Глава 22. Три дня спустя я проснулась от жуткой боли

Три дня спустя я проснулась от жуткой боли. Она пронзала моё тело, но осела у основания моей шеи и сильно прожигала правое запястье. Я постаралась расслабить мышцы. Правая рука сжала простыни в кулак, но я вынуждала пальцы разжаться. Начала делать настойчиво, даже вдохи. Наконец, катушка энергии начала формироваться. Я разматывала её, направляя и давая ей течь через меня. На это заняло больше времени, чем обычно, в этот раз, но постепенно боль утихла. Я сохраняла энергию до тех пор, пока жжение не исчезло полностью. Тогда я вздохнула с облегчением. Мое облегчение настолько сильное, что я просто лежала, слушая своё собственное рваное дыхание, пока биение сердца возвращалось к своему нормальному ритму.

Рядом со мной завибрировал телефон. Я потянулась за ним, и моя рука ударилась об тумбочку. Я тотчас подорвалась, мигом садясь и уставившись на правую руку. Затем я схватила её второй рукой и ахнула. Я не смогла почувствовать собственное прикосновение. Моя правая рука абсолютно онемела.

Теперь с помощью левой руки я надавила на пальцы, массируя их наряду с остальной частью руки, пытаясь принести хоть какое-то ощущение в исходное положение. Но ничего не получилось. Ниже запястья я чувствовала абсолютно ничего. Уставившись на руку, я постаралась подвигать ею и сделала выдох, что задерживала, когда она послушалась меня. Это неуклюже, но если я сконцентрируюсь, то могу использовать руку. Смогу сжать кулак и пошевелить пальцами.

Я снова взяла телефон левой рукой и переложила в правую. Мои пальцы сомкнулись на нём, но я не могла удерживать его в своей хватке. Телефон упал на кровать. Опухоли снова исчезли, но на этот раз они оставили за собой повреждения. Я убаюкивала свою руку и надеялась, что это не постоянное. У меня реально нет чуть более двух недель, которые остались.

Так как я правша, вникнуть в мои утренние рутины сложно. Я распустила волосы, потому что не смогла сделать ничего иного, и накинула маленький с принтом без пуговиц и молний сарафан, которое не носила, начиная с Сан-Диего. Прямо сейчас я сдерживала себя в руках, потому что я нахожусь в глубоком отрицании. Не хочу мириться с тем, что у меня мало времени.

Когда я услышала, как Кайл и Хлоя болтали про здоровье Алека, я пропустила завтрак и ушла в школу с Майлзом. Очевидно, Алек не сказал им, что произошло на самом деле и по некоторым причинам, я не удивлена, что он сдержал свое слово.

Из проверки детектива Брэди я узнала, что Алек был вызван в местное отделение полиции сюда, в Форт Аптон, на допрос дважды. Видимо, он все отрицает. Мне сказали, что, в конце концов, я поеду туда тоже и отдам заявление лично. Пока Кайл и Хлоя находятся в блаженном не знании, что это расследование имеет место быть. Они ничего не знают про виновность Алика, и никто не сказал им. Если его арестуют, то это всплывёт. Я не удивлена, что Алек лишает всех участие.

Я была бы более шокирована, если бы он признался в этом. Детектив Брэди уверяет меня, что Роб Джарвис заключит сделку, включающую показания против Алека. По крайней мере, таков их план. Я ценю то, что он готов держать меня в курсе.

Лукас встретил меня на крыльце школы и подарил мне утренние обнимашки вместе с поцелуем, которое длилось слишком долго, под звуки одобрения. Я неловко оторвалась, но он просто улыбался, не парившись излишним вниманием.

— В пятницу вечером, — сказал он, напоминая мне. Но мне не нужны напоминания.

Я улыбнулась, так как жду с нетерпением. На днях, Лукас рассказал мне, что Лиам спрашивал, почему он не долго находится дома. После некоторого настаивания от меня, мы договорились, что он проведет следующие несколько ночей со своей семьёй. Я знаю, что ему нужно отвлечься. Наблюдение за мной каждый день для него как мучительная игра ожидания.

Он пытается притворяться, но он не может скрыть свои темные круги под глазами или тихое беспокойство, что удерживает его нетипично послушным. В любом случае, я в состоянии разобраться с моим состоянием лучше, чем он. Я догадываюсь, это потому что такое происходит со мной. Если что-нибудь случится с ним, я бы, несомненно, была в полной суматохе. Но мы оба радостно предвкушаем вечер пятницы. В пятницу вечером, он сказал мне, что задумал что-то особенное. Почти уверена, что я собираюсь принять своё приглашение.

Сегодня тест по истории, и вскоре я пожалела, что Лукас и я сидели рядом друг с другом в классе. Я почти ощущала его контроль, пока я неуклюже старалась писать свои ответы. Поскольку моя левая рука пишет так же разборчиво, как и каракули Пенелопы, я переключилась на правую. Я, на самом деле, лучше справлялась с правой, пока ручка не выскользнула из моих пальцев и со стуком упала на пол.

Когда это произошло в третий раз, Лукас склонился за ней, опережая меня. Когда он передал её обратно мне, он спросил: — Что происходит?

— Ничего, — я закрыла рот, снова уткнувшись в свой тест.

Остаток утра протекал плавно, так как не было письменных предметов, где требовалось делать заметки. Но Лукас не забыл про урок истории. Перед ланчем, он появился у моего шкафчика. — Давай выйдем и поговорим.

Так как я знала, что не смогу избежать этого разговора, я согласилась. Когда он своей взял мою правую руку, и я ничего не почувствовала, я оказалась на грани слез. Никогда не думала об этом последствии.

Он увел меня под клочок тени под деревом. Мы оба сели на траву, и он взял меня за руки. Он развернул их, осматривая мои запястья и предплечья. Я знала, что он искал шишки. — Я ничего не вижу, — сказал он, пробегая пальцами по моей коже. — Почему ты не могла держать ручку?

Я закусила нижнюю губу. Его глаза в мох искали ответы. Такое чувство, что он готовит себя для плохих новостей. — Правая рука онемела, — сказала я.

На лбу выступили морщины, пока он держал мою руку в своих. — Ты не чувствуешь?

Я покачала головой.

— С каких пор? — спросил он.

— С утра.

Он потёр двумя руками обе стороны моей руки. — Ничего?

— Нет. Когда я вывела опухоли этим утром, я потеряла все её ощущения. Не уверена, что к чему.

— Становится все хуже, — констатировал он. — Вот что происходит.

Я кивнула, и взглянула на других студентов, неподалёку сидящих на траве. Они болтали и смеялись, словно в мире не было забот. Я почувствовала укол сожаления, пока наблюдала за ними, скучая по тому, чего у меня никогда не было в старом доме.

— Я до сих пор не могу найти хоть что-нибудь на твоего отца. Ты ничего не получишь, вбив его имя в поисковую систему. Я обзвонил все бизнес-фирмы, которые только смог найти в Калифорнии, и его нигде не знают. Не могу связать его с любой издательской компанией, которая находится там. — Он сделал паузу, переместившись на траве. Похоже, он на что-то настраивал себя. — Мы могли бы попробовать поговорить с твоей бабушкой, — он предложил слишком беспечно, — Возможно, она сможет нам больше рассказать.

Я тот час начала трясти головой. Я ощутила, как мой желудок скрутился при этой мысли.

— Нам нужно сходить проведать её, — твёрдо сказал он, уже не являясь более деликатным.

— Нет, Лукас.

— Даже если она ничего не знает о твоем отце, может быть, она сможет помочь тебе.

От ужаса у меня выкатились глаза. — Нет!

— Рэй, пожалуйста...

— Ты понятия не имеешь о чём говоришь. Она не может мне помочь. Ее сила совсем не такая же достаточно сильная. Даже если бы она и могла, она бы передала её кому-то другому. На это я никак не соглашусь. Не представляю, как ты мог даже предложить пойти к ней.

Он склонился ко мне. Его глаза пронзили меня своей интенсивностью. — Потому что я в отчаянии. Я делаю что-то, чтобы помочь тебе, — выплюнул он. Затем притих. — Подожди минутку. Ты можешь отдать это ей. Идеально. Она кровный родственник. Может быть, поэтому оно не сработало с Алеком. Он кровь Пенелопы, не твоя. Может быть, поэтому, как только оно оказалось внутри тебя, ты не смогла передать ему. Бьюсь об заклад, ты можешь передать её своей бабушке. — Я отстранилась от него, снова качая головой. Я вижу логику в том, что он говорит, хотя, нет способа удостовериться, что это сработает. Но это неважно. Я не могу сознательно навредить кому-то, даже ей. Я постепенно пришла к пониманию, какое это облегчение, что я не передала это заболевание Алеку, не зависимо от того, как сильно ненавижу его. Никогда не скажу это Лукасу, но я благодарна тому, что исцеление имело неприятные последствия. Я думала об эгоизме моей бабушки и о ужасе, что она нанесла семье Лукаса. Я помню, как мама похоронила свою боль и потеряла себя в зависимости. Сейчас я думаю, что смогу понять ненависть к самой себе, которую она чувствовала после того, что случилось с мальчиком, у которого был лейкоз, и потом ещё раз с сыном Кельвина. Мне не нужны еще примеры того, как злоупотребление своей целебной силой изменит меня и превратит в кого-то, в кого я бы никогда не хотела стать.

Лукас потянулся и сжал мои руки. Могу сказать, что он готовит на это монументальный аргумент. Мне нужно заставить его понять.

Я убрала его руки от себя и крепко взялась за них. — Я не буду использовать свою силу, чтобы причинить вред другим, не даже моей бабушке, не даже для своего спасения, особенно не по этой причине.

Когда он открыл рот, чтобы возразить, я потянулась к его затылку обеими руками и уткнулась прямо ему в лицо. Он должен точно знать, насколько я серьезна.

Его безумные глаза остановились и затем сфокусировались на мне.

— Слушай меня, — начала я. — Если я пересеку это линию, я тот час же могу позволить болезни разрушить меня, потому что перестану существовать. На моем месте был бы монстр, который ничем не лучше моей бабушки.

Я смотрела в его синие омуты, пытаясь молча сообщить о своей неизменной позиции, внимательно наблюдая, как его отчаяние и нежелание изменилось в понимание, а затем постепенно в боль.

Он взял мои руки, обнимавшие шею, и опустил их, удерживая перед собой. — Что, если мы найдем твоего отца, и это все, что он может сделать? — спросил он. — Переместить болезнь в кого-то другого? Что тогда? Откажешься ли ты от его помощи?

Мне придется отказаться от этого. Лукас теперь должен осознавать это. Если он вообще знает меня, тогда в глубине души он знает мой ответ. — Для начала, давай просто найдем его. Ладно? — спросила я. Я слышала мольбу в своём голосе. Мне нужно, чтобы он оставил это в покое. Я не буду говорить с ним о наихудшем сценарии. Это не принесет нам никакой пользы.

Я наблюдала, как он боролся против своей потребности изменить мои мысли и нарочно успокоить себя. Его челюсть сжалась, а затем расслабилась, в то время как он поднял свою рукой и пробежаться по грубой щеке. — Ладно, — наконец, тихо сказал он, глядя прочь от меня после долгого молчания.

Когда он снова повернулся, его нейтральная маска твёрдо сидела на месте. На этот раз, я почувствовала облегчение, когда увидела её там, но боюсь, что сейчас он решил вынести на обсуждение ещё один аргумент.

— Есть локальные документы, которые ведутся, пока фирма применяет для любого рода лицензии или разрешения, — сказал он.

— Если твой отец владеет бизнесом в Лос-Анджелесе, его имя и бизнес внесены в реестр. Если нам нужно делать работу, требующую беготни, то его будет легче выследить. Нам нужно уходить сейчас. Нам нужно быть там.

Я обнаружила, что теперь готова к отъезду. Я кивнула в знак соглашения.

— Мы уедем завтра. Я возьму нам билеты на самолет. — Он ждал моего аргумента. Когда он получил дрожащую, но благодарную улыбку вместо этого, напряжённость вокруг его глаз разгладилась. Он тихо выдохнул и расположил свои руки по обе стороны от моего лица. Мои щёки потеплели, когда он осторожно потёр по ним пальцами. Затем он склонился и нежно поцеловал меня.

Я до сих пор с трудом верила, что он есть в моей жизни. У меня никогда не было никого, кто заботился обо мне таким образом. Никогда не представляла себе, что даже кто-то появится. Мне лишь жаль, что у меня нет причины волноваться за него так сильно. Он заслуживает счастья и нормальной жизни. Я не думаю, что он когда-либо будет иметь такое со мной.

Его губы отпустили мои и двинулись к моему уху. — Люблю тебя, — прошептал он.

Я резко выдохнула, поскольку его слова вызвали тихие слезы, что начали скатываться по моим щекам. Заметив их, он мягко сцеловал их.

С тех пор как я впервые увидела ту фотографию в моём телефоне, где мы танцевали вместе на выпускном вечере, то поняла, что я влюблена в Лукаса. Как же он смотрел на меня на этом фото, словно я самое драгоценное, что есть у него в мире, и мне интересно, чувствовал ли он то же самое. Но я боялась, что прочитала в этом слишком многое. Боюсь реально поверить в это. Никогда не думала, что услышу от него эти слова или захочу сказать их в ответ. После всего, что было с Лукасом и его семьей, после всего багажа, которое я нагрузила на его, я поражаюсь его готовности поставить на кон своё сердце ради меня. Поражаюсь его храбростью.

Я откинулась назад и ждала, когда наши взгляды встретятся. — Я тоже люблю тебя, — тихо сказала я. — Так сильно.

Его взгляд удерживал мой, и появилось такое чувство, что он пытается заглянуть в меня, чтобы подтвердить свои чувства. Надеюсь, он увидел правду. Он имеет право знать, так же как и я. Затем он снова поцеловал меня, и я почувствовала на нём вкус своих соленых слез.

— Я не знал, как собирался сказать тебе «прощай», когда ты уйдёшь, — сказал он, поглаживая мое лицо, и пристально смотрел на меня. — Теперь, когда мы едем в Калифорнию вместе, как только тебе станет лучше, я собираюсь остаться с тобой на некоторое время, если ты не против.

Он боялся, ожидая моего ответа. Удивляюсь, как он мог сомневаться каким будет мой ответ.

Мои единственные сомнения не в нём — Конечно, не против, — сказала я, с расползающейся ухмылкой на лице.

— Останься, пока не начнутся занятия в Колумбийском, — добавила я с оптимизмом, желая успокоить его.

Он не вернул мне улыбку. — Ты будешь в порядке. Ты обязана верить в это. — Его тон одна уверенность. Но теперь я знаю его слишком хорошо. Вижу по его глазам. Он боится за меня, но упорно работает, чтобы казаться уверенным. Мы оба знаем, что счастливое лето вместе в Калифорнии гораздо больше желание, чем уверенность. Этот факт повис между нами. Как только прозвенит звоночек, я боюсь, что Майлз разберётся в этом. Я, вероятно, причиню Лукасу боль, в конце концов. Когда сделаю это, я не удивлюсь, если он задумается, а стоило ли оно того.

Лукас поднялся и нагнулся, чтобы помочь мне встать. Сейчас все изменилось между нами. Я никогда не чувствовала подобную близость к другому человеку. Ошеломляет, как сильны мои чувства к нему.

— Мне надо ехать, — сказал он, как только мы дошли до главных дверей. — Если мы собираемся уехать завтра, мне надо разобраться с кое-какими делами.

— Ты думаешь, они все равно позволят нам получить высшее образование? — спросила я.

— У меня лишь один документ в запасе, чтобы уйти. Что насчет тебя?

— У меня финал по химии на следующей неделе, — ответила я, чувствуя, как мои плечи поникли. Лукас все еще может отозвать свои бумаги, но я не уверена, что отсутствие на итогах будет значить.

— Поговори со своим учителем, — сказал он. — Посмотрите, что можете сделать.

Я кивнула. У меня нет иного выбора.

Тяжелая школьная дверь распахнулась, чуть не ударив меня. Чад проталкивал себе путь, захлопнув пачку сигарет пальцами одной руки.

— Осторожнее, козлина, — Лукас нахмурился на него.

Чад остановился и повернулся к нему. — Чё ты сказал? — спросил он, прищурив глаза.

— Ты меня слышал, — Лукас ответил агрессивно, выглядя слишком довольным такой неожиданной возможностью бросить вызов Чаду.

Потом Чад заметил меня, стоящую неподалёку. Его взгляд метался между Лукасом и мной, прежде чем что-то произошло с ним. — Эй, — сказал он нам обоим. — Вы не носились за Робом снова, не так ли?

Лукас и я посмотрели друг на друга. — Нет, с чего? — спросила я.

— Потому что этот маленький засранец исчез. На этой неделе он не явился на репетицию. Не отвечает на телефон. У нас концерт в субботу, а он, блядина такая, провалился в яму или куда там ещё.

Мои мышцы наполняла напряжённость, пока я слушала, Лукас ответил. — Мы не видели его.

Чад достал сигарету и прикурил. — Я собираюсь надрать ему жопу, когда он объявится. — Затем он двинулся мимо нас, злобно бормоча, его раздражение с Лукасом забыто.

— Он сбежал, — сказал Лукас, как только Чад стал вне пределов слышимости.

— Возможно. — Я выудила телефон. — Я позвоню в полицию узнать, взяли ли они его.

Я пролистала список последних вызовов, нашла номер детектива Брэди и набрала его, пока двигалась в сторону здания для уединения. Я почувствовала, что Лукас стоял рядом со мной, когда я прислонилась спиной к теплому бетону. Когда на линии в четвертый раз раздался гудок, Брэди резко поднял трубку и хрипло проговорил своё имя, напугав меня своим тоном.

— Эм, здрасте. Это Райли Блэквуд. — Я покосилась на Лукаса. Его глаза на мне полны решимости.

— Ох, Райли, — сказал Брэди. — Что я могу сделать для тебя?

— Я только что слышала, как друзья Роба Джарвиса сказали, что он исчез. Мне стало интересно, арестовали ли вы его.

Он вздохнул в трубку. — У нас есть совпадение по ДНК, что нашли в вашей квартире. Теперь мы можем использовать это. Мы могли бы произвести арест, но мы затрудняемся с его местонахождением.

Я закрыла глаза. — Значит, он все-таки сбежал. — Я ощутила вес руки Лукаса на своём плече.

— Выглядит именно так. Мы произвели несколько слежек за ним. Так что, я не уверен, как он это сделал. Но мы доберёмся до него.

Я открыла глаза и прищурилась от яркого солнца. — Что, если вы не сможете найти его?

— Мы найдём, — ответил он. Голос у него полон и резок, наполненный уверенной властью. — И тем временем мы собираемся поговорить с твоим братом. Нам нужно знать больше об отношениях его отца и твоей матери.

Я стрельнула в Лукаса взволнованным взглядом. — Я говорила вам. Кайл ничего не знает. Он не был вовлечен.

— Мы должны поговорить с каждым, Райли, — сказал детектив Брэди.

Я оттолкнулась от стены, одновременно задаваясь вопросом: рассказал бы Кайл когда-нибудь полиции о моей исцеляющей силе, и если он действительно расскажет, ему кто-нибудь поверит? Может быть, я обманывала себя, думая, что полиция была бы в состоянии добиться справедливости для моей мамы. Либо у них не будет другой цели, если все скроют мой секрет либо у них будет мотив – просто смехотворный для них.

Брэди сказал мне «до свидания» и завершил вызов. Но я по-прежнему стояла тут, держа трубку у уха.

— Это ничего не меняет для нас, — сказал Лукас, сжимая мое плечо, чтобы привлечь мое внимание.

— Нам всё равно нужно уезжать сейчас.

Я беззвучно убрала телефон, думая о Кайле и Пенелопе, и представила себе полицейских, прибывших в дом. Затем представила, как фундамент их счастливого дома рушится под ними. — Может, мы могли бы подождать день или два? — предложила я, едва закончив предложение, прежде чем его челюсти упрямо сжались.

— Нет.

— Теперь это чувствуется побегом, — протестовала я.

Он поднёс своё лицо ближе к моему. — Это побег к чему-то, Рэй. Это борьба за твоё будущее. Ты, кажется, думаешь, что твоя жизнь не так важна, как все остальные.

Я смотрела в его штормовые глаза, и боялась, что он прав. Когда всем насрать на тебя в большинстве из твоей жизни, то начинаешь верить в обман или его отсутствие. Но это больше не этот случай. Я знаю, что мне нужно бороться. Я обязана как для Лукаса, так и для себя самой. Я хочу будущего с ним больше, чем что-либо ещё. — Достань авиабилеты, — сказала я ему.

Мой ответ, кажется, удовлетворил его. — Иди и поговори с учителем химии. Позже я приду к тебе домой после школы, и мы придумаем, что мы скажем нашим семьям о нашей поездке.

Затем он обнял меня и подарил мне обжигающий поцелуй. Он застал меня врасплох. Подавляющим, способом, которым его рот внезапно пожирал мой. Этот поцелуй наполнен отчаянием и пропитан обещанием. Он не говорил, что боится потерять меня, но его поцелуй говорит мне, что это правда. Когда он, наконец-таки, отстранился, мы оба затаили дыхание.

Он взял мою руку и медленно отпустил её, когда отвернулся и направился к стоянке.

Я вышла из школы с тяжелым сердцем. Я подождала, когда Гвен покинет класс. Затем я сказала моему учителю химии, что мне приходится вернуться в Калифорнию, чтобы решить кое-какие семейные вопросы. Он сказал мне, что будет рад предоставить мне предстоящий тест или даже принять экзамен дома после разговора с моими родителями. Но я еще не знаю, что собираюсь рассказать Кайлу о моем уходе. Так что, это, наверное, не жизнеспособный вариант.

Сейчас ранний день, и я дома раньше всех. Я спустилась вниз, чтобы начать упаковывать свои вещи. Не могу поверить, что после всех этих лет школы, моего приоритета номер один, я собираюсь пропустить последние пару недель и, возможно, не получить высшее образование. Моё поступление в Калифорнийский Университет зависит от получения моего диплома об окончании средней школы.

Я почувствовала, как мой пульс ускорился, и закрыла глаза, пресекая свою панику, решив справляться с проблемой за раз. Сейчас мой приоритет - попытаться выздороветь. Если я не справлюсь, ничего иное будет неважно.

Я села на кровать и потёрла руку. Она чувствуется так странно, словно она не принадлежит к остальной части моей руки. Я использую её, чтобы тщательно поднять экземпляр " Джейн Эйр", которая лежала на ночном столике, и кладу её в кучку других предметов, которые собрала.

Когда в дверь раздался звонок, мое сердце затрепетало, понимая, что это должен быть Лукас. Я взволнована на истощение, мою постоянную спутницу, вынудила меня медленно тащиться вверх по лестнице. Я открыла парадную дверь и застыла на месте. Я офигела от того, кого увидела там.

— Разве ты не собираешься впустить меня? — спросил Аполлон.

Он сбрил бородку, а волосы стали длиннее, но он все равно худой как жердь, на нём те же узкие джинсы и чёрная кнопка поверх футболки.

— Ты что здесь делаешь? — я спросила с широко раскрытыми глазами, когда он шагнул мимо меня в дом.

Я уставилась на его шесть футов и шесть дюймов. Он осматривался, проверяя этот дом, прежде чем повернуться ко мне еще раз. — Сожалею о твоей маме, — сказал он.

Его замечание ударило меня, снова отправив в тот страшный момент. — Дверь была открыта. В тот день ты был там?

— Нет. Меня не было по близости, — он сказал пренебрежительно, типа пропустил автобус вместо убийства моей матери. — Кстати, поздравляю с поступлением в ucla. — Он улыбался без всякого юмора, и его тощее лицо напоминает мне ухмылку скелета на Хэллоуин.

— Спасибо, — ответила я неуверенно, вспомнив его колючую личность, и как раньше я тщательно обходила её стороной. — Спасибо, что переслал его мне.

Он пожал плечами, будто это было ничем. Затем он кладет свои большие руки на его узкие бедра. — Твой отец послал меня за тобой.

От неожиданности я моргнула. — Чего?

— Ты меня слышала. Он знает, что ты его искала. Знает, — Аполлон сделал паузу, — что ты не в порядке. Он хочет попытаться помочь тебе.

— Откуда ты знаешь моего отца?

Одна сторона его рта приподнялась. — Я и он. Мы возвращаемся.

Я смотрела на него в замешательстве, мой разум пошатнулся. — Что ты имеешь в виду? Ты знал его, пока мы жили над тобой?

Он склонил голову и скептически поднял брови, указывая на то, что он думает, как туп мой вопрос.

Моя кровь стала холодной. Значит, мой отец следил за нами?

Аполлон мог лицезреть, как формировались мои вопросы. — Слушай, я знаю, что ты находишься на своем пути в поисках его, но он избавлял тебя от неприятностей. У нас нет времени для болтовни. Я отвечу на все твои вопросы позже. Теперь иди собирать сумку. Женщина и её ребёнок появятся раньше, чем через полчаса. Мы должны уже быть далеко.

Он стоял, уставившись на меня, а носок его обуви стучал по полу.

Ничего из всего этого я не поняла. Я скрестила руки на груди и посмотрела, кивнув носом на него. — Я не собираюсь вот так просто уехать с тобой.

Аполлон по-прежнему молчал.

— Мне нужно поговорить с моим парнем до того, как я соглашусь, — настаивала я, ненавидя то, что впервые использую это слово при Аполлоне.

Он лишь моргнул.

Его спокойствие подпитывало мой гнев. — Аполлон! — крикнула я от отчаяния.

Он сделал два больших шага ко мне и наклонился так, что его нос находится всего в дюймах от моего.

— Твой парень. Этот парень обзвонил весь ЛА, рыская Рэйнарда Блэквуда. — Он хохотнул. — Оно никогда не было настоящей фамилией твоего отца. Вот почему он позволил твоей матери знать его. Тебе нужно забыть о нем. И нам нужно отчаливать. На сборы у тебя есть десять минут, или ты отправишься ни с чем.

Его слова медленно проникли в меня. У нас даже не было настоящего имени. Мы никогда не найдем его самостоятельно, но я до сих пор не двинулась. — Я не собираюсь забыть его и не уйду без него.

Он подозрительно покосился на меня и покачал головой. — Что? Ты думаешь, что любишь его?

— Я люблю его.

— Что ж, это слишком плохо, — он нахмурился.

— Почему?

— Потому что он не может пойти с нами.

— Тогда я не могу пойти с тобой.

Его холодность даже не подтаяла. — Что с тобой случилось, Райли? Девочка, что я знал, не позволила бы себе привязываться к какому-то проклятому щенку, не беря даже в голову мальчишку из средней школы. Детка, ты изменилась.

Он прав, и я знаю почему. — Я нашла свою семью, Аполлон. — И я включала Лукаса в эту категорию.

Он кивнул. — Да. Ты нашла некоторых. Но твой папа тоже твоя семья. Если ты хочешь вылечиться от этой фигни, которой себя наградила, он единственная семья, на которую стоит рассчитывать прямо сейчас. Его условие для твоего выздоровления - ты исчезнешь тихо. Ты не можешь никому рассказать и никого не можешь притащить с собой. Теперь, ты можешь пойти со мной или нет. Решать тебе. Но мы оба знаем, что твои шансы без его помощи не очень радуют. На самом деле, я бы сказал, что они чертовски мрачны.

От досады я сжала челюсть. — Почему мой отец это делает? Прежде он никогда не беспокоился обо мне. Даже не волновался, жива ли я или мертва?

Аполлон опустил на меня свой потемневший взгляд. — Он правда волнуется! Вот почему я здесь. Он держался подальше, чтобы защитить тебя. Чтобы уберечь тебя от его жизни, чтобы ты могла попытаться иметь нормальность. Там есть люди, которые могли бы прийти за тобой, знай бы они, что ты его дочь. Опасные люди, Райли. Я единственный способ для тебя добраться до него.

Не знаю, что и думать. Поверить во всё, что Аполлон сказал мне, и просто иди с ним? — На сколько мы уйдём? — спросила я.

Он помедлил, прежде чем ответить. — Я не знаю.

На этом я передумала.

Он покачал головой на мою реакцию. — Ты должна довериться мне. Разве я когда-нибудь лгал тебе?

— Нет, — уступила я. — Но ты, разумеется, упустил много дерьма, не так ли?

Его, кажется, позабавил мой комментарий. Но вскоре он снова стал серьёзным. — Ты думаешь, что твой брат или парень захотят упустить шанс для тебя быть вылеченной?

Мы оба знаем, как я отвечу на этот вопрос. Так что, я не заморачивалась. Я склонила на него голову. — Скажем, я пойду с тобой, и мой отец вылечит меня. Как он это сделает? Он передаст эту болезнь кому-то ещё? Если это лучшее, что он может сделать, то я не заинтересована в любом случае, — я бросаю на него с большей бравадой, чем чувствовала.

Он расхохотался на мое заявление, словно мое внезапное мужество развеселило его. — Честно говоря, у меня нет подсказки, как это дерьмо работает. Никогда не хотел ничего с этим поделать. Единственный способ узнать - пойти со мной.

Я изучала его, но не была уверена, говорил ли он правду или нет. — Если мне не понравится то, что вижу, когда прибуду туда, тогда что? Я могу уйти? Могу вернуться сюда?

Тёмные глаза Аполлона наблюдали за мной. — Нет, наверное, нет, — сказал он прямо. — Как только я доставлю тебя к нему, люди, в конечном счете, выяснят, кто ты. После этого, ты будешь вынуждена остаться, чтобы скрыться. Ты будешь находиться под его защитой. Возвращение сюда поставит тебя и тех, о ком волнуешься, в опасность.

— Под свою защиту? — Я рассмеялась. — Да кем он себя возомнил: мафией или что там ещё? Что это значит? Он где-нибудь запрёт меня? С какой стати мне соглашаться?

Небольшая улыбочка изогнула его губы. — Нет, это не то, что значит. Ты всегда была под его защитой. Думаешь, ты оставалась в безопасности все эти годы, потому что тебе фортило? Ты же жила с пьяницами и наркоманами. Была в окружении воров и наркоманов. Сколько раз ты ходила домой одна ночью через довольно рискованные кварталы? Однако с твоей головы не упал и волосок. Ты, наверное, думаешь, что самая везучая чёртова девчонка в мире.

Пока смотрела на него, я чуть было не забыла, как дышать. Мою грудь сдавило, когда мой взгляд уткнулся в пол. Правда в том, что он говорит слишком очевидное, чтобы сомневаться. Я не думала, что мне везло. Но он прав. Никто не представит, как же везло. Всё это время мой отец защищал меня.

— Это должно было случиться, в конце концов, — сказал он. — Твой папа надеялся встретить тебя уже долгое время. Если он может тебя вылечить, что ты сделаешь после этого, меня не касается. Я не могу давать тебе никаких обещаний что будет дальше. Могу лишь сказать тебе, что если ты не пойдешь со мной, то у тебя нет будущего с твоим парнем или кем-либо ещё. Если этот парень действительно заботится о тебе, я уверен, он бы этого не хотел.

Точка зрения Аполлона слишком острая, чтобы отклонить, и я, на самом деле, начала рассматривать отъезд с ним. Но если я это сделаю, Лукас не поймёт. Он будет презирать меня за такое безмолвное исчезновение. Он никогда не был уверен в моих чувствах к нему, и я знаю, что это по моей вине. Но если я останусь здесь и рискну жизнью ради большего времени с ним, он будет винить себя за мою судьбу. Я знаю, что он не сможет с этим жить, и я никогда не смогу возложить на него такое бремя.

Я взглянула на Аполлона, наконец-таки понимая, что происходит, и такое чувство, словно весь воздух был высосан из комнаты. Если я не хочу, чтобы эта болезнь убила меня, то мне нужно пойти с ним. Если выберу уйти с ним, то я сбегу от Лукаса, не попрощавшись и ничего не объяснив. Не знаю, как долго это будет продолжаться, прежде чем я смогу увидеть его. Если мой отец не сможет меня вылечить, я никогда снова не смогу почувствовать его объятия. Всего несколько месяцев назад, я даже не знала Лукаса, и теперь я чувствую, что он часть меня. Он думает, что я его лучик солнца, но каким-то образом, даже без моего признания в этом до этого момента, он стал моим центром. Вся моя сила исходит из любви, что он отдает мне. Я поднесла руки к губам, и реальность моей ситуации в печаталась в меня, освежевав меня до костей.

— Теперь иди, собирай свои вещи, — сказал Аполлон. Его голос имело спокойствия для лица моего отчаяния. Но я все равно не могу сдвинуться. — Черт дери, — пробормотал он, проталкиваясь мимо меня, направляясь вниз по лестнице.

В оцепенении, я последовала за ним и наблюдала, как он засовывает одежду, которую я уже положила на свою кровать в дорожную сумку, стоявшую на полу.

— До сих пор её читаешь, — сказал он, держа мои потертую копию " Джейн Эйр". Он тоже бросил её в сумку. — Это все? — спросил он, вытащив зарядку для телефона и положив ее на стол рядом с моим телефоном. — Это ты должна оставить здесь. Он прослеживается.

Я молча смотрела, слишком эмоциональна, чтобы обратить внимание. Но когда до меня дошло, что он забрал мой телефон, я вырвалась из своего ступора, зная, что не смогу быть такой жестокой, чтобы оставить Лукаса в неведении вот так. Я повернулась к Аполлону. — Я позвоню Лукасу. Не хочу, чтобы он задавался вопросом, жива ли я или нет. Не могу так поступить с ним. Всего один телефонный звонок, и я готова умереть ради этого, если ты остановишь меня. — Я взяла телефон и молча посмела ему остановить меня. Когда он возразил не сразу, я начала подниматься наверх для уединения.

— О, нет, ты не можешь. — Аполлон схватил меня за руку, и я заметила, что он сомневается. — Ладно. Ты можешь сделать один звонок, но мне нужно слышать его. Просто прими этот факт. Никаких подробностей. Коротко и сладко.

Я вывернулась из его захвата. — Ты не рассказывал мне никаких подробностей.

— Из серьезного основания.

Я сердито взглянула на него. Он молчал, пока я неуклюже манипулировала с телефоном. Я набрала номер Лукаса и слушала гудки, но звук голосовой почты заглушил стук моего сердца.

— Нет, — расстроенный шепот слетел с моих губ, когда я попала на его голосовую почту. Затем я постаралась замедлить ход моих мыслей. Мне нужно ясно мыслить. Нужно сказать ему, что я чувствую в случае, если не получу этот шанс еще раз. Я старалась держать свой голос ровным, так чтобы я не взволновала его. Когда же открыла рот, чтобы заговорить, я до сих пор не знала, что собиралась сказать.

— Это я, — начала я, услышав заминку в голосе. Я сделала глубокий вдох легкими, перед тем как продолжить. — Мой отец знает, что мы ищем его. Он послал людей, чтобы забрать меня. У нас неправильное имя, Лукас. Мы никогда не сможем найти его сами. — Я бросила взгляд на Аполлона, чтобы увидеть, бесится ли он, что я только что сказала, но он только и выглядел скучающим и незаинтересованным. В общем, я продолжила.

— Мой отец сказал, что он сможет исцелить меня, но я должна прийти к нему одна. И мне нужно уходить прямо сейчас. Прости, что придется оставить этот путь... без тебя, не попрощавшись. Но, пожалуйста, не волнуйся. Я буду в порядке, — Я сделала паузу после своей лжи. Я не знаю, буду ли в порядке. Пока что ложь легко соскальзывала с моих губ, и я не буду лгать о встрече с ним в ближайшее время. Не хочу, чтобы он ждал мне, если я не смогу снова вернуться к нему. Это было бы слишком жестоко.

Я сделала еще один вдох, прежде чем продолжить. — Я люблю тебя, — прошептала я, сжавшимся горлом от эмоций, угрожающих украсть мой голос. — Обещаю, я никогда не перестану любить тебя. «Все мое сердце принадлежит тебе, Лукас» — Я завершила разговор, наконец-таки, высвободив рыдание, поднимавшееся во мне, продолжение цитаты, что я так хорошо знала про себя… и оно будет вашим, хотя бы злой рок навеки удалил меня от вас. (Примич. перев. Рэй процитировала отрывок из Джейн Эйр, Шарлотты Бронте)

Я почувствовала, как Аполлон вынул телефон из моих рук. — Очень мило. Теперь, давай. Это лишь роман из старшей школы. Поверь, ты выше этого. Ты предназначена для более важных вещей. Если все сработает, твоя жизнь станет хорошей и интересной. А всё это? Скоро это место будет определённо унылым. Могу тебе это пообещать.

Пока я тут стояла молча, пытаясь остановить свои слезы, не показывая моментального восстановления, на которое он, очевидно, рассчитывал после своей трогательной речи. Он нетерпеливо вздохнул. — Ты готова?

Я перевела на него взгляд. — Нет.

Его голос смягчился. — Давай. Мы поедем, у нас предстоит долгая дорога.

— Куда мы отправимся? — я спросила.

— Мы едем домой, Райли.

Он повёл меня на улицу, неся мою сумку вместо меня. Я обернулась, чтобы взглянуть на дом Майлза, направляясь к маленькому хэтчбеку Аполлона, припаркованного на улице. Я вспомнила первый раз, когда увидела Лукаса, стоящего там в темноте. Момент, с самого начала которого мы соединились друг с другом. Момент, в котором мы полюбили друг друга. Любовь Лукаса бесповоротно изменила меня. Я никогда не смогу снова стать замкнутой, сосредоточенной девушкой, которая пыталась ни о ком не заботиться. Мне жаль, что я не сказала ему об этом. Я боюсь, что он не поймёт как глубоки мои чувства к нему. Боюсь, что он станет презирать меня за то, что исчезла таким образом.

Я споткнулась, но Аполлон поймал меня. — Пойдем, детка, — мягко сказал он. — Ты будешь в хороших руках. Твой отец не позволит тебе умереть, если в силах помочь.

Но я знаю, что он неправ. Если я все-таки выживу, часть меня умрет в любом случае, если я без Лукаса.

Переведено специально для группы https://vk.com/teen_books_teen. BOOKWORM | Переводы

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. Любая публикация данного материала без ссылки на группу и коммерческое использование материала кроме предварительного ознакомления строго запрещена. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей.

Также Дэбра Доксер на

Wintertide

Sometime Soon

Дизайн и форматирование электронной книги:

E.M. Tippetts Book Designs

Спасибо-спасибочки-спасибулички, что прочитали.

Да, история продолжается! Когда буду обладать информацией, я обнародую её в своём блоге

debradoxer.blogspot.com.

Другие мои книги