Глава 6. Дверь кабинета распахнулась, и Линч поднял голову

Дверь кабинета распахнулась, и Линч поднял голову. Глаза заболели от яркого света, но затем постепенно привыкли, и он, моргнув, уставился на раскиданные по столу бумаги. Половину из них покрывали путанные записи от руки – нацарапанные соображения, которые он сделал прошлой ночью, когда мысленно разбирался в событиях вчерашнего дня. Мячи-вертуны. Липкий осадок на подоконнике. Сладковатый запах от тела Фэлкона. И трижды подчеркнутая фраза: «О ткуда у миссис Марбери пистолет?»

Дойл пошел прямо к камину и бросил туда щепок, отчего в комнату пахнуло дымом.

– Вы будто провели три ночи в таверне, накачиваясь джином. Да и пахнете так же.

– Ты преувеличиваешь, – сказал Линч, убирая волосы от лица. Он, должно быть, задремал. – Я-то знаю, как пахнет в таверне.

Он поднялся и, пошатываясь, побрел в угол к шкафчику с напитками. В одном из графинов плескалась густая вязкая кровь. На мгновение зрение стало четче, а цвета будто исчезли. Дрожащей рукой Линч откупорил графин, налил себе стаканчик и выпил, глядя в окно на серое утреннее небо.

В животе вспыхнуло желание, будто от страстной женской ласки. Пришлось через силу отставить стакан и снова закрыть графин. Линч четко отмерял себе дозу – необходимое зло. Как бы ни хотелось большего, он держал себя в узде. То был один из методов управлять своими неестественными желаниями. А еще медитация.

– Как дела у Гаррета?

– Еще дышит, – ответил Дойл, вытирая руки о штаны.

У него на лице застыло непонятное выражение. Они никогда не говорили об этом, но каждый Ночной ястреб рисковал, выполняя свою работу.

С каждым часов возрастала надежда, что вирус жажды исцелит Гаррета. Он мог выжить. Может быть.

– Вот, – пробурчал Дойл, вытаскивая из кармана письмо. – На нем золотая печать.

Значит, от Совета. Линч сломал печать ногтем большого пальца, быстро просмотрел послание, и лицо его заледенело.

– Что такое? – прямо спросил Дойл.

– Меня вызывают к одиннадцати в Башню, – отозвался Линч, направляясь в свои покои, смежные с кабинетом.

Дойл двинулся следом:

– Ага, значится, дурные вести.

– Не уверен. – В последний раз его вызывали, чтобы угрожать. Очень похоже на принца-консорта. Хочет напомнить о своей безграничной власти? Или все намного хуже? Линч чертовски устал от того, что его дергали, как марионетку. – Прикажи седлать мою лошадь.

– Так точно.

– А еще мне нужны сопровождающие…

Дойл сдержался и не стал выразительно на него зыркать. Слуга знал свое дело.

– Пришлю в конюшню пару новичков. Эти юнцы еще писают в штаны от одного вашего имени.

– Лучше бы им этого не делать в палатах Совета.

Линч вылил в чашу кувшин горячей воды и быстро побрился. Дойл не так уж неправ. С налитыми кровью глазами и густой щетиной он походил скорее на негодяя, чем на уважаемого командира Гильдии.

Слуга открыл шкаф, вытащил черный бархатный камзол, который Линч носил при дворе, и накрахмаленную белую рубашку.

– Тогда лучше приодеть вас. Сюртук серый или черный?

– Черный. – Линч снял тяжелую кожаную броню и нижнюю рубашку. Полностью раздевшись, он быстро вымылся. – К своему возвращению я хочу видеть на столе вчерашние доклады. А также итоговый отчет доктора Гибсона по телу лорда Фэлкона. Если можно, пусть его кровь снова проверят в латунном спектрометре. Знаю, уровень вируса был в норме, но хочу убедиться, что нет изменений. Вирус жажды обычно остается в тканях в течение нескольких дней после смерти. Поглядим, в обычных ли он пределах. И отправь Бирнса снова переговорить с наследником Хэвершэма.

Дойл бросил ему рубашку. Линч вытерся полотенцем и быстро оделся. Белая рубаха была единственным ярким пятном в его облике. Следом прилетел черный шелковый галстук, который он ловко повязал.

– Да, миссис Марбери придет в девять часов. Проводи ее в мой кабинет, пусть перепишет мои заметки в официальное досье по делу, – попросил Линч уже по пути к двери, но вдруг застыл. – И пусть ей принесут чаю… с чем-нибудь.

Прошлой ночью он неожиданно понял, что днем ее почти не кормил.

Дойл кивнул:

– Будет исполнено.

Линч открыл рот и закрыл. Слуга бросил на него многострадальный взгляд. Он провел рядом с командиром сорок лет, о чем свидетельствовала седина в волосах, и пусть был всего лишь человеком, но свое дело знал.

– Очень хорошо. Вернусь, как только смогу.

***

Линч зашел в атриум Башни из слоновой кости и поклонился присутствующим членам Совета. Два кресла пустовали. Бэрронс, скорее всего, еще не оправился после нападения Фэлкона, а кресло герцога Ланнистера было укрыто черной тканью с самого его убийства.

Такое выражение траура казалось насмешкой. Линч доказал, что покойный герцог знал о бомбе до того, как произошел взрыв. Если бы негодяй не умер в тот день, принц-консорт все равно бы его казнил. Даже сейчас, пока место в Совете пустовало, правитель в ярости стирал дом Ланнистеров с лица земли.

Линч сунул руку в карман, машинально вертя в пальцах заветный кусок кожаного плаща. В том помещении, где умер герцог Ланнистер, присутствовали еще три человека, одним из которых была Меркурий.

Не обращая внимания на стоящего в медном круге мужчину – сэра Ричарда Мейтленда, жуткого подхалима, – Линч приблизился и повернулся лицом к Совету. Молчаливая вражда между Ночными ястребами и Ледяной гвардией никогда не прекращалась, и командир ястребов с удовольствием помог бы главе гвардии спрыгнуть с Башни.

Лицо принца-консорта ничего не выражало, а стоявшая рядом с ним королева положила руку ему на плечо и смотрела куда-то вдаль мимо Линча. Никто из Советников не выказывал своих истинных намерений.

– Сэр Джаспер, сэр Ричард. – Вперед выступил герцог Мэллорин. Несмотря на молодость, он уже десять лет занимал пост – с тех пор, как достиг совершеннолетия. Его дом почти уничтожили, прежнего герцога убили, но Мэллорин выкарабкался из безвестности благодаря почти агрессивной настойчивости. – Совет постановил, что дело с гуманистами в сити должно стать приоритетным, особенно поимка их лидера Меркурия. И раз уж мы не видим особого прогресса, а у вас нет ни единого гуманиста в заключении, то решили поручить расследование вам обоим.

Линч стиснул зубы. В действительности все обстояло несколько иначе, но Совету об этом знать не следует. «Пока я не сложу все части головоломки».

Увеличение количества сыщиков не гарантировало успеха, а наоборот, лишь усложняло задачу. Без сомнения, из прекрасной Башни Совету эта идея казалась привлекательной, ведь они так далеки от улиц, по которым приходилось шагать Линчу.

Принц-консорт обратил на него взгляд бесцветных глаз:

– Сэр Джаспер, вы хотите что-то сказать?

– Нет, ваше высочество. – Он резко кивнул. – Разве могу я возражать вашей бесконечной мудрости?

«И думай, что хочешь».

Глаза правителя на мгновение сузились.

– Нам также рекомендовали назначить награду за поимку главаря, – продолжал Мэллорин. – Тот, кто достанет нам Меркурия, получит соответствующее поощрение. Его статус изменится, ему будут дарованы привилегии представителя Эшелона.

Сэр Ричард резко втянул воздух. Линч посмотрел на возвышение. Он знал, кого благодарить за это предложение – явно Бэрронс постарался.

В голове роились мысли. И в самом деле, серьезное поощрение. Мейтленд прямо дрожал от предвкушения. Он выгонит всех свободных подчиненных на улицы, заполнив их Ледяными стражами. Население встревожится, мужчины и женщины будут бояться за порог ступить.

Меркурий… Линч затаил дыхание. «Если она попадется Мейтленду в лапы, я его прикончу». Зрение потемнело при этой мысли, мир наполнился тенями.

– Линч, не думайте, что мой прежний приказ отменен. Он в силе, – холодно сообщил принц-консорт.

– Разумеется, – ответил Линч, стараясь сохранить хладнокровие. Он чувствовал, что глаза почернели от голода. «Они заметят и заинтересуются». – У меня еще осталось почти две недели. – От грохота крови в ушах он едва себя слышал

– Я чего-то не знаю о сроках? – эхом раздался голос шагнувшего вперед Мейтленда.

Глупо подставлять спину врагу. Линч посмотрел на противника. Было бы так просто свернуть ему шею. Даже голубокровному не выжить после такой травмы.

Мыслями и эмоциями завладел голод. Дико захотелось открутить голову самодовольно ухмыляющегося сэра Ричарда до того, как тот отправится на поиски Меркурия.

Ценой титанических усилий, Линч сдержался и выбросил из головы все мысли, особенно о революционерке, с которой у него свои счеты. Он три раза неглубоко и размеренно вздохнул, и тени отошли, хоть и остались на периферии. Такого прежде никогда не случалось.

На него снова нахлынули звуки, а мир внезапно засиял слишком ярким светом. На Линча пристально смотрел герцог Блайт. Он почти не носил украшений и не пудрил волосы, как большая часть придворных. Его шевелюра и так побелела, а хищные глаза обрамляли морщины.

Они никогда не были союзниками. Когда Линч сорок лет назад представлял свое дело перед Советом, лишь Блайт проголосовал против его предложения сформировать Гильдию Ночных ястребов.

– Пусть грязнокровные умрут, от них никакой пользы, – резко сказал тогда герцог.

Ну разумеется. Линч представлял для него угрозу, а Блайту не хотелось оставлять врага – пусть тому и было тогда лишь пятнадцать – в живых.

– Давайте сделаем по-честному: две недели для них обоих, – предложил Блайт со злобной улыбкой. Явно надеялся, что Линч проиграет.

– Справедливо, – серьезно кивнул герцог Гете, один из тех, кем Линч восхищался.

Они были ровесниками, а Гете пришел к власти после смерти кузена. Теперь в его коротко подстриженной черной бороде виднелись серебряные нити, а глаза, когда-то черные, начали светлеть – легкие призраки Увядания. Однако у герцога еще осталось в запасе лет десять.

– Две недели. – На губах Мейтленда появилась скользкая улыбка. – Я достану Меркурия за одну. – Он резко отдал честь. – Можно просить позволения удалиться, ваше высочество?

Принц-консорт кивнул, и командир гвардии прошел мимо Линча. Бледные глаза горели честолюбием.

– Мне приятно видеть, когда мужчина резво подходит к делу, – сказал принц-консорт.

– Ему не помешает преимущество. Это все, что вы от меня хотели? У меня дела.

– Не сомневаюсь. Нападение Фэлкона?

То, как он произносил слова, будто пробовал почву, встревожило Линча. Принц-консорт был не единственным, у кого появился заинтересованный блеск в глазах. Все члены Совета застыли, напоминая собой воплощение живейшего предвкушения или страха.

– Я считаю, что дела Фэлкона и Хэвершэма связаны. У меня нет сведений по поводу вещества, которое вызвало у них жажду крови, но свидетельские показания и мои собственные выводы проводят между ними параллель.

– Значит, это правда? Они оба испытывали неудержимую жажду крови? – шепотом уточнила огненноволосая герцогиня Казавиан.

– Они вели себя так, будто достигли Увядания, – ответил Линч. – Однако у обоих уровень вируса был довольно низким. Похоже, их состояние резко обострилось.

– Мне доложили, что Фэлкон умер от вашей руки. Он был моим дальним родственником, – напомнил принц-консорт.

– Он зарезал всех домочадцев. У меня не было выбора. Вырвись он в сити, к утру начались бы мятежи, вызванные паникой.

Принц-консорт опустил взгляд. Теперешние отношения Эшелона и рабочего класса были таковы, что малейшее происшествие вызвало бы бунт, и правитель это знал.

– Я требую отчета по расследованию. Меркурий остается вашим приоритетом, но я не могу позволить, чтобы это безумие продолжилось. Дело ведь не в особой болезни, поражающей голубокровных?

– Нет. – Линч задумался. – Нападения происходят очень быстро. Судя по всему, лорд Хэвершэм провел с супругой замечательный вечер в опере, а потом разорвал ее на кусочки. Никаких симптомов болезни, ни следа того, что он был не в себе. Похоже, на него подействовал некий токсин или яд, хотя убедительных доказательств нет.

– Вы их найдете.

– Найду.

Линч и принц кивнули друг другу.

– Вы свободны. И я жду отчет к завтрашнему утру.

– Как пожелаете.