Глава 15. На следующий день в школе, на пути в класс я завернула за угол и увидела Лукаса с Софи около его открытого шкафчика

На следующий день в школе, на пути в класс я завернула за угол и увидела Лукаса с Софи около его открытого шкафчика. Поток учеников скрылся в холле, так что голос Софи легко доносился до меня. Вместо того чтобы пройти мимо них, я нырнула за угол, ожидая их ухода. Но они не уходили. И продолжали свой разговор.
— Ты идёшь с кем-то ещё? — спрашивает она, но это больше похоже на обвинение.
— Прямо сейчас я ни с кем не собираюсь, — отвечает он, звуча более-менее спокойней, чем она. Я почувствовала раздражение от того, что Лукас, как обычно, не возмутим.
— Тогда, почему ты не идёшь со мной? — недоверчиво заявляет Софи. — Я весь год с тобой говорила о выпускном вечере. План состоял в том, впрочем, как и всегда, идти вместе. Мы можем пойти просто как друзья, если хочешь. Мы привыкли быть хорошими друзьями, Лукас, — её голос смягчается.
— Я знаю, Соф. Это не изменилось, но другие вещи – да.
Она громко фыркает. — Это из-за той новенькой, Рэйчел, или как там её зовут.
— Её зовут Райли, — поправляет он, и мой пульс поднимается в ожидании, что Софи начнёт оскорблять меня.
— Из-за неё ты выставляешь себя дураком. Ты ведь знаешь, верно? Она не интересуется тобой.
— И откуда тебе знать, кем она интересуется? — бросает Лукас в ответ. — В последний раз я слышал, что вы двое точно не ЛДН. (Примич. BFF/Best FriendsForever – Лучшие Друзья Навсегда/ЛДН)
Софи смеется, но не кажется удивленной.
— Если собираешься пригласить её на выпускной, то ты опоздал. Она уже идёт с Чадом.
Мой рот широко раскрывается, и в холле я слышу лишь тишину. Потом Лукас наконец-таки отвечает.
— Кто тебе это сказал? — спрашивает он, теперь его холодность едва проскальзывает. Я медленно придвигаюсь ближе к краю стены, желая собственноручно услышать ответ, так как это для меня тоже новость.
— Это же школа, Лукас. Все знают, — самодовольно заявляет она.
— Ты говоришь, он спросил её, и она сказала «да»?
— Именно об этом я тебе толкую. Она уже получила приглашение. Разве ты не желаешь пойти со мной? Ты же знаешь, что мы весело проведем время, — последнее предложение Софи практически промурлыкала. — Ну же, Лукас, — наступает тишина, и у меня появляется ужасное чувство, что сейчас она его трогает. — Это наш четвертый год обучения, — она продолжает уговаривать его, — Я не хочу идти с кем-либо ещё. Всегда были только ты и я. С самого начала мы были друзьями. Хорошими друзьями. Разве мы не можем быть ими снова?
После долгой тишины, от которой я сжала челюсть, он отвечает:
— Ладно, мы пойдем, — бросает он.
Мои руки сжимаются в кулаки.
Правда, кажется, Софи испугалась его соглашения без особого энтузиазма.
— Конечно, мы пойдём. Так и должно быть, — удовлетворённо говорит она. — Мы можем разделить лимузин с Келли и Джейком. Я сегодня же возьму билеты. Мы так повеселимся, — она звучит легкомысленно.
— Мне нужно добраться до класса, — заявляет Лукас. Затем я слышу эхо его шагов вдоль холла. Моментом позже, слышу, что Софи направляется в противоположном направлении.
Я прижимаю книги к груди, когда горло сжалось. Софи лживо манипулировала, чтобы Лукас взял её на выпускной, и это сработало. Он думает, что я ответила бы «да», если бы Чад пригласил на балл. Не имею никакого права сердиться на него. Я знаю это. Вчера вечером я не поддержала его. И чего я ожидала? Но я знаю ответ. Я - идиотка, потому что ждала, что он продолжит пробовать, и, в конечном счёте, ожидала от себя, что начну доверять ему и сдамся. Что я понимаю так это то, что Лукас не должен продолжать стараться завоёвывать меня, когда у него есть множество других вариантов, и, по крайней мере, одна из них готова играть грязно.
Когда я зашла в класс, то получила тяжёлую улыбку от Лукаса, пока садилась рядом с ним. Если бы я не подслушала его разговор, то, вероятно, подвергла бы себя пыткам, задаваясь вопросом, почему он снова кажется таким уж сдержанным этим утром. Мы ходим между классами вместе, и я принимаю осознанное решение просто быть нормальной рядом с ним, а не хандрить или сообщить Лукасу, что я не иду на выпускной бал с Чадом.
— Я вот думаю, — начинаю я, прежде чем мы достигнем истории, над которой до сих пор кипит жизнь, — Ты дал мне кое-какие сведения, чтобы расспросить Кайла. Если я хочу выяснить, что он знает, то я должна сказать то, что ты сказал мне, о том, что раньше вытворяла моя бабушка, а потом посмотреть, что он ответит. Но я не могу упомянуть его, не выдавая тот факт, что моя бабушка рассказала мне все сама.
Лукас останавливает меня, взяв за руку. Моя кожа нагрелась там, где он коснулся её. Когда его глаза встречаются с моими, моя реакция на него мгновенно срабатывает, и я надеюсь, что мое лицо не пылает так, как чувствуется. Мои надежды разбиваются, когда его ноздри трепещут в ответ. Он откашливается и убирает руку.
— Думаю, мы должны поговорить с Джарвисом, прежде чем ты сделаешь это.
Чтобы переварить его слова ушла минута.
— Зачем?
— Если Кайл нанял его, то сначала мы должны все узнать.
Я склоняю голову от беспокойства на его лице.
Студенты двигаются на нас, собираясь разойтись по классам, и Лукас ждет, чтобы они разошлись.
— Давай позже поговорим об этом, ладно?
Я неохотно соглашаюсь, и мы направляемся внутрь. Я вхожу класс, думая о том, что сказал Лукас. Он волнуется о моём разговоре с Кайлом. Но какие у него подозрения? И в чём заинтересован Кайл? Если Кайл уже знает, что я могу делать, и он думает, что я взялась за дело бабушки там, где она закончила? Лукас боится, что Кайл попытается использовать меня в чем-то или разоблачить? Прежде чем я понимаю это, звенит звонок, а я потратила урок лишь на то, чтобы погрузиться в раздумья.
После урока Лукас приступает к делам.
— Скажешь Чаду, что ты хочешь посмотреть на репетицию группы. Когда узнаешь где и когда репетиция, то скажешь ему, что встретишь его там, и я пойду с тобой. Тогда мы и поговорим с Джарвисом.
Последнее, что я хочу сделать – просить Чада посмотреть на репетицию группы и дать ему ложную надежду. Естественно, Лукас не знает, что я не регулярно общаюсь с Чадом. Но соглашаюсь на это, потому что это неплохая идея, и часть меня сердится на него из-за того, что он согласился пойти на выпускной с Софи.
Пока мы приближаемся к моему шкафчику, я вижу Гвен, ожидающую меня. Лукас дарит мне взгляд, саркастично отсалютировав, и кивает Гвен, продолжая идти по холлу.
— Что произошло с его гипсом? Я думала, что он сломал руку, — говорит Гвен.
— Не думаю, — бормочу я.
— Ну, так, вы, ребята, снова вместе? — спрашивает она. — Я не могу отслеживать.
— Нет, мы друзья, я так думаю, — я отворачиваюсь от гипнотизирующего вида его удаляющейся спины и открываю свой шкафчик.
— Мхм, — скептически произносит она. Затем ударяет меня кулачком по руке, — И чего это ты не сказала мне, что Чад пригласил тебя на выпускной?
— Потому что он не приглашал, — я закатываю глаза, забрасывая книги в шкафчик, и захлопываю его.
— Не приглашал? — её лоб хмурится, — Но Шэрон сказала мне, что позвал.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Кто, черт возьми, эта Шэрон?
— Ты не знаешь Шэрон? Она выпускница. Работает со мной в офисе. Она услышала это от Хейли.
Я шарюсь в сумке, пытаясь найти свой ланч.
— Харрикейн Хейли? Она пустила слушок?
— Я не знаю. Она дружит с Софи и Келли. Короче, думаю, что такое возможно. Тогда это просто слух? — кажется, она разочарована.
Я трясу головой не в силах сдержать улыбку.
— Какую же запутанную паутину я плету.
— Так если он не приглашал тебя, то почему все болтают, что он сделал это?
— Думаю, Софи пустила слух, потому что хочет идти на выпускной с Лукасом, а он нет. По крайней мере, так и было, пока она не сказала ему, что я якобы иду с Чадом
Улыбка озаряет лицо Гвен.
— Лукас хочет пригласить тебя на бал?
Я вздохнула.
— Ты чего-то недопонимаешь. Лукас берёт Софи.
— Не возьмёт, если ты скажешь ему, что она, сучка, нагнала ему. Тогда он захочет взять тебя, — просто говорит она.
Я глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю.
— Но если она не участвовала в запуске слуха, то тогда она не лгала, — я качаю головой. — Во всяком случае, не хочу в этом участвовать. Слишком много драмы для меня.
Она кладёт на меня руку.
— Ты хочешь идти с ним, не так ли?
— Я же говорила тебе. Не люблю танцы, — отвечаю я, хотя в голове ору «естественно, я хочу идти с ним!». Но в реальности я не представляла, какого это идти на выпускной с парнем, на которого конкретно запала, а он увлечен в ответ.
Это не моя жизнь. Она никогда не предназначалась для меня.
Она надувает губки, словно разочарованная школьная учительница.
— Это ты всё попутала, Райли.
Я снова закатываю глаза.
— Скажи мне, чего я не знаю.
— Я не виню тебя за то, что ты струсила после того, как он относился к тебе. Но не давай своей гордости стоять на вашем пути, если он достаточно унизился и захотел ещё один шанс.
Я прыскаю смехом и качаю головой.
— Что? — спрашивает она.
— Он точно не унижался. Но, правда, он уже принёс извинения, и думаю, что ему все еще интересно.
— Тогда чего же, черт подери, ты ждешь? Иди, поговори с ним, — говорит она, теперь её голос серьёзен. Я украдкой смотрю в пол, зная, что у меня не хватит мужества сделать это.
— Я подумаю об этом.
— Безнадёжно, — она тычет пальцем на меня.
— Что безнадежно? — спрашивает Майлз, появляясь рядом с Гвен. Я слегка качаю ей головой, мои глаза молят молчать.
— Ты, — заявляет она, взглянув на него, — О чём же ты думал этим утром, когда надевал эту футболку с этими брюками?
На этом я выдыхаю. Мне, правда, не нужно больше голосов, присоединяющихся к «Дай же Лукасу ещё один шанс» хору.
Майлз следит за мной с беспокойством, и не удивлюсь, если Лукас сказал ему, что происходит между нами или то, что он тоже слышал слушок про выпускной. Зная себя, я могу быть более непринуждённой за обеденным столом, так что решаю, что сейчас отличное время, чтобы поговорить с Чадом.
— Ребята, вы знаете, где обедает Чад? — спрашиваю я, так как никогда не видела его в столовой.
Их реакция на мой вопрос смешит. Гвен щурит на меня глаза, когда брови Майлза взлетают вверх.
— Зачем тебе это знать? — спрашивает он.
— Я должна с ним поговорить.
— Так это правда? На счёт выпускного, — говорит он с очевидным неодобрением.
— Неправда, — говорит Гвен ему за меня, — Не вижу, что разговор с ним решит что-либо, но он сидит за зданием «А». Там есть кое-какие столы для пикника.
— Спасибо, — я избегаю зрительного контакта с Майлзом, не тратя время попусту, и направляюсь в том направлении. Несмотря на календарь, указывающий на то, что сейчас весна, днём стоит холод, и мне хочется надеть пальто. Кажется, Нью-Йорк не может решить, в каком сезоне он хочет участвовать. Я качаю головой на здешнюю погоду, упускающую умеренный климат южной Калифорнии.
Я легко замечаю ряд столов для пикника, повидавшие лучшие дни, которые стоят в тени здания «А». Очевидно, вот где студенты, думающие, что чёрный основной цвет, любят обедать. Я быстро нахожу лысую голову Чада за самым переполненным столом. Он окружен девчонками, похоже, поклонницы нахлынули на него. Один из них смотрит на меня и хмурится, пока предупреждает о моём приходе остальную часть группы.
Голова Чада мгновенно поднимается, и он встаёт. Пока я направляюсь к столу, игнорирую неодобрительные взгляды. Я подошла и не свожу с него глаз.
— Мы можем поговорить минутку? — спрашиваю я.
Он кивнул.
— Туда, — он дёргает подбородком на пустой стол в конце ряда.
Как только мы садимся друг напротив друга, он говорит:
— В общем, я слышала, что иду с тобой на выпускной.
Он насмешливо ухмыляется.
— Тоже слыхал.
Он кладет руки на стол.
— Ты распустила слух, что я типа позвал тебя?
Я упорно работаю над тем, чтобы не впиться в него взглядом.
— Нет, Чад. Я не распускала. Я думала, что возможно это сделал ты.
— Не, — он качает головой. — Балы не моё. Но мы ещё можем оттянуться.
Моя рука лежит на столе передо мной, и я понимаю, что он тянет свои пальцы к моим. Я мгновенно отдёргиваю руку и наблюдаю, как он изменяется от самодовольного до любопытного. Я утруждаю себя улыбнуться, задаваясь вопросом: какого же черта я делаю здесь.
— Выпускной бал для меня тоже не такое уж грандиозное дело, — говорю я и наблюдаю, как его глаза путешествуют до моей груди, где они грубо останавливаются.
Моя челюсть напрягается, и я скрестила руки перед грудью.
— Но мне правда нравится твоя музыка, — я снова наштукатуриваю свою ухмылку, — Мне вот интересно, могу ли я немножко посмотреть на репетицию твоей группы?
Он трёт рукой по потрепанному подбородку и небрежно пожимает плечами.
— Конечно, на наши репетиции постоянно приходят фанатки. Мы встречаемся в доме Десмонда вечером по четвергам.
— Это же сегодня, — говорю я, типа зная, кто такой Десмонд.
Он кивает. Затем подозрительно косится на меня.
— Чёрт, да ты замёрзла. Возьми мою куртку.
К моему чрезвычайному удивлению он встаёт, снимая кожанку, и протягивает её мне.
— Нет, всё нормуль, — протестую я. Но он накидывает мне на плечи и садится на скамью около меня, — Да ладно. Просунь руки в рукава.
Я делаю это, потому что так ошеломлена от его неожиданного беспокойства.
— У тебя есть ручка? Я черкану адресок для сегодняшней ночи, — его лицо до неловкости близко к моему, и не нравится мне, как его глаза блуждают по моим губам.
— Я просто забью его в телефон, — затем я излишне медленно отстраняюсь от него, чтобы достать телефон из кармана. Забиваю адрес и время, что он дал мне. Когда смотрю вверх, то понимаю, что он снова придвинулся ближе. Уголком глаза я вижу, что у нас есть увлеченная аудитория. — Эм, Чад, я действительно не интересуюсь отхватить что-нибудь прямо сейчас, — неловко говорю я, понизив голос до низкого. По некоторым причинам я не хочу смутить его.
Он хихикает.
— Случится именно то, что мне любопытно сделать.
Я понимаю, что он наклоняется, чтобы поцеловать меня.
— А ещё, я - лесбиянка, — выбалтываю я.
Это приостановило его.
— Горячо, — выдыхает он.
Снова я медленно отодвигаюсь от него и понимаю, что мое нежелание наконец-таки доходит до него.
— Серьезно? — спрашивает он, уставившись на меня, словно не верит.
Я пытаюсь не съежиться, пока лгу, кивнув головой.
— Хера. Я никогда прежде не встречал лесбиянку. Круто, — он пожимает плечами. — Это имеет смысл, — затем он хитро улыбается, — Приводи своих друзей сегодня ночью. Ладненько?
— Естественно, — я выбираюсь из его куртки, задаваясь вопросом, почему он думает, что это имеет смысл. Потом понимаю, что он, вероятно, отнёсся к тому факту, что я продолжаю отказывать ему. Что за эгоист. И я планирую привести друга. Просто не того, кого он ожидает, — Короче, увидимся, — говорю я, вставая, и вижу, как его глаза шарят по мне.
— Ага. Позже, — соглашается он, пятясь к своему столу.
Как только отдаляюсь на хорошее расстояние, я оборачиваюсь через плечо и замечаю, как его дружки любопытно таращатся на меня. Точно знаю, что он только что наплёл им. Я смеюсь про себя. Просто добавляю ещё один слушок в кучу, и мне стало интересно, сколько времени займёт на то, чтобы оно дошло до меня.
Сегодня вечером мне нужно работать в Скрупе, но я позвонила и спросила Стейси, знает ли она того, кто будет готов поменяться со мной сменой. Оказывается, есть Джасинда, и она предлагает поменяться, если я выйду за неё завтра. Так что я работаю в пятницу вечером, в один из самых оживлённых вечеров, и Джасинда сказала мне, что почти еле подавила визг от того, что я взяла её смену.
Я отправляю Лукасу смску, сказав, где и когда репетиция. Несколько минут спустя он отвечает, сообщив мне, что заберет меня в восемь.
На ужине этим вечером, Кайл не счастлив, когда я говорю ему, что пойду с Лукасом.

— Это – школьный вечер, — заявляет он. — А ты ходила с ним лишь только вчера вечером. Я думаю, что эта штука слишком быстро движется.
— Ничего не происходит. Мы просто друзья.
Он бросает на меня скептический взгляд.
— Я не лгу тебе, Кайл, — заявляю я, ощущая гнев от его недоверия даже при том, что его инстинкты не совсем неточны. Тот факт, что ничего не происходит, не означает, что Лукас, и я не хотим этого.
Видимо это поставило его на место.
— Я знаю, что ты не лжешь, — говорит он.
— У тебя вырастит нос, если будешь лгать точно так же, как и Пиноккио. — Пенелопа указывает на мой нос.
— Правильно. Врать очень плохо, — говорю я.
Она серьёзно кивает мне.
— Доедай свой ужин, — Хлоя инструктирует Пенелопу, помогая ей подцепить еду на вилку.
— Возвращайся к десяти, — заявляет Кайл.
Я киваю и тороплюсь расправиться со своим ужином

Я несусь наружу, когда Лукас останавливается, и уже положила руку на ручку двери машины, когда он появился около меня.
— Я собирался сделать это за тебя, — говорит он. Низкий, рокочущий звук его голоса бросает меня в дрожь.
Он одет в черный пуловер с длинными рукавами, который заканчивается чуть выше джинс, низко сидящих на его талии. Я же надела черный свитер с высоким воротом и тоже синие джинсы. Я усмехаюсь, скользя глазами по его одежде и останавливаясь на его сильной линии челюсти и спутанных волосах.
— Сегодня вечером мы на одной волне, — говорю я, жестикулируя на наши соответствующие одеяние.
Он дарит мне жесткую улыбку.
— Это было бы хорошей переменой.
Я изучаю его и задаюсь вопросом, сказал ли ему Майлз правду о Чаде и не состоявшемся выпускном. Если это так, то думаю, что он поубавит отношение.
Я забираюсь в грузовик и позволяю ему закрыть за мной дверь, чувствуя себя слишком усталой, чтобы играть с ним в «Угадай-ка моё переменчивое настроение» сегодня вечером.
— Ты знаешь, кто такой Десмонд? — спрашиваю я, как только мы двигаемся.
— Барабанщик. Он раньше ходил в нашу школу. Думаю, что его отчислили.
После этого поездка продолжается в тишине. Я поворачиваюсь, чтобы понаблюдать, как центр города мелькает за окном.
— Сегодня меня много спрашивали о моем пропавшем гипсе, — говорит он, заставив мои глаза приземлиться на его подтянутое предплечье.
— И что ты сказал? — я позволяю глазам переместиться на его удивительное лицо, настолько красивое в профиле.
Он поглядывает на меня.
— То, что врачи попутали, и она не была сломана.
— Как ты избавился от гипса?
— Я воспользовался отцовскими электроприборами, в основном циркулярной пилой. Лиам помог мне.
От волнения у меня расширяются глаза, что он использовал пилу на себе, но его превосходно выглядящие руки остановили меня от комментария.
Его рука сжимается и разжимается на руле.
— Я могу кое о чём спросить тебя?
Я сразу же напряглась. Когда он спрашивает разрешения задать вопрос - плохой знак. Несмотря на моё беспокойство, я киваю.
— На что похоже, когда ты исцеляешь кого-то? Это причиняет боль?
Узел сформировался в моем животе. После израсходования моей жизни, не говоря ни с кем кроме моей матери, появляется неприятное ощущение, и не хочется говорить об этом сейчас. Но слишком поздно, чтобы повернуть время вспять. Он уже знает мою тайну, а я его. В глубине души я рада. Больше не могу в одиночку тягаться с этим, и, по некоторым причинам, я доверяю Лукасу, даже если не уверена, что смогу доверить ему сердце.
— Боль не заживает, — наконец отвечаю я.
Он морщит лоб, пока пытается долго смотреть на меня.
— Когда ты нашёл меня на лестнице в тот день, я просто задела кого-то, кто был довольно-таки в плохой форме. Думаю, что это, мог быть тот студент, Дерек. Потому что я не использовала свою силу, чтобы помочь ему, и, держала её в себе, и почувствовала себя плохо.
— Плохо? Да ты тряслась как осиновый лист и едва могла стоять на ногах, — подчеркивает он.
Я киваю головой.
— Такое происходит каждый раз, когда ты не исцеляешь больного человека, с которым контактируешь? — его недоверчивый вопрос понятен. Я не могла бы жить своей жизнью, если бы оно именно так работало.
— Я не подцепляю все болезни. Если чья-то болезнь не прогрессировала достаточно, чтобы затронуть их здоровье, то я не почувствую его. Но если я рядом с реальным больным человеком, тем, кто страдает, такое может произойти, если ослаблю бдительность. Я знаю, как это блокировать большую часть времени так, чтобы я не стала наполненной или переполненной. Но когда я расстроена или в напряжённом состоянии, то штуки могут иногда и проникнуть в меня.
Он с минуту моргает, словно что-то обрабатывает.
— Иисусе, вот почему Крис был покрыт кровью той ночью, но парамедики так и не смогли найти царапинки на нем. Ты оттащила его через дорогу подальше от машины, и излечила его.
— Это было непреднамеренно, но да, я исцелила.
Он проводит рукой по щеке и смотрит на меня. Я могу ощутить его нерешительность.
— Что? — спрашиваю я.
— Почему ты не помогла Грэйди? Он был в намного худшей форме, чем Крис.
Я едва ли понимаю свои собственные способности. Трудно найти правильные слова, чтобы объяснить ему.
— Есть правила, — говорю я.
Он продолжает поглядывать на меня, пока ведёт машину, ожидая от меня разъяснений.
— Правило номер один, не трахайся со смертью.
Лукас выпучил глаза, на сей раз, смотря на меня слишком долго, и вырулил в последнюю минуту, чтобы остаться на дороге. Он выругался себе под нос и свернул на обочину, остановив грузовик у парка.
— Нам нужно попасть на репетицию, — протестую я, многозначительно глянув на часы приборной панели.
— Есть время, — Лукас поворачивается к мне лицом, — Что ты имеешь в виду под «не трахайся со смертью»?
Мои ладони начинают потеть от его полного внимания. Я ёрзаю на месте.
— Я не исцеляю никого, кому предназначено умереть, потому что смерть неизбежна. Я не могу попытаться полностью изменить это.
— Почему? Что произошло бы? Они умерли бы в любом случае?
— Нет. Я могу спасти их, но смерть найдет кого-то ещё близкого к ним, обычно члена семьи, кровного родственника. Я видела, что это произошло с моей мамой, и затем моя бабушка тоже об этом сказала. Той ночью я почувствовала, как Грэйди был близок к смерти. Я знала, что не могу касаться его. Если я вернула бы его с края или что-там, смерть нашла вместо него кого-нибудь ещё. Я не могу рисковать с этим.
Лукас медленно качает головой, и я не совсем уверена, о чём он думает.
— Ты говоришь, что смерть в любом случае перепрыгнула бы на другого?
— Знаю, что это звучит безумно, но это так и работает, — я тру влажные ладони о джинсы.
Он смещается в мою сторону.
— Ты должна побольше разузнать об этом, Рэй. Ты должна узнать, откуда это исходит, так что ты сможешь понять, почему оно работает так. Это не может быть только проклятьем. Должно же быть на это какое-нибудь объяснение, какая-то высшая цель.
Я смотрю вниз на руки и качаю головой.
— Ты, правда, думаешь, что моя бабушка предназначена для высшей цели?
Он мягко тянет меня за руку, заставляя меня посмотреть на него.
— Люди все время злоупотребляют силой. Это не значит, что сама сила зло, а ее владелец.
Я улыбаюсь ему, такому умному и рассудительному, несмотря на всё, что сказала ему.
— Это не имеет значения, — говорю я. — Больше нет иного способа узнать. Мама ушла, и я не планирую говорить с бабушкой снова.
Я замечаю, как он изучает меня взглядом.
— Но Кайл может знать хоть что-то, и всегда есть твой отец. Мы можем попытаться узнать о нём больше
Я сразу же чувствую неприязнь от этой идеи и качаю головой.
— Разве ты не хочешь знать больше? — спрашивает он.
— Я не хочу ворошить этот муравейник. Моя мать предупреждала меня держаться подальше от всего этого по одной причине, — я чувствую, как слезы разочарования горят за глазами, и пресекаю их. Я, правда, не хочу реветь перед ним снова.
— Уверен, что она пыталась защитить тебя, но всё же оставила тебя в темноте. Там ты и хочешь оставаться? — его голос такой спокойный, в то время как моё давление в крови взлетает, и я не могу отделаться от ощущения раздражения.
Я отворачиваюсь к окну, чтобы смотреть в ночь. Он выражает словами все крошечные, шепчущие мысли, которые уже находятся в моей голове. Не трудно проигнорировать все, чего не знаю о своих способностях.
Я делаю так всегда. Труднее игнорировать тот факт, что я практически ничего не знаю о своем отце.
Моя бабушка противоречит тому, что моя мама рассказала мне и солгала о многих вещах. Кто знает, где правда? Существует возможность, что мой отец жив, что у него есть такие же способности и, возможно, кое-какие ответы тоже.
— Рэй, извини, — мягко говорит он. — Я просто пытаюсь помочь.
— Я знаю.
— Ты так и не ответила на мой первый вопрос, — сказал Лукас. — На что похоже, когда ты кого-то исцеляешь?
Я поворачиваюсь к нему и глубоко вздыхаю, поскольку в голове всплывают, в основном, неадекватные слова.
— Это невероятное ощущение. Похоже на острые ощущения от поездки на американских горках и умиротворённое спокойствие теплого бриза, что вместе переплетаются в единое ощущение. Оно начинается с низкой вибрации, наполняющей меня, и затем уже вытекает из меня, и я чувствую, что знаю обо всём. Потом оно изменяется во вспышку света, как взорвавшийся фейерверк, покалывающий все нервные окончания, и всё это внутри меня, — я качаю головой, чувствуя себя глупой, — Так трудно описать.
— Похоже на оргазм, — заявляет Лукас.
Мои глаза расширяются.
— Я думаю, что понимаю, о чём ты говоришь, — продолжает он, — Чувствую то же самое, когда ты делаешь так, просто от того, как описываешь. Это удивительно. Я полностью связан с тобой, словно мы делимся чем-то интимным, когда на самом деле не близки. Как может что-то, что ты вынужден делать, ощущаться так невероятно, делая это, проклятием?
Я откашливаюсь.
— Не знаю, — я могу чувствовать, как он изучает меня.
— У тебя же был оргазм, да?
Я резко прыскаю неловким смехом и чувствую, что мои щеки загораются. Не могу поверить, что он просто спросил об этом.
— У тебя ещё не был. У тебя? — его голос тих и полон недоверия, — Ты не девственница. Ты же не девственница, Рэй?
Это уж слишком.
— Не твоё дело. Мы можем уже двигаться? Мы опоздаем на репетицию.
— Хахх, ты девственница, — решает он.
Я поворачиваю своё свекольно-красное лицо к нему и вижу, что он не смеется надо мной или даже лыбится. Он просто смотрит в лобовое стекло и качает головой, словно ему слишком тяжело понять меня. Не знаю, почему я так смущена. Я не единственная семнадцатилетняя девственница в мире.
— И что, если я такая, — заявляю я, защищаясь, — это такое уж грандиозное событие или что-то ещё?
Он обращает на меня свой яркий пристальный взгляд, и в нём я вижу только нежность и ласку.
— Да, вроде как грандиозное событие. Но не по тем причинам, что ты думаешь, — затем он снова вернул грузовик на дорогу и возобновил поездку, ничего не говоря по теме. Я осталась в оцепенении, уставившись на его профиль.

— Должно быть оно, — Лукас паркуется позади ряда автомобилей.
Если бы я уже не была на чеку, прежде чем мы приехали, то наш разговор по пути сюда подействовал бы на меня.
— Мы должны появиться до него, прежде чем он найдёт меня, в случае, если он попытается свалить, — говорю я, пытаясь сосредоточиться на задаче.
— Может, ты подождёшь в машине, — предлагает он.
— Чего? — я разинула рот. — Я ценю, что ты пришёл со мной, но это ничего не имеет к тебе. Так почему я должна ждать в машине?
Выражение его лица окаменело.
— Блин, не знаю. Что в случае, если он опасен или что-то ещё?
Я уже собралась кинуть саркастичное замечание ему в ответ, когда сознательно остановила себя. Больше не хочу с ним спорить.
— Спасибо, что беспокоишься, но я не буду ждать в машине.
— Всё время держись рядом со мной, пока мы будем там, — указывает он, выйдя из грузовика, не дождавшись моего ответа. Вместо внезапного офигевания, я сохраняю спокойствие, понимая, что его внезапная грубость – ростки беспокойства даже при том, что я не ценю то, с каким тоном он разговаривает со мной.
Не знаю, как соседи могут выдерживать шум. Даже через два дома могу услышать вибрирующий бас и звук голосов, поднимающихся до шума. Пока мы подходим ближе, я замечаю на газоне людей вперемешку. Все дома на этой улице - подобны маленьким одноуровневым коробкам вагонетки, сгруппированные близко друг к другу. Лукас тянется, чтобы взять мою руку, когда мы уже около двери. Никто здесь не замечает или заботится о нашей внешности. Это больше походит на вечеринку, чем репетицию. Парадная дверь не заперта, и Лукас шагает внутрь, крепко держа меня за руку.
В меня сразу же ударяет сигаретный дым, заполняющий горячим, тяжелым воздухом дом. Плавая в нём, орава людей собралась в небольшой гостиной. Пол вибрирует под моими ногами от музыки, которая играет группа. Я знаю, что они близко, но не вижу их признаков.
Лукас медленно пробирается сквозь толпу. Я замечаю, что несколько знакомых лиц из школы входят и удивляются при виде нас.
— Эй, мужик, — незнакомый парень хлопает Лукаса по плечу, встречая нас.
Наконец-то над головами толпы я замечаю Чада. Похоже, группа играет на открытом крыльце за домом. Лукас останавливается и склоняется к моему уху, — Я собираюсь подвести нас поближе. Держись за мной.
Я киваю ему, чувствуя его теплое дыхание на моем ухе, когда он потянул меня вперед.
Меня ударяют и толкают, но в итоге мы достигаем передней части толпы. Я остаюсь скрытой за спиной Лукаса, когда мои глаза находят Роба Джарвиса, играющего громко, но не громче, чем в клубе. Я могу действительно изучить Джарвиса. Его длинные, жилистые волосы собраны в низкий " конский хвостик" и его футболка без рукавов открывает вид на трайбл-тату, соединяющаяся на его худом бицепсе. Жилистое, долговязое тело. Я знаю, что это было его, когда возвращалась домой. Я хотела позвонить Аполлону и спросить у него, о чём он говорил с Джарвисом. Но не позвонила Аполлону, потому что ему это не понравилось бы. К тому же, него были новые телефоны с разными номерами каждую неделю.

— Эй, это же новая девчонка, — рядом с собой я замечаю несколько девчонок с обеденного стола Чада.
— Привет, — я нерешительно улыбаюсь им в ответ, подозревая их дружелюбие.
Они заглядывают мне за спину.
— Чад сказал, что ты приведёшь кое-каких подруг. Где они? — одна из девочек вопит мне.
— Они не смогли прийти. Вместо них я привела Лукаса.
Она осматривает Лукаса прежде, чем оценивающе взглянуть меня.
— Ты не похожа на лесбиянку, — она повысила голос, и часть её слюны вылетела в моем направлении, едва не задев моё лицо.
Лукас передо мной прочистил горло. Великолепно. Он определенно слышал это.
Девочка вернулась к группе, закончив свой сет, и толпа одобряюще взревела.
— Давай, — Лукас, не тратя время, ведёт нас через оставшихся людей у лестницы и располагает нас прямо перед Джарвисом, который склонился, чтобы отключить свой бас. Я замечаю его новый и совершенный инструмент, по сравнению с потрепанным у Чада и других. Когда он встаёт, Джарвис небрежно взглянул на меня, и затем снова взглянул в моё лицо прежде, чем стереть свой очевидный шок.
— Мы бы хотели поговорить с тобой, — говорит Лукас. Он и Джарвис одного роста, и Лукас шагает вперёд, когда Джарвис делает шаг назад.
— Я могу подписать автограф, когда что-нибудь сломаю, — бормочет Джарвис, концентрируясь на наматывании провода и перемещения оборудования.
Улыбающийся Чад появляется рядом со мной.
— Где твои друзья? — в его руке пиво, и налитые кровью глаза говорят мне, что это не его первое.
Я смотрю на Джарвиса, который, кажется, единственный член группы, кто так обеспокоен своим прибранным инструментом.
— Они не смогли прийти. Лукас пошёл со мной.
Чад смотрит мне за спину.
— Берегись, — предупреждает он. — Он с характером. Ты сказала ему, что предпочитаешь девочек?
Я решаю подыграть.
— Нет. Думаешь, я должна?
Он кивает.
— Определенно. Он должен сбить ориентир, — затем высокая блондинка заманивает Чада со спины, обнимая его руками.
— Эй, детка, — пропел он ей.
Она засовывает язык ему в ухо.
— Давай пойдём, поищем спальню.
На этом обо мне забывают. Чад отворачивается и уводит её.
Лукас становится злым, стоя со скрещенными руками на страже Джарвису.
— Если это отнимет какое-то время, то мы можем говорить здесь, — говорит он излишне громким тоном.
Джарвис выпрямляется и преувеличенно вздыхает.
— Прекрасно. Давайте выйдем на улицу.
Он разворачивается и движется к задней части крыльца. Лукас идёт прямо за ним, пока Джарвис проталкивается к двери и исчезает в темноте.
Я боюсь, что он попытаться сбежать, но когда выбираюсь наружу, то вижу, что он спокойно стоит на газоне, наблюдая за нашим приближением. Мы останавливаемся перед ним, и Лукас поворачивается ко мне в ожидании, что я что-нибудь скажу.
Я не мешкаю. Я хотела поговорить с ним слишком давно.
— Ты знаешь, кто я? — спрашиваю я.
Его глаза проходятся по моему телу.
— А должен? — отвечает он, похотливо ухмыльнувшись.
Я могу ощутить, как Лукас напрягается рядом со мной, и решаю перейти к сути дела.
— Слушай, я видела тебя в Сан-Диего ещё, когда жила там со своей мамой. Видела, как однажды ты разговаривал с Аполлоном перед нашим домом. Также знаю, что ты работаешь уборщиком в доме престарелых, где живет моя бабушка. Нет иного варианта, что всё это совпадение. Не хочу втягивать тебя в проблемы или что-там ещё, но я действительно хочу знать, что ты делал в Сан-Диего.
Джарвис метает взгляд между мной и Лукасом.
— Я не знаю, что за х***ю ты несёшь. Чувак, твоя подружка не дружит со своей флягой.
Лукас встаёт с ним лицом к лицу.
— Мы знаем, что ты был там. Мы просто хотим знать зачем. Так что хватит пороть чушь.
Джарвис хмурится и отталкивает его руки на его груди. Лукас щурит глаза на Джарвиса, и напряженность мгновенно сгущается.
Прежде чем Лукас сможет последовать за ним, я втискиваюсь между ними. — Пожалуйста, не мог бы ты сказать мне, что кто-то из моей семьи послал найти меня и мою мать? Я ничего никому не скажу. Обещаю. Мне просто нужно знать.
Он снова оглядывает меня.
— Я не наплёл тебе дерьмо. Вся твоя семейка сумасшедшая. Твоя бабка, твоя мамаша, и из того, что вижу, ты тоже не далека.
Моя кровь похолодела.
— Моя мать? Что ты знаешь о моей матери?
— Я покончил с твоей семьёй. Теперь ты должна отвалить от меня, — он хмурится и пытается обойти нас. Лукас встаёт перед ним, и Джарвис соединяет свой кулак с его челюстью. Я ахнула, когда голова Лукаса откинулась назад. Но он быстро оправляется от этого, и с рыком толкает Джарвиса, шмякнув его на траву, и колотит по лицу. Люди проносятся мимо меня и начинают оттягивать Лукаса. Как только бьющегося Лукаса дернули вверх, Джарвис встает на ноги и спотыкается. Он безумно отхаркивается, пока стоит и вытирает кровь со рта тыльной стороной руки. Лукас кажется в порядке, но лицо Джарвиса – кровавое месиво.
Джарвис резко разворачивается и несётся в следующий двор.
— Подожди! — воплю я. Мне нужно узнать, как он связан с семьей и моей мамой. Я начинаю преследовать его, когда Лукас хватает меня за руку. Я изо всех сил пытаюсь вырваться, наблюдая, как исчезает Джарвис, — Отпусти меня!
— Нет смысла. Он не собирается ничего говорить.
— Но он что-то знает. В любом случае он связан с моей семьей.
Лукас другой рукой хватает меня за талию, пытаясь развернуть меня.
— Слушай меня. Мы должны поговорить.
Я злобно разворачиваюсь, но резко останавливаюсь, когда вижу, что его нижняя губа и правая сторона лица начинают отекать. Борьба вытекает из меня, и я вздрагиваю при виде его, — Он нанёс довольно хороший удар.
— И я вернул должок. Давай, Рэй. Давай уйдём.
Я киваю и позволяю ему вести меня мимо любопытных людей, все ещё слоняющихся по близости и оглядывающихся по сторонам, что же была за драка. Мы обходим дом, чтобы добраться до главной дороги, где припаркован грузовик Лукаса.
Мой адреналин до сих пор скачет, и мы двигаемся быстро. — Что, если он расскажет тому, кто его нанял, что я пришла поговорить с ним? — спрашиваю я, затаив дыхание. Машины до сих пор заполняют дорогу, но уже меньше. Я слышу лишь собачий лай вдалеке, пока мы идём к грузовику.
Лукас кладет руки мне на плечи и разворачивает к себе.
— Ты задаешь неправильный вопрос. Ты должна спрашивать, почему Джарвис был таким оборонительным и решил держать рот на замке. Если его послали только лишь за тем, чтобы найти тебя или получить информацию, то почему он отреагировал на нас таким образом?
Мои мышцы напряглись, когда я начала понимать его точку зрения. Но не хочу, чтобы мои мысли текли туда. Они слишком ужасны, чтобы рассматривать их. Я сразу же покачала головой.
Мой отказ не останавливает его.
— Просто подумай об этом. И не делай сумасшедших выводов из этого.
Я отступаю на шаг, но он остается со мной. Я продолжаю двигаться, пока моя спина не прижимается к грузовику. Его руки спустились к моим рукам, и я смотрю в его голубые глаза. Они мертвы, серьёзны и полны решимости относительно меня.
— Думаешь, он убил мою мать, — шепчу я.
Он не отвечает. Мы знаем, что это он и имел в виду.
— Но зачем? — спрашиваю я. — Зачем он сделал это? Зачем кто-то в этом городе хотел её смерти? Она ушла из их жизней почти на двадцать лет.
— И к чему привёл результат после её смерти? — спрашивает он.
Я часто моргаю и чувствую, что слезы скатываются по щекам.
— Он привёл меня сюда, — отвечаю я неохотно.
Как только слова слетают с моих губ, внутри я кричу «это просто не возможно».
— Кайл не мог сделать этого. Он не мог убить нашу мать. Чтобы просто привести меня сюда? Это не имеет никакого смысла.
Лукас поднимает руку и стирает большим пальцем слезинку с моей щеки.
— Может, это и не Кайл. Может, это твоя бабушка. Может, у неё был момент ясности, и она заварила эту кашу.
— Нет. Она даже не знала, что я существую.
— Что на счёт Алека?
Я тоже её сразу отбрасываю.
— И какая же у него была причина? Он так долго не получал свой развод, и не мог придумать никакой иной причины, чтобы она ушла или не хотел меня здесь видеть.
Видение, как я вхожу в нашу кухню и нахожу свою мать, как её голова окружена её же собственной кровью, и всё что я могу видеть, как мы спорим о ее убийце. Эту сцену я пересматривала много раз, во сне и наяву, только вот сейчас мое тело начинает дрожать, представив Джарвиса там, с поднятыми руками, наготове нанести смертельный удар.
— Я не знал, что ты нашла её, — говорит Лукас, его голос полный эмоций, и я понимаю что, должно быть, по крайней мере, сказала это вслух, потому что он притянул меня к себе.
— Я пыталась вернуть её, — я прижимаюсь и сжимаю его пуловер в руках, в необходимости держаться за что-то, — После всего, о чём она предупреждала меня, я всё равно положила на неё руку и попробовала. Но её кожа уже была холодной. Я сильно опоздала.
Его пальцы пробегают вверх и вниз по моей спине, медленно рисуя успокаивающие узоры.
— Мне так жаль, что тебе пришлось пройти через это.
Я уткнулась в него. Я думала, что была в порядке, но понятия не имела, как сильно нуждалась в этом успокоении. Я останусь на этом пути, поближе к нему, и позволю себе почувствовать своё горе, зная, что я нахожусь в безопасном месте. Всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя в такой же безопасности, как сейчас, когда я с ним. Ничего страшного в том, чтобы дать себе немного развалиться, потому что если у меня есть Лукас, то я буду в состоянии снова собрать себя, когда буду готова. Его тепло просачивается в меня, и я расслабляюсь в его руках. Не уверена, сколько времени он держит меня так, но мой тихий плач, наконец-таки, прекращается. Но он не отпускает меня. Он продолжает держать меня, пока мое горе начинает изменяться во что-то еще. Мне хорошо понятны его твердые мускулы, прижимающиеся к моей груди и животу. Его губы около моего уха, и я знаю, что мне нужно всего лишь повернуть голову, чтобы получить поцелуй, к которому меня так манит. Но я не могу использовать этот момент. Не могу позволить своим эмоциям распутать меня и ввести его в заблуждение, когда я знаю, что не готова снова обмануть его. Я с сожалением отступаю и пытаюсь думать разумно о том, что произошло здесь сегодня вечером.
— Роб Джарвис может быть ее убийцей, но ничего не могу с этим поделать. Я не могу пойти в полицию лишь с моим подозрением, не так ли? — спрашиваю я, отпустив его футболку, и смотрю на него.
Он качает головой, соглашаясь со мной.
— Не думаю, что хочу, чтобы ты возвращалась в дом Кайла, — говорит он.
— А какой выбор у меня есть? Куда я ещё пойду?
У него нет ответа. Он не предлагает свой дом, и мы знаем почему.
— Кайл не причинит мне боли, — рассуждаю я. — В общем, я просто знаю это. Я чувствую, что мы тут что-то упускаем. Чтобы понять что, мне нужно вернуться и делать вид, что всё нормально.
Он разочарованно вздыхает и запускает руки в свои волосы.
— Есть проблемка в твоём плане. Джарвис скажет им, что мы только что повздорили с ним, и они начнут волноваться о том, что он мог нам сказать.
— Он сказал, что покончил с моей семьёй. Не думаю, что сейчас он побежит к ним.
Лукас смотрит на меня, словно он разорван на части.
— Слушай, если ты вернёшься, мне нужен способ удостовериться, что ты в порядке, — он задумывается на мгновение, — Мы оставим наши телефоны. Мы оставим вызов включённым на всю ночь, и если что-то произойдёт, я услышу.
Я ценю жест, но это, кажется, чутка экстремальным.
— Оставить наши телефоны на всю ночь?
Он кивает.
— Я должен знать, что ты в порядке, Рэй.
Затем он неожиданно придвигается, прижав меня к грузовику. Я глубоко вдохнула, когда его тело впечаталось в меня. Он прислонился ко мне лбом. Я могу почувствовать его теплое дыхание на моем лице. Я замираю, когда его губы едва касаются моей щеки. Он остается в таком положении, переполняя меня, окружая меня. Каждое место, где его тело соприкасается с моим, словно пылает. Мое сердце начинает задавать ритм. Оно, похоже, как и всегда, в ожидании его следующего движения, задаваясь вопросом: поцелует ли он меня, так нуждающуюся в нём. Наконец-таки он действует, сначала нерешительно, будто ждет, чтобы увидеть, откажу ли я ему. Когда я этого не делаю, внезапное давление его губ на моих ощущается так прекрасно, что из меня вырывается негромкий стон. Он слышит его, и сейчас у него есть вся поддержка, в которой нуждается. Он углубляет поцелуй, вселяя в него всю сдерживаемую потребность и желание, лаская языком. Я до сих пор прижата к грузовику, моя спина трется о её твердую поверхность. Но я едва чувствую её. Чувствую лишь, как Лукас сильно меня хочет, а под этим также чувствую тупую боль, его боль. Я поднимаю руки вверх, обвивая его шею. Собираю свою энергию, позволяя ей построиться, перед тем как отправить её к нему. Могу чувствовать момент, когда она достигает его. Он замирает, и я знаю, что опухоль в его лице уже уменьшается.
— Рэй, — вдыхает он моё прозвище и целует меня снова, но на этот раз более жёстче, более требовательно. Вес его тело, прижавшееся к моему, сводит меня с ума. Ноющая потребность глубоко во мне нарастает. Его рука отпускает мою бок, и он хватает меня за бедро, потянув ногу вверх, и забрасывает на себя. Когда он прижимает бедра к моим, я сжимаю его волосы в кулаках и задыхаюсь от удовольствия, что накатывает на меня. Теперь его теплые пальцы под моим свитером скользят по обнажённой коже, и вдруг этого становится просто не достаточно. Я хочу его руки на мне повсюду. Всё моё тело ноет по нему.
— Снимите уже номер! — кто-то проорал. Потом я слышу, как взрыв смеха проходит мимо нас.
Мы оба слышим это, но на это уходит минуту, чтобы дошло до нас. Мы стоим посреди улицы, и Лукас почти стянул мой свитер мне на плечи, а я бесстыдно продолжаю целовать его.
В итоге у него появляется дух, чтобы притормозить нас. Он отстраняется подальше от меня, осторожно опуская мою ногу, и натягивает свитер на место. Моё тяжелое дыхание отдаётся в ушах, и я вижу, как вздымается его грудь, пока он подчиняет себя контролю. Мои глаза медленно фокусируются на нём. Спокойный и холодный Лукас выглядит таким разбитым, как я и чувствую.
Его рука тянется вверх, чтобы исследовать свою теперь уже отлично излеченную щеку и губу.
— Спасибо, — говорит он с улыбкой неверия, все еще привыкая к тому, что я могу делать.
— Мне в удовольствие, — я усмехаюсь в ответ, удивляясь, что могу управлять смехом после всего, что произошло сегодня вечером.
— Мне тоже. Поцелуй что надо, — говорит он хитро, пробегая пальцами по губам. Но потом его глаза фокусируются и заостряются на мне. Он вздыхает, прежде чем сказать, — Слушай, я должен знать, что мы думаем об одном и том же. Я не хочу завтра увидеть тебя в школе и вернуться к старому. Я больше не борюсь. А ты?
В его голосе слышится возражение, словно он бросает мне вызов, чтобы отрицать то, что между нами. Но я тоже не могу вообразить с ним борьбу, не после того, что только что произошло. Так не честно, потому что он уже завоевал мое доверие снова. Сейчас меня сдерживает страх. Но я не хочу больше сдаваться страху.
— Нет, — я качаю головой, все еще чувствуя себя перегретой.
— Чудненько, — кивает он, и на его лице читается облегчение.
Затем я вспомнила, как он подошёл ко мне в школе и по собственнически обнял меня в день после нашего урока вождения. Вспомнила то нежелательное внимание, что он принёс мне, а потом сочувствие от Гвен, когда это так быстро закончилось. Я, правда, предпочла бы не иметь дело с какой-либо реакцией снова.

— Но положа руку на сердце, Лукас, я не хочу драму, что принесут нам публичные проявления любви. В любом случае, я в этом «не очень». В общем, мы можем просто играть крутых, когда в школе, — предлагаю я.
От моей просьбы Лукас не выглядит довольным. Но потом ухмыляется.
— Это также может стать помехой твоему лесбийскому образу жизни. Не хочешь кое-что объяснить?
Я вздыхаю, все еще чувствуя себя плохо из-за лжи.
— Я хотела, чтобы Чад прекратил спрашивать меня, но не хотела ранить его чувства. Поэтому сказала ему, что я лесбиянка.
Он пытается не ржать, но выскакивает хохот.
— И он поверил тебе?
Я киваю, не в силах помешать своей улыбке растянуться.
— О Софи, — начинает он, проведя рукой по щеке вниз, в то время как его хорошее настроение испаряется.
— Она думает, что я веду её на бал.
— Я знаю.
Сначала он кажется удивленным, но потом просто кивает. Он, наверное, думает, что я услышала об этом через школьное сарафанное радио.
— Я собираюсь сказать ей, что не смогу идти с ней. Я хочу пойти с тобой, если ты позволишь мне.
Вот об этом я думала, когда хотела пойти на выпускной бал с Лукасом. Но принять этот вариант неверный шаг. Я потратила большую часть своей жизни с женщиной, которая была неспособна довести что-нибудь до конца. В стремлении не быть как она, я патологически полна решимости блюсти свои обязательства. Мне нужно знать, что Лукас - тот, кто верит в тоже самое. Кроме того, сегодня днем я подслушала, как Софи говорила с группой девчонок, как она с нетерпением ждёт свой выпускной вечер с первого дня. Как я хочу нарядиться во что-нибудь и провести романтический вечер с Лукасом, но выпускной сам по себе для меня не имеет реального значения. Если бы я не переехала сюда, то уверена, что Лукас и Софи пошли бы на выпускной вместе. А также вполне уверенна, что Хейли пустила слушок про Чада. Если Лукас откажет ей, то это будет реальный абзац, а я не хочу быть причиной его появления.
Я готовлюсь к его реакции.
— Ты сказал ей, что пойдете. Я думаю, что ты должен идти с ней, как и запланировано.
Он не разочаровывает меня своим недоверчивым выражением.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с Софи?
— Нет, конечно, нет. Но переобуваться не правильно.
Он разочарованно выдыхает.
— Я всегда хотел пойти с тобой. Я собирался спросить тебя, но всё ещё пытался заставить тебя простить меня. Потом Софи сказала мне, что ты пойдёшь с Чадом, и я взбесился. Именно тогда я сказал, что пойду с ней. Это не было каким-то там романтическим предложением.
— Я не собиралась с Чадом.
Его лицо наполняется сожалением.
— Теперь я знаю. И Майлз и Гвен сказали мне.
Я же стою на своем.
— Но, тем не менее, ты сказал, что возьмёшь Софи. Так что ты обязан.
Он качает головой и смеется от недоумения.
— Боже, Рэй. Ты серьезно бескорыстна или до сих пор наказываешь меня?
Я скрестила руки на груди и потупила взгляд в тротуар. Удивлена, как от этого больно. Чувствуется, словно он не знает меня вообще.
— Я не наказываю тебя, Лукас.
Он выругался под нос, прежде чем его руки притянули.
— Прости. Я знаю, что ты не наказываешь. Ты хороший человек. Ты лучшее, что когда-то было у меня. И прямо сейчас это для меня немного неудачность.
Я понимаю его расстройство.
— Ты можешь уйти пораньше, и мы можем делать что-нибудь после, — предлагаю я.
— Значит, ты не собираешься идти?
Он утыкается носом мне в голову, и я могу почувствовать его теплое дыхание в волосах. Я прижимаюсь к нему.
— Нет. Мне плевать на выпускной, — я замечаю, что автомобили на улице начинают рассеяться, — Который час? — спрашиваю я.
Лукас выуживает свой телефон.
— Дерьмо. Почти десять, — на этом он усаживает меня в грузовик, и затем направляется на свою сторону, чтобы мы выехали на дорогу.
— Мы начнём звонок, прежде чем ты войдёшь внутрь, — говорит он, пока мы легко едем по тихим улицам, — Если Джарвис поговорил с Кайлом, то мы должны узнать об этом как можно быстрее.
Я вздыхаю. Я надеялась, что он забыл об этом.
— Чтоб ты знал, я не потащу телефон с собой в ванную, — я наблюдаю за Лукасом, ожидая усмешку, но он в серьёзном эмоциональном строю.
— Да, ты можешь. Просто включи «немой» режим, если ты стесняешься. Но не забудь включить звук. Иначе ты найдёшь меня, стучащего в твоё окно посреди ночи.
Я пытаюсь не улыбнуться тому, как он серьёзно воспринимает это. Я знаю, что тоже должна, но видимо не могу набраться страха по отношению к Кайлу.
Когда мы подъезжаем к дому я вижу, как горят несколько внешних огней, как всегда. Пока мы сидели в грузовике, Лукас набрал мой номер, а я принимаю его, и он проводил меня до двери. Это был ещё один вечерний вихрь с ним. Все время мы проводим вместе, кажется, экстремально в некотором роде. Я задаюсь вопросом, можем ли мы быть такими противоречивыми и до сих пор вместе. Я знаю одно … мы никогда не будем скучать.
— Доброй ночи, красавица, — говорит он прежде, чем склониться, чтобы поцеловать меня. Я ожидала целомудренный поцелуй, как и прошлый раз, в случае если у нас есть зрители. Но я получила голодного, требующего Лукаса, уговаривающего меня открыть рот и погрузиться языком в мой рот. Мне требуется секунда, чтобы нагнать его, но когда у меня получается, я нетерпеливо удовлетворяю его потребности, как и мои собственные. Когда он резко отстраняется, он оставляет меня ошеломленной и дрожащей.
Спустя мгновение он поднимает брови и одаривает меня весёлой улыбочкой. Я понимаю, что просто стою тут, уставившись на него, вместо того, чтобы зайти внутрь. — Поговорю с тобой позже, — пробормотала я, чувствуя, как по моим щекам растекается тепло, поэтому я отворачиваюсь, чтобы войти. Затем, не в силах остановить себя, оборачиваюсь через плечо и смотрю, как он уходит, любуясь его длинными ногами, уверенно шагающими, и как его джинсы облегают его узкие бёдра. Он почти может заставить меня забыть суматоху, которая привела меня здесь и до сих пор окружает меня.
Дома тихо, и, кажется, что все спят. Я выключаю свет, и собираюсь спуститься вниз, как слышу Хлою.
— Ты пахнешь сигаретами, — она в халате стоит на ступеньке выше меня.
— Я не курила.
Она косо смотрит на меня. Она не верит мне.
— Я хотела сказать тебе, что Алек и Линда приедут на барбекю в воскресенье. Мы хотим, чтобы ты присоединились к нам. У нет других планов, так ведь?
Я качаю головой.
— Отлично. Будет только семья. Никаких других гостей, — она наблюдает за мной, ожидая моего соглашения.
— Чудненько, — отвечаю я, зная, что она сказала мне не приглашать Лукаса.
Хлоя говорит доброй ночи, и я исчезаю вниз, понимая, что Лукас слышал наш разговор. Знаю, что Хлоя точно не в восторге от того, что я здесь. Всегда чувствую это. Я иногда думаю, что ей порой тяжело притворяться.
— Не белая и пушистая леди, не так ли? — телефонный голос Лукаса поражает меня.
— Она в порядке, — отвечаю я мягко, — Ты уже дома?
— Только что зашёл.
Я слышу шарканье и какие-то помехи на другом конце.
— Я сейчас поставлю тебя на «немой» режим; вернусь через пару минут, — я воспользовалась ванной. Потом переоделась и почистила зубы. У меня есть ожидающая меня куча домашней работы, но я так устала, чтобы заняться ей сегодня вечером. Я кладу телефон на тумбочку и ставлю на зарядку, чтобы батарейка не разрядится. Как только выключаю свет и ложусь в постель, я включаю звук на телефоне, — Ты тут? — спрашиваю я.
— Туточки. Всё хорошо? — спрашивает его низкий голос в темноте.
— До сих пор. Так хорошо. Я могу задать тебе вопрос?
— Ты только что задала.
Я улыбаюсь в темноте.
— Умник.
— Это был твой вопрос? Потому что он больше походит на утверждение.
Я хихикаю.
— Да, констатирую очевидное, — его тихий смех раздаётся в телефоне, — А сейчас вот вопрос. Ты сказал, что не знал, что я нашла свою мать. Так, что ты знаешь? Что же сказала Хлоя, когда она пришла в дом Майлза в тот день?
— Давай-ка посмотрим, — начинает он, — Она сказала, что самая красивая девушка, которую я когда-либо видел, собирается переехать сюда и надрать мне задницу.
Я тихо хихикаю. Мне нравится эта его игривая сторона.
— Верно. Почему бы тебе не попробовать снова? На этот раз не забудь использовать свой фильтр для фигни.
— Эй, я констатирую очевидное.
Приятная теплота растекается по мне. Я собираюсь сказать ему, что это идёт в обоих направлениях. Но затем я кое-чего недопонимаю.
— Ты избегаешь вопроса? — спрашиваю я, — Что же она рассказала? Это было ужасно?
Я слышу шелест.
— Это было до того, как она встретила тебя. Уверен, что она, — он делает паузу, — ты же знаешь, теперь видит вещи по-другому.
Я сажусь в кровати.
— После этого заявления ты обязан сказать мне, что она наговорила.
На другом конце тишина.
— Лукас, пожалуйста.
— Ладно. Но она знала только то, что ты моталась по приёмным семьям, что твоя мама была алкоголичкой и наркоманкой, и что твоя жизнь была довольно нестабильна. Она боялась, что ты была каким-то испорченным ребенком, который плохо повлияет на Пенелопу. Но очевидно же, что ты не относишься к тем вещам. У неё нет ничего, о чём стоит волноваться.
Я кусаю губу, но не удивительно, что она предположила обо мне такое.
— Я думаю, что это довольно-таки чертовски впечатляет, — говорит он.
— Что?
— Что ты не тот человек, которого ожидала Хлоя. Что ты так уравновешенная, несмотря на то, как ты выросла.
Я смеюсь.
— Не скажу, что я уравновешенная.
— Ну, ты же не преступница, которой могла бы быть. Ну знаешь, кроме радости кататься на краденной тачке, — подразнивает он.
Я тихо смеюсь. Дразнящий и флиртующий голос Лукаса течёт по мне, и мое раздражение к Хлое не пускает корни слишком глубоко.
— Ты идёшь спать? — спрашивает он через некоторое время.
— Думаю, что могу попробовать. А ты?
— Тоже попытаюсь. Доброй ночи, Рэй.
— Доброй ночи, Лукас, — когда слова слетают с моих губ, я начинаю задаваться вопросом, в чем же он спит.
Я представляю облегающие боксеры. Так как никогда не видела его без футболки, но чувствовала жёсткие линии и черты его груди и живота, я восполняю пробелы вполне приятными. Я переворачиваюсь и приглушаю стон.
Как я могу как-то заставить себя заснуть, когда есть такое чувство, что он находится прямо здесь, в спальне со мной?
Почти час спустя я все еще беспокойно ворочаюсь под одеялом.
— Рэй? — прошептал Лукас.
— Да?
— Не спишь?
— Нет.
На другом конце раздалась тишина. Затем он говорит:
— У меня есть идея, — я слышу шорох, и я предполагаю, что он встаёт с кровати. Потом слышу, как начинает играть спокойная музыка. Я узнаю мягкие звуки, доносящиеся из телефона.
— Я сделал лучше или хуже? — спрашивает он.
— Это - M83?
— Да. Это хорошо?
Я улыбаюсь в темноте.
— Приятно.
— Давай попытаемся немного поспать. — Ладненько, — я закрываю глаза и позволяю музыке оттолкнуть подальше напряженность. Мягкая мелодия обволакивает меня, словно слабый ветерок. Кажется, что у Лукаса тоже возникли проблемки со сном, и может из-за того, что он воспринимает меня. Я едва могу переварить то, что чувствую, пока лежу здесь, слушая ту же самую музыку, что и он, и знать, что он рядом, даже если он на самом деле не со мной. Вскоре я чувствую, что проскальзываю в сон.