Глава 3. Карета опять резко завернула и Розалинда стиснула зубы

Карета опять резко завернула и Розалинда стиснула зубы. Ремень врезался ей в ладонь, и она крепко прижала бювар к груди, чтобы не выронить.

На сидении напротив покачивался в такт движению экипажа Линч, его длинные ноги едва оставляли ей место. Он перелистывал бумаги, время от времени хмурясь. Хотя Ястреб по большей части игнорировал Розалинду, изредка бросаемый в ее сторону взгляд обжигал, как огонь. Ей не нравилось, что они заперты вместе в такой тесноте. Линч был слишком большим и занимал собой все пространство.

Увы, в темной и тесной карете ей никак не удавалось отогнать воспоминания о том, как это крепкое тело прижималось к ней. Его поцелуй, его вкус, сила его желания вытащили наружу нечто таившееся глубоко внутри. Голод. Только пробудившийся и едва утоленный. Грешные желания плоти, жажду горячих поцелуев и крепкого тела, нависшего над ее собственным.

Она велела себе не думать об этом, но на губах словно остался ощутимый призрак поцелуя. Дурочка, нельзя было этого делать! А хотеть больше – еще глупее.

– Хэвершэмы – сколько их было? – спросила Роза.

– Лорд Хэвершэм, его супруга, леди Амелия, и трое их детей. Низшая ветвь дома Гете. Найдены в понедельник утром старшим сыном, вернувшимся из игорного дома. Все в особняке разорвано в клочки, включая людей, сам Хэвершэм застрелился. В голову.

– Их разорвал он?

– Мы подозреваем, что да. В его желудке оказалось два литра крови, и у леди Амелии под ногтями нашли кусочки кожи, она пыталась сопротивляться. Рядом с телом Хэвершэма обнаружили нож, размерам которого соответствуют раны на слугах и... детях; орудовали именно этим ножом.

Розалинда отметила, что сначала голос Линча звучал монотонно. Он привычно перечислял факты, но потом запнулся. Произошедшее с детьми ему явно не нравилось.

– Почему он так поступил? – Как бы она ни относилась к голубокровным, происшествие выглядело странно. Хэвершэм относился к мелким лордам, и, несомненно, держал достаточно трэлей, чтобы удовлетворять свою жажду крови – разве что был близок к Увяданию, когда голубокровные бледнели и превращались в безумных ненасытных хищников. – Дело же не в Увядании, не правда ли? – Мысль об этом беспокоила. Роза знала, что случалось, когда в городе на охоту выходил вампир.

Линч отрицательно качнул головой:

– Уровень его вируса жажды держался на шестидесяти процентах.

Значит, не Увядание. Вирус жажды делал голубокровных тем, чем они были, но большая часть Эшелона тщательно следила за своим уровнем. Этого требовал закон, век назад принятый правящим Советом герцогов из-за наплыва вампиров. За каждым голубокровным, чей уровень приближались к семидесяти пяти-восьмидесяти, тщательно следили.

Тех, кто превышал планку, ждала гильотина.

– Дойл сказал, там были дети. – Ребенком Роза насмотрелась достаточно ужасов, чтобы считать свои нервы железными – в конце концов, в части тех ужасов она была виновата сама. Но дети... Это всегда тяжело.

Тихим бесцветным голосом Линч подтвердил:

– Да, у Фэлкона их было двое. Мальчик и девочка. – Он внимательно посмотрел на нее и добавил: – Можете подождать снаружи, если хотите.

– В этом нет нужды. – Она должна доказать свою полезность.

– Я не стану хуже о вас думать. Никто не должен видеть детей в таком состоянии.

Серые глаза затуманились, будто от жутких воспоминаний.

– Как насчет вашей бывшей секретарши?

– Там другое. Тогда жертвой был взрослый, пристрастившийся к крови. Который доизбивал свою трэль до того, что она перерезала ему горло, пока он спал.

– Перерезала горло? Я думала, его обезглавили.

От подобного голубокровные не могли исцелиться.

– Она наносила повреждения большим ножом много раз, прилагая недюжинную силу.

Розалинда размышляла над услышанным, делая собственные умозаключения. Ей нужно было узнать о нем – своем сопернике – побольше. Но отрицать, что отчасти ею движет обычное любопытство, оказалось невозможным.

– Значит, дети вас нервируют?

– Как бы вас это ни удивляло, иногда я чувствую и даже выказываю эмоции. Я не машина.

Произнесено это было тоном, каким обычно интересуются, не налить ли еще чаю. Розалинда выглянула в окно на затянутую туманом улицу. Ей не хотелось ему сочувствовать. Линч был ее врагом. До нее доходили слухи, что даже в Эшелоне его считали холодным и бездушным. В обществе посмеивались, что у него каменное сердце, он практически машина.

До него, очевидно, слухи тоже доходили.

– Как вы с этим справляетесь? – не удержалась она. – Как можете делать подобную работу?

Линч опустил бумаги:

– Потому что хорошо это умею. Я лучший в своем деле. В каждом нападении на женщину, в каждом убийстве ребенка я могу найти виновных, и, возможно, даже остановить их прежде, чем от них пострадает кто-нибудь еще. И я могу... отстраняться. Есть у меня такая черта характера. Я стараюсь не думать о них как о людях. Вижу только мертвые тела. Ничего, кроме тел. В моих силах убедиться, что виноватый понесет наказание.

Она это понимала, еще как. У самой эмоции выгорели давным-давно. Стало просто задвигать их подальше. Не думать, сосредотачиваться на деле.

Линч же интересовал ее все больше. Что он за человек? Ее противник, туманная фигура на другой стороне метафорической шахматной доски в их игре. Розе нужно было понять его, но с каждым ответом Линч казался ей все человечнее. Плохо.

Он совсем не похож на Эшелон. Или лорда Балфура.

«Не каменное сердце, а каменные стены», – подумалось ей. Воздвигнутые для защиты. Вот возможность одолеть его. Линч не был глух ко всему, значит, у него есть слабое место. Надо только его найти.

Линч опустил взгляд:

– Вы теребите перчатки. Из-за меня нервничаете?

Розалинда тут же выпустила перчатку и сложила руки на коленях:

– Нет. – «Кажется, да». – Просто привычка.

Все из-за его проклятущего взгляда. Она встречалась со многими противниками, нередко и с вооруженными, но от Линча словно чесалась кожа и звенели нервы. Не от страха. Она убила достаточно голубокровных, чтобы знать – неуязвимых среди них нет. Нет, от чего-то другого... Роза сама пока не могла понять, в чем дело.

Она отвернулась к окну. Мимо проносились улицы бесконечным полотном кирпичей, штукатурки и тумана. Газовые лампы на углах по-прежнему светились. И взгляд Линча она чувствовала почти физически. Поняв, что ерзает, Розалинда заставила себя сидеть неподвижно. Да, выступать в роли Меркурия было легче, тогда ее скрывала маска.

– Возможно, просто из-за мыслей о том, что нас ждет. Что мы увидим.

Боковым зрением она заметила движение и резко отдернула руку, к которой потянулся было Линч. Он замер, его лицо словно окаменело:

– Я лишь пытался помочь, успокоить.

Он тянулся к ее левой руке. Искусственной. Сердце громко бухало в груди.

– Простите.

Розалинда вернула руку на колено. Одно касание – и Линч почувствует металл, шарниры. Повезло, что по этикету она при нем должна носить перчатки всегда, исключая совместные обеды; впрочем, Роза собиралась или принимать пищу в одиночестве, или не есть вовсе.

– Я не люблю, когда меня трогают за руки, – добавила она. – Где угодно, только не там.

На долю секунды Линч задержал взгляд на ее декольте. И тут же отвел снова. Будто и не смотрел, но в ней снова все вспыхнуло. От явно мужского взгляда на женщину. Внезапно Розалинда поняла, что ляпнула. Живо представив, где бы мог ее коснуться Линч, Роза ощутила, как соски напряглись под жесткой тафтой платья, а мурашки пробежали вниз по позвоночнику.

– Тогда я больше вас не трону, даю слово.

Розалинда не хотела отпугивать Линча. Ей нужно было раскусить его, узнать его секреты, понять, что он за человек.

– Не принимайте на свой счет, – торопливо сказала она, пытаясь придумать правдоподобное объяснение, и нашла почти настоящее. – Мой отец... – Роза опустила взгляд. – С этим жестом у меня связаны неприятные воспоминания.

Лицо ее собеседника смягчилось:

– Понятно. Прошу прощения.

Карета снова резко повернула. Розалинда вцепилась в ремень, а Линч попросту уперся ногами покрепче. Пока карета огибала угол, сильные мышцы его бедер бугрились, а мягчайшая кожа штанов скрипела.

– Безумие какое-то, – не выдержала Розалинда. – Нам повезет, если доберемся живыми до места преступления.

– Уверяю вас, Перри всегда так правит. Я предпочитаю скорость, а не осторожность. Мне нужно увидеть, что случилось, прежде чем там потопчутся люди Эшелона и уничтожат все улики.

Розалинда непроизвольно сжала в кулак руку на ремне:

– Там будет кто-то из Эшелона?

– Вероятно, Бэрронс, наследник герцога Кейна. Вызов поступил от него, к тому же он любознателен. – Линч снова взял в руки бумаги. – И, без сомнения, туда явится Ледяная гвардия принца-консорта, чтобы потом отчитаться перед хозяином.

Дом будет кишмя кишеть голубокровными. К счастью, можно выдохнуть с облегчением: лорда Балфура она там не встретит. Ублюдок считал ее умершей, и Розалинда сильно изменилась со времен отрочества и юности, но, увидев, он все равно бы ее узнал.

– Что...

Внезапно они резко остановились, послышался скрип шин и ругательства. Розалинда, не удержавшись, выпустила ремень кареты и полетела вперед.

Упасть на пол между чужими ногами ей не дали. На секунду она почувствовала под ладонями крепкие мышцы, но потом осознала, на что именно опирается, и поспешно отдернула руки.

Пальцы ястреба впились ей в предплечья, крупное тело словно закаменело. Внезапно оба пассажира осознали, в какой двусмысленной позе оказались. Глаза Линча утратили цвет, радужки поглотила расширившаяся чернота зрачков.

Его внутренний демон.

Розалинда замерла. Пистолет на бедре внезапно начал жечь кожу, словно напоминая, как трудно будет его достать. Она прорезала в юбках карманы ради беспрепятственного доступа к оружию, но когда они безнадежно перекручены, это никак не поможет.

Линч резко отдернул руки и вцепился в сиденье.

– Я вас не трону, – произнес он сухим, почти металлическим голосом. Глубоко вдохнул и, отведя взгляд, закрыл глаза. – Только двигайтесь медленно. – На челюсти дернулся желвак. – Я бы помог, но, полагаю, сейчас мне совсем не стоит вас касаться.

Опереться ей было совершенно не на что. Розалинда мрачно оглядела колени Линча и заставила себя ухватиться правой рукой за его бедро. Паровой экипаж вновь дернулся, и Розе пришлось усилить хватку.

– Сожалею, – пробормотала она.

Он не открывал глаз и дышал ровно, размеренно. Сдерживая себя. Обуздывая свой голод, свои желания.

– Я тоже. – Скупая улыбка. Будто он не мог себе позволить большего.

Розалинда оттолкнулась и встала на колени, грудь Линча оказалась у нее прямо перед глазами. Твердый панцирь нагрудника был подогнан точно по фигуре, с почти вульгарно обрисованной мускулатурой. Под ним он носил черную рубашку, а сверху – длинный кожаный плащ.

Пахло только кожей. У голубокровных нет своего запаха, но некоторые из них предпочитали скрывать его отсутствие с помощью духов или чего-нибудь подобного. От Гаррета так просто несло одеколоном, впрочем, Розалинду это не удивляло. А вот Линч... Ни своего запаха, ни духов. Только слабый намек на кофе и что-то еще, с оттенком меди.

Кровь.

Он открыл глаза, словно удивляясь, почему она так медлит. У Розалинды перехватило дыхание, она вскочила на ноги и почти рухнула на свое сиденье. Чернота исчезла, своих демонов он действительно уверенно держал в узде. Впечатляюще. Кажется, она никогда не видела настолько хорошо владеющего собой голубокровного.

– Такое случается нечасто. Но я уже несколько дней без сна и не успел... получить питание перед тем, как мы выехали.

Тело его было напряжено, слова – едва слышны. Неужели ему неловко? Стыдно? Розалинда уставилась на него, воздух медленно покидал ее легкие. Она чувствовала себя почти на взводе, тело было готово спасаться бегством или сражаться. Но опасность миновала. Почему же это ощущение не проходило?

– Возможно, вам стоит носить с собой фляжку, – предложила она низким, хрипловатым голосом.

– Отличная идея.

Его тихий голос словно ласкал кожу. Роза заставила себя посмотреть в окно. Внешний мир был затянут туманом, в котором быстро мелькали газовые лампы. Архитектура домов стала более вычурной, появились кованые ограды и небольшие садики за ними.

Они почти на месте. Внезапно Розалинде стало невтерпеж. Ей хотелось выскочить из проклятой кареты, прочь от Линча. И не из-за страха, а из-за смятения, в которое он привел ее мысли.

Карета замедлилась, рокот паровой машины стих до шипения, испускаемого печью. Розалинда прижала ладонь к стеклу, выглядывая наружу. Она знала, что Линч наблюдает за ней. Чувствовала его взгляд кожей и даже позвоночником. Мысль об этом чуть не заставила ее панически рассмеяться.

«Думай о Нейте». Она смежила веки, отчаянно пытаясь представить мужа. Годами его образ преследовал ее, но сейчас она не могла его вызвать – только неясный силуэт и тень улыбки, когда-то завоевавшей ее сердце.

– Я никогда не причиню вам боли, – сказал Линч.

Нет сомнений, он нюхом чувствовал нервозность, видел ее в позе Розалинды. Но ошибался в причине.

Открыв глаза, она увидела, что стекло запотело от ее дыхания.

– Я знаю.

Она бы не позволила причинить себе боль. Глубоко вдохнув, отчего корсет впился в ребра, Розалинда выдавила улыбку:

– Это из-за кареты. Не выношу тесноты. Во всяком случае, долгое время.

Его проницательный взгляд не покидал ее.

– Не касаться рук. Не запирать вас. – Медленный кивок. – Постараюсь запомнить.

Наконец карета остановилась. Дверь открылась, и Розалинда едва не выпрыгнула на улицу. Ей отчаянно, почти панически хотелось выбраться наружу. Стены словно давили.

Появился Гаррет и удивился, обнаружив ее уже в дверях. Он машинально подал ей руку, неискренне улыбаясь. Красивый мужчина, но по ней – так слишком уж смазливый. Да, ей, очевидно, нравятся более темные личности.

Розалинда проигнорировала протянутую руку и сошла вниз, радуясь свободе. Вне кареты даже на душе стало легче. И юбки можно поправить.

Гаррет покосился на свою руку. Он явно давал понять, что считает это охотой – на нее, Розалинду. Каждое оскорбление с ее стороны лишь раззадоривало его, к ее досаде.

– Ей не нравится, когда ее касаются. Во всяком случае, рук.

Линч выбрался из кареты с завораживающей грацией.

Она встретилась с ним взглядом. Ей показалось, или на его губах действительно играла тень лукавой улыбки? И ледяные глаза действительно чуть-чуть оттаяли и смотрели с теплотой?

– Разумеется. – Гаррет отступил, сверкнув зубами.

Один удар ее искусственной руки, и эти блестящие белые зубки рассыплются по брусчатке. Розалинда от этой мысли ухмыльнулась, и Гаррет улыбнулся в ответ, несомненно, считая, что добивается успеха.

Теплота исчезла из глаз Линча, словно там ее никогда и не было.

– Идемте. – Командир ястребов щелкнул пальцами и двинулся в сторону дома. – Гаррет, прекрати соблазнять моего секретаря и займись делом. Миссис Марбери, не могли бы вы заняться тем, за что я вам плачу? Женские уловки почти так же несносны, как миазмы.

Да, тут никаких поблажек не жди.

Розалинда сначала сердито посмотрела ему в спину, а потом, подхватив юбки, поспешила следом.

– Вы мне еще ничего не заплатили. И поверьте, я ничуть не собираюсь прибегать к «женским уловкам».

Она чуть не врезалась в Линча, который резко остановился перед парадной дверью большого, хорошо освещенного изнутри особняка. Обернувшись, он сказал:

– Миссис Марбери, Гаррет – бабник. Не думайте, что окажетесь единственной.

Розалинда не удержалась от шпильки:

– О, благодарю вас, сэр Джаспер. – Она старательно похлопала ресницами. – Сама бы я ни за что не догадалась!

– Вы надо мной смеетесь, – прищурился Линч.

– А вы принимаете меня за дурочку.

В ответ последовал еще один жаркий взгляд, от которого стало не по себе.

– Не люблю женщин, которые считают себя умнее меня.

– Я не считаю себя умнее. – Она молодец, не выделила слово «считаю». – И, мне кажется, вы женщин вообще не любите.

– Неправда. Просто не вижу от них пользы.

На этот раз ее щеки точно горели.

– Кроме очевидной.

Он перевел взгляд на ее губы:

– Миссис Марбери, это именно то, чего я не терплю в работе.

– Я думала, что мы перешли на «Розу». А теперь я миссис Марбери?

Прямой твердый взгляд.

– Вы всегда миссис Марбери. Для меня. Но для удобства вы Роза.

Она огляделась:

– И мы с вами наедине, сэр Джаспер.

Стоят на крыльце городского дома, и ветер раздувает его плащ вокруг нее, создавая иллюзию близости. Розалинда коротко вдохнула. Но, в конце концов, она же именно этого и хотела – обнаружить слабости этого человека. И, судя по тому, как он на нее смотрит, кое для чего ему все-таки нужны женщины. Возможно, предпочтительно рыжие.

Сейчас, вне треклятой кареты, стало легко улыбаться и играть Розу Марбери. Естественно, словно другую личину надеть. А все тревожащие мысли просто задвинуть подальше.

– Мне не кажется, что мои предполагаемые порочные наклонности хоть сколько-то беспокоят ваших людей.

А его самого – беспокоят. Да-да. Она улыбнулась, опуская скрытый густыми ресницами взгляд. Если думать о противнике как об обычном мужчине, притвориться, что он не голубокровный, становилось легче.

Если притвориться, что он – просто мужчина, можно признать, что фигура у него хороша. Неудивительно, что Розу к нему влечет. От этой мысли ей стало спокойнее. Естественно – значит, неважно.

А вот ответное молчание Линча беспокоило. Когда Роза подняла взгляд, на лице Ястреба что-то промелькнуло, но так быстро, что она не разобрала. Он – наблюдатель, поняла Розалинда. Всегда смотрит, всегда обдумывает. Интересно, что он про нее решил? Не раскусил ли ее игру?

– Я предупреждаю лишь однажды, – тихо сказал Линч. – Если заподозрю, что у вас неподобающие отношения с любым из моих людей, вы немедленно лишитесь места.

– То есть я никому и улыбнуться не могу?

Каменное молчание. Потом:

– Конечно, можете.

– Так больше ничего и не было, – отчеканила она. – Как мужчина, Гаррет меня не интересует. Слишком много смеется и слишком сильно одеколонится. – Она подобрала юбки. – Что ж, с этим разобрались, пойдемте?

Линч поджал губы.

– Тогда, Роза, следуйте за мной. И постарайтесь держаться подальше от тел, если вас начнет тошнить.

С этими словам он прошел мимо нее в особняк, при этом широкие плечи красиво вписались между двумя элегантными канделябрами у входа. Розалинда облизнула губы и досадливо вздохнула. Что за несносный тип!