Первобытное время.

Забелин Иван Егорович История города Москвы

Забелин И. Е.

История города Москвы.

М., 1905.

Оригинал здесь --https://www.rusarch.ru/zabelin1.htm

ИСТОРІЯ ГОРОДА МОСКВЫ

I.

ПЕРВОБЫТНОЕ ВРЕМЯ.

" Приди ко мнѣ, брате, въ Москову! "...

" Буди, брате, ко мнѣ на Москву! "

Таково первоеи самое достопамятное лѣ тописное слово о Москвѣ. Съ тѣ мъ словомъ первый же устроитель древне-суздальскойземли, Суздальскій князь Юрій Владиміровичъ Долгорукій, посылалъ звать къ себѣ на честный пиръ дорогого своего гостя и союзника, Сѣ верскаго князя Святослава Ольговича, того самаго Святослава, сынъ котораго Игорь прославился въ послѣ дующее время несчастнымъ походомъ на Половцевъ (въ 1185 г.) и воспѣ тъ въ знаменитой пѣ снѣ о полку Игоревѣ.

Достопамятный зовъ на честный пиръ въ Москву, случайно записанный лѣ тописцами въ повѣ ствованіи о событіяхъ 1147 года, служитъ въ своихъ выраженіяхъ какъ бы провозвѣ стникомъ послѣ дующей исторіи, которая послѣ безконечныхъ усобицъ и всяческой земской розни только въ Москвѣ нашла себѣ доброе пристанище для устойчиваго, сосредоточеннаго и могущественнаго развитія Русской народности.

" Приди ко мнѣ въ Москову! Буди ко мнѣ на Москву! "

Въ этихъ немногихъ словахъ какъ бы пророчески обозначилась вся исторія Москвы, истинный смыслъ и существенный характеръ ея исторической заслуги. Москва тѣ мъ и стала сильною и опередила другихъ, что постоянно и неуклонно звала къ себѣ разрозненныя Русскія земли на честный пиръ народнаго единства и крѣ пкаго государственнаго союза.

Въ то время оба князя, и Юрій, и Святославъ, вели горячую усобицу со своими же родныни князьями, Кіевскими Мстиславичами и Черниговскими Давыдовичами, за раздѣ лъ волостей, за Кіевскій великокняжескій столъ, особенно за Святославова брата Игоря Ольговича, которому по порядку наслѣ дованія доставалось Кіевское старшинство, а этому особенно и противились и Мстиславичи, и Давыдовичи. Оба князя помогали другъ другу и оба не всегда были счастливы въ кровавой борьбѣ.

На этотъ разъ особенно не посчастливилось Святославу Ольговичу. Онъ прибѣ жалъ въ Лѣ сную Суздальскую землю безпріютнымъ изгнанникомъ, ограбленнымъ и разореннымъ до нитки. Князья родичи, злѣ йшіе его враги, изъ конца въ конецъ опустошили его Новгородсѣ верскую волость.

Въ Путивлѣ они разграбили собственную его усадьбу, гдѣ запасовъ всякаго товара было столько, что не можно было двигнуть, т.-е. забрать все разомъ на возы. Одного меду въ погребахъ грабители достали 500 берковцевъ, да 80 корчагъ вина, да захватили въ плѣ нъ 700 человѣ къ княжеской дворни и многое множество товару и всякаго имущества. И церковь княжескую, какъ выразился лѣ тописецъ, облупили дочиста, пограбили, какъ простую кладовую. Въ стадахъ Святослава и брата его Игоря враги забрали кобылъ стадныхъ 3.000 и 1.000 коней. Напали и на Игорево усадебное сельцо, гдѣ этотъ нестастный князь, вскорѣ потомъ убитый въ Кіевѣ возмутившимися Кіевлянами, на славу устроивалъ свое хозяйство. Было тамъ готовизны (всякихъ запасовъ) много, въ бретьяницахъ и въ погребахъ вина и медовъ, и всякаго тяжелаго товару, и желѣ за и мѣ ди, говоритъ лѣ тописецъ. И здѣ съ грабители не знали, какъ управиться съ награбленнымъ добромъ, не могли всего вывезти и велѣ ли потомъ зажечь княжій дворъ, и церковь и княжее гумно, на которомъ оставалось 900 стоговъ жита. Такъ богато бывало хозяйство древнихъ князей и такъ обыкновенно они воевали другъ съ другомъ, распространяя безъ конца свои усобицы и поднимая ненависть и месть на цѣ лыя поколѣ нія.

Ограбленный и разоренный до конца, Святославъ не зналъ, куда и какъ скрыться отъ нападавшихъ враговъ, и едва успѣ лъ захватить съ собой жену и дѣ тей. Съ остаткомъ дружины онъ прибѣ жалъ къ Суздальской Окѣ на устье Поротвы, куда Юрій выслалъ ему почетную встрѣ чу и богатые дары для всѣ хъ прибывшихъ съ нимъ, и для семьи его, и для дружины--паволокоюи скорою, т.-е. разноличньми дорогими тканями и дорогими мѣ хами. Такъ какъ Смоленскіе князья и Новгородъ держали сторону ихъ общихъ враговъ, то Юрій, чтобы не оставаться безъ дѣ ла, тутъ же рѣ шилъ, по послѣ днему зимнему пути, Святославу воевать Смоленскую волость вверхъ по Поротвѣ, а самъ ушелъ воевать Новгородскія волости, гдѣ взялъ Новый Торгъ и повоевалъ всю Мсту, самую богатую изъ Новгородскихъ волостей. Святославь въ то же время дошелъ до верха Поротвы, гдѣ взялъ городъ Людогощъ {Такъ, мы полагаемъ, слѣ дуетъ читать это сомнительное слово лѣ тописи, гдѣ выраженіе " Взя люди голядъ" суть явная описька, ибо слово езяможетъ относиться къ городу или къ волости, но едва ли къ людямъ. Первый издатель Ипатскаго списка Лѣ тописи, въ которомъ это слово написано слитно: Людиголядъ, отмѣ тилъ при этомъ: " Не имя ли города, находившагося въ верховьѣ Поротвы"? П. С. Р. Л. т. II, стр. 29. Въ Никоновскомъ и въ другихъ спискахъ Лѣ тописи вмѣ сто слова Людистоитъ: градъ Голеди.УТатищева, II, 299, градъ Голядъ. Въ послѣ дующее время на верху Поротвы существовалъ Вышгородъ, который въ древнее время могъ именоваться Людогощемъили Людогощью. Въ древнемъ Новгородѣ одна удица прозывалась Людгоща и сокращенло Люгоща и Легоща. Древнія названія поселковъ съ обозначеніемъ гощенія, то-есть гостьбы-торга, встрѣ чаются нерѣ дко. Таковы, напр.: Домо-гощь, Видо-гощь, Вель-гощь, Диво-гощь, Иро-гощь, Утро-гощь, Угоща, Чадо-гоща и др. Если чтеніе Людогощьокажется правильнымъ, то всѣ толки объ особомъ племени Голядовъ на верху Поротвы будутъ излишни тѣ мъ болѣ е, что древняя Прусская область Голиндовъ слишкомъ далека отъ нашихъ мѣ стъ. Она существовала поблизости Балтийскаго моря. Въ нее, быть можетъ, ходилъ в. к. Изяславъ въ 1058 г., когда онъ побѣ ди Голяди, Голядь, Голяды. Лавр. 70.}, захватывая по пути множество плѣ нныхъ.

Достаточно было одного мѣ сяца, и союзники натворили не мало бѣ дъ мирному населенію упомянутыхъ волостей въ месть за то самое, что ихъ враги точно также безъ всякой пощады опустошили волости Святославова княжества. Такова была обычная внутренняя политика разрозненной древней Руси: князья ссорились и дрались, а неповинный народъ долженъ былъ отвѣ чать за ихъ ссоры и драки своимъ разореніемъ.

Возвращаясь съ богатою добычею изъ Новаго Торга домой, вь Суздаль, Юрій шелъ черезъ Волокъ Ламской, откуда, вѣ роятно, и посылалъ звать добраго союзника въ Москву, на первый Суздальскій станъ, въ свою княжескую усадьбу.

Святославъ пріѣ халъ въ малой дружинѣ и съ дѣ тятемъ своимъ, малюткою Олегомъ, который посланъ былъ впередъ и когда явился къ Юрью, то на радостяхъ пріѣ зда получилъ въ даръ пардусъ, вѣ роятно, пестрый красивый мѣ хъ барса, употреблявшійся въ походахъ въ видѣ полости или ковра {Карамзинъ пишетъ, что Олегь подарилъ? рью рѣ дкаго красотою парда.Такъ можно понять изъ словъ Ипатской Лѣ тописи, разсказывающей это обстоятельство не совсѣ мъ опредѣ ленно. Воскресенскіи списокъ той же Лѣ тописи опредѣ ленно выражается, что - " да ему (Олегу)? рьи пардусъ".}.

Это было 4 апрѣ ля 1147 г., въ пятницу на пятой недѣ лѣ Великаго поста, наканунѣ праздника Похвалы Богородицы. Князья радостно встрѣ тились, любезно цѣ ловались и были веселы, " и тако возвеселишася вкупѣ ". На утро Юрій повелѣ лъ устроить обѣ дъ силенъ и сотворилъ честь великую дорогимъ гостямъ, одарилъ ихъ всѣ хъ, и князей, и дружину, многими дарами. Тутъ же по всему вѣ роятію дитя Олегъ былъ сосватанъ отцами на дочери Юрья, такой же малюткѣ, и былъ обвѣ нчанъ съ нею спустя три года, въ 1150 году.

Сильный обѣ дъ, пиръ великій, долженъ свидѣ тельствовать, что Москва уже въ это время представляла такое поселеніе, которое въ избыткѣ могло доставить всѣ хозяйственныя удобства для княжескаго пированья. Какъ видно, это было княжеское хозяйственное село, составлявшее личную собственность князя, его вотчину, а потому можемъ съ большою вѣ роятностью предполагать, что княжеское хозяйство этой первичной Москвы было столько же обширно и богато, какъ оно бывало богато и полно и у другихъ владѣ ющихъ князей въ такихъ же ихъ собственныхъ селахъ. Мы упомянули о хозяйственныхъ городскихъ и сельскихъ запасахъ Святослава Ольговича и его брата Игоря, именно объ Игоревомъ разграбленномъ сельцѣ.Нельзя сомнѣ ваться, что такимъ же княжескимъ вотчиннымъ сельцомъбыла Юрьева Москва, въ которую онъ звалъ Святослава словами: " Приди ко мнѣ въ Москову", ясно тѣ мъ обозначая, что Москва была его собственнымъ хозяйственнымъ селомъ, исполненнымъ всѣ ми надобными запасами.

Въ дѣ йствительности Московская мѣ стность представляла въ первое время много сельскихъ удобствъ для основанія широкаго сельскаго хозяйства. Такъ называемый Великій Лугъ Замоскворѣ чья, лежавшій противъ Кремлевской горы, доставлялъ обширное пастбище для скота и особенно для княжескихъ конскихъ табуновъ. Окружные луга, поля и всполья съ пересѣ кавшими ихъ рѣ чками и ручьями служили славными угодьями для хлѣ бопашества, огородничества и садоводства, не говоря о тучныхъ сѣ нокосахъ. Нѣ тъ сомнѣ нія, что прилегавшее къ Кремлевской горѣ Кучково поле было покрыто пашнями.

Итакъ, княжеская Исторія Москвы начинается отъ перваго упоминанія о ней лѣ тописи въ 1147 году. Но Московскій и именно Кремлевскій поселокъ существовалъ гораздо прежде появленія въ этихъ мѣ стахъ княжескаго Рюрикова племени.

Глубокая древность здѣ шняго поселенья утверждается больше всего случайно открытыми въ 1847 году, при постройкѣ зданія Оружейной Полаты и неподалеку отъ первой по древности въ Москвѣ церкви Рождества Іоанна Предтечи, теперь не существующей, нѣ сколькими памятниками языческаго времени. Это двѣ большія серебряныя шейныя гривны или обручи, свитые въ веревку, и двѣ серебряныя серьги-рясы, какія обыкновенно находятъ въ древнихъ курганахъ.

Другой поселокъ, столь же древній, находился за Неглинною на мѣ стѣ новаго храма Спасителя, гдѣ былъ прежде Алексѣ евскій монастырь, тоже на береговой горѣ и при устьѣ потока Черторыя. На этой мѣ стности при рытьѣ земли для фундаментовъ новаго храма въ числѣ другихъ предметовъ найдены два серебряныхъ арабскихъ диргема, одинъ 862 г., битый въ городѣ Мервѣ, другой 866 г. {Савелъевъ: Мухамеданская нумизматика. Спб., 1847 г., стр. 162.-- Ж. М. Н. II. 1847, марть, стр. 267.}.

Эти находки должны относиться, по всему вѣ роятію, къ концу 9 или къ началу 10-го столѣ тія. Кромѣ того, шейныя гривны и серьги по достоинству металла и по своей величинѣ и массивности выходятъ изъ ряда всѣ хъ такихъ же предметовъ, какіе доселѣ были открыты въ курганахъ Московской области, что можетъ указывать на особое богатство и знатность древнихъ обитателей Кремлевской береговой горы.

При этомъ должно замѣ тить, что форма упомянутыхъ серегъ-рясъ о семи лепесткахъ составляетъ отличительный признакъ древняго женскаго убора, находимаго только въ Московской сторонѣ чуть не въ каждомъ курганѣ и очень рѣ дко въ другихъ болѣ е отдаленныхъ отъ Москвы мѣ стностяхъ, такъ что по этимъ серьгамъ мало-по-малу можно выслѣ дить границы собственно примосковнаго древняго населенія, имѣ вшаго, какъ видно, особый типъ въ уборѣ, указывающій на особенность культуры этого племени.

Такимъ образомъ, благодаря этимъ памятникамъ курганной эпохи, мы получаемъ достовѣ рнѣ йшее свидѣ тельство не только о тысячелѣ тней древности Кремлевскаго поселка, но и о бытовыхъ особенностяхъ окружавшаго его населенія.

Однако такихъ древнѣ йшихъ поселковъ, подобныхъ Кремлевскому, въ видѣ городищъ, разсѣ яно по Русской землѣ и даже въ Московской сторонѣ великое множество. Всѣ они исчезли и составляютъ теперь только предметъ для археологическихъ изысканій.

Почему же Кремлевскій зародышъ Москвы не только не исчезъ, но, несмотря на жестокія историческія напасти, разоренія, опустошенія огнемъ и мечомъ, остался на своемъ корню и развился не то что въ большой городъ, а въ могущественное государство.

Такіе всемірно-историческіе города, какъ Москва, зарождаются на своемъ мѣ стѣ не по прихоти какого-либо добраго и мудраго князя Юрья Владиміровича, не по прихоти счастливаго капризнаго случая, но силою причинъ и обстоятельствъ болѣ е высшаго или болѣ е глубокаго порядка, для очевидности всегда сокрытаго въ темной, мало еще разгаданной дали историческихъ народныхъ связей и отношеній, которыя вынуждаютъ и самихъ князей-строителей ставить именно здѣ сь, на извѣ стномъ мѣ стѣ тотъ или другой городъ. Главнымъ двигателемъ въ созданіи такихъ городовъ является всегда народный промыслъ и торгъ, ищущій для своихъ цѣ лей добрыхъ сподручныхъ путей или добраго пристанища и который, повинуясь естественнымъ географическимъ путямъ и топографическимъ удобствамъ международнаго сообщенія, всегда самъ указываетъ, самъ намѣ чаетъ, самъ избираетъ мѣ сто, гдѣ и устроиваетъ узелъ своихъ работъ и дѣ йствій, именуемый городомъ.

Такой узелъ-городъ всегда существуетъ до тѣ хъ поръ, пока существуютъ создавшія его потребности промысла и торга. Какъ скоро они исчезаютъ пли перемѣ няютъ направленіе своихъ путей, такъ упадаетъ, а иногда и совсѣ мъ исчезаетъ, и созданный городъ {Такъ постепенный упадокъ нашего древняго Кіева происходиль не отъ разореній во времена кяяжескихъ усобицъ или Татарскихъ нашествіи, но, главнымъ образомъ, оттого, что торговые пути къ началу XIII столѣ тія направлениемъ Итальянской (Генуэзской) торговли стали переходить съ устья Днѣ пра къ устью Дона, изъ древняго Корсуня въ новую Тану, въ мѣ стности древняго Танаида, вслѣ дствіе чего и княжескія, и татарскія разоренія были столько губительны для упадавшаго города, у котораго уже не оставалось силъ возродиться въ прежней славѣ. Но это же самое перенесеніе торговыхъ путей къ устью Дона въ значительной степени способствовало возвышенію и обогащенію Москвы, какъ средоточія торговыхъ путей внутри Русской страны отъ Запада на Востокъ, почему и самыя безпощадныя разоренія и опустошенія Москвы не въ силахъ были истребить возникавшее гнѣ здо великаго Государства: оно тотчасъ же устроивалось и укрѣ плялось въ новой силѣ и славѣ, помощью неразрывныхъ торговыхъ и промысловыхъ связей и сношеній.}.

Но если эти потребности остаются попрежнему дѣ ятельными и живыми, то ихъ узелъ-городъ, несмотря на жестокія историческія случайности, остается тоже всегда живымъ и дѣ ятельнымъ. Разрушатъ, сожгутъ, истребятъ его, сотрутъ съ лица земли, --онъ мало-по-малу зарождается снова и опять живетъ и еще въ большей красотѣ и славѣ. Истребятъ его на одномъ мѣ стѣ, онъ переноситъ свою жизнь на другое, но все въ тѣ хъ же окрестностяхъ, гдѣ двигается создавшій его промыслъ и торгъ.

Городъ, такимъ образомъ, и своимъ зарожденіемъ, и своимъ богатствомъ, и процвѣ таніемъ всегда является только выразителемъ проходящихъ въ этой мѣ стности торговыхъ и промысловыхъ народныхъ сношеній и связей, и само собой разумѣ ется, что бойкій перекрестокъ такихъ связей и сношеній особенно способствуетъ возникновенію даже не одного, но многихъ городовъ.

Во всемъ мірѣ всѣ знаменитые и господствующіе и до сихъ поръ города нарождались и развивались силою указанныхъ причинъ и обстоятельствъ. Наша русская страна, лежащая широкою равниною между сѣ верньми и южными морями, съ незапамятныхъ для исторіи временъ служила перекресткомъ въ сношеніяхъ запада съ востокомъ и сѣ вера съ югомъ. Лѣ тъ за 500 еще до Р. X. античные греки чрезъ эту равнину съ береговъ Чернаго моря сносились съ приуральскими народами и гдѣ -то около Саратова имѣ ли значительный деревянный городъ, Гелонъ, съ смѣ шаннымъ населеніемъ, въ которомъ, однако, преобладали тѣ же зллины--греки. Впослѣ дствіи тѣ же греки, около времени Рождества Христова, изъ Азовскаго моря плавали до верховьевъ Дона, и въ ихъ преданіяхъ сохранялось свѣ дѣ ніе, что аргонавты, возвращаясь съ Кавказа домой въ Грецію, проплыли по Дону до его вершины и тамъ перенесли свои лодки въ другую рѣ ку и по ней поплыли въ океанъ (въ Балтійское море), а оттуда вокругъ европейскаго материка въ Средиземное море. Вотъ еще въ какое время проложенъ былъ круговой около Европы путь " изъ Варягъ въ Греки", изъ Балтійскаго въ Черное море. Торговыя связи древняго міра способствовали устройству многихъ значительныхъ городовъ по нашему побережью Чернаго моря, особенно при устьяхъ Днѣ пра, Днѣ стра и Дона. Медъ, воскъ, мягкая рухлядь, пушной товаръ, т.-е. дорогіе мѣ ха, рыба, невольники, хлѣ бъ искони привлекали сюда греческую предпріимчивость. Прошло два тысячелѣ тія, древніе города и цѣ лыя государства исчезли, а между тѣ мъ потребности торга и промысла въ этихъ мѣ стахъ остаются въ своей силѣ, и вотъ причина, почему если не прямо на развалинахъ, то поблизости, здѣ сь же, создавались новые города. Вмѣ сто древнѣ йшаго греческаго Танаида въ устьяхъ Дона теперь здравствуетъ Ростовъ-на-Дону, всего въ 12-ти верстахъ отъ прежняго; вмѣ сто древнѣ йшей Пантикапеи на ея же развалинахъ существуетъ Керчь; вмѣ сто древнѣ йшей Ольвіи въ устьяхъ Буга и Днѣ пра и существовавшаго послѣ нея византійскаго Херсониса-Корсуня (у Севастополя) теперь является ихъ наслѣ дницею Одесса, да, вѣ роятно, такими же наслѣ дниками явятся и Николаевъ, и Севастополь, и Ѳ еодосія (Кафа).

Когда съ теченіемъ вѣ ковъ зародилась политическая и промысловая жизнь и въ варварской Европѣ и именно по Балтійскому морю, то промысловое и торговое движенiе тотчасъ же перешло и въ нашу Русскую равнину, гдѣ пролегала дорога съ запада Европы къ далекому востоку, даже къ Индіи богатой. Этому движенію особенно способствовали промышленные Арабы, завоевавшіе въ VІІ-мъ вѣ кѣ почти всѣ богатыя закаспійскія страны. Оттуда они направили свои торги отъ устья Волги и до самой Камы и далѣ е по Волгѣ же къ самому Балтійскому морю. Арабскія монеты (VII--XI вѣ ка), находимыя во множествѣ по этому пути, особенно въ Русской равнинѣ, удостовѣ ряютъ о живыхъ и дѣ ятельныхъ нѣ когда сношеніяхъ другъ съ другомъ всѣ хъ здѣ шнихъ народностей. Этотъ торговый путь, пересѣ кавшій въ разныхъ направленіяхъ нашу страну по Волгѣ, Западной Двинѣ и особенно по Нѣ ману, протягивался и далѣ е по берегамъ Балтійскаго моря, по южнымъ и сѣ вернымъ, вплоть до Великобританіи и далѣ е до Испаніи, въ царство Мавровъ.

Естественно, что на торной и бойкой дорогѣ этого торга и промысла сами собою въ разныхъ, наиболѣ е удобныхъ мѣ стахъ зарождались города, такъ сказать, станціи и промышленные узлы, связывавшіе въ одно цѣ лое окрестные интересы и потребности.

На востокѣ, на Камской Волгѣ, всею торговлею въ ІХ-мъ и Х-мъ вѣ кахъ владѣ ли Болгары, у которыхъ главный узелъ-городъ находился поблизости устья Камы. Въ этомъ городѣ закаспійскіе Арабы были свои люди, а еще больше своими людьми здѣ сь почитались наши древнія Славянскія племена, такъ что и населеніе древней Болгаріи, по словамъ тѣ хъ Арабовъ, наполовину было Славянское. У Арабовъ въ 10-мъ столѣ тіи Волга такъ и прозывалась рѣ кою Славянъ, Славянскою рѣ кою. Это показываетъ, что плавателями по этой рѣ кѣ были если не исключительно, то главнымъ образомъ только Славяне, какъ въ то же время они были полными хозяевами плаванія по Днѣ пру и Дону и, несомнѣ нно, также по Нѣ ману и по Двинѣ Западной. Достовѣ рно извѣ стно, что въ 10-мъ вѣ кѣ днѣ провскія суда строились у Кривичей въ Смоленскѣ и во всѣ хъ верхнихъ лѣ сныхъмѣ стахъ, такъ и волжскія суда необходимо строились въ такихъ же лѣ сныхъ мѣ стахъ верхней Волги, гдѣ тоже сидѣ ли Кривичи.

Эти Смоленскіе Кривичи, такимъ образомъ, являются сильными промышленниками того времени, что вполнѣ подтверждается и многочисленными находками различныхъ вещей въ ихъ курганахъ, наприм., поблизости самаго Смоленска, гдѣ при селѣ Гнѣ здовѣ (12 верстъ отъ города) найдены не только предметы. такъ называемаго Скандинавскаго стиля, но и цареградская, если не сассанидская, поливная чашка, которую можно видѣ ть въ одной изъ витринъ 4 залы Историческаго Музея, въ своемъ родѣ единственный памятникъ, при чемь были найдены и арабскіе диргемы Х-го вѣ ка.

Болгарская ярмарка, а теперь Нижегородская, находившаяся, какъ мы упомянули, въ тамошнемъ главномъ городѣ, называемомъ Болгаръ, привлекала къ себѣ не однихъ Кривичей, но и все населеніе Балтійскаго побережья и Славянское, и Литовское, и Скандинавское. Дороги оттуда пролегали по Нѣ ману и Виліѣ, съ переволокомъ въ Березину, и по Западной Двинѣ и сосредоточивались у Кривичей въ Смоленскѣ. Отсюда по Днѣ пру шелъ торговый путь къ Корсуню и Царьграду, возродившій на своемъ мѣ стѣ городъ Кіевъ; отсюда же торговый путь направлялся и къ Болгарской ярмаркѣ къ устью Камы {Подробнѣ е о тѣ хъ путяхь см. нашу Исторію Русской Жизни, II, 34, 53.}.

Изъ Смоленска къ этому Болгару можно было идти и по Окѣ, спустившись рѣ кою Угрою, и по Волгѣ, спустившись рѣ кою Вазузою. Но это были пути не прямые, очень обходистые, и притомъ, особенно по Окѣ, очень дикіе, потому что нижнее теченіе Оки было заселено мордовскими племенами, Мещерою и Муромою.

Отъ Смоленска прямо на востокъ къ Болгару существовала болѣ е прямая и въ то время, быть можетъ, болѣ е безопасная дорога, именно по Москвѣ -рѣ кѣ, а потомъ черезъ Переволокъ по Клязьмѣ, протекающей прямо на востокъ по самой срединѣ Суздальской страны. По этому пути въ Суздаль и Ростовъ изъ Кіева хаживали князья въ XII ст., напр., Андрей Боголюбскій, когда переселялся совсѣ мъ на житье во Владиміръ, а изъ Чернигова и не было другой дороги въ эти города, какъ черезъ Москву.

Надо перенестись мыслью за тысячу лѣ тъ до нашего времени, чтобы понять способы тогдашняго сообщенія. Вся Суздальская или по теперешнему имени Московская сторона такъ прямо и прозывалась Лѣ сною землею, глухимъ Лѣ сомь, въ которомъ однѣ рѣ ки и даже рѣ чки только и доставляли возможность пробраться куда было надобно, не столько въ полыя весеннія воды или лѣ томъ, но особенно зимою, когда воды ставились и представляли для обитателей лучшую дорогу по льду, чѣ мъ даже наши шоссейныя дороги, когда, несомнѣ нно, по тѣ мъ же причинамъ, еще по свидѣ тельству Константина Багрянороднаго, и начиналось изъ Кіева особое торговое движеніе во всей нашей равнинѣ {См. нашу Исторію Русской Жизни, II, гл. VІІ.}.

По сухому пути и лѣ томъ прокладывались дороги, теребились пути, какъ выражаются лѣ тописи, т.-е. прорубались лѣ са, по болотамъ устроивались гати, мостились мосты, но въ непроходимыхъ лѣ сахъ и въ лѣ тнее время цѣ лыя рати заблуждались и, идя другь противъ друга, расходились въ разныхъ направленіяхъ и не могли встрѣ титься. Такъ именно случилось однажды въ началѣ іюня между Москвою и Владиміромъ во время княжеской усобицы въ 1176 г. Князь Михалко Юрьевичъ съ Москвы шелъ съ полкомъ къ Владиміру, а Ярополкъ, его сопротивникъ, такимъ же путемъ ѣ халъ на Москву и " Божіимъ промысломъ минустася въ лѣ сѣ хъ", отмѣ чаетъ лѣ тописецъ, сердечно радуясь этому обстоятельству что не случилось кровопролитія.

Зато зимою въ темномъ лѣ су безъ всякихъ изготовленныхъ дорогъ легко и свободно можно было пробираться по ледяному рѣ чному руслу, по которому путь проходилъ, хотя и большими извивами и перевертами, но всегда неотмѣ нно приводилъ къ надобной цѣ ли. Очень многія и большія войны, особенно съ Новгородомъ, происходили этимъ зимнимъ путемъ и вдобавокъ, если путь лежалъ вверхъ рѣ къ, почти всегда по послѣ днему зимнему пути, съ тѣ мъ намѣ реніемъ, что съ весеннею полою водою можно было на лодкахъ легко спуститься къ домамъ.

Какъ мы сказали, древнѣ йшій и прямой путь отъ Смоленска или собственно отъ вершинъ Днѣ пра къ Болгарской ярмаркѣ пролегалъ сначала долиною Москвы-рѣ ки, а потомъ долиною Клязьмы, которыхъ потоки направлялись почти въ прямой линіи на востокъ. Изъ Смоленска ходили вверхъ по Днѣ пру до теперешняго селенія Волочекъ, откуда уже шло сухопутье--волокомъ верстъ на 60 до верховъ Москвы-рѣ ки. Такъ путешествовалъ Андрей Боголюбскій (Сказ. о чудесахъ Владим. иконы Богоматери). Но болѣ е древній путь могь проходить изъ Смоленскаго Днѣ пра рѣ кою Устромою, переволокомъ у города Ельни въ Угру, потомъ изъ Угры вверхъ рѣ кою Ворею, вершина которой очень близко подходитъ къ вершинѣ Москвы-рѣ ки, даже соединяется съ нею озеромъ и небольшою рѣ чкою. Затѣ мъ дорога шла внизъ по Москвѣ -рѣ кѣ, начинающейся вблизи города Гжатска и теку-щей извилинами, какъ упомянуто, прямо на востокъ. Приближалсь къ теперешней Москвѣ -городу, рѣ ка дѣ лаетъ очень крутую извилину на сѣ веръ, какъ бы устремляясь подняться поближе къ самому верховью Клязьмы, именно у впаденія въ Москву-рѣ ку рѣ ки Восходни, гдѣ теперь находятся село Спасъ и знаменитое Тушино, столица Тушинскаго вора. Изъ самой Москвы-города рѣ ка направляется уже къ юго-востоку, все болѣ е и болѣ е удаляясь отъ потока Клязьмы. Такимъ образомъ Московская мѣ стность, какъ ближайшая къ потоку Клязьмы, являлась неизбѣ жнымъ переволокомъ къ Клязьминской дорогѣ. Этотъ переволокъ, съ западной стороны отъ города, въ дѣ йствительности существовалъ вверхъ по рѣ кѣ Восходнѣ, несомнѣ нно такъ прозванной по путевому восхожденію по ней въ долину Клязьмы и притомъ, какъ упомянуто, почти къ самой вершинѣ этой рѣ ки { Н. П. Барсовъ въ своихъ Очеркахъ Русскои Исторической Географии отмѣ тилъ уже вѣ роятность такого сообщенія, упомянувъ, что " въ область Клязьмы отъ Москвы-рѣ ки шли пути вѣ роятно по р. Сходнѣ и по Яузѣ " (стр. 30). Вѣ роятность такихъ сообщеній во всѣ хъ мѣ стахъ, гдѣ сближаются рѣ ки и рѣ чки, особенно въ ихъ верховьяхъ, сама собою раскрывается, какъ скоро будемъ слѣ дить это по гидрографической картѣ, и надо замѣ тить, что такая предположителъная вѣ роятность почти вездѣ оправдывается самымъ дѣ ломь, т.-е. указаніями памятниковъ на существовавшее сообщение или письменныхъ, а еще болѣ е наземныхъ, каковы, напримѣ ръ, городища и курганы--явные свидѣ тели древней населенности мѣ ста.}.

По всѣ мъ примѣ тамъ, въ глубокой древности, по крайней мѣ рѣ въ ІХ-мъ и Х-мъ вѣ кахъ, здѣ сь уже завязанъ былъ узелъ торговыхъ и промысловыхъ сношеній.

Изъ подмосковныхъ окрестностей устье и теченіе Всходни -- самая замѣ чательная мѣ стность и по историческимъ (Тушинскимъ) воспоминаніямъ и главное по красотѣ мѣ стоположенія. Вотъ гдѣ въ незапамятныя времена Москва, какъ торговый и промысловой узелъ, намѣ ревалась устроить себѣ первоначальное свое гнѣ здо. Вотъ гдѣ сношенія Балтійскаго запада и Днѣ провскаго юга съ Болгарскимъ приволжскимъ востокомъ и съ Ростовскимъ приволжскимъ же сѣ веромъ, на перевалѣ въ Клязьму, встрѣ чали необходимую остановку, дабы идти дальше, устроивали станъ и отдыхъ, а слѣ довательно надобное поселеніе и сосредоточеніе промысловыхъ силъ и интересовъ. Свидѣ телями такого положенія здѣ шней мѣ стности остаются до сихъ поръ земляные памятники, раскиданныя по окрестности многія группы кургановъ и мѣ ста древнихъ городищъ.

Устье Всходни, какъ упомянуто, впадаетъ въ Москву-рѣ ку подъ знаменитымъ селомъ Тушинымъ, гдѣ еще существуютъ валы и разныя земляныя укрѣ пленія Тушинскихъ воровъ. Но должно полагать, что въ древнее время Всходнею прозывалась не самая рѣ ка, а особая мѣ стность, лежащая выше по Москвѣ -рѣ кѣ, передъ которою на крутомъ берегу Москвы-рѣ ки и надъ глубокимъ оврагомъ стояла каменная шатровая церковь Андрея Стратилата {Лѣ томъ 1890 г. эта церковь совсѣ мъ разобрана и матеріалъ ея поступилъ на постройку храма въ селѣ Рожественѣ на той же Всходнѣ, верстахъ въ 4-хъ оть села Спасскаго.} и гдѣ въ XVI вѣ кѣ существовали церковь и монастырь Спасъ Преображенія на Всходнѣ, прозывавшійся также однимъ именемъ Всходня. Этоть монастырь на Всходнѣ или монастырь Всходнянаходился болѣ е чѣ мъ на версту отъ самой рѣ ки, теперешней неправильно называемой Сходни.

Въ писцовыхъ книгахъ начала XVII ст. онъ обозначается монастырь Всходня на р. Москвѣ, что и даетъ поводъ предполагать, что такое имя монастыря обозначало особую мѣ стность, но не рѣ ку, которая въ древности, по всему вѣ роятію, прозывалась Горедвою, такъ какъ вверху теперешней Всходни въ нее впадаетъ рѣ ка этого имени болѣ е значительнымъ потокомъ, чѣ мъ верховье самой Всходни {Весь округъ по теченію этой Горедзы, иначе Горетовки, прозывался по имени рѣ ки Торетовымъ Станомъ, простиравшимся къ западу до рѣ ки Истры, впадающей въ Москву-рѣ ку нѣ сколько повыше села Ильинскаго, вотчины Его Высочества Великаго Князя Сергѣ я Александровича. Это имя Горетовъ Станъ вмѣ стѣ съ тѣ мъ служитъ обозначеніемъ топографическихъ свойствъ мѣ стности, представляющей по теченію всей рѣ ки Всходни и Горедвы очень гористое положеніе.}.

Всходнею, повидимому, именовалась мѣ стность, составляющая обширный поемный лугъ Москвы-рѣ ки, версты на полторы въ квадратѣ, вверхъ по теченію, съ отлогимъ, постепенно возвышающимся берегомъ, который подъ деревнею Пенягиною раздѣ ленъ доломъ и ближе къ стоявшей церкви, подъ ея горою, прорѣ занъ глубокимъ оврагомъ и рѣ чкою Борышихою. По этому долу, который впадаетъ въ цѣ лую систему далѣ е идущихъ доловъ, возможно было восходитькъ руслу Всходни, минуя ея устье, отстоящее отъ Пенягинскаго дола болѣ е чѣ мъ на три версты, и сокращая путь по извилистому руслу рѣ ки еще верстъ на семь. Здѣ сь-то собственно по всему вѣ роятію и находилась Всходня, то-есть мѣ сто, съ котораго начинался Всходъ, Восходъ по рѣ кѣ Всходнѣ, дабы прямѣ е достигнуть потока Клязьмы. Эти всходные долы, сокращая значительно рѣ чной путь, приводили въ мѣ стность теперешняго села Братцева, откуда уже дорога шла по руслу рѣ ки вверхъ до перевала у села Черкизова на Петербургскомъ шоссе, гдѣ вблизи теперь существуетъ полустанокъ желѣ зной дороги Сходня. Около этой Всходни, на высотахъ берега Москвы-рѣ ки и упомянутаго ручья Борышихи, расположено нѣ сколько группъ древнихъ кургановъ, которыхъ въ одномъ мѣ стѣ на той же высотѣ, гдѣ стоялъ монастырь Всходня, въ полуверстѣ противъ него, насчитывается до 40, что вообще указываетъ на значительное поселеніе, когда-то здѣ сь существовавшее, быть можетъ на самомъ томъ мѣ стѣ, гдѣ впослѣ дствіи основался монастырь Спаса. Всходный поемный лугъ Москвы-рѣ ки ограничивается еще выше по ея теченію рѣ чкою Банею, которая на этомъ же лугу и впадаетъ въ Москву-рѣ ку. Здѣ сь также по рѣ чкѣ, по ручьямъ и доламъ могли существовать особые всходы къ руслу Всходни, а потому и здѣ сь встрѣ чается немало древнихъ кургановъ, особенно при впаденіи въ Баню широкаго Русинскаго оврага у старой Волоколамской дороги.

Какъ бы ни было, но вся эта мѣ стность между селами Черневымъ на рѣ кѣ Банѣ и Спасскимъ на Всходнѣ, на пространствѣ пяти верстъ, въ разныхъ углахъ надъ рѣ чками и долами усѣ яна группами кургановъ, свидѣ тельствующихъ вообще объ особенной населенности этого подмосковнаго угла.

Его Высочество Великій Князь Сергѣ й Александровичъ въ 1890 году изволилъ производить разслѣ дованіе нѣ сколькихъ кургановъ вблизи села Чернева, въ которыхъ были открыты, кромѣ обычныхъ, очень примѣ чательныя вещи, каковы: серебряный шейный обручъ-гривна изъ пластины, скрѣ пленной обоймицами, указавшими назначеніе нѣ которыхъ особыхъ бляхъ, найденныхъ при такихъ же гривнахъ въ мѣ стности села Зенина, лежащаго въ такомъ же разстояніи съ восточной стороны отъ Москвы. Затѣ мъ найденъ былъ желѣ зный серпъ, дорогой свидѣ тель земледѣ льческой культуры, объясняющій, что здѣ шнее населеніе не было столь дикимъ, какъ это представлялось Шлецеру и всѣ мъ ученымъ нѣ мцамъ, писавшимъ о первыхъ временахъ нашей исторіи.

Одинъ большой курганъ, названный въ писцовыхъ книгахъ начала ХVІІ ст. Великою Могилоюи стоявшій на суходолѣ по направленію описаннаго всходнаго пути, идущаго къ селу Братневу, былъ разрытъ въ 1879 году. Въ немъ покоился остовъ, весь обернутый берестою, съ горшкомъ въ головахъ, на днѣ котораго вытиснена монограмма, указывающая на хорошую гончарную работу. Окружавшіе эту великую могилумалые курганы доставили при раскопкѣ нѣ сколько вещицъ изъ женскаго убора, весьма обычныхъ во всѣ хъ подмосковныхъ курганахъ: бронзовыя о семи лепесткахъ серьги, бусы сердоликовыя и стеклянныя, бронзовые браслеты изъ проволоки и т. п.

Нельзя сомнѣ ваться, что болѣ е подробное разслѣ дованіе кургановъ этой всходной мѣ стности укажетъ и на время, когда они были насыпаны; но и безъ того можно съ достовѣ рностью предполагать, что курганы должны относиться по крайней мѣ рѣ къ X или къ началу XI столѣ тія.

Кромѣ кургановъ, здѣ сь же находимъ внизу Всходни близъ деревни Петровской древнее Городищена ручьѣ Ржавцѣ и рѣ чкѣ Городенкѣ, впадающей во Всходню. Затѣ мъ вверху Всходни, по писцовымъ книгамъ, гдѣ -то указывается пустошь Вышгородъ, своимъ именемъ удостовѣ ряющая, что существовалъ и Нижній городъ (упомянутое выше городище) и что оба города, быть можетъ, служили охраною для всего этого пути или же мѣ стами защиты населенія отъ вражескихъ нашествій.

Значительная населенность этихъ всходныхъ къ Клязьмѣ мѣ стъ, какой ни выше, ни ниже по Москвѣ -рѣ кѣ не встрѣ чается, можетъ указывать, что торговыя и промысловыя сношенія нашей древности уже намѣ чали здѣ сь мѣ сто для знатнаго торговаго узла, связывавшаго торги Балтійскаго моря съ торгами моря Каспійскаго и Сурожскаго (Азовскаго), и мы не можемъ отказаться отъ предположенія, что здѣ сь закладывалось основаніе для древнѣ йшей Москвы-города.Сюда торговыя дороги шли не только отъ Смоленска, но и отъ Новгорода, черезъ древнѣ йшій его Волокъ Ламскій, съ Волги по рѣ камъ Шошѣ и Ламѣ на вершину рѣ ки Рузы, впадающей въ Москву-рѣ ку. Ламскій Волокъ былъ древнѣ йшею дорогою Новгородцевъ въ московскія мѣ ста и по большей части прозывался однимъ именемъ Волокъ. Для Новгородцевъ Серегерскимъ путемъ, т.-е. съ самаго своего верха, рѣ ка Волга была обычною дорогою къ далекому востоку. Но быть можетъ малыми караванами небезопасно было по ней странствовать, поэтому и Новгородцы должны были являться на Москворѣ цкую Всходню, чтобы Клязьмою удобнѣ е и безопаснѣ е добраться до Волги Камскихъ Болгаръ, захватывая въ торговыя руки и самую долину Клязьмы. Во всякомъ случаѣ здѣ шній путь былъ короче, чѣ мъ по руслу Волги, не говоря о томъ, что Москвою-рѣ кою Новгородцы должны были ходить и къ Рязанской Окѣ, и на Донъ.

Когда изъ вольныхъ плененныхъ земель образовались особыя княжескія или же городскія волости, то всѣ промысловые и торговые узлы народныхъ сношеній обложены были особою данью подъ видомъ мыта, т.-е. пошлиною за проѣ здъ и проходъ какъ бы черезъ мостъ.

Можно полагать, что такая пошлина собиралась именно за доставляемыя путникамъ удобства для этого проѣ зда.

У Всходнаго мѣ ста изъ Москвы-рѣ ки въ Клязьму повидимому также отъ давняго времени существовалъ мытъ.Важное промысловое значеніе этой мѣ стности подтверждается свидѣ тельствомъ XV и XVI вѣ ковъ о существованіи здѣ сь мыта Бойницкаго, что у Спаса на Всходнѣ, принадлежавшаго городу Волоку Ламскому, тамошней волости Войничи {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, стр. 63, 419.}. Это любопытное свидѣ тельство явно указываетъ на древнѣ йшія связи Москворѣ цкой Всходни съ торговою Новгородскою дорогою Ламскаго Волока. Сказаніе о родѣ Московскихъ бояръ Квашниныхъ даетъ нѣ которыя поясненія этому обстоятельству.

Оно разсказываетъ, что къ в. к. Ивану Даниловичу Калитѣ, по его вызову, пріѣ халъ служить одинъ изъ знатныхъ Кіевскихъ вельможъ, Родіонъ Нестеровичъ, съ сыномъ Иваномъ и съ цѣ лымъ полкомъ дружины въ числѣ 1700 человѣ къ. Вел. князь принялъ его съ радостью, посадилъ его на первое мѣ сто въ своемъ боярствѣ Москвы и отдалъ ему въ вотчину половину Волока Ламскаго; другая половина принадлежала Новгородцамъ. Черезъ годъ бояринъ Родіонъ оттягалъ и эту другую половину, выславъ оттуда и Новгородскаго посадника. Тогда Великій князь отдалъ ему въ область, во владѣ ніе всѣ села вокругъ рѣ ки Восходни на 15 верстахъ {Карамзинъ, IV, пр. 324; V, пр. 254.}.

Это пространство въ точности обозначаетъ весь путь Всходни до волока или перевала въ Клязьму подъ теперешнимъ селомъ Черкизовымъ, на Петербургскомъ шоссе. Становится очень понятнымъ, почему Войницкой мытъ у Спаса на Всходнѣ тянулъ къ Волоколамску. Сынъ Родіона, Иванъ Родіоновичъ, умеръ въ 1390 г. въ монашествѣ и погребенъ въ монастырѣ у Спаса на Всходнѣ.

Итакъ, въ незапамятное для письменной исторіи время, верстахъ въ 20 отъ теперешней Москвы, отъ западныхъ путей въ эту сторону создавалось гнѣ здо промысла и торга, гдѣ впослѣ дствіи могь возникнуть и тотъ самый городъ, который мы именуемъ Москвою.

Выборъ мѣ ста вполнѣ зависѣ лъ отъ топографическихъ удобствъ, при помощи которыхъ именно здѣ сь было возможнѣ е, чѣ мъ гдѣ -либо въ другомъ мѣ стѣ, перебраться съ одной дороги на другую по самому ближайшему пути.

И надо сказать, что если бы и на этомъ Всходничьемъ мѣ стѣ разселился со временемъ большой городъ, то Москва, быть можетъ, представила бы еще больше мѣ стной красоты и различныхъ удобствъ для городского населенія.

Но исторія присудила быть Москвѣ въ той же окрестности, но на другомъ мѣ стѣ, какъ и по какимь причинамъ, --это необходимо раскроется впослѣ дствіи при болѣ е внимательной разработкѣ промышленныхъ и торговыхъ отношеній разныхъ областей древней Русн.

Мы упомянули, что потокъ Москвы-рѣ ки, протекая отъ вершины, особенно отъ Можайска, почти по прямому направленію на востокъ, отъ самаго города Москвы сразу поворачиваетъ къ юго-востоку и въ томъ направленіи течетъ до впаденія въ Оку.

Снизу, отъ области верхняго Дона и верхней Оки, т.-е. отъ Рязанской и Сѣ верской области, этотъ потокъ Москвы-рѣ ки также служитъ прямою дорогою къ древнему Великому Ростову и вообще въ Суздальскую землю и опять необходимымъ переваломъ въ долину Клязьмы. По крайней мѣ рѣ этою дорогою ходили въ Суздаль и Владиміръ не только изъ Чернигова, но и изъ Кіева. Стало быть этотъ путь, хотя отчасти и обходимый, все-таки былъ удобнѣ е и выгоднѣ е другихъ. Оттого и Рязанцы, путешествуя во Владиміръ, всегда дѣ лали круговой обходъ на Москву, какъ и Владимірцы, идя на Рязань. А съ Донской области и изъ древней Тмутаракани къ Новгороду, какъ равно и къ Балтійскому морю именно черезъ Москву былъ самый прямой путь, извѣ стный торговымъ людямъ отъ глубокой древности. Вообще промысловое движеніе и снизу Москвы-рѣ ки, отъ юга, было столько же значительно, какъ и отъ ея вершинъ, отъ запада и сѣ вера.

И здѣ сь низовые люди у Москвы же, желая идти къ Ростову или къ Болгарской Волгѣ, должны были переваливатъ на Клязьму, но по другому ближайшему для нихъ мѣ сту, именно по рѣ кѣ Яузѣ. Конечно, имъ не зачѣ мъ было ходитъ на 20 верстъ дальше до западной Восходни, если здѣ сь встрѣ чался болѣ е близкій переволокъ, такая же Яузская Восходня.

Имя рѣ ки Яузы въ древнемъ топографическомъ языкѣ въ извѣ стномъ смыслѣ можетъ означать то же, что означаютъ имена Вязьма, Вязема, Вяземка, Вазуза, Вязь, Уза, т.-е. вообще вязь или связь, со-юзъ одной мѣ стности съ другою, или вѣ рнѣ е одного пути съ другимъ, хотя бы и по очень узкомупотоку, какой на самомъ дѣ лѣ представляетъ потокъ Яузы.

Такъ рѣ ка, а по ней и городъ Вязьма Смоленская, текущая отъ верхней Угры въ верхній Днѣ пръ, связывала путь изъ Днѣ пра въ долину Оки посредствомъ Угры. Вблизи этой Вязьмы къ сѣ веру течетъ и Вазуза, связывавшая вершину Днѣ пра съ Волгою. Въ свой чередъ та же Вазуза связывала съ Волгою и пути Московской стороны. Въ нее впадаетъ рѣ ка Гжатъ, въ которую отъ сѣ вера течетъ рѣ ка Яуза, соединяющая пути съ вершинами Москвы-рѣ ки и рѣ ки Рузы. Другая Яузавъ Клинскомъ уѣ здѣ, Московской губ., течетъ отъ востока въ рѣ ку Ламу, а отъ ея истоковъ къ западу течетъ третья Яуза, впадающая въ 7 верстахъ отъ города Клина къ сѣ веру въ рѣ ку Сестру, Волжскій притокъ, гдѣ былъ проектированъ каналъ для соединенія Волги съ Москвою-рѣ кою посредствомъ соединенія рр. Сестры и Истры. Эти послѣ днія двѣ Яузы имѣ ютъ теченіе одна на западъ, другая на востокъ на одной широтѣ градуса.

Должно упомянуть, что въ третью Яузу отъ юга течетъ р. Вязь, впадающая въ нее неподалеку на западъ отъ с. Ямуги и берущая свое начало у д. Негодяевой отъ истоковъ второй Яузы, что идетъ въ Ламу {Топографическая карта Московскои губерніи 1860 г.}. Звенигородская Москва-рѣ ка, принимая въ себя съ правой стороны рѣ ку Вяземку, соединялась этою рѣ кою съ областью подмосковной Пахры черезъ рѣ чку Бутынку и Десну. Вязовенка-рѣ ка между Можайскомъ и Борисъ-городкомъ, у котораго она впадаетъ въ Протву, связываетъ путь отъ Можайской Москвы-рѣ ки съ Окою, куда течетъ Протва. Въ Можайскомъ уѣ здѣ упоминается также рѣ чка Яуза, на которой въ 1631 г. существовалъ погостъ Спаса. Упоминается рѣ ка Явзаи въ Гдовскомъ уѣ здѣ Псковской области (1623 г.).

Такимъ образомъ, всѣ эти и подобныя имена, а въ томъ числѣ и имя Яузы обозначали связь древнихъ путей. Надо замѣ тить, что именно рѣ ки Яузы за 1000 лѣ тъ тому находились въ глухихъ, непроходимыхъ болотахъ и лѣ сахъ, остатки которыхъ и доселѣ еще совсѣ мъ не истреблены и покрываютъ Клинскій уѣ здъ въ значительной силѣ. Рѣ чной потокъ въ непроходимомъ лѣ сусамъ собою долженъ былъ представлять своего рода узилище, узкій, тѣ сный проходъ, отъ чего имя Яуза могло обозначать также и узину пути, при чемъ первая буква составляла только приставку, дававшую извѣ стный, но намъ пока невѣ домый смыслъ слову Уза. Простое имя Уза, Узкая, также нерѣ дко встрѣ чается въ топографическомъ языкѣ {См. у Ходаковскаго, Русскій Историческій Сборникъ, т. VII, стр. 325.}.

Что же касается приставки Я, то ея присутствіе встрѣ чается явственно во многихъ словахъ, каковы: языкъ, яремъ, якорь, ягода, яблоко, ястребъ и пр., а также и въ топографическихъ именахъ, наприм.: я--горбы, я--жолобицы, я--гость, я--звоны, я--козина, я--сивцова, я--осма и т. п.

Какъ бы ни было, но имя Яузы очень древнее имя {Въ Тверской лѣ тописи подъ годомъ 1156 читаемъ: " Князь великій Юріи Володимеричь заложи градъ Москову на устниже Неглинны, выше рѣ ки Аузы". Здѣ сь авмѣ сто яупотреблено или по опискѣ, или по однородности звуковъ.} и родственное вообще нашему древнему топографическому языку, въ которомъ и понятіе о тѣ сномъ рѣ чномъ пути точно также выразилось въ словахъ Тѣ снь, Тосна, Тесна и, наконецъ, Цна, рѣ ка извѣ стная и въ Мещерской сторонѣ, и на западѣ въ коренной русской Славянщинѣ, въ Минской губерніи. Вообще топографическій языкъ богатъ указаніями на характеристику древнихъ рѣ чныхъ путей относительно удобства или затрудненій въ проѣ здѣ по извѣ стнымъ мѣ стностямъ.

По Яузѣ, по восточной дорогѣ отъ Москвы, поднимались или опять также восходили вверхъ по теченію этой рѣ ки глухимъ лѣ сомъ (Сокольники, Лосинный Островъ) до села Танинскаго и далѣ е до самой вершины Яузы, затѣ мъ слѣ довалъ переволокъ у теперешняго села Большихъ Мытищъ на село Большево и древнее Городище, находящееся уже на Клязьмѣ. Или по другому направленію отъ вершины Яузы по болотамъ Лосиннаго Острова, которыя и теперь даютъ превосходную воду всей Москвѣ, а за 1000 лѣ тъ назадъ могли заключать въ себѣ цѣ лое значительное озеро, еще болѣ е способное для пути. Здѣ сь у переволока въ свое время явились также свои Мытищи, которыя въ XV стол. прямо и называются Яузскимъ Мытищемъвъ значеніи цѣ лаго округа мѣ стности {Грамоты XIV и ХVвв. изс л. Д. Мейчика, 113.}.Множественное Мытищиможетъ указывать на два упомянутыя направленія дороги къ Клязьмѣ. Въ Татарскую эпоху здѣ сь явились и Баскаки, какъ именовалось одно здѣ шнее уже несуществующее селеніе на той сторонѣ Клязьмы. Присутствіе Баскаковъ еще болѣ е удостовѣ ряетъ о промысловой значительности этого мѣ ста. Возникновеніе этого Яузскаго пути можно относить къ глубокой древности. Должно предполагать, что когда еще не было города--первое здѣ шнее поселеніе гнѣ здилось около устья Яузы, гдѣ луговая мѣ стность (занятая нынѣ Воспитательнымъ домомъ) еще въ XV стол. именуется Пристанищемъ {Собр. Госуд. Грамотъ I, 190.}, а по ту сторону Яузы на горахъ упоминается существовавшее гдѣ -то Городище{Акты Археогр. Экспед. I, 87.}. На этой сторонѣ рѣ ки береговая высота, господствующая надъ луговиною и доселѣ носитъ имя Гостиной горы (Никола Воробино), служившей, быть можетъ, поселеніемъ для торговыхъ пріѣ зжихъ гостей. Впослѣ дствіи, когда образовалось Суздальское княжество и его сношенія и связи съ Кіевомъ и Черниговомъ стали усложняться, особенно при Суздальскомъ в. князѣ Юріи Долгорукомъ, эта мѣ стность получила, кромѣ торговаго, и политическое, то-есть, въ сущности, стратегическое значеніе, какъ первая открытая дверь въ Суздальскую область, которую необходимо было укрѣ пить для всякой опасности въ междукняжескихъ отношеніяхъ.

Вотъ почему существовавшая здѣ сь, вблизи упомянутаго Пристанища, на Кремлевской горѣ, Княжеская усадьба подъ именемъ Москвы или Кучкова, вскорѣ устроивается городомъ, который былъ срублена въ 1156 году, именно въ то время, когда на Клязьмѣ основалось Андреемъ Боголюбскимъ новое княжество Владимірское.

Для новаго княжества такой городокъ былъ необходимъ: онъ служилъ сторожевою защитою со стороны входа въ Суздальскую область, и отъ Смоленска, и отъ Новгорода, и отъ Сѣ верскихъ, а слѣ д. и отъ Кіевскихъ, и отъ Рязанскихъ князей. Москва, такимъ образомъ, въ качествѣ города является крѣ пкими воротами Владимірскаго ккяжества на самой проѣ зжей дорогѣ. Какъ княжескій городъ она прямая дочь Владиміра, какъ и Владиміръ былъ прямой сынъ Суздаля и внукъ Великаго Ростова. Таково было историческое родство и преемство этихъ городовъ, оставившихъ впослѣ дствіи все свое богатое историческое наслѣ дство одной Москвѣ.

Начало и судьбы ГородаМосквы принадлежатъ уже исторіи лѣ тописной. Мы въ этомъ изысканіи о первомъ ея поселеніи или о первомъ ея селѣ пытались только собрать указанія, гдѣ въ дѣ йствительности возрождалось это поселеніе въ незапамятныя для исторіи времена. Какъ видѣ ли, оно гнѣ здилось на перекрестномъ очень бойкомъ пути всѣ хъ внутреннихъ, такъ сказать, серединныхъ сношеній древняго Зальсскаго населенія Русской Земли, --у перевала изъ рѣ чной долины Москвы-рѣ ки въ рѣ чную же долину рѣ ки Клязьмы, вблизи двухъ небольшихъ рѣ къ: Восходни, нынѣ именуемой Сходнею, и Яузы, вершины которыхъ достигали этого перевала и потому служили самою удобною дорогою въ лѣ сныхъ непроходимыхъ дебряхъ, съ одной стороны отъ Западныхъ торговыхъ путей, съ другой--отъ торговаго Юга. Политическія причины уже лѣ тописной междукняжеской исторіи указали мѣ сто теперешнему городу Москвѣ у воротъ не отъ Запада, у древней Восходни, а отъ Юга къ упомянутому перевалу, вблизи устья Яузы. Отъ этого Юга берега Москвы рѣ ки, въ дальномъ и близкомъ отъ нихъ разстояніи, точно такъ же, какъ и у Восходни, были сравнительно густо населены, на что указываютъ многочисленные курганы, разсѣ янные въ мѣ стностяхъ селъ Царицына, Борисова, Братѣ ева, Сабурова, Котлы и др.

II.