Примечание к части. это все вина чонина, он рвет мне кокоро

это все вина чонина, он рвет мне кокоро

Ch17

Возвращаются в Сеул они к 9 утра.
Всю ночь родители Кенсу вместе с братом плясали вокруг Исина, задавали ему глупейшие вопросы, отчаянно запихивали в него еду. Когда Исин стал бледным и сонным, несмотря на то, что вежливо поддерживал разговор и отвечал на все-все вопросы, Кенсу стало его искренне жаль, и он объявил, что забирает гостя спать в свою комнату.
Разумеется, он бы в жизни не решился спать вместе с Исином, поэтому просто постелил ему на своей кровати, а сам собрал все нужное и ушел спать в гостиную. Перед сном, в смешной тесной одежде Кенсу, укрытый одеялом до носа, Исин протянул руку и схватил Кенсу за запястье. С сонными глазами и вялой улыбкой он был до ужаса милым и сердце Кенсу забилось с опасной скоростью.
- У тебя ведь все хорошо? – голос Исина в ночи напоминал колыбельную.
- Нет, - Кенсу не смог соврать, потому что слишком честные глаза и горячая рука на запястье держали нежно, но твердо.
- И ты мне не расскажешь? – Исин показал нос из-под одеяла, а Кенсу засмеялся.
- Нет, прости, я не могу.
- Я не буду на тебя давить, - и снова Исин полез под одеяло, дотягивая его до самых глаз. – Но ты ведь знаешь, что я выслушаю все, если захочешь? И никому не расскажу, и постараюсь помочь.
- Знаю.
Кенсу ответил всего одним словом, хотя очень хотелось кинуться к Исину на шею, залезть под одеяло, обнять и рассказать, как влюбленность к Чонину медленно, но верно выжигает все изнутри. Как ненависть к Чонину не может победить любовь, и как сам Чонин одним своим взглядом дает понять, насколько Кенсу ничтожен.
Кенсу хотелось спросить у Исина, почему тот такой хороший: нашел его, забрал из пучины и даже теперь, снова пытается вытянуть его. Он святой? Кенсу хотелось попросить Исина перестать, чтобы его сердце не билось так быстро, а неправильные мысли не лезли в голову, потому что нельзя. Потому что Исин – человек другого измерения, а Кенсу никогда не сможет в него влюбиться достойно.

Когда они приезжают в Сеул, то Кенсу сразу выходит перед станцией метро и добирается до дома сам. Ему неудобно настолько пользоваться добротой Исина, и он сам прекрасно справляется в подземке, несмотря на чемодан и клетку с Каем.
Кенсу грустно – он еще бы с радостью провел несколько недель с родителями, но такая роскошь непозволительна. У него работа, целых две. Сидя в вагоне, он включает телефон и просто офигевает от того, сколько оповещений ему приходит: звонки, смс, сообщения в кт. Кто бы мог подумать, что за какую-то неделю целый мир потеряет Кенсу и он окажется таким нужным.
Количество звонков от Чонина совсем чуть-чуть не дотягивает до количества звонков от Бэкхен и Лухана, и сердце Кенсу замирает. Неужели музыкант переживал? Если да – то почему не приехал, как сделал, например, Исин?
Когда Кенсу читает сообщения от Чонина, то улыбается как маньяк из ужастика, наверное. Все они содержат маты, бесконечный поток ругани и угроз. Чонин пишет, что достанет Кенсу даже из морга и что он будет работать рабом группы до конца времен.
Полностью в стиле Чонина, и если бы Кенсу не знал, то подумал бы, что ему на самом деле угрожают, что его ненавидят. Но Кенсу влюбленный дурак, который изучил Чонина до малейших деталей – насколько мог – и он упрямо видит в этих сообщениях переживания и волнения.
Он настолько окрылен, что когда звонит Бэкхен, едва не поет в ответ:
- Дааа?
- Оо, - слышится хихиканье Бэкхен. – Ты счастлив, мой малыш Су?
- Я не малыш, но настроение годное, да.
- Тогда я тебе его еще больше подниму, - подруга замолкает, а Кенсу начинает нервно стучать пальцами по телефону. Бэкхен всегда умела подпитывать его любопытство.
- Ну???
- Позвони обязательно Чонину, котик мой.
Кенсу удивленно убирает телефон от уха и смотрит на экран, чтобы проверить, точно ли это Бэкхен.
- Э?
- Это он сказал мне, что ты пропал и едва не поднял всех на уши. И именно из-за него мне пришлось мчаться к тебе, так что… делай выводы.
- И какие выводы я должен сделать? – Кенсу тупо тянет, искренне стараясь понять, зачем это сделал Чонин. То есть, сообщения – ладно, но заставлять Бэкхен? Увольте. Скорее всего, это все Минсок и Чанель.
- Что твой мудак Чонин о тебе волновался, дурак. Да так, что аж меня вызвонил. Разве не круто, нет? Круто же, - Бэкхен кажется счастливее, чем сам Кенсу. Откуда ей знать, что Чонин не такой добрый и заботливый, мало ли что может показаться снаружи.
- Да…круто, - совсем неловко тянет Кенсу, потому что обижать подругу не хочется. – Я очень рад, надо будет потом с ним об этом поговорить.
- Да-да, - внезапно Бэкхен замолкает, а когда начинает говорить, то озорные нотки в ее голосе пропадают, он дрожит и слишком тихий. – Слушай, Кенсу, где мне встретиться с Чанелем, чтобы без клуба, всей этой толпы и лишних людей?
Кенсу жует губу и рассматривает руку, ему она никогда не нравилась: уродливые ногти, слишком короткие пальцы, да еще и сама по себе ладонь узкая, точно детская. Весь Кенсу точно детский, какой-то дурацкий и нескладный.
- Помнишь, я говорил тебе, что он повар? Знаешь круглосуточную кафешку возле торгового центра? Он работает там поваром. Если ты туда пойдешь в полночь, то будете только вы вдвоем.
- Это точно? Правда? Ты не издеваешься над нами снова?
Кенсу молчит в трубку, потому что юмор Бэкхен совсем не уместен.
- Нет, - злобно отрезает он и подруга понимает, что исчерпала терпение.
- Все-все, я больше не шучу. Спасибо большое, Кенсу-я, удачи тебе с Чонином и группой.
Кенсу сбрасывает звонок, смотрит на часы и думает, что пора пойти в клуб. Он не знает расписания, но Чонин всегда там, как и Минсок. А завтра – к Лухану, Исин сказал, что его познакомят с парнем, чьим голосом он будет.

Заходить сначала к Чондэ он не решается, потому что, в принципе, его уже ничего там не держит. А лишний раз подвергаться нападкам со стороны начальника, хоть и бывшего, совершенно не хочется. Кенсу чувствует себя неудавшимся шпионом, когда пробирается на носочках внутрь клуба, стараясь громко не дышать.
Внутри – пусто, и он даже немного теряется, потому что ожидал увидеть здесь играющих или болтающих Чанеля и Минсока, и Чонина, молчащего или курящего. Не зная, куда себя деть, Кенсу поудобнее располагается на диване и закрывает глаза.
Он плохо спал прошлой ночью, и вставать пришлось рано, не удивительно, что сон медленно прокладывает себе путь к сознанию, но скрипит дверь, слышатся шаги и Кенсу чувствует капли воды на своем лице.
Когда он открывает глаза, то от удивления резко зажмуривается и прикусывает язык. Открыть глаза снова страшно – над ним навис Чонин. Ким сексуальный бог Чонин с его влажными волосами, водой, капающей с идеального лица, текущей по его смуглому хиленькому, но такому сексуальному телу. Кенсу знает, что где-то в глубинах клуба есть душ, но никогда не пробовал им пользоваться и не думал, что кто-то рискует. Но вот перед ним стоит Чонин – голый по пояс, в старых потрепанных, в кои-то веки не узких, джинсах и высушивает мокрые волосы с помощью полотенца.
Чонин опасно низко нависает над его лицом, как делают люди, у которых проблемы со зрением, и внимательно рассматривает. Кенсу боится открыть рот, моргать и даже дышать. А вдруг он вблизи совсем страшный? Наверное, его глаза выглядят просто кошмарно. А если у него несвежее дыхание? Кенсу чувствует, как еще чуть-чуть и его уши загорятся алым пламенем, а тело начинает пробивать дрожь. А Чонин все не отходит, кажется, он наслаждается.
Он честно, честно старается не переводить взгляд с лица Чонина на его тело, но выходит как-то само. Смуглая кожа должна быть мягкой на ощупь, как и блядская дорожка волос, спускающаяся от пупка. У Чонина не спортивное тело, он сутулый и худощавый, единственное, что в нем сильного – руки, но даже от такого тела Кенсу возбуждается как последний подросток в бум пубертатного периода. И если сейчас Чонин от него не отодвинется – Кенсу либо уйдет дрочить в уборную, либо проскулит мольбы, чтобы музыкант помог ему подрочить.
Наконец, Чонин отстраняется и накидывает полотенце на голову, напоминая египетского фараона.
- Ты поправился, - заключает и фыркает. – И не выглядишь таким бледным. На курорте был?
Кенсу закусывает губу, чтобы отрезвить себя болью, и пялится в пол. Позорно то, что он соскучился даже по низкому обволакивающему голосу Чонина.
- У родителей, - совсем тихо отвечает он.
- Вот как…, - Чонин молчит. – А сообщить об этом ты не мог? Ну, знаешь, как нормальные люди делают. Или как рабочие сообщают своим работодателям?
Кенсу уверен, что Чонин злой, как тысяча чертей. Где Минсок? Где Чанель? Хотя бы Чондэ? Если они сейчас не придут – его разорвут на части.
- Я был на тебя зол, - старается звучать он твердо.
Чонин ничего не говорит, а только садится рядом на диван, прикасаясь своей ногой к ноге Кенсу.
- И ты был настолько обиженной маленькой девочкой, что бросил все и уехал плакаться к родителям? – порой Кенсу интересно, когда яд перестанет литься с губ Чонина, он вжимается в край дивана, стараясь никоим образом не прикасаться к музыканту.
- Я уехал, потому что не смог терпеть твоего отношения, - цедит Кенсу, решаясь посмотреть в темные усталые глаза Чонина. – И уеду навсегда, если ты не перестанешь быть таким мудаком. Я не знаю, что я сделал тебе, но я определенно не заслуживаю того, что получаю. Я не требую, чтобы меня на руках носили, просто банального человеческого отношения.
И снова Чонин молчит, смотрит внимательно и о чем-то думает. А потом, с грацией ленивого кота, наклоняется и проводит кончиками пальцев по волосам Кенсу. Пальцы запутываются в локонах и мимолетно прикасаются к ушам.
- Вот такого отношения? – в голосе – ни капли соблазнения, но пальцы продолжают спускаться вниз, поглаживая шею.
Кенсу приятно, Кенсу готов урчать, но Кенсу не идиот и ему ужасно обидно, потому что над ним сейчас издеваются. Чонин видел, какие голодные взгляды он бросал на его тело, и теперь мстит. Мстит за то, что Кенсу уехал и не сказал, за то, что грозится уехать навсегда.
И поэтому, скрепя сердце, задержав дыхание и закрыв глаза, Кенсу отталкивает руку Чонина от себя. Это всем не трудно, нет, главное – чтобы голос не дрожал.
- Мне ничего не нужно от тебя, Чонин, - устало выдыхает Кенсу, - просто перестань быть таким мудаком.
- А может я и есть мудак? Самый настоящий?
- Нет, - Кенсу удивлен, насколько он сам уверен в своих словах. – Просто ты так себя преподносишь. Но я устал от этого разговора, - он поднимается с дивана, не смотря на Чонина. – Когда у нас репетиция? Где Минсок и Чанель?
- Благодаря кое-кому, вся группа решила уйти на неделю в отпуск. Послезавтра снова начнутся репетиции, а пока никого нет, можешь валить обратно домой, - Чонин успел прикрыть лицо полотенцем и звучит приглушенно, а Кенсу легче, потому что на него теперь не будут смотреть, не будут прожигать взглядом.
- Хорошо, я свалю, - собирается Кенсу на выход.
- Телефон только включить не забудь, - напоследок бросает Чонин, и Кенсу не может сдержать хихиканья, потому что и правда. Смешно подумать.
- А ты ведь переживал, - шепотом бросает он прежде чем выйти из клуба.
Кенсу не слышит ответа от Чонина и спокойно выдыхает, он и не понял, как ему не хватало свежего воздуха. А, возможно, дело в том, что рядом с Чонином воздуха всегда не хватает.
Не зная, куда податься и что делать, Кенсу решает вернуться домой и проспать весь день, а завтра вступить в рутину с новыми силами.

Ch18

Идти к Лухану - особенно после такого долгого отсутствия - стыдно. Конечно, Лухан хороший – вроде бы – и поймет, но Кенсу совестно, а еще он уверен, что учитель обязательно будет припоминать поступок до конца дней.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что в студию Кенсу собирается с трудом. Разумеется, желание петь и репетировать томит его душу, но страх перед сегодняшним днем не отпускает. Его познакомят с тем, чьим голосом он будет. Кенсу совсем не следит за миром шоу-бизнеса, да и как вокалу подпольной рок-группы ему не положено, он понятия не имеет, кто бы это мог быть. Известен ли этот человек уже? Или он взорвет Корею своим появлением?
Даже Кай кажется активнее обычного: он встал с рассветом и вплоть до звонка будильника мешал спать, вылизывал лицо, пытался пролезть под одеяло и норовил нагадить в тапки.
Не то чтобы Исин разрешил брать с собой щенка… просто его присутствие – как само собой разумеющееся. Обычно Кай остается в холле перед входом в комнату звукозаписи и играется с командой стаффа, или спит в специальной корзинке в кабинете Лухана. Не удивительно, что через несколько визитов вся студия влюбилась в щенка и с радостью следила за ним, пока Кенсу был занят делом.

Они приходят на полчаса раньше, потому что ни Кенсу ни Каю дома не сиделось. Лухан и Крис встречают их в холле – странно видеть их не за пультом или пианино, а за столиком, играющих в карты. Судя по унылому лицу Криса, выигрывает явно не он. Кенсу не может сдержать улыбки, потому что эти двое кажутся такими уютными и в доску своими, что удивительно.
Он работает уже несколько месяцев с Чанелем, с Минсоком и Чонином, но никого из этих трех не считает «своими». Даже Минсока, доброго заботливого и обходительного, который ничего плохого и не сделал ему. Просто что-то не то. Кенсу не знает, хорошо ли это, плохо ли, просто принимает, как есть.
Забавно, что он доверяет Лухану и Крису - с кем общается всего-то несколько недель - больше, чем своей группе. Он улыбается им и прислушивается к советам, и желания огрызаться не испытывает. Но это не значит, что Кенсу стал добрым мягким и пушистым, он все такой же напуганный зверек, ожидающий, когда на него нападут.
Остается только надеяться, что Лухан и Крис такого не сделают.

- Вы только посмотрите, какие люди! – Лухан ударяет картой Криса по носу и вскакивает. Через мгновение он уже обнимает Кенсу и хлопает по спине, а потом, игриво, и по заднице.
- Да-да, я тут, - Кенсу пытается вырваться из цепких ручек учителя, но все попытки пресекаются на корню. Наконец, Лухану надоедает, и он толкает его на диван.
- Ты же понимаешь, что ты расскажешь все? Исин сказал, что ты был у родителей. И как? Зачем поехал? Как время провел?
От постоянного тарахтения Лухана у Кенсу начинает болеть голова и он жалобно смотрит на Криса, но тот только кивает и улыбается, намекая, что тоже не прочь послушать. Такого предательства от теплого и тихого Криса он не ожидал.
- Поехал, потому… что надо было, да. Устал немного. Наверное, стоит извиниться. Нет, я извиняюсь за то, что исчез, ничего не сообщив. Исин сказал, что меня надо бы оштрафовать за такое поведение и я рад, что вы этого не сделали…
- Ой, да брось! Кого там Исин оштрафует, - Лухан делает непонятный взмах рукой, словно муху отгоняет, и снова начинает внимательно пялиться. – Тем более, он от тебя в полнейшем восторге, ты ведь наш новенький огонечек, чтобы не сглазить.
У Кенсу горят щеки, и он смотрит в пол, потому что лесть Лухана льется сладким медом, а слышать такое в свою сторону он не привык. Кенсу уверен, что учитель приукрашивает его талант и значительность в педагогических целях, но перестать смущаться не может. Обычно, во время репетиций с группой, он только и слышит, как все плохо.
Я веду себя, как кретин, думает он и прикладывает холодные руки к лицу, пару раз хлопая по щекам. Лухан рассматривает его внимательно, как какую-то диковинку, не сводит взгляда и не моргает.
Учитель этот вообще человек странный, Кенсу нутром чует, что таких, как Лухан нет и не будет. И, возможно, стоит чувствовать себя особенным: он имеет честь работать с таким неординарным человеком.
Правда, еще большая честь для Кенсу – работать с Исином.
- А еще Исин сказал мне, что он у тебя ночевал. И что ты кормил его свининкой, которую сам потушил. И разговаривал с ним до полуночи.
Кенсу готов поклясться, что Лухан – демон, умеющий читать мысли. Либо у него на лице все написано, как чернилами по белому. Но версия с демоном кажется более правдоподобной и страшной, в нее определенно стоит верить.
- Ну, да, было такое, - мнется Кенсу, стараясь храбро смотреть в глаза учителю.
- И-и-и-и-и как? – Лухан разваливается на диване, закидывая руки на Кенсу, а ноги на Криса, и хитро лыбится.
- А что " как"? Исин очень хороший собеседник, - Кенсу плохо понимает, к чему идет этот разговор.
- И не только. Он еще и сам хорошенький, и весь такой добрый, и похож то ли на рыцаря, то ли на святого, тебе не кажется?
- Я не понимаю, к чему ты клонишь, - решительно отрезает Кенсу.
Хотя начинает, начал понимать, и русло разговора ему совсем не нравится. Не об этом он пришел говорить с Луханом. О Исине он вообще разговаривать не хочет, и не будет. Все, что личное – только личное. И никогда никому Кенсу не поведает то, что думает и то, что у него на сердце.
- Пусть будет так, - цокает языком Лухан. – Пусть будет так, - и поднимается с дивана. – Только не влюбляйся в него, хорошо? Не влюбляйся ни в кого, ты слишком слабый для этого.
Лухан уходит в комнату звукозаписи, давая понять, что разговор окончен, а Кенсу только и остается, что сидеть на диване и думать, к чему это было сказано. Кенсу не трепетный цветок и не влюбчивая нимфа. Он знает, в кого можно влюбляться и в кого нельзя. И он не сломается только потому, что ему кто-то понравится.
Кенсу хочется в это верить, хотя где-то в глубине души он отчасти согласен с Луханом. Он правда не уверен, каков будет результат его влюбленности в Чонина, но старается не думать о плохом.

Они репетируют весь день. Лухан беспощаден и хочет отработать все, что они пропустили. Каждую минуту Кенсу останавливают и просят перепеть ноту, снова взять верхушку. Даже когда он делает все правильно, Лухан вертит носом и требует снова и снова.
Это определенно месть, думает Кенсу. За дни, проведенные у родителей, он ни разу не репетировал, и горлу теперь не очень приятно. Кенсу бы пожаловался Лухану, но боится сознаться, что бессовестно отлынивал, поэтому безропотно выслушивает все замечания и критику, и старается, старается, пока капли пота не начинают стекать по лбу.

Только к вечеру Лухан довольно кивает и хлопает в ладоши.
- Все, хватит на сегодня, думаю, я тебе достаточно отомстил.
Вода выливается у Кенсу изо рта обратно. Он подозревал, что его мучают специально, но искренне надеялся, что Лухан не настолько мстительный. Теперь он не будет верить учителю, никогда.
- Простите, - Кенсу вытирает рот тыльной стороной руки и снова мнется. Порой он сам устает от того, насколько он нерешителен и неловок. – А что насчет того человека, чьим голосом я буду?
- Как хорошо, что ты помнишь, - Лухан аккуратно складывает листы с песнями для Кенсу в папочку. – Вообще, он уже как полчаса должен был приехать. Но учитывая, насколько он непунктуальный и расхлябанный… неудивительно, что его тут нет. Совершенно невыносимое дитя, я бы не работал с ним, но Исин сказал, что нам нужны деньги.
Впервые Кенсу наблюдает недовольного Лухана, слышит, что тот не хотел бы с кем-то работать. Разве такое возможно? Ему казалось, что Лухан может все: подружиться и сработаться с любым. Как оказалось, Лухан-то может, но не хочет.
Даже становится интересно, каким человеком должен быть этот айдол.

Каким – Кенсу узнает буквально через 15 минут, когда в студию заходит парень, высокий и худой, лицо скрыто очками и капюшоном. Кенсу смотрит на него и совсем по-глупому открывает рот: он никогда не видел таких красивых людей.
Парень, ему едва ли 20, похож на модель с обложек журналов. У него острые скулы, волевой подбородок и аккуратные губы, только глаза словно застыли в недовольном прищуре. Широкие плечи, сильные руки и бесконечно длинные ноги. Все это важно, но не главное. От этого парня несет самодостаточностью и харизмой, и Кенсу почти уверен, что через несколько лет все будут знать его имя.
Самое смешное – он будет продавать фанатам только тело и лицо, в то время как талант будет - Кенсу.
- О Сехун, - говорит будущий айдол и протягивает большую ладонь с длинными прямыми пальцами.
- До Кенсу.
Они пожимают руки и Кенсу снова чувствует себя не в своей тарелке, потому что его рука совсем маленькая и холодная на фоне горячей и красивой руки Сехуна.
- И как ты поешь, До Кенсу?
Кенсу уверен, что Сехун его младше, и это требует некоего уважения. Но, видимо, от такого человека уважения ждать не приходится. И почему Лухан не хотел работать с этим парнем он примерно понимает.
- Получше тебя, - отвечает за Кенсу Лухан и встает перед ним, словно защищает. – И он тебе хен, будь повежливее.
Не надо меня защищать, хочется сказать Кенсу, но он молчит, смотрит в спину Лухана и не решается выглянуть из-за нее.
- Хорошо, Кенсу-хен, надеюсь, мы сработаемся? – Сехун улыбается уголком губ и легонько кивает.
И насмешка это или действительно желание работать вместе – непонятно. Кенсу внимательно всматривается в лицо Сехуна, но оно непроницаемо.
Мысли, что на его пути очередной не очень хороший человек, а попросту говоря, что он снова ввязывается в какое-то дерьмо, не покидают.
В любом случае, выбора нет. Кенсу толкает Лухана в бок и снова становится перед Сехуном, стараясь улыбаться милой, а не кривой и привычной улыбкой.
- Не хотите ли в кафе? Лухан-щи, Кенсу-хен?
Лухан кривится, как при зубной боли, и Кенсу становится его жаль.
- Лухан сейчас занят, но я свободен. Мы можем пойти вдвоем.
Кенсу не знает, когда успел записаться в рыцари, но лицо Лухана такое забавное, когда удивленное, что ему становится смешно. И совсем не тяжело сходить с незнакомым человеком в кафе, только страшно немного, но это такие мелочи.
- Точно все будет хорошо? – шепчет Лухан на ухо, но Кенсу только отмахивается.
- Все равно нам нужно наладить контакт для дальнейшего сотрудничества, - отвечает он то ли Лухану, то ли Сехуну.

Да и что плохого от одной чашки кофе может случиться? Определенно ничего. Кенсу убеждает себя и умоляет не нервничать, когда они вдвоем идут вниз по улице. Сехун высокий и статный, в дорогой одежде, даже если выглядит она как обычный шмот. А Кенсу маленький и хиленький, и похож на бедного подростка.
И Сехун ему не нравится, но он только сжимает руки в кулаки и храбрится. Делать больше нечего, они будут еще долго работать вместе. Если получится.