Джей­ме 2 страница

Ту­ман на вос­то­ке стал свет­леть. — «Све­та­ет», — по­нял Пэт. — «Рас­свет уж бли­зит­ся, а ал­хи­мика все нет». — Он не знал — пла­кать ему или сме­ять­ся. — «Ос­та­нусь ли я во­ром, ес­ли по­ложу эту шту­ку на­зад и ник­то не уз­на­ет?» — Вот и еще один воп­рос, на ко­торый он не знал от­ве­та, как и на те, ко­торые ему за­дава­ли Иб­роз и Ва­эл­лин.

Ед­ва он отор­вал свой зад от лав­ки и встал на но­ги, как вся сок­ру­шитель­ная мощь трек­ля­того сид­ра ра­зом на­вали­лась на его го­лову. Ему приш­лось схва­тить­ся за сто­леш­ни­цу, что­бы не упасть.

— От­стань от Ро­зи, по­нял? — бро­сил он, уда­ля­ясь. — От­стань, ина­че я те­бя убью.

Лео Тир­рел от­бро­сил прядь во­лос со лба, от­крыв вто­рой глаз.

— Я не де­русь на ду­элях со свинь­ями. Про­вали­вай!

Пэт по­вер­нулся и вы­шел с тер­ра­сы. По­дош­вы сколь­зи­ли на мок­рых дос­ках древ­не­го мос­та. Ког­да он доб­рался до про­тиво­полож­ной сто­роны, не­бо на вос­то­ке уже ста­ло ро­зоветь. — «Мир ве­лик», — твер­дил он про се­бя. — «Ес­ли я дос­та­ну ос­ла, я смо­гу странс­тво­вать по Се­ми Ко­ролевс­твам, ле­чить на­род и стричь во­лосы. Я бы мог сесть на ко­рабль, да­же за­писать­ся греб­цом, и уп­лыть в Кварт к Неф­ри­товым во­ротам, что­бы са­мому уви­деть этих прок­ля­тых дра­конов. И мне нет нуж­ды воз­вра­щать­ся к ста­рому Вол­грей­ву с его во­рона­ми».

Но стран­ным об­ра­зом но­ги по­нес­ли его к Ци­таде­ли.

Ког­да пер­вый луч сол­нца про­бил об­ла­ка на вос­то­ке, с Мор­ской Сеп­ты в пор­ту заз­во­нили ут­ренние ко­локо­ла. Мгно­вени­ем поз­же к ней при­со­еди­нилась Сеп­та Лор­да, по­том Семь Хра­мов из са­дов вдоль Ме­дову­хи, и на­конец Звез­дная Сеп­та, в ко­торой за ты­сячу лет до при­хода А­эго­на в Ко­ролев­скую Га­вань си­дел Вер­ховный Сеп­тон. Вмес­те, они соз­да­вали вну­шитель­ный ор­кестр. — «Но да­же они не мо­гут срав­нить­ся с од­ним кро­хот­ным со­ловь­ем».

За ко­локоль­ным зво­ном он мог раз­ли­чить пе­ние. Каж­дое ут­ро с пер­вы­ми лу­чами сол­нца крас­ные жре­цы со­бира­лись у при­чалов, что­бы воз­дать хва­лу сол­нцу за сте­ной сво­их скром­ных хра­мов. — «Ночь тем­на и ужас­на», — Пэт слы­шал их сло­ва сот­ни раз, их при­зывы к бо­гу Р’глло­ру за­щитить их от ть­мы. Что до не­го, то Се­мерых ему бы­ло боль­ше чем дос­та­точ­но, но он слы­шал, что Стан­нис Ба­рате­он при­нял эту ве­ру и слу­жит те­перь ноч­ным ог­ням. Он да­же по­мес­тил ог­ненное сер­дце Р’глло­ра на свои зна­мена вмес­то ко­ролев­ско­го оле­ня. — «Ес­ли он ся­дет на Же­лез­ный Трон, нам всем при­дет­ся ра­зучить сло­ва мо­лит­вы крас­ных жре­цов». — По­думал Пэт, но это бы­ло ма­лове­ро­ят­но. Тай­вин Лан­нистер раз­бил Стан­ни­са вмес­те с его Р’глло­ром на Чер­но­вод­ной, а ско­ро добь­ет его окон­ча­тель­но и по­мес­тит го­лову Ба­рате­она на пи­ку над во­рота­ми в Ко­ролев­ской Га­вани.

По ме­ре то­го как ту­ман ис­че­зал, вок­руг не­го из пред­рас­свет­но­го по­лум­ра­ка по­яв­лялся Ста­рый го­род. Пэт ни ра­зу в жиз­ни не ви­дел Ко­ролев­ской Га­вани, но знал, что это был го­род гли­нобит­ных ма­занок, гряз­ных улиц, со­ломен­ных крыш и де­ревян­ных ла­чуг. Ста­рый го­род был выс­тро­ен из кам­ня, и все его ули­цы бы­ли мо­щеные кам­нем, вклю­чая са­мые пос­ледние пе­ре­ул­ки. В рас­свет­ных лу­чах вид го­рода был прек­ра­сен. За­пад­ный бе­рег Ме­дову­хи, зда­ния Гиль­дий, про­тянув­ши­еся вдоль бе­рега, слов­но двор­цы. Вверх по те­чению по обе сто­роны от ре­ки вы­рас­та­ли ку­пола и баш­ни Ци­таде­ли, на­висая над до­мами и па­лата­ми. Вниз, за чер­ны­ми сте­нами из мра­мора, за ароч­ны­ми ок­на­ми Звез­дной Сеп­ты на­ходи­лись до­ма свя­щен­ни­ков, слов­но ма­лые де­ти, соб­равши­еся у по­дола ста­рой вдо­вы.

А за ней, там, где Ме­дову­ха раз­ли­валась в Шеп­чу­щий За­лив, вы­сил­ся Хай­та­уэр, чьи ог­ни мог­ли со­пер­ни­чать с рас­све­том. С то­го мес­та, где она воз­вы­шалась над уте­сами Ос­тро­ва Бит­вы, ее тень раз­ру­бала го­род слов­но меч. Ро­див­ши­еся и вы­рос­шие в Ста­ром го­роде мог­ли ска­зать точ­но, ког­да па­дет ее тень. Кое-кто го­ворил, что знал че­лове­ка, ко­торый смог раз­гля­деть с ее вер­ши­ны весь путь вплоть до Сте­ны. Воз­можно, имен­но по­это­му Лорд Лей­тон спус­кался вниз лишь раз в де­сять лет, пред­по­читая пра­вить го­родом из-за об­ла­ков.

Ми­мо Пэ­та прог­ре­мела те­лега мяс­ни­ка, нап­равля­ясь вниз к ре­ке, в ней по­виз­ги­вали пять по­росят. Уб­равшись с до­роги, он как раз из­бе­жал иной уг­ро­зы — ка­кая-то го­рожан­ка как раз вы­лива­ла из ок­на со­дер­жи­мое ноч­но­го гор­шка. — «Ког­да я ста­ну мей­сте­ром, я об­за­ведусь ло­шадью», — ре­шил он. Тут он спот­кнул­ся о бу­лыж­ник и спро­сил се­бя, ко­го он ду­рачит. У не­го не бу­дет ни це­пи, ни мес­та за сто­лом лор­да, ни вы­сокой бе­лой ло­шади. Его жизнь прой­дет в выс­лу­шива­нии во­ронь­его кар­канья и стир­ке за­маран­ных под­штан­ни­ков ар­хмей­сте­ра Вол­грей­ва.

Он еще сто­ял на ко­лене, пы­та­ясь отс­крес­ти грязь со сво­ей одеж­ды, ког­да ус­лы­шал как го­лос про­из­нес:

— Доб­рое ут­ро, Пэт.

Над ним воз­вы­шал­ся ал­хи­мик.

Пэт вып­ря­мил­ся.

— Тре­тий день… ты ска­зал, что бу­дешь ждать в «Пе­ре и Круж­ке».

— Ты был там с друзь­ями. Я не стал встре­вать в ва­шу дру­жес­кую бе­седу. — На ал­хи­мике был прос­той без от­делки ко­рич­не­вый до­рож­ный плащ с ка­пюшо­ном. Вос­хо­дящее над кры­шами сол­нце ока­залось как раз за его пле­чом, по­это­му раз­ли­чить ли­цо под ка­пюшо­ном не пред­став­ля­лось воз­можным. — Так что ты ре­шил? Кто ты?

«Ему так не­об­хо­димо, что­бы я от­ве­тил?»

— По­лагаю, я вор.

— Я так и ду­мал.

Са­мое слож­ное бы­ло по­зади — на ка­рач­ках за­лезть под кро­вать ар­хмей­сте­ра Вол­грей­ва за шка­тул­кой. И хо­тя она бы­ла сде­лана на со­весть и оби­та же­лезом, ее за­мок был сло­ман. Мей­стер Гор­мон по­доз­ре­вал в этом Пэ­та, но это бы­ло не так. Вол­грейв сам сло­мал его пос­ле то­го, как по­терял ключ, от­кры­вав­ший шка­тул­ку.

Внут­ри Пэт на­шел ко­шель се­реб­ря­ных оле­ней, клок свет­лых во­лос, пе­ревя­зан­ных лен­той, рас­кра­шен­ный ми­ни­атюр­ный пор­трет жен­щи­ны по­хожей на Вол­грей­ва (да­же с уса­ми), и ры­цар­скую пер­чатку из че­шуй­ча­той ста­ли. Вол­грейв за­яв­лял, что она не­ког­да при­над­ле­жала прин­цу, но не мог при­пом­нить ка­кому. Ког­да Пэт ее пот­ряс, из нее на пол вы­валил­ся ключ.

«Ес­ли я его под­бе­ру, то ста­ну во­ром». — вспом­нил он свои мыс­ли. Ключ был древ­ним и сде­лан из чер­но­го же­леза, воз­можно, им мож­но от­крыть лю­бую дверь Ци­таде­ли. По­доб­ные клю­чи есть толь­ко у ар­хмей­сте­ров. Про­чие но­сят их при се­бе или пря­чут в на­деж­ном мес­те, но ес­ли счи­тать, что Вол­грейв свой спря­тал, то уж его точ­но боль­ше ник­то не най­дет. Пэт схва­тил ключ и уже был на пол­пу­ти к две­рям, ког­да вер­нулся за ко­шелем с се­реб­ром. Вор есть вор, что­бы он ни ук­рал — од­ну мо­нет­ку или це­лый ме­шок. — «Пэ-эт», — раз­да­лось сле­дом за ним кар­канье бе­лого во­рона. — «Пэ-эт, Пэ-эт, Пэ-эт».

— Где мой дра­кон? — спро­сил он ал­хи­мика.

— Толь­ко ес­ли у те­бя есть то, что мне нуж­но.

— Дай мне. Я дол­жен пос­мотреть, — Пэт вов­се не же­лал быть об­ма­нутым.

— На­береж­ная не са­мое под­хо­дящее для это­го мес­то. Идем.

У не­го не бы­ло вре­мени об­ду­мать та­кой по­ворот, взве­сить ва­ри­ан­ты. Ал­хи­мик уже уда­лял­ся. Пэ­ту приш­лось ли­бо пос­ле­довать за ним, ли­бо по­терять и дра­кона и Ро­зи, нав­сегда. Он по­шел сле­дом. По пу­ти он за­пус­тил ру­ку в ру­кав. Он чувс­тво­вал ключ, ко­торый спо­кой­но ле­жал внут­ри скры­того кар­ма­на, ко­торый он са­мос­то­ятель­но смас­те­рил. Платье мей­сте­ра пол­но раз­но­об­разных кар­ма­нов. Он знал это еще бу­дучи мла­ден­цем.

Ему приш­лось по­торо­пить­ся, что­бы пос­пе­вать за длин­ны­ми ша­гами ал­хи­мика. Они прош­ли вниз по ули­це, за­вер­ну­ли за угол, прош­ли че­рез ста­рый Во­ров­ской Ры­нок, свер­ну­ли в Тря­пич­ный пе­ре­улок. На­конец муж­чи­на свер­нул в дру­гой пе­ре­улок, ко­торый был уже пре­дыду­щего.

— Дос­та­точ­но, — ска­зал Пэт. — Ни­кого нет. Да­вай ре­шим все тут.

— Как хо­чешь.

— Я хо­чу сво­его дра­кона.

— Из­воль, — в его ру­ке по­яви­лась мо­нета. Она сно­ва про­тан­це­вала по кос­тяшкам паль­цев ал­хи­мика, как в тот раз, ког­да Ро­зи све­ла их вмес­те. В ут­реннем све­те блес­тел пля­шущий дра­кон, оза­ряя ру­ки ал­хи­мика зо­лотис­тым све­чени­ем.

Пэт вых­ва­тил его из рук. Зо­лото ока­залось теп­лым на ощупь. Он вло­жил его в рот и поп­ро­бовал на зуб, как он ви­дел, де­лали дру­гие. Ска­зать по прав­де, он не был уве­рен, ка­ким дол­жно быть зо­лото на вкус, но он не хо­тел по­казать­ся ду­рач­ком.

— Ключ? — спо­кой­но спро­сил ал­хи­мик.

Что-то зас­та­вило Пэ­та за­бес­по­ко­ить­ся. — Ты хо­чешь ук­расть ка­кую-то кни­гу? — Не­кото­рые древ­ние свит­ки Ва­лирии, ко­торые хра­нились в под­земном хра­нили­ще, бы­ли единс­твен­ны­ми сох­ра­нив­ши­мися ко­пи­ями на све­те.

— Нет. То, что нуж­но мне, не твое де­ло.

— Нет.

«Де­ло сде­лано», — про се­бя по­думал Пэт. — «Впе­ред. Ле­ти на­зад в Пе­ро и Круж­ку, бу­ди Ро­зи по­целу­ем, и по­радуй, что те­перь она твоя». — Но он все рав­но ос­та­новил­ся в не­реши­тель­нос­ти.

— От­крой ли­цо.

— Как хо­чешь. — Ал­хи­мик от­бро­сил ка­пюшон.

Это был обыч­ный муж­чи­на, а его ли­цо бы­ло прос­то ли­цом. Ли­цо мо­лодо­го муж­чи­ны, обык­но­вен­ное, с пол­ны­ми ще­ками и ще­тиной от бо­роды. На пра­вой ще­ке бе­лел еле­замет­ный шрам. У не­го был крюч­ко­ватый нос и коп­на тем­ных кур­ча­вых во­лос, ко­торые за­вива­лись воз­ле ушей. Пэт не знал это­го че­лове­ка.

— Я те­бя не знаю.

— Не зна­ешь.

— Кто ты?

— Стран­ник. Ник­то. По­верь.

— Ох, — у Пэ­та кон­чился за­пас воп­ро­сов. Он вы­нул ключ и вло­жил в ру­ку нез­на­ком­ца, ощу­щая лег­кое го­ловок­ру­жение, поч­ти об­легче­ние. — «Ро­зи!» — на­пом­нил он се­бе. — В рас­че­те.

Он был на пол­пу­ти к вы­ходу из пе­ре­ул­ка, ког­да мос­то­вая вдруг за­кача­лась у не­го под но­гами. — «Кам­ни мок­рые и сколь­зкие», — ре­шил он, но это бы­ло не так. Он ощу­тил как в гру­ди за­коло­тилось сер­дце. — Что та­кое? — спро­сил он се­бя. Его но­ги под­ко­сились, став ват­ны­ми. — Не по­нимаю.

— И не пой­мешь, — про­из­нес пе­чаль­ный го­лос за спи­ной.

Мос­то­вая бро­силась ему навс­тре­чу с по­целу­ем. Пэт пы­тал­ся поз­вать на по­мощь, но и его го­лос от­ка­зал ему.

Его пос­ледняя мысль бы­ла о Ро­зи.

Про­рок

Ког­да Про­року со­об­щи­ли о смер­ти ко­роля, он то­пил лю­дей на Боль­шом Ви­ке.

Ут­ро бы­ло мрач­ное и хо­лод­ное, мо­ре бы­ло свин­цо­вого цве­та в тон не­бу. Пер­вая трой­ка бесс­траш­но пош­ла к Уто­нув­ше­му Бо­гу, но ве­ра чет­верто­го бы­ла не столь креп­ка, и ког­да его лег­кие взмо­лились о воз­ду­хе, он на­чал соп­ро­тив­лять­ся. Стоя по по­яс в во­де, Эй­эрон взял об­на­жен­но­го маль­чи­ка за пле­чи и пог­ру­зил его го­лову об­ратно, не поз­во­лив сде­лать вздох.

— Сме­лее, — ска­зал он. — Из мо­ря мы приш­ли — в не­го и вер­немся. От­крой рот и вы­пей божье бла­гос­ло­вение. На­пол­ни свои лег­кие во­дой, что­бы уме­реть и воз­ро­дить­ся. В соп­ро­тив­ле­нии нет смыс­ла.

То ли маль­чик не мог его слы­шать из-под во­ды, то ли он окон­ча­тель­но рас­стал­ся с ве­рой. Он при­нял­ся бры­кать­ся так от­ча­ян­но, что Эй­эро­ну приш­лось поз­вать на по­мощь. Чет­ве­ро из его утоп­ленни­ков вош­ли в во­ду, что­бы по­мочь удер­жать не­год­ни­ка под во­дой. — Гос­подь Бог, уто­нув­ший за нас, — глу­боким, слов­но мо­ре, го­лосом мо­лил­ся жрец, — Поз­воль Эм­монду — тво­ему вер­но­му слу­ге воз­ро­дить­ся из мо­ря, как воз­ро­дил­ся ты сам. Бла­гос­ло­ви его солью, бла­гос­ло­ви его кам­нем, бла­гос­ло­ви его сталью.

На­конец, все бы­ло кон­че­но. Из его рта пе­рес­та­ли вы­рывать­ся пу­зырь­ки воз­ду­ха, и жизнь по­кину­ла его те­ло. Эм­монд пла­вал ли­цом вниз в во­де: блед­ный, хо­лод­ный и спо­кой­ный.

В этот мо­мент Мок­ро­голо­вый осоз­нал, что к его утоп­ленни­кам на пок­ры­том галь­кой бе­регу при­со­еди­нились три всад­ни­ка. Эй­эрон уз­нал Спар­ра — ста­рика с во­дянис­ты­ми гла­зами и по­хожим на то­пор ли­цом, сло­во ко­торо­го, ска­зан­ное виб­ри­ру­ющим го­лосом, яв­ля­лось за­коном в этой час­ти Боль­шо­го Ви­ка. С ним был его сын, Стеф­фа­ри­он, вмес­те с дру­гим юно­шей, чей тем­но крас­ный, под­би­тый ме­хом плащ был за­колот на пле­че зас­тежкой в ви­де чер­но­го с зо­лотом бо­ево­го ро­га Гуд­бра­зеров. — Яв­но один из сы­новей Го­роль­да, — с пер­во­го взгля­да оп­ре­делил жрец. Пос­ле дю­жины до­черей же­на Гуд­бра­зера на­конец ро­дила ему трех вы­соких сы­новей. Го­вори­ли, что ник­то не мо­жет от­ли­чить их друг от дру­га. Эй­эрон Мок­ро­голо­вый не стал и пы­тать­ся. У не­го не бы­ло вре­мени вы­яс­нять — был это Грей­дон, Гор­монд или Гран.

Он вык­рикнул ко­рот­кий при­каз, и его утоп­ленни­ки под­хва­тили маль­чиш­ку за ру­ки и за но­ги, и вы­нес­ли за ли­нию при­боя. Жрец пос­ле­довал за ни­ми, об­на­жен­ный, ес­ли не счи­тать на­бед­ренной по­вяз­ки из шку­ры тю­леня, прик­ры­вав­шей его муж­ское дос­то­инс­тво. Пок­ры­тый гу­синой го­жей от хо­лода и кап­ля­ми во­ды, он вер­нулся на бе­рег по хо­лод­но­му мок­ро­му пес­ку и галь­ке. Один из его утоп­ленни­ков пе­редал ему гру­бот­ка­ную тя­желую ро­бу, ок­ра­шен­ную в зе­леных, си­них и се­рых цве­тах мо­ря и Уто­нув­ше­го Бо­га. Эй­эрон на­дел платье и рас­пустил во­лосы. Они бы­ли тем­ные и влаж­ные, их еще ни ра­зу не кос­ну­лось лез­вие, с тех са­мых пор, ког­да его воз­ро­дило мо­ре. Они па­дали на его пле­чи слов­но пле­тен­ный из ве­ревок плащ, све­шива­ясь ни­же по­яса. Кро­ме то­го, Эй­эрон впле­тал лен­ты во­дорос­лей в свои во­лосы и в нес­три­женую бо­роду.

Его утоп­ленни­ки вста­ли в круг, цен­тром ко­торо­го слу­жил уто­нув­ший маль­чиш­ка и на­чали мо­лить­ся. Нор­джен дви­гал его ру­ки, в Рас встал над ним, на­дав­ли­вая на его грудь, но оба пос­то­рони­лись, ос­во­бодив мес­то для Эй­эро­на. Он раз­дви­нул хо­лод­ные гу­бы маль­чи­ка паль­ца­ми и по­дарил ему по­целуй жиз­ни сно­ва, сно­ва и сно­ва, по­ка у не­го изо рта не хлы­нула мор­ская во­да. Маль­чик на­чал каш­лять и пле­вать­ся, от­крыв пол­ные ужа­са гла­за.

Еще один вер­нулся. Для не­го это бы­ло зна­ком бла­гово­ления Уто­нув­ше­го Бо­га. Каж­дый жрец иног­да те­рял лю­дей, да­же сам Тарл Триж­ды Утоп­ленный, свя­тость ко­торо­го, в свое вре­мя, бы­ла оце­нена столь вы­соко, что его из­бра­ли ко­роно­вать ко­роля. Но ни­ког­да Эй­эро­на Грей­джоя. Он был Мок­ро­голо­вым — тем, кто ви­дел под­водные чер­то­ги бо­га и вер­нулся, что­бы о них рас­ска­зать ос­таль­ным. — Встань, — при­казал он от­пле­выва­юще­му во­ду маль­чи­ку, пох­ло­пав его по об­на­жен­ной спи­не. — Ты уто­нул и вер­нулся. То, что мер­тво, уме­реть не мо­жет.

— Оно лишь вос­ста­ет вновь. — Маль­чик от­ча­ян­но каш­лял, из­вергая но­вую во­ду. — Вос­ста­ет вновь. — Каж­дое сло­во дос­тавля­ло боль, но та­ков мир. Что­бы жить, муж­чи­на дол­жен сра­жать­ся. — Вос­ста­нет вновь. — Эм­монд под­нялся на дро­жащие но­ги. — Силь­нее и креп­че, чем преж­де.

— Те­перь ты при­над­ле­жишь бо­гу, — ска­зал ему Эй­эрон. Дру­гие утоп­ленни­ки соб­ра­лись вок­руг, что­бы дру­жес­ки при­ветс­тво­вать его, пох­ло­пывая по пле­чу и по­цело­вать. Один из них по­мог на­деть си­не-зе­лено-се­рое об­ла­чение из гру­бой шер­сти. Дру­гой — вру­чил ему ду­бин­ку из при­несен­но­го мор­ской во­дой де­рева. — От­ны­не ты при­над­ле­жишь мо­рю, и оно те­бя во­ору­жа­ет, — ска­зал ему Эй­эрон. — Мы мо­лим­ся о том, что­бы ты ярос­тно сра­жал­ся этой па­лицей со все­ми вра­гами на­шего бо­га.

Толь­ко за­тем жрец об­ра­тил­ся к всад­ни­кам, наб­лю­дав­шим за це­ремо­ний из се­дел. — Вы яви­лись, что­бы уто­нуть, ми­лор­ды?

Спарр за­каш­лялся. — Я был утоп­лен еще маль­чиш­кой, — от­ве­тил он, — и мой сын в день име­нин.

Эй­эрон фыр­кнул. Он не сом­не­вал­ся в том, что Стеф­фа­ри­он Спарр был от­дан Уто­нув­ше­му Бо­гу вско­ре пос­ле рож­де­ния. Но ему бы­ло из­вес­тно и то, как это про­ис­хо­дило: быс­трое пог­ру­жение в ван­ну с мор­ской во­дой, ко­торо­го ед­ва хва­та­ет, что­бы омо­чить го­лову мла­ден­ца. Не­уди­витель­но, что же­лез­ные лю­ди, те, кто, од­нажды пра­вили всю­ду, где был слы­шен звук волн, ока­зались по­коре­ны. — Это — не нас­то­ящее утоп­ле­ние, — ска­зал он всад­ни­кам. — Тот, кто не уми­ра­ет на са­мом де­ле, не мо­жет на­де­ять­ся на вос­кре­шение. За­чем же вы яви­лись, ес­ли не со­бира­лись до­казать свою ве­ру?

— Сын Лор­да Го­роль­да ра­зыс­ки­вал те­бя, что­бы со­об­щить те­бе но­вос­ти. — Спарр ука­зал на юно­шу в крас­ном пла­ще.

На пер­вый взгляд ему бы­ло не боль­ше шесть-на-де­сять лет. — Ага, и ко­торый ты? — по­ин­те­ресо­вал­ся Эй­эрон.

— Гор­монд. Гор­монд Гуд­бра­зер, ес­ли угод­но ми­лор­ду.

— Это Уто­нув­ше­му Бо­гу нам сле­ду­ет угож­дать. Был ли утоп­лен, Гор­монд Гуд­бра­зер?

— В день при­нятия име­ни, Мок­ро­голо­вый. Мой отец от­пра­вил ме­ня ра­зыс­кать те­бя и от­вести к не­му. Он дол­жен те­бя ви­деть.

— Вот он я. Пусть Го­рольд при­ходит и лю­бу­ет­ся. — Эй­эрон взял у Ра­са на­пол­ненный све­жей мор­ской во­дой ко­жаный мех. Жрец вы­тащил проб­ку и сде­лал гло­ток.

— Я дол­жен дос­та­вить те­бя в за­мок, — си­дя в сед­ле, нас­та­ивал мо­лодой Гор­монд.

Он бо­ит­ся про­мочить но­ги. — Я дол­жен слу­жить мо­ему бо­гу. — Эй­эрон Грей­джой был про­роком. Он тер­петь не мог, ког­да ка­кие-то мел­кие лор­ды при­казы­вали ему как ка­кому-то ра­бу.

— К Го­роль­ду при­лете­ла пти­ца, — про­ронил Спарр.

— С Пай­ка, от мей­сте­ра, — под­твер­дил Гор­монд.

Тем­ные крылья, тем­ные вес­ти, — Во­роны ле­тят над солью и кам­нем. Ес­ли есть для ме­ня но­вос­ти, то го­вори.

— Эти но­вос­ти толь­ко для тво­их ушей, Мок­ро­голо­вый, — от­ве­тил Спарр. — Это вов­се не то, чем я хо­тел бы по­делить­ся с дру­гими.

— Эти лю­ди — мои утоп­ленни­ки, та­кие же слу­ги бо­га, как и я. У ме­ня нет от них сек­ре­тов, как и от мо­его бо­га, пе­ред чь­им свя­щен­ным мо­рем я стою.

Всад­ни­ки пе­рег­ля­нулись. — Ска­жи ему, — сог­ла­сил­ся Спарр, и юно­ша в крас­ном пла­ще соб­рался с ду­хом.

— Ко­роль мертв, — про­из­нес он прос­то. Два ко­рот­ких сло­ва, но при их зву­ке вздрог­ну­ло са­мо мо­ре.

В Вес­те­росе бы­ло че­тыре ко­роля, но Эй­эро­ну не приш­лось уточ­нять, ка­кой. Же­лез­ны­ми ос­тро­вами пра­вил Бей­лон Грей­джой и ник­то дру­гой. Ко­роль мертв. Как это воз­можно? Эй­эрон ви­дел сво­его стар­ше­го бра­та, вер­нувшись на Же­лез­ные Ос­тро­ва из на­бега на Ка­менис­тый бе­рег, мень­ше лун­но­го цик­ла на­зад. По­ка жрец был в от­лучке, се­дые во­лосы Бей­ло­на на­поло­вину по­беле­ли, и гор­бился он силь­нее, чем пе­ред вы­ходом в мо­ре. Но, нес­мотря на это, боль­ным ко­роль не выг­ля­дел.

Эй­эрон Грей­джой выс­тро­ил свою жизнь на двух мощ­ных опо­рах. Эти два ко­рот­ких сло­ва вы­шиб­ли из-под его ног од­ну из них. Те­перь у ме­ня ос­тался толь­ко Бог. Пусть он пре­даст мне сил и сде­ла­ет не­уто­мимым, как мо­ре. — Рас­ска­жи, как приш­ла к мо­ему бра­ту смерть.

— Его Ве­личес­тво шел че­рез мост на Пай­ке, упал и раз­бился о ска­лы.

Твер­ды­ня Грей­джо­ев сто­яла на рас­ко­лотом на час­ти уте­се, и ее баш­ни воз­вы­шались на вер­ши­не ухо­дящих в мо­ре мас­сивных ка­мен­ных глыб. Ароч­ные мос­ты, вы­резан­ные из кам­ня, и под­весные мос­ты из де­рева на джу­товых ка­натах свя­зыва­ли Пайк вмес­те. — Ког­да он упал, был шторм? — спро­сил Эй­эрон.

— Да, — под­твер­дил юно­ша, — штор­ми­ло.

— Его низ­верг Бог Штор­мов, — за­явил жрец. Ты­сяче­лети­ями про­дол­жа­лась вой­на меж­ду мо­рем и не­бом. Из мо­ря выш­ли же­лез­но­рож­денные и ры­ба, ко­торая да­же зи­мой слу­жила им пи­щей, но штор­ма рож­да­ли толь­ко пе­чаль и го­ре. — Мой брат Бей­лон воз­ве­личил нас вновь, чем и зас­лу­жил гнев Бо­га Штор­мов. Сей­час он пи­ру­ет в вод­ных двор­цах Бо­га, где ему прис­лу­жива­ют мор­ские де­вы, ис­полняя ма­лей­шую его при­хоть. Зна­чит нам, тем, кто ос­тался на жал­кой су­ше, нуж­но за­вер­шить его ве­ликий труд. — Он зат­кнул мех проб­кой. — Я по­гово­рю с тво­им лор­дом-от­цом. Сколь­ко от­сю­да до Ха­мер­хорна?

— Шесть лиг. Ты мо­жешь ехать со мной в сед­ле.

— Один су­ме­ет доб­рать­ся быс­трее, чем двое. От­дай мне сво­его ко­ня, и Уто­нув­ший Бог те­бя бла­гос­ло­вит.

— Возь­ми мою ло­шадь, Мок­ро­голо­вый, — пред­ло­жил Стеф­фа­ри­он Спарр.

— Нет. Его ска­кун — креп­че. Твоя ло­шадь, маль­чик.

Юно­ша за­думал­ся все­го на мгно­венье, за­тем он спе­шил­ся и от­дал по­водья Мок­ро­голо­вому. Эй­эрон вдел свою бо­сую по­тем­невшую но­гу в стре­мя и ока­зал­ся в сед­ле. Он тер­петь не мог ло­шадей — этих тва­рей с зе­леных зе­мель, из-за ко­торых муж­чи­ны ста­нови­лись сла­бее, но сей­час у не­го не бы­ло ино­го вы­бора. Тем­ные крылья, тем­ные вес­ти. Над­ви­гал­ся бу­ря, ему это бы­ло от­четли­во слыш­но в плес­ке волн, а они обыч­но не при­носят ни­чего, кро­ме зла. — Жди­те ме­ня у Пеб­бли­тона, у баш­ни Лор­да Мер­ли­на, — крик­нул он сво­им лю­дям, раз­во­рачи­вая ко­ня.

До­рога ока­залась не­лег­кой, сна­чала вверх по хол­мам, че­рез ле­са и ска­лы, по уз­ким тро­пам, осы­па­ющим­ся под ло­шади­ными ко­пыта­ми. Боль­шой Вик был са­мым боль­шим из Же­лез­ных Ос­тро­вов, нас­толь­ко, что вла­дения не­кото­рых из лор­дов не дос­ти­гали свя­щен­но­го мо­ря. Го­рольд Гуд­бра­зер как раз был од­ним из им по­доб­ных. Его кре­пость сто­яла в мес­те, наз­ванном Проч­ные Ска­лы, да­леко от царс­тва Уто­нув­ше­го Бо­га, как и все, что на­ходи­лось на ос­тро­ве. Лю­ди Го­роль­да ра­бота­ли в гор­ных шах­тах, в тем­но­те, ца­рящей под зем­лей. Не­кото­рые про­жива­ли всю жизнь, так и не уви­дев со­леной во­ды. Не­уди­витель­но, что эти лю­ди бы­ли стран­ны­ми и да­же неп­ри­ят­ны­ми.

По до­роге Эй­эрон раз­мышлял о сво­их брать­ях.

Де­вять сы­новей ро­дились у По­вели­теля Же­лез­ных Ос­тро­вов Квел­ло­на Грей­джоя: Хар­лон, Квен­тон и До­нел — от пер­вой же­ны, жен­щи­ны из Ка­мен­но­го Дре­ва. Бей­лон, Э­урон, Вик­та­ри­он, Ур­ри­гон и Эй­эрон бы­ли сы­новь­ями от вто­рой же­ны ро­да Сан­дерли из Со­лено­го Ус­ту­па. Треть­ей же­ной, Квел­лон взял де­вуш­ку из зе­леных зе­мель, ро­див­шую ему бо­лез­ненно­го иди­ота, маль­чи­ка по име­ни Ро­бин, про ко­торо­го луч­ше не вспо­минать. Жрец ни­чего не знал о Квен­то­не и До­неле, ко­торые умер­ли еще в мла­ден­чес­тве. Хар­ло­на он пом­нил смут­но, не­под­вижно си­дящим с по­серев­шим ли­цом в ком­на­те без окон, и что-то сла­бо буб­ня­щим, по­ка се­рая хворь не прев­ра­тила его язык и гу­бы в ка­мень. При­дет день, и все мы чет­ве­ро вмес­те с Ур­ри, до от­ва­ла на­едим­ся ры­бы, пи­руя в во­дяных двор­цах Бо­га.

Де­вять сы­новей ро­дились у Квел­ло­на Грей­джоя, но толь­ко чет­ве­ро до­жили до взрос­ло­го воз­раста. Та­кова во­ля это­го хо­лод­но­го ми­ра, в ко­тором муж­чи­ны ло­вят ры­бу, ко­па­ют зем­лю и уми­ра­ют, по­ка жен­щи­ны ро­жа­ют им не­дол­го жи­вущих сы­новей на ло­же кро­ви и бо­ли. Эй­эрон был пос­ледним и млад­шим из че­тырех Кра­кенов. Бей­лон — стар­ший и силь­ней­ший, ярос­тный и бесс­траш­ный маль­чик, жив­ший с единс­твен­ной целью — вер­нуть же­лез­но­рож­денным их древ­нюю сла­ву. В де­сять лет он ка­раб­кался на Крем­не­вые Ска­лы к пол­ной при­веде­ний баш­не Сле­пого Лор­да. В три­над­цать он мог уп­равлять­ся с вес­ла­ми ко­раб­ля и тан­це­вать та­нец паль­цев не ху­же лю­бого ос­тро­витя­нина. В пят­надцать, он пла­вал с Даг­ме­ром Щер­ба­тым, к Ус­ту­пам и про­вел в на­бегах все ле­то. Там он убил сво­его пер­во­го че­лове­ка и взял двух пер­вых мор­ских жен. В сем­надцать, Бей­лон стал ка­пита­ном собс­твен­но­го ко­раб­ля. Он был тем, чем дол­жен быть стар­ший брат, хо­тя и ни­ког­да не удос­та­ивал Эй­эро­на ни­чем, кро­ме през­ре­ния. Я был слаб и гре­ховен, и през­ре­ние все, че­го я зас­лу­живал. Луч­ше уж быть пре­зира­емым Бей­ло­ном Храб­рым, чем зас­лу­жить лю­бовь Э­уро­на Во­роний Глаз. Ес­ли воз­раст и го­ре с го­дами сде­лали Бей­ло­на еще жес­тче, они же при­дали ему боль­ше це­ле­ус­трем­леннос­ти, чем у ко­го бы то ни бы­ло еще из ны­не жи­вущих. — «Он был рож­ден сы­ном лор­да и умер ко­ролем, уби­тый рев­ни­вым бо­гом», — по­думал Эй­эрон, — «и те­перь гря­дет бу­ря, по­доб­ной ко­торой еще не ви­дели эти ос­тро­ва».

Уже дав­но стем­не­ло, ког­да жрец уви­дел прон­завшие по­луме­сяц сво­ими же­лез­ны­ми шпи­лями ук­репле­ния Ха­мер­хорна. Кре­пость Го­роль­да бы­ла ог­ромной, сло­жен­ной из гро­мад­ных глыб, ко­торые бы­ли взя­ты пря­мо из го­ры, слу­жащей ей ос­но­вани­ем. Под ее сте­нами, по­доб­но чер­ным, без­зу­бым ртам зи­яли вхо­ды в древ­ние пе­щеры и шах­ты. Же­лез­ные во­рота Ха­мер­хорна бы­ли зак­ры­ты и креп­ко за­пер­ты на ночь. Эй­эро­ну приш­лось сту­чать в них кам­нем, по­ка от гро­хота не прос­нулся страж­ник.

Впус­тивший его юно­ша был ко­пи­ей Гор­монда, у ко­торо­го он одол­жил ло­шадь. — Ко­торый ты? — по­ин­те­ресо­вал­ся Эй­эрон.

— Гран. Мой отец ждет те­бя внут­ри.

Зал был сы­рым, пол­ным сквоз­ня­ков и те­ней. Од­на из до­черей Го­роль­да под­несла жре­цу рог эля. Дру­гая пы­талась раз­дуть тлев­ший очаг, да­вав­ший боль­ше ды­ма, чем теп­ла. Сам Го­рольд Гуд­бра­зер ти­хо бе­седо­вал с то­щим че­лове­ком, об­ла­чен­ным в се­рое платье хо­роше­го пок­роя. У не­го на шее ви­села цепь, вы­кован­ная из нес­коль­ких ме­тал­лов, что об­ли­чало в нем мей­сте­ра из Ци­таде­ли.

— Где Гор­монд? — спро­сил Го­рольд, уви­дев Эй­эро­на.

— Воз­вра­ща­ет­ся пеш­ком. От­правь жен­щин прочь, ми­лорд. И мей­сте­ра то­же. — Он не­долюб­ли­вал мей­сте­ров. Их во­роны бы­ли тва­рями Бо­га Штор­мов — и пос­ле смер­ти Ур­ри он не до­верял их це­литель­ству. Ни один сто­ящий муж­чи­на не из­бе­рет се­бе жизнь ра­ба, и не вы­ку­ет для собс­твен­ной шеи цепь.

— Ги­зел­ла, Гвин, ос­тавь­те нас, — ко­рот­ко рас­по­рядил­ся Гуд­бра­зер. — И ты, Гран. Мей­стер Му­рен­мур ос­та­нет­ся.

— Уй­дет, — нас­та­ивал Эй­эрон.

— Это мой дом, Мок­ро­голо­вый. И не те­бе при­казы­вать, ко­му уй­ти, ко­му — ос­тать­ся. Мей­стер — ос­та­нет­ся.

— Он слиш­ком дол­го про­жил вда­ли от мо­ря, — ска­зал се­бе Эй­эрон. — Тог­да уй­ду я, — от­ве­тил он Гуд­бра­зеру. Су­хой трос­тник ше­лес­тел под его чер­ны­ми рас­трес­кавши­мися ступ­ня­ми, ког­да он раз­вернул­ся и по­шел прочь. По­хоже, он зря ска­кал в та­кую даль ночью.

Эй­эрон уже поч­ти до­шел до вы­хода, ког­да мей­стер про­каш­лялся и ска­зал: — Э­урон Во­роний Глаз сел на Мор­ской трон.

Мок­ро­голо­вый обер­нулся. За­ле вне­зап­но по­казал­ся хо­лод­ным. Во­роний Глаз был на дру­гом кон­це ми­ра. Бей­лон выс­лал его два го­да на­зад, и пок­лялся, что воз­вра­щение бу­дет сто­ить ему жиз­ни. — Рас­ска­зывай, — хрип­ло вы­гово­рил он.

— Он вы­садил­ся в Лор­дпор­те спус­тя день пос­ле смер­ти ко­роля, и предъ­явил свои пра­ва на за­мок и ко­рону, как стар­ший брат Бей­ло­на, — на­чал свой рас­сказ Го­рольд. — Те­перь он рас­сы­ла­ет во­ронов, со­зывая ка­пита­нов и ко­ролей со всех ос­тро­вов к Пай­ку, что­бы скло­нить пе­ред ним ко­лени, как пе­ред их ко­ролем.

— Нет. — Эй­эрон Мок­ро­голо­вый не тра­тил вре­мя на раз­думья. — Толь­ко пре­дан­ный бо­гу че­ловек мо­жет си­деть на Мор­ском тро­не. Во­роний Глаз не пок­ло­ня­ет­ся ни­чему, кро­ме сво­ей собс­твен­ной гор­дости.

— Ты был на Пай­ке не так дав­но и ви­дел ко­роля, — про­дол­жил Гуд­бра­зер. — Раз­го­вари­вал ли с то­бой Бей­лон о прес­то­лонас­ле­дова­нии?

Да. Они бе­седо­вали в Мор­ской Баш­не, слы­ша, как ве­тер ре­вел за ок­на­ми и о бе­рег вни­зу без ус­та­ли бь­ют­ся вол­ны. Бей­лон в от­ча­янии ка­чал го­ловой от­то­го, что дол­жен был рас­ска­зать ему Эй­эрон про его пос­ледне­го вы­жив­ше­го сы­на. — Как я и бо­ял­ся, Вол­ки сде­лали из не­го сла­бака, — ска­зал ко­роль. — Я мо­лю бо­га, что­бы они уби­ли его, и он не мог встать у Аши на пу­ти. — В этом зак­лю­чалась сле­пота Бей­ло­на. Он ви­дел в сво­ей ди­кой, уп­ря­мой до­чери се­бя, и ве­рил, что она смо­жет стать его пре­ем­ни­цей. Тут он был не прав, что и пы­тал­ся ему втол­ко­вать Эй­эрон. — Ни од­на жен­щи­на ни­ког­да не смо­жет пра­вить же­лез­но­рож­денны­ми, да­же та­кая, как Аша, — нас­та­ивал он, но Бей­лон был глух к то­му, че­го не хо­тел слы­шать.

Еще до то­го, как жрец смог от­ве­тить, вновь от­крыл рот мей­стер. — По пра­ву, Мор­ской трон при­над­ле­жит Те­ону или Аше, в слу­чае, ес­ли принц мертв. Та­ков за­кон.

— Это за­кон зе­леной зем­ли, — с вы­зовом от­ве­тил Эй­эрон. — Что нам до не­го? Мы — же­лез­но­рож­денные, сы­ны мо­ря, из­бран­ни­ки Уто­нув­ше­го Бо­га. Ни од­на жен­щи­на не мо­жет на­ми пра­вить, и ни один без­божник.

— А Вик­та­ри­он? — спро­сил Гуд­бра­зер. — С ним Же­лез­ный Флот. За­явит ли Вик­та­ри­он свои пра­ва, Мок­ро­голо­вый?

— Э­урон — стар­ший брат… — на­чал мей­стер.

Эй­эрон взгля­дом зас­та­вил его за­мол­чать. И в ма­лень­ких ры­бачь­их де­ревуш­ках и в круп­ных ка­мен­ных кре­пос­тях, от по­доб­но­го взгля­да Мок­ро­голо­вого де­вицы па­дали в об­мо­рок, а ору­щие от стра­ха де­тиш­ки раз­бе­гались к ма­терям, и его бы­ло дос­та­точ­но, что­бы зат­кнуть слу­гу с раб­ской цепью на шее. — Э­урон — стар­ший, — приз­нал жрец, — но Вик­та­ри­он бла­гочес­ти­вее.

— Они ста­нут во­евать меж­ду со­бой? — спро­сил мей­стер.

— Же­лез­но­рож­денный не дол­жен про­ливать кровь же­лез­но­рож­денно­го.

— Весь­ма на­бож­но ска­зано, Мок­ро­голо­вый, — за­метил Гуд­бра­зер, — но твой брат не раз­де­ля­ет тво­их взгля­дов. По его при­казу был утоп­лен Са­вэйн Бот­ли, ко­торый за­явил, что Мор­ской трон по пра­ву при­над­ле­жит Те­ону.

— Ес­ли он был утоп­лен, зна­чит кровь не про­лилась, — от­ве­тил Эй­эрон.