Джей­ме 21 страница

Мей­стер Эй­емон то­же нап­равля­ет­ся в хо­рошее мес­то. При­ят­но ду­мать, что ос­та­ток сво­их дней он про­ведет, об­ду­ва­емый теп­лы­ми вет­ра­ми Ста­ромес­та, в бе­седах с друзь­ями-мей­сте­рами, де­лясь сво­ей муд­ростью с пос­лушни­ками и уче­ника­ми. Он уже сто раз зас­лу­жил от­дых.

Да­же Да­ре­он ста­нет счас­тли­вее. Он пос­то­ян­но твер­дил о сво­ей не­винов­ности в из­на­сило­вании, за ко­торое его от­пра­вили на Сте­ну, нас­та­ивая, что он слу­жил при дво­ре ка­кого-то лор­да, ус­лаждая его слух пес­ня­ми за ужи­ном. Те­перь у не­го есть шанс. Джон наз­на­чил его вер­бовщи­ком вза­мен ка­кого-то че­лове­ка по име­ни Й­орен, ко­торый бес­след­но про­пал и счи­тал­ся мер­твым. В его за­дачу вхо­дит пу­тешес­тво­вать по Се­ми Ко­ролевс­твам, петь о под­ви­гах Ноч­но­го До­зора и вре­мя от вре­мени воз­вра­щать­ся на Сте­ну с но­выми рек­ру­тами.

Пу­тешес­твие бу­дет дол­гим и опас­ным, ник­то это­го не от­ри­цал, но дру­гие в его кон­це, по край­ней ме­ре, об­ре­тут счастье. Это единс­твен­ное, что уте­шало Сэ­ма. — «Я де­лаю это ра­ди них», — уте­шал он се­бя. — «Ра­ди Ноч­но­го До­зора, и ра­ди счас­тли­вого за­вер­ше­ния». — Но чем доль­ше он смот­рел на мо­ре, тем глуб­же и хо­лод­нее оно ка­залось.

Но да­же не вид мо­ря был худ­шим из все­го, по­нял Сэм, заб­равшись в ка­юту на кор­ме, ко­торую де­лили ос­таль­ные пас­са­жиры. Он пы­тал­ся от­влечь­ся от ко­лыха­юще­гося же­луд­ка, по­бол­тав с Джил­ли, по­ка она уха­жива­ла за сы­ном:

— Этот ко­рабль дос­та­вит нас да­леко на Бра­авос. — Ска­зал он. — Там мы най­дем дру­гой ко­рабль, ко­торый дос­та­вит нас в Ста­ромест. Я чи­тал про Бра­авос, ког­да был ма­лень­ким. Весь го­род пос­тро­ен в ла­гуне на сот­не ма­лень­ких ос­тров­ков. Там у них есть ти­тан — ка­мен­ный че­ловек сот­ню фу­тов вы­сотой. Вмес­то ло­шадей у них лод­ки, а ли­цедеи у них иг­ра­ют за­ранее на­писан­ные ис­то­рии, а не как у нас — сплошь обыч­ное глу­пое крив­ля­ние. Пи­ща у них очень хо­рошая, осо­бен­но ры­ба. У них во­дят­ся все ви­ды мол­люсков, уг­рей и ус­триц. И всег­да все све­жее, пря­мо из мо­ря. Мо­жет, у нас бу­дет нес­коль­ко дней, по­ка мы не най­дем нуж­ный ко­рабль. Ес­ли так, мы смо­жем пой­ти пос­мотреть пред­став­ле­ние ли­цеде­ев и поп­ро­бу­ем ка­ких-ни­будь ус­триц.

Он ду­мал, что это ее раз­вле­чет. Он не мог оши­бить­ся силь­нее. Джил­ли ус­та­вилась на не­го сквозь не­мытые пря­ди во­лос не­видя­щими, уны­лыми гла­зами.

— Как по­жела­ете, ми­лорд.

— А что хо­чешь ты? — Спро­сил он.

— Ни­чего. — Она от­верну­лась и пе­рело­жила сы­на от од­ной гру­ди к дру­гой.

От дви­жения ко­раб­ля съ­еден­ные Сэ­мом яй­ца, бе­кон и жа­реный хлеб пе­реме­шались. В один миг он по­нял, что не мо­жет боль­ше ос­та­вать­ся в ка­юте. Он вско­чил на но­ги, взле­тел по тра­пу и опо­рож­нил свой зав­трак в мо­ре. Тош­но­та под­сту­пила к Сэ­му так силь­но, что он, не раз­би­рая с ка­кой сто­роны ду­ет ве­тер, бро­сил­ся к неп­ра­виль­но­му бор­ту и, пе­рег­нувшись че­рез ле­ер, ос­во­бодил свой же­лудок се­бе на грудь. И все рав­но, он по­чувс­тво­вал се­бя нам­но­го луч­ше… прав­да, не на дол­го.

Чер­ная Пти­ца бы­ла са­мой боль­шой га­лерой До­зора. Штор­мо­вая ко­рона и Ко­готь бы­ли быс­трее, объ­яс­нил мей­сте­ру Эй­емо­ну — Кот­тер Пайк в Вос­точном До­зоре, но они все бы­ли бо­евы­ми ко­раб­ля­ми — уз­ки­ми, быс­тры­ми хищ­ны­ми пти­цами, у ко­торых греб­цы си­дели на от­кры­той па­лубе. Чер­ная Пти­ца бы­ла луч­шим вы­бором для нес­по­кой­ных вод уз­ко­го мо­ря за Ска­госом. — Там час­то бы­ва­ют штор­мы. — Пре­дуп­ре­дил Пайк. — Зим­ние штор­мы ху­же, но осен­ние — ча­ще.

Пер­вые де­сять дней, по­ка Чер­ная Пти­ца пе­ресе­кала Тю­лений за­лив, ни­ког­да не уда­ля­ясь за пре­делы ви­димос­ти бе­рега, бы­ло еще ни­чего. Ког­да дул ве­тер ста­нови­лось хо­лод­но, но в со­леном воз­ду­хе бы­ло неч­то бод­ря­щее. Сэм поч­ти не мог есть, и ког­да ему уда­валось что-то че­рез си­лу за­пих­нуть внутрь, оно не же­лало ос­та­вать­ся там на­дол­го, но в ос­таль­ном все бы­ло не так уж пло­хо. Он как мог пы­тал­ся под­держать бод­рость ду­ха Джил­ли и быть с ней нас­коль­ко воз­можно при­вет­ли­вым, но это да­валось с тру­дом. Она не вы­ходи­ла на па­лубу, не важ­но, что он ей рас­ска­зывал, и, ка­жет­ся, пред­по­чита­ла си­деть с сы­ном в тем­но­те. Маль­чи­ку же ко­рабль то­же нра­вил­ся не боль­ше, чем ма­тери. Ес­ли он не пла­кал, то сры­гивал ма­терин­ское мо­локо. У не­го пос­то­ян­но бо­лел жи­вот, от­че­го он все вре­мя стра­дал от по­носа, ко­торый про­питал все ме­ха, в ко­торые за­вора­чива­ла его Джил, что­бы сох­ра­нить его в теп­ле. Из-за это­го в ка­юте сто­яло пос­то­ян­ное зло­воние. Не име­ло зна­чение, сколь­ко бла­говон­ных све­чей за­жигал Сэм, за­пах дет­ских ис­праж­не­ний ни­куда не про­падал.

На све­жем воз­ду­хе бы­ло ку­да луч­ше, осо­бен­но ког­да Да­ре­он на­чинал петь. Пе­вец поз­на­комил­ся со все­ми мат­ро­сами Чер­ной Пти­цы, и пел для греб­цов за ра­ботой. Он знал все их лю­бимые пес­ни. И пе­чаль­ные, вро­де «Дня, ког­да по­веси­ли Чер­но­го Ро­бина», «Плач Ру­сал­ки», и «Осень мо­ей жиз­ни», и ге­ро­ичес­кие, вро­де «Же­лез­ных ко­пий», «Семь ме­чей для се­ми сы­новей», и по­хаб­ные, как «Ужин ми­леди», «Ее неж­ный цве­точек», и «Мег­ги бы­ла ве­селой де­вицей, ве­селой де­вицей Мег­ги бы­ла». Ког­да он за­пел про «Мед­ве­дя и прек­расную де­ву», к не­му при­со­еди­нились все греб­цы, и Чер­ная Пти­ца, ка­залось, по­лете­ла над вол­на­ми. Пусть Да­ре­он был не­важ­ным фех­то­валь­щи­ком, о чем Сэм знал по сов­мес­тным тре­ниров­кам у Ал­листе­ра Тор­не, за­то у не­го был прек­расный го­лос. — Гром, пок­ры­тый ме­дом. — Наз­вал его од­нажды мей­стер Эй­емон. Он иг­рал на де­ревян­ной ар­фе и на скрип­ке, и да­же пи­сал собс­твен­ные сти­хи… хо­тя Сэ­му они не по­каза­лись хо­роши­ми. И все же, бы­ло здо­рово си­деть и слу­шать, хо­тя сун­дук был та­кой твер­дый и ко­лючий, что Сэм был поч­ти рад, что у не­го та­кой пух­лый зад. — «Ку­да бы ни от­пра­вил­ся тол­стяк, он всег­да но­сит свою по­душ­ку с со­бой», — по­думал он.

Мей­стер Эй­емон то­же пред­по­читал про­водить вре­мя на па­лубе, обер­нувшись ме­ховой шку­рой и ус­та­вив­шись в мор­скую даль.

— На что он смот­рит? — Од­нажды уди­вил­ся Да­ре­он. — Для не­го на­вер­ху оди­нако­во тем­но, как и вни­зу в ка­юте.

Ста­рик его ус­лы­шал. Хо­тя гла­за Эй­емо­на бы­ли сле­пы и ни­чего не ви­дели, с уша­ми у не­го бы­ло все в по­ряд­ке.

— Я слеп не от рож­де­ния. — На­пом­нил он. — Ког­да я в пос­ледний раз плыл этим пу­тем, я ви­дел каж­дый ка­мень, де­рево и гор­ную вер­ши­ну, ви­дел се­рых ча­ек, взле­та­ющих при на­шем приб­ли­жении. Мне бы­ло трид­цать пять и я был мей­сте­ром уже шес­тнад­цать лет. Эгг хо­тел, что­бы я по­мог ему пра­вить, но я знал — мое мес­то здесь. Он от­пра­вил ме­ня на се­вер на бор­ту Зо­лото­го Дра­кона, и нас­то­ял, что­бы его друг сир Дун­кан дос­та­вил ме­ня в це­лос­ти и сох­раннос­ти в Вос­точный До­зор. Ни один рек­рут не при­бывал на Сте­ну с та­кой пом­пой с тех пор, как Ни­мерия от­пра­вила в До­зор шесть ко­ролей в зо­лотых око­вах. Егг то­же опус­то­шил тем­ни­цы, что­бы я не дол­жен был при­носить свои обе­ты в оди­ночес­тве. Он наз­вал их мо­ей по­чет­ной стра­жей. Один из них был не кто иной как Брин­ден Ри­верс. Поз­днее его выб­ра­ли лор­дом ко­ман­ду­ющим.

— Кро­вавый во­рон? — пе­рес­про­сил Да­ре­он. — Я знаю о нем пес­ню. Она на­зыва­ет­ся «Ты­сяча и один глаз». Но я ду­мал, он жил сто лет на­зад.

— Как и все мы. Ког­да-то я был мо­лод как и ты. — Это, ви­димо, на­ве­яло на не­го грусть. Он за­каш­лялся, зак­рыл гла­за, и зас­нул, по­качи­ва­ясь в сво­их ме­хах с каж­дой вол­ной, на­летав­шей на ко­рабль.

Они плы­ли под се­рым не­бом на вос­ток, на юг и сно­ва на вос­ток, оги­бая Тю­лений За­лив. Ка­питан — се­дой брат с жи­вотом по­хожим на боч­ку эля, но­сив­ший чер­ное та­кое за­мыз­ганное и выц­ветшее, что ко­ман­да проз­ва­ла его Ста­рыми Со­лены­ми Лох­моть­ями. Он ред­ко от­кры­вал рот. Для это­го у не­го был стар­ший по­мощ­ник, раз­ра­жав­ший­ся в со­леный воз­дух сот­ней прок­ля­тий, ес­ли сти­хал ве­тер или та­бани­ли греб­цы.

Они ели жид­кую ов­сянку на зав­трак, кру­тую ов­ся­ную ка­шу на ужин, за­едая ее со­лони­ной, со­леной трес­кой или ба­рани­ной, и за­пива­ли все элем. Да­ре­он пел пес­ни, Сэ­ма тош­ни­ло, Джил­ли пла­кала и нян­чи­ла ре­бен­ка, мей­стер Эй­емон спал и дро­жал, а вет­ры ста­нови­лись хо­лод­нее и прон­зи­тель­нее с каж­дым про­шед­шим днем.

И да­же нес­мотря на это, это бы­ло от­личное пу­тешес­твие, в от­ли­чие от пос­ледне­го, пред­при­нято­го Сэ­мом. Ему бы­ло не боль­ше де­сяти, ког­да он от­пра­вил­ся в пла­вание на га­ле­асе лор­да Рэд­ви­на Ко­роле­ва Ар­бо­ра. Ко­рабль был в пять раз боль­ше Чер­ной Пти­цы и прек­ра­сен. У не­го бы­ло три ог­ромных па­руса и ря­ды ве­сел, свер­кавшие на сол­нце зо­лотом и бе­лым. Ког­да они ра­зом под­ня­лись и упа­ли, и ко­рабль от­пра­вил­ся в Ста­рый го­род, у Сэ­ма зах­ва­тило дух… но это бы­ло единс­твен­ное доб­рое вос­по­мина­ние о пу­тешес­твии че­рез про­лив Рэд­ви­на. По­том, как и сей­час, его за­тош­ни­ло к ра­зоча­рова­нию его лор­да-от­ца.

И ког­да они доб­ра­лись до Ар­бо­ра, все ста­ло еще ху­же. Близ­не­цы лор­да Рэд­ви­на нев­злю­били Сэ­ма с пер­во­го взгля­да. Каж­дое ут­ро они на­ходи­ли но­вый спо­соб его уни­зить на тре­ниро­воч­ном дво­ре. На тре­тий день Хо­рас Рэд­вин зас­та­вил его виз­жать как свинью, ког­да он про­сил о по­щаде. На пя­тый его брат Хоб­бер пе­ре­одел в свои дос­пе­хи де­воч­ку-по­варен­ка и зас­та­вил ее бить Сэ­ма де­ревян­ным ме­чом, по­ка он не зап­ла­кал. Ког­да же она от­кры­лась, все сквай­ры, па­жи и ко­нюхи по­кати­лись со сме­ху.

— Маль­чи­ка нуж­но нем­но­го под­го­товить, вот и все. — ска­зал его отец лор­ду Рэд­ви­ну той ночью, но тут от­клик­нулся ду­рак лор­да Рэд­ви­на:

— Да, нем­но­го пер­ца, гвоз­ди­ки, яб­ло­ко в рот и жа­рить до го­тов­ности. — С то­го дня, лорд Рэн­дил зап­ре­тил Сэ­му есть яб­ло­ки, по­ка они на­ходи­лись под кры­шей Пак­сте­ра Рэд­ви­на. На об­ратной до­роге его сно­ва тош­ни­ло, но об­ратный путь вел к до­му, по­это­му он поч­ти ра­довал­ся вку­су рво­ты во рту. Но ра­дость за­кон­чи­лась, ког­да они при­были на Ро­говый холм, и его мать ска­зала ему, что его отец не со­бирал­ся за­бирать его до­мой. — Вмес­то те­бя дол­жен был при­быть Хо­рас, а ты дол­жен был ос­тать­ся в Ар­бо­ре в ка­чес­тве па­жа лор­да Пак­сте­ра и его крав­че­го. Ес­ли б ты ему пон­ра­вил­ся, те­бя бы об­ру­чили с его до­черью. — Сэм по сей день пом­нил мяг­кое при­кос­но­вение ма­терин­ской ру­ки, вы­тер­шей ему сле­зы клоч­ком кру­жев, смо­чен­ным слю­ной. — Мой бед­ный, бед­ный Сэм. — Шеп­та­ла она.

«Бу­дет здо­рово уви­деть ее сно­ва», — ду­мал он, вце­пив­шись в ле­ер Чер­ной Пти­цы, гля­дя как вол­ны раз­би­ва­ют­ся о ка­мен­ный бе­рег. — «Ес­ли она уви­дит ме­ня в чер­ном, то воз­можно да­же ста­нет мной гор­дить­ся».

— Я стал муж­чи­ной, ма­ма. — Ска­жу я ей. — Стю­ар­том и бра­том Ноч­но­го До­зора. Мои братья иног­да зо­вут ме­ня Сэм Смер­то­нос­ный. — Он пред­ста­вил сво­его бра­та Ди­кона и сес­тер. — Вот ви­дите, — ска­жу я им. — Ви­дите. В кон­це кон­цов, и я че­го-то до­бил­ся.

С дру­гой сто­роны, ес­ли он от­пра­вит­ся на Ро­говый Холм, там мо­жет ока­зать­ся отец.

При этой мыс­ли его же­лудок вновь взбун­то­вал­ся. Сэм на­валил­ся на план­шир и его выр­ва­ло, но те­перь не про­тив вет­ра. В этот раз он выб­рал пра­виль­ный борт. Он до­бил­ся в про­яв­ле­нии мор­ской бо­лез­ни оп­ре­делен­ных ус­пе­хов.

Или он так ду­мал, по­ка Чер­ная Пти­ца не уш­ла за пре­делы ви­димос­ти бе­рега и по­вер­ну­ла пря­мо на вос­ток че­рез за­лив к бе­регам Ска­госа.

Мас­сивный и ска­лис­тый ос­тров на­ходил­ся пря­мо в устье Тю­лень­его за­лива. Су­ровая и неп­ри­вет­ли­вая зем­ля, на­селен­ная ди­каря­ми. Сэм чи­тал, что они жи­ли в пе­щерах и в мрач­ных хи­жинах, при­леп­ленных к уте­сам, и выс­ту­пали на вой­ну на боль­ших лох­ма­тых еди­норо­гах. Сло­во «ска­гос» — на древ­нем язы­ке оз­на­чало «ка­мень». Ска­гос­цы на­зыва­ли се­бя ка­мен­но­рож­денны­ми, но их со­седи се­веря­не зва­ли их скаг­га­ми и не ис­пы­тыва­ли к ним неж­ных чувств. Все­го сто лет на­зад Ска­гос вос­стал. На его по­дав­ле­ние уш­ло мно­го лет и от­ня­ло жизнь у лор­да Вин­терфел­ла и со­тен вер­ных ему лю­дей. В не­кото­рых пес­нях го­ворит­ся, что скаг­ги — кан­ни­балы. Воз­можно их во­ины по­жира­ют сер­дце и пе­чень по­вер­женных вра­гов. В древ­ние вре­мена, скаг­ги прип­лы­ли на со­сед­ний ос­тров Скейн. Они зав­ла­дели жен­щи­нами, уби­ли всех муж­чин и съ­ели их пря­мо на бе­регу, что­бы от­праздно­вать то, что бы­ло ос­тавле­но на ночь. С тех пор на Скей­не нет ни ду­ши.

Да­ре­он то­же знал эти пес­ни. Ког­да из мо­ря по­каза­лись блек­лые се­рые вер­ши­ны Ска­госа, он при­со­еди­нил­ся к Сэ­му, сто­яще­му на но­су, и ска­зал: — Ес­ли бо­ги бу­дут ми­лос­ти­вы, мы уви­дим еди­норо­га.

— Ес­ли ка­питан в сво­ем уме, мы не ста­нем под­хо­дить так близ­ко. Вок­руг Ска­госа мно­го неп­ред­ска­зу­емых те­чений и ри­фов. Они ра­зобь­ют ко­рабль как скор­лупку. Толь­ко не го­вори это при Джил­ли. Она и так на­пуга­на.

— И ее виз­жа­щее от­родье то­же. Не знаю, кто из них пла­чет силь­нее. Она прек­ра­ща­ет ре­веть толь­ко ког­да су­ет ему сись­ку в рот, а по­том сно­ва при­нима­ет­ся за ста­рое.

Сэм то­же это за­метил. — Мо­жет ре­бенок при­чиня­ет ей боль. — Не­уве­рен­но про­из­нес он. — Ес­ли у не­го ре­жут­ся зу­бы…

Да­ре­он дер­нул паль­цем стру­ну на лют­не, выз­вав сар­касти­чес­кий звук. — Я слы­хал, что ди­кие ку­да сме­лее.

— Она сме­лая. — Нас­та­ивал на сво­ем Сэм, хо­тя да­же ему приш­лось приз­нать, что до это­го он не ви­дел Джил­ли в столь пла­чев­ном сос­то­янии. Хо­тя она ста­ралась пря­тать ли­цо и сох­ра­нять в ка­юте тем­но­ту, он ви­дел, что ее гла­за поч­ти всег­да крас­ные, а ще­ки мок­рые от слез. Ког­да он спра­шивал ее, что с ней не так, она лишь ка­чала го­ловой, ос­тавляя его воп­ро­сы без от­ве­та.

— Ее пу­га­ет мо­ре, толь­ко и все­го. — Ска­зал он Да­ре­ону. — Пе­ред тем как по­пасть на Сте­ну, все, что она ви­дела в жиз­ни — это за­мок Крас­те­ра и лес вок­руг. Не ду­маю, что она от­хо­дила от мес­та, где ро­дилась, даль­ше, чем на пол ли­ги. Она ви­дела ручьи и ре­ку, но ни ра­зу не встре­чала озер, по­ка мы не нат­кну­лись на од­но в ле­су, а уж мо­ре… а мо­ре — жут­кая вещь.

— Мы ни ра­зу не вы­ходи­ли за пре­делы ви­димос­ти бе­рега.

— Но ско­ро уй­дем. — Для не­го са­мого эта но­вость не бы­ла столь уж ра­дос­тной.

— Уве­рен, нем­ножко во­ды не мо­жет на­пугать Смер­то­нос­но­го.

— Нет. — Сол­гал Сэм. — Я не бо­юсь. А вот Джил­ли… мо­жет быть, ес­ли сыг­рать им нес­коль­ко ко­лыбель­ных, это ус­по­ко­ит и усы­пит мла­ден­ца.

Гу­бы Да­ре­она скри­вились от от­вра­щения:

— Толь­ко ес­ли она чем-то зат­кнет ему зад­ни­цу. Не мо­гу вы­нес­ти этот за­пах.

На сле­ду­ющий день на­чал­ся дождь, и вол­не­ние на мо­ре уси­лилось.

— Луч­ше спус­тить­ся вниз. Там су­ше. — Ска­зал Сэм мей­сте­ру Эй­емо­ну, но ста­рик улыб­нулся в от­вет и про­из­нес: — Мне при­ят­но чувс­тво­вать дождь на ли­це, Сэм. Он по­хож на сле­зы. Раз­ре­ши мне по­быть здесь еще нем­но­го, умо­ляю. Я не пла­кал уже мно­го лет.

Раз ста­рый и дрях­лый мей­стер ре­шил ос­тать­ся на па­лубе, Сэ­му не ос­та­валось ни­чего ино­го, как ос­тать­ся с ним. Он прос­то­ял ря­дом со ста­риком, ку­та­ясь в плащ, поч­ти час, по­ка мяг­кий не ус­по­ка­ива­ющий­ся дождь не про­мочил его до нит­ки. Эй­емон не по­давал ви­да, что что-то чувс­тву­ет. Он вздох­нул и зак­рыл гла­за. Сэм встал поб­ли­же, что­бы прик­рыть от вет­ра. — «Ско­ро он поп­ро­сит ме­ня от­вести его в ка­юту». — Ус­по­ка­ивал он се­бя. — «Дол­жен поп­ро­сить». — Но он не про­ронил ни сло­ва, и тут где-то вда­леке на вос­то­ке заз­ву­чал гром. — Нам нуж­но спус­тить­ся вниз. — По­ежив­шись, ска­зал Сэм. Мей­стер Эй­емон не от­ве­тил. Толь­ко сей­час Сэм по­нял, что ста­рик ус­нул. — Мей­стер! — поз­вал он, мяг­ко тря­ся ста­рика за пле­чо. — Мей­стер Эй­емон, прос­ни­тесь!

Сле­пые гла­за Эй­емо­на от­кры­лись.

— Эгг? — Поз­вал он. Дождь сте­кал по его ще­кам. — Эгг, мне сни­лось, что я стал ста­риком.

Сэм не знал, что де­лать. Он встал на ко­лено, под­хва­тил ста­рика на ру­ки, и по­тащил его вниз. Ник­то не мог бы наз­вать его силь­ным, да еще дождь на­мочил одеж­ду мей­сте­ра, от­че­го она ста­ла в два ра­за тя­желее, но все рав­но он ве­сил не боль­ше ре­бен­ка.

Ког­да он во­шел внутрь с Эй­емо­ном на ру­ках, то об­на­ружил, что Джил­ли не ус­ле­дила за све­чами и да­ла им по­тух­нуть. Ре­бенок спал, а она свер­ну­лась ка­лачи­ком в уг­лу, за­кутав­шись в чер­ный плащ, по­дарен­ный Сэ­мом, прев­ра­тив­шись в мяг­кую бес­формен­ную ку­чу.

— По­моги мне, — встре­воже­но поп­ро­сил он. — Нуж­но его об­су­шить и сог­реть.

Она сра­зу вско­чила, и они вмес­те ос­во­боди­ли мей­сте­ра от его мок­рой одеж­ды, и за­вер­ну­ли его в шку­ру. Его ко­жа бы­ла влаж­ной и хо­лод­ной, од­на­ко лип­кой на ощупь.

— Те­бе при­дет­ся лечь с ним. — Ска­зал Сэм Джил­ли. — Об­ни­ми его и сог­рей сво­им те­лом. — Она не воз­ра­зив, но, про­дол­жая всхли­пывать, вы­пол­ни­ла его прось­бу. — А где Да­ре­он? — спро­сил Сэм. — Бу­дет теп­лее, ес­ли мы бу­дем спать вмес­те. Он то­же ну­жен. — Он уже был на пол­пу­ти об­ратно что­бы отыс­кать пев­ца, ког­да па­луба под­ня­лась ему навс­тре­чу, за­тем выс­коль­зну­ла из под ног. Джил­ли пис­кну­ла, а Сэм тя­жело стук­нулся и упал. Ре­бенок прос­нулся и за­вопил.

Сле­ду­ющий ска­чок ко­рабль пред­при­нял как раз, ког­да Сэм пы­тал­ся под­нять­ся на но­ги. Джил­ли бро­сило ему в объ­ятья, и де­вуш­ка уда­рилась об не­го с та­кой си­лой, что Сэм ед­ва смог вздох­нуть.

— Не бой­ся. — Про­шеп­тал он. — Это прос­то прик­лю­чение. Ког­да-ни­будь ты рас­ска­жешь сы­ну эту ис­то­рию. — От этих слов она толь­ко силь­нее впи­лась ног­тя­ми в его ру­ку. Ее тряс­ло, все ее те­ло сот­ря­салось от силь­ных ры­даний. — «Что бы я ни го­ворил, ста­новит­ся толь­ко ху­же». — Он силь­но при­жал ее к се­бе, по­няв, что ее грудь не­удоб­но впи­лась в его те­ло. При всем стра­хе, это­го ка­ким-то об­ра­зом бы­ло дос­та­точ­но, что­бы он по­чувс­тво­вал нап­ря­жение. — «Она чувс­тву­ет это». — По­думал он, сму­тив­шись, но да­же ес­ли она и по­чувс­тво­вала, она не по­дала ви­да, толь­ко вце­пилась в не­го силь­нее.

Сле­ду­ющие дни про­лете­ли один за дру­гим. Они ни ра­зу не ви­дели сол­нце. Днем бы­ло се­ро, ночью — тем­но, кро­ме ред­ких вспы­шек мол­ний над вер­ши­нами Ска­госа. Они ото­щали, так как ник­то не мог есть. Ка­питан вы­давал греб­цам вед­ро го­ряче­го ви­на. Сэм поп­ро­бовал вы­пить круж­ку, и ед­ва смог вздох­нуть, ког­да сот­ни ог­ненных змей впол­зли в его гор­ло и даль­ше внутрь в же­лудок. Да­ре­ону то­же пон­ра­вилось питье, и пос­ле это­го его ред­ко мож­но бы­ло ви­деть трез­вым.

Па­руса под­ни­мали, опус­ка­ли. Один па­рус сор­ва­ло с мач­ты, и он уле­тел прочь слов­но ог­ромная се­рая пти­ца. Ког­да Чер­ная Пти­ца оги­бала юж­ный мыс Ска­госа, они за­мети­ли си­дящую на ри­фах га­леру. Часть ко­ман­ды вы­нес­ло на бе­рег, и пти­цы с кра­бами от­да­вали им пос­леднюю дань ува­жения.

— Прок­лятье, слиш­ком близ­ко. — Прох­ри­пел Ста­рые Со­леные Лох­мотья, уви­дев эту кар­ти­ну. — Один хо­роший по­рыв вет­ра, и мы ока­жем­ся ря­дом с ни­ми. — Нес­мотря на ис­то­щение, греб­цы сно­ва на­лег­ли на вес­ла, и ко­рабль, проп­лыв юж­нее, смог вый­ти в Уз­кое мо­ре, по­ка Ска­гос не ос­тался по­зади, прев­ра­тив­шись в тем­ную фи­гуру на го­ризон­те, по­хожую и на гро­зовую ту­чу, и на тем­ные гор­ные вер­ши­ны, или то и дру­гое вмес­те. Пос­ле это­го у них бы­ло во­семь дне и семь но­чей спо­кой­но­го пла­вания.

По­том на них на­кину­лись штор­ма силь­нее пре­дыду­щего.

Был это один шторм, пре­рыва­емый крат­ки­ми мгно­вени­ями за­тишья, или три, слив­ши­еся во­еди­но? Сэм не знал, хо­тя от­ча­ян­но пы­тал­ся ра­зоб­рать.

— Да ка­кая раз­ни­ца? — Крик­нул ему как-то Да­ре­он, ког­да все они за­бились в ка­юту.

«Ни­какой», — хо­тел от­ве­тить Сэм, — «Но по­ка я раз­мышляю над этим, я ста­ра­юсь не ду­мать о тош­но­те, бо­яз­ни уто­нуть и ли­хорад­ке мей­сте­ра Эй­емо­на».

— Ни­какой, — по­лучи­лось у не­го вы­давить из се­бя, но близ­кий гром заг­лу­шил ос­таль­ное, а па­луба вы­вер­ну­лась и уда­рила его в бок. Джил­ли зап­ла­кала. Ре­бенок за­орал. А свер­ху бы­ло слыш­но, как Ста­рые Со­леные Лох­мотья ры­чит на ко­ман­ду — обор­ванный ка­питан, ко­торый поч­ти все вре­мя мол­чит.

«Не­нави­жу мо­ре», — ду­мал Сэм. — «Я не-на-ви-жу мо­ре. Я не­нави­жу мо­ре. Я не­нави­жу мо­ре». — Сле­ду­ющая мол­ния яр­ко ос­ве­тила ка­юту сквозь ще­ли в об­шивке на­вер­ху. — «Это хо­роший, от­личный ко­рабль. Хо­роший ко­рабль, доб­рый ко­рабль». — Твер­дил он се­бе. — «Я не бо­юсь. Я не уто­ну».

Во вре­мя од­но­го из пе­реры­вов меж­ду штор­ма­ми, ког­да Сэм от­ча­ян­но вце­пив­шись в ле­ер пы­тал­ся опо­рож­нить же­лудок, он ус­лы­шал, как кто-то из ко­ман­ды бур­чит, что все бе­ды от­то­го, что они взя­ли на борт жен­щи­ну, к то­му же ди­кую. — Ее тра­хал собс­твен­ный отец. — Ус­лы­шал Сэм, как го­ворит один из них, как раз, ког­да сно­ва на­летел по­рыв вет­ра. — А это ху­же, чем по­тас­ку­ха. Ху­же все­го ос­таль­но­го. Ес­ли не из­ба­вим­ся от нее и от ее вы­род­ка, все по­тонем.

Сэм не стал с ни­ми свя­зывать­ся. Они бы­ли стар­ше, креп­че и силь­нее. Их ру­ки и пле­чи дол­гие го­ды ук­репля­лись ра­ботой с вес­ла­ми. Но он удос­то­верил­ся, что его нож при нем и ос­тер, и пос­та­рал­ся сле­довать за Джил­ли вся­кий раз, ког­да она вы­ходи­ла из ка­юты ос­ве­жить­ся.

Да­же Да­ре­он не мог най­ти ни еди­ного сло­ва для ди­кой. Од­нажды, по нас­то­янию Сэ­ма, он сыг­рал ко­лыбель­ную что­бы ус­по­ко­ить ре­бен­ка, но ед­ва он на­чал петь пер­вый куп­лет, как Джил­ли бе­зутеш­но раз­ре­велась. — Семь прок­ля­тых две­рей ада, — вы­ругал­ся Да­ре­он. — Ты что, не мо­жешь не ре­веть, по­ка я до­пою?

— Прос­то иг­рай. — Пред­ло­жил Сэм. — И пой пес­ню.

— Да, не нуж­на ей пес­ня. — Воз­ра­зил Да­ре­он. — Ее нуж­но хо­рошень­ко по­бить или от­тра­хать. Уй­ди с до­роги, Смер­то­нос­ный. — Он от­тол­кнул Сэ­ма и выс­ко­чил из ка­юты, ис­кать уте­шение в ви­не и сре­ди сво­их су­ровых дру­зей-греб­цов.

Тер­пе­ние Сэ­ма бы­ло поч­ти на ис­хо­де. Он уже при­тер­пелся к за­паху, но из-за штор­мов и ры­даний Джил­ли он поч­ти не мог спать.

— Не мог­ли бы вы ей что-ни­будь дать? — очень ти­хо спро­сил он мей­сте­ра Эй­емо­на, ког­да за­метил, что ста­рик прос­нулся. — Ка­кую-ни­будь тра­ву или зелье, что­бы она бо­ялась не так силь­но?

— Де­ло не в стра­хе. — Объ­яс­нил ему ста­рик. — Это пе­чаль, а от нее не при­дума­но зе­лий. Пусть сле­зы те­кут, Сэм. Те­бе не унять их по­ток.

Сэм ни­чего не по­нял.

— Она же плы­вет в бе­зопас­ное мес­то. В теп­лое мес­то. С че­го ей пе­чалить­ся?

— Сэм. — Про­шеп­тал ста­рик. — У те­бя два здо­ровых гла­за, а ты не ви­дишь. Она мать, скор­бя­щая о сво­ем ре­бен­ке.

— У нее мор­ская бо­лезнь, вот и все. У всех у нас мор­ская бо­лезнь. Ког­да мы до­берем­ся до пор­та Бра­аво­са…

— … ре­бенок по-преж­не­му ос­та­нет­ся сы­ном Дал­лы, а не плотью от ее пло­ти.

Ус­лы­шав по­доб­ное пред­по­ложе­ние из уст мей­сте­ра, Сэм зас­тыл с ра­зину­тым ртом: — Это­го не мож… она бы не… ко­неч­но он ее. Джил­ли ни­ког­да бы не у­еха­ла без сво­его сы­на. Она его лю­бит.

— Она нян­чи­ла обо­их и лю­бит обо­их, — от­ве­тил Эй­емон. — Но по раз­но­му. Ма­тери лю­бят де­тей по-раз­но­му, да­же Не­бес­ная Мать. Я уве­рен, Джил­ли не по сво­ей во­ле ос­та­вила ре­бен­ка. Я мо­гу толь­ко пред­по­лагать, ка­кие уг­ро­зы или обе­щания пред­ло­жил ей лорд ко­ман­ду­ющий… но и обе­щания и уг­ро­зы бе­зус­ловно име­ли мес­то.

— Нет. Нет. Это ка­кая-то ошиб­ка. Джон бы ни­ког­да…

— Джон ни­ког­да. А лорд Сноу сде­лал. Иног­да у нас прос­то нет хо­роше­го вы­бора, Сэм, толь­ко мень­шее из зол.

— «Нет хо­роше­го вы­бора». — Сэм вспом­нил обо всех опас­ностях, ко­торые им вмес­те приш­лось пе­режить, и за­мок Крас­те­ра и ги­бель Ста­рого Мед­ве­дя, снег и лед, и про­низы­ва­ющий ве­тер, дни и дни, и дни по­хода, во­рон на бе­лом де­реве и Хлад­но­руко­го, Сте­на, Сте­на, Сте­на и под­земные Чер­ные Во­рота. И ра­ди че­го? — «Ни хо­роше­го вы­бора, ни счас­тли­вого кон­ца».

Ему за­хоте­лось кри­чать. Ему хо­телось пла­кать, ры­дать, бить­ся, свер­нуть­ся клу­боч­ком и зах­ны­кать. — «Он под­ме­нил де­тей». — Ска­зал он про се­бя. — «Он под­ме­нил де­тей, что­бы за­щитить ма­лют­ку прин­ца, что­бы сбе­речь его от кос­тра ле­ди Ме­лисан­дры, от ее крас­но­го бо­га. Кто ста­нет пе­режи­вать, ес­ли она сож­жет маль­чи­ка Джил­ли? Ник­то кро­ме Джил­ли. Он все­го лишь уб­лю­док Крас­те­ра, от­родье от ин­цеста, а не сын Ко­роля за Сте­ной. Он не го­дит­ся для за­лож­ни­ка, не го­дит­ся для жер­твоп­ри­ноше­ния, ни для че­го не го­дит­ся, у не­го да­же име­ни нет».

Мол­ча, Сэм выб­рался на па­лубу с же­лани­ем опо­рож­нить же­лудок, но жи­вот был уже пуст. Над ни­ми спус­ти­лась ночь, стран­ная ти­хая ночь, ка­кой они не ви­дели мно­го дней. Мо­ре бы­ло как чер­ное стек­ло. Греб­цы и вес­ла от­ды­хали. Один или двое зас­ну­ли пря­мо на сво­их скамь­ях. Ве­тер раз­ду­вал па­руса, и на се­вере Сэм мог да­же ви­деть рос­сыпь звезд, и крас­но­го стран­ни­ка, ко­торо­го сво­бод­ный на­род проз­вал Во­ром. — «Это мог­ла быть моя звез­да». — Вя­ло по­думал Сэм. — «Я по­мог сде­лать Джо­на лор­дом Ко­ман­ду­ющим, и я сам при­вел к не­му Джил­ли и ее ре­бен­ка. И у ис­то­рии нет счас­тли­вого кон­ца».

«Смер­то­нос­ный». — По­зади воз­ник Да­ре­он, не об­ра­тив­ший вни­мания на стра­дания Сэ­ма. — На­конец-то, прек­расная ночь. Пог­ля­ди-ка, ка­кие звез­ды. Мо­жет нам по­везет и уви­дим ку­сок лу­ны. Воз­можно, худ­шее уже по­зади.

— Нет. — Сэм вы­тер нос и по­казал паль­цем на юг, ту­да, где со­бира­лась неп­рогляд­ная ть­ма. — Вон там. — Ска­зал он. Ед­ва он это про­из­нес свер­кну­ла мол­ния, и вне­зап­но, без­звуч­но и ос­лепля­ющее яр­ко. Да­лекие об­ла­ка на полм­гно­вения ос­ве­тились — го­ры, на­пира­ющие на го­ры, фи­оле­товые, крас­ные, жел­тые и ог­ромные, боль­ше ок­ру­жа­юще­го ми­ра. — Худ­шее еще не за­кон­чи­лось. Худ­шее толь­ко на­чина­ет­ся, и у ис­то­рии нет счас­тли­вого кон­ца.

— Бо­ги ми­лос­ти­вы. — Рас­сме­яв­шись от­ве­тил Да­ре­он. — Смер­то­нос­ный, ты жут­кий трус.

Джей­ме

Лорд Тай­вин Лан­нистер въ­ехал в го­род на же­реб­це в свер­ка­ющих от­по­лиро­ван­ных алых ла­тах, ук­ра­шен­ных дра­гоцен­ны­ми кам­ня­ми и зо­лотой от­делкой. А по­кидал в вы­соком фур­го­не, зад­ра­пиро­ван­ном алы­ми зна­мена­ми в соп­ро­вож­де­нии шес­ти Мол­ча­ливых сес­тер.

Тра­ур­ная про­цес­сия выд­ви­нулась из го­рода че­рез Бо­жес­твен­ные Вра­та Ко­ролев­ской га­вани, ко­торые бы­ли ши­ре и рос­кошнее Ль­ви­ных. Джей­ме этот вы­бор ка­зал­ся неп­ра­виль­ным. Его отец был нас­то­ящим ль­вом, это­го ник­то не мог от­ри­цать, а вот бо­гом лорд Тай­вин не мнил се­бя ни­ког­да.

По­чет­ный ка­ра­ул из пя­тиде­сяти ры­царей ок­ру­жал фур­гон с те­лом лор­да. На их копь­ях раз­ви­вались алые флаж­ки. Сле­дом за ни­ми дви­гались лор­ды за­пад­ных зе­мель. Ве­тер иг­рал их штан­дарта­ми, зас­тавляя пля­сать и из­ви­вать­ся их гер­бы. Про­бира­ясь в го­лову ко­лон­ны, Джей­ме про­ехал ми­мо ка­банов, бар­су­ков, жу­ков, зе­леных стрел, крас­ных бы­ков, скре­щен­ных але­бард и ко­пий, ди­кой кош­ки, зем­ля­ники, ру­кава, и че­тырех раз­ных изоб­ра­жений сол­нца.

Лорд Бракс был одет в свет­ло зе­леный дуб­лет с ко­сой се­реб­ристой по­лосой. На про­тив сер­дца у не­го кра­совал­ся аме­тис­то­вый еди­норог. На лор­де Яс­те бы­ли во­роне­ные дос­пе­хи с тре­мя зо­лоты­ми ль­ви­ными го­лова­ми на наг­рудни­ке. Весть о его смер­ти, ес­ли вни­матель­но к не­му прис­мотреть­ся, бы­ла не так уж не­вер­на. Ра­ны и за­точе­ние в пле­ну ос­та­вили от не­го толь­ко тень бы­лого че­лове­ка. Лорд Бен­форт луч­ше пе­ренес ли­шения и выг­ля­дел го­товым сно­ва вер­нуть­ся на вой­ну. Плюмм был в фи­оле­товом, Прес­тер в гор­ностае, Мор­ленд в ко­рич­не­вом с зе­ленью, но на каж­дом был алый плащ в честь че­лове­ка, прах ко­торо­го они соп­ро­вож­да­ли до­мой.

За лор­да­ми сле­дова­ла сот­ня ар­ба­лет­чи­ков и три сот­ни пе­хотин­цев в алых пла­щах. Дви­га­ясь этой крас­ной ре­ке в бе­лом пла­ще и че­шуй­ча­том пан­ци­ре Джей­ме чувс­тво­вал се­бя не в сво­ей та­рел­ке.

Его дя­дя не при­бавил ему нас­тро­ения:

— Лорд ко­ман­ду­ющий. — Поп­ри­ветс­тво­вал его сир Ки­ван, ког­да Джей­ме прис­тро­ил­ся ря­дом с ним в го­лове ко­лон­ны. — Нет ли у Ее Ве­личес­тва для ме­ня ка­ких-ли­бо пос­ледних ука­заний?

— Я здесь не ра­ди Сер­сеи. — За его спи­ной мед­ленно на­чал от­би­вать тра­ур­ный ритм ба­рабан. Ка­залось он твер­дил: «Мертв, мертв, мертв».

— Я при­шел сю­да с ним прос­тить­ся. Он был мо­им от­цом.

— Ее то­же.

— Я не Сер­сея. У ме­ня есть бо­рода, а у нее грудь. Ес­ли ты все еще нас пу­та­ешь, дя­дя, то сос­чи­тай ру­ки. У Сер­сеи их две.

— Но вам обо­им нра­вит­ся нас­ме­хать­ся над ос­таль­ны­ми. — От­ве­тил его дя­дя. — Из­бавь­те ме­ня от сво­их шу­ток, сир. Мне они не нра­вят­ся.

— Как хо­чешь. — «Все не так, как я рас­счи­тывал».

— Сер­сея воз­можно и ра­да бы­ла бы с то­бой поп­ро­щать­ся, но у нее мно­го дел.

Сир Ки­ван фыр­кнул.

— Как и у всех нас. Как по­жива­ет ваш ко­роль? — В его го­лосе чувс­тво­вал­ся уп­рек.

— Спа­сибо, ни­чего. — Из­ви­ня­ющим­ся то­ном от­ве­тил Джей­ме. — Ут­ром с ним Бэ­лон Сванн. Он доб­рый и от­важный ры­царь.