Не ходить вам в камергерах, евреи!

Александр Круглов

Заметка на полях.

Считаю уместным процитировать Михаила Юрьевича Невелева, написавшего книгу «Случайное христианство» (М.: URSS. 2004.). Обратите внимание – автор цитаты подтверждает не только триадное представление инстинктов сохранения у человека, он также указывает на их тесную связь с используемыми в животном мире поведенческими программами: «При внимательном взгляде можно понять, что то, что именуется родительским инстинктом, имеет нравственную природу, что мораль в обществе – это только продолжение внутрисемейных отношений, перенос отношений, практикуемых маленькой семьей, на большую семью, в то время как внутрисемейные отношения – это только форма, в которой способна мыслиться мораль на данном уровне. Община как форма организации социума, предшествующая государству, в которой в качестве механизма регуляции отношений действовала система, очень похожая на систему морали, являлась наследницей той формы семьи, которая именуется сегодня групповым браком; здесь просто сохранялись отношения между лицами, переставшими быть членами семьи. В свою очередь прямыми наследниками этой общины являются действующие в государстве объединения людей на узкой основе (местное самоуправление, узконациональные, узкоконфессиональные, профессиональные интересы, хобби, а также вынужденные объединения, такие как армейские, арестантские). Во всех этих объединениях котируются определенные нравственные ценности, не выходящие за их пределы.

Сказанное заставляет усомниться в правильности распространенного мнения о том, что этическая природа отличает человека от других существ. Уже беглый взгляд обнаруживает, что принципы морали связывают всех животных. В первую очередь мораль объединяет тех, кто живет коллективными сообществами, которые при более пристальном изучении оказываются чаще всего (а может быть, и всегда) определенным видом семейного объединения. Продолжение линии этого взгляда в иные сокрытые мраком сферы приведет неизбежно к убеждению, что то, что мы называем нравственным, существует уже на клеточном уровне и проявляется в том, что значительное количество вырабатываемой клеткой энергии отдается ею на нужды организма и только оставшееся потребляется для собственных нужд. То, что мы испытываем, будучи движимы нравственными побуждениями, есть только развитие того, что испытывает клетка, или лучше, того, что двигает клеткой, работающей на организм.

Таким образом, мораль в какой-то своей части дана записью в генетическом коде. Более того, само образование этого кода есть в некотором смысле требование морали.

Ведь за благо для данного существования всегда почитается только то, что идет на сохранение этого существования или способствует его распространению в пространстве и во времени. Человек, непрерывно обновляющий атомы своего тела и в ожидании утраты этой способности продуцирующий другие тела, занятые подобным обновлением, как и любое существо, с этой точки зрения есть только волна, стремящаяся сохранить форму (выделено мной. – М.Г. ).

Существо заявляет о своем рождении этой субъективной волей к сохранению формы. Производным от этой воли является инстинкт продолжения рода, который, в свою очередь, есть первообразное для морали. Иными словами, мораль представляет собой вторую производную от слепой воли эго.

Полученная таким образом функция есть воля субъекта к созданию благоприятных условий для существования семьи, для продолжения рода и в конечном счете для распространения этого субъекта, этой формы, этой волны в той части пространства и времени, где это движение должны будут продолжить другие носители.

Таким образом, мораль – это механизм, при помощи которого Я, субъективное, распространяет себя за пределами самого себя».

Комментарий.

Таким образом, в соответствии с принятой М. Невелевым терминологией, три инстинкта сохранения связаны друг с другом следующим образом. Изначален инстинкт индивидуального сохранения (автор цитаты называет его волей к сохранению формы). Это первый, первичный инстинкт. Назван он так, поскольку зачатки его можно наблюдать в свойстве неодушевленных материальных предметов, единственным проявлением субъектности которых является их стремление сохранять свою форму. Первой производной от этого (первого) инстинкта является инстинкт продолжения рода (половой инстинкт). Второй производной от древнейшего инстинкта индивидуального сохранения автор называет мораль – в нашей терминологии инстинкт сохранения вида.

Мораль индивидуума можно определить как систему ценностей, определяющую, что для него является целью, а что – средством. Соответственно, мораль Дельца – это принцип монады, согласно которому морально то, что способствует его выживанию, и ничего более. Мораль Воина уже дуальна, и наравне со своими личными интересами он рассматривает интересы членов своей семьи, своего клана. Мораль Жреца триадна – это мораль сосуществования всех со всеми и каждого для других.

Таким образом, Делец пытается поглотить мир, сделать его частью себя. Воин старается расширить себя, превратить в себя как можно бó льшую часть мира. Жрец не видит разницы между собой и миром.

Продолжим цитату из упомянутой книги М. Невелева: «Сказанное обнаруживает порок приведенного выше определения морали как системы, противоположной борьбе за выживание: мораль не противоположна борьбе за выживание, она один из механизмов этой борьбы, продолжение, распространение этой борьбы в иные, по ту сторону субъективного, пределы, или, напротив, отголосок подлинного смысла, понимание которого дается только в тех высоких пределах. Можно сказать по-другому: нравственность – это то, что остается от борьбы за существование, или то, во что превращается эта борьба, после того как Я начинает отождествлять свое существование с существованием других Я (выделено мной. – М.Г. ).

Представляется очевидным, что такое отождествление характерно уже для древних обществ, для начального состояния сознания, при котором Я осознает себя как Я-коллективное, и это только в последующем обнаруживается, что подлинное Я, выражаемое субъектом, кажется, не вполне с этим коллективным совпадает. Тождество первично, и оно здесь покоится на биологических основаниях. На этом уровне мораль – даже еще не продолжение борьбы Я за свое существование, а сама эта борьба – борьба вида, которая ведется там, где Я есть еще только коллективное, бессознательное Я».

После того как мы описали, чем морали Дельца, Воина и Жреца отличаются друг от друга, нам уже не покажется странным, что они исповедуют религиозные системы, имеющие общие корни, но в деталях сильно отличающиеся друг от друга. Дельцы со своим богом подписывают Договор (Завет). Воины беспрекословно подчиняются своему богу (слово «ислам» переводится как «подчинение»). Жрецы христианской религии проповедуют братские отношения между людьми, когда исчезают разделяющие людей барьеры, и уже нет разницы между эллинами и иудеями, между ближними и дальними. Современные Жрецы (научное сообщество) не ищут бога, а изучают его, накапливают сведения о нем – о социуме, о Божестве, состоящем из людей подобно тому, как мы состоим из клеток нашего тела.