Пиквик,

освежившись солидной порцией эля, ждал, когда друг покончит с трапезой. Обед

был быстро поглощен, и они вместе вышли из дому.

В течение получаса видны были их фигуры, шагавшие взад и вперед по

кладбищу, пока мистер Пиквик старался сломить решение своего приятеля.

Бесполезно было бы повторять его аргументы, ибо какой язык может передать ту

энергию и силу, которую в них вдохнул великий человек, их породивший?

Надоело ли уже мистеру Тапмену уединение, или он не в силах был устоять

перед красноречивым призывом, к нему обращенным, - значения не имеет, ибо

конце концов он не устоял.

По его словам, ему мало дела до того, где он будет влачить жалкие

остатки дней своих, но раз его друг придает такое значение участию его

скромной особы в их скитаниях, то он готов скитаться бок о бок с ним.

Мистер Пиквик улыбнулся; они обменялись рукопожатием и пошли назад, к

своим спутникам.

Вот тут-то мистер Пиквик и сделал то бессмертное открытие, которое

останется навсегда предметом гордости для его друзей и зависти для

археологов всех стран. Они миновали дверь своей гостиницы и прошли дальше но

деревенской улице, прежде чем успели себе отдать отчет в том, где они

находятся. Когда они повернули назад, взгляд мистера Пиквика упал на

небольшой обломок камня, до половины ушедший в землю, перед дверью коттеджа.

Он остановился.

- Очень странно, - сказал мистер Пиквик.

- Что странно? - осведомился мистер Тапмен, с любопытством разглядывая

все ближайшие предметы, кроме того, о котором шла речь. - Ах, боже мой, что

случилось?

Это восклицание было вызвано крайним его удивлением при виде мистера

Пиквика, который в восторге от сделанного им открытия бросился на колени

перед небольшим камнем и начал смахивать с него пыль носовым платком.

- Тут какая-то надпись, - сказал мистер Пиквик.

- Неужели? - воскликнул мистер Тапмен.

- Я различаю, -продолжал мистер Пикник, изо всех сил продолжая тереть

камень и пристально рассматривая его сквозь очки, - я различаю крест и букву

Б, а потом Т. Это очень важно, - добавил он, поднимаясь с колен. - Это

какая-то древняя надпись, существовавшая, быть может, задолго до того, как

здесь были построены старинные богадельни. Ее нужно сохранить.

Он постучал в дверь коттеджа. Вышел работник.

- Друг мой, не знаете ли, как очутился здесь этот камень? -

благосклонно осведомился мистер Пиквик.

- Не знаю, сэр, - вежливо ответил работник, - он тут лежал, когда я еще

на свет не родился, да и никого из нас еще здесь не было.

Мистер Пиквик с торжеством посмотрел на своего спутника.

- Вы... вы... вряд ли им дорожите, - дрожа от волнения, проговорил

мистер Пиквик. - Не согласитесь ли вы его продать?

- Да кто ж его купит? - спросил работник, и при этом на лице его

появилось такое выражение, которое он считал, должно быть, лукавым.

- Я сию же минуту дам вам за него десять шиллингов, - предложил мистер

Пикник, - если вы его немедленно выкопаете для меня.

Легко себе представить изумление всей деревни, когда мистер Пиквик, не

щадя сил (чтобы извлечь его на поверхность достаточно было разок налечь на

лопату), собственноручно перенес камень в гостиницу и, старательно отмыв,

положил на стол.

Радость и восторг пиквикистов были безграничны, когда их терпение и

настойчивость, отмывание и отскребывание увенчались успехом. Камень был

шероховатый и с трещинами, а буквы нацарапаны криво и неровно, но часть

надписи легко удалось разобрать:

+

БИЛСТ

AM

ПСЕГ

О. Р.

УКА

Глаза у мистера Пиквика блестели от восхищения, когда он сидел и

пожирал глазами открытое им сокровище. Была достигнута желанная цель его

честолюбивых стремлений. В том графстве, которое славилось обилием остатков

старины, в той деревне, где еще существовали памятники далекого прошлого, он

- он, президент Пиквикского клуба, - открыл странную и любопытную надпись

неоспоримой древности, совершенно ускользнувшую от внимания многих ученых,

которым удалось побывать здесь до него. Он едва верил своим глазам.

- Это... это заставляет меня принять решение, - сказал он. - Завтра же

мы возвращаемся в Лондон.

- Завтра! - воскликнули восхищенные ученики.

- Завтра! - подтвердил мистер Пиквик. - Это сокровище должно быть

немедленно доставлено туда, где его тщательно исследуют и надлежащим образом

истолкуют. Есть у меня еще одно основание для принятого мною решения. Через

несколько дней в Итенсуиллском округе состоятся выборы в парламент, агентом

одного из кандидатов состоит мистер Перкер, джентльмен, с которым я на днях

познакомился. Мы увидим во всех подробностях и изучим зрелище, столь

интересное для каждого англичанина.

- Верно! - с воодушевлением подхватили три друга.

Мистер Пиквик окинул взглядом своих друзей. Привязанность и рвение

учеников зажгли в его груди огонь энтузиазма. Он был их вождь, и он

чувствовал это.

- Отпразднуем это счастливое событие за стаканом доброго вина, - сказал

он.

Его предложение, так же как и предыдущее, было встречено единодушными

аплодисментами. Собственноручно положив драгоценный камень в маленький

сосновый ящик, купленный специально для этой цели у хозяйки, мистер Пиквик

поместился в кресле во главе стола; и вечер был посвящен веселью и дружеской

беседе.

Был двенадцатый час - поздний час для деревушки Кобем, - когда мистер

Пиквик удалился в приготовленную для него спальню. Он распахнул решетчатое

окно и, поставив свечу на стол, отдался размышлениям о волнениях и суматохе

последних двух дней.

Время и место благоприятствовали созерцательности. Мистер Пиквик

очнулся, когда на церковных часах пробило полночь. Торжественно прозвучал в

его ушах первый удар, но, когда замер бой часов, тишина показалась

невыносимой; он почувствовал себя так, словно потерял друга. Нервы его были

натянуты и возбуждены; торопливо раздевшись и поставив свечу на камин, он

улегся в постель.

Всякий по опыту знает то неприятное душевное состояние, когда ощущение

физической усталости тщетно борется с бессонницей. В таком состоянии

находился мистер Пиквик; он перевернулся сначала на один бок, потом - на

другой; он упорно закрывал глаза, словно уговаривая себя заснуть. Это ни к

чему не привело. Было ли тому виной непривычное физическое утомление, жара,

грог или незнакомая постель, но только мысли его с мучительным упорством

возвращались к мрачным картинам, развешанным внизу, и к связанным с ними

старинным легендам, о которых в тот вечер шла речь. Промучившись с полчаса,

он пришел к неутешительному заключению, что ему все равно не заснуть,

поэтому он встал и надел кое-какие принадлежности туалета. " Все лучше, чем

лежать и представлять себе всякие ужасы", - подумал он. Он выглянул в окно

было очень темно. Он прошелся по комнате и почувствовал себя очень одиноким.

Несколько раз он прошел от двери до окна и от окна до двери, как вдруг

вспомнил о рукописи священника. Это была блестящая мысль. Быть может,

рукопись и не заинтересует его, но зато усыпит. Он достал ее из кармана и,

придвинув столик к кровати, снял нагар со свечи, надел очки и приступил к

чтению. Почерк был странный, а бумага покрыта пятнами. Прочтя заглавие, он

вздрогнул и невольно окинул внимательным взглядом комнату. Но, поразмыслив о

том, как нелепо поддаваться таким чувствам, он снова снял нагар со свечи и

стал читать следующее: