Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 11. Много наречий - один язык.




И Чу, и я получили образование в школе с преподаванием на английскомязыке. Когда во время обучения в Великобритании мы встретили студентов изКитая, то ощутили, насколько мы оторвались от китайской культуры. В этомотношении мы были практически на одном уровне с китайскими студентами -выходцами из стран Карибского бассейна. Мы чувствовали, что много потеряли, получив образование на неродном языке, но, так и не восприняв ценностейбританской культуры, которая была для нас чужой. Я чувствовал себяотрезанным от массы простых китайцев Сингапура, которые разговаривали надиалекте хоккиен (Прим.пер.: южно-китайский диалект, на которомразговаривает большинство китайцев Сингапура) или китайском литературномязыке. Мир моих учебников и учителей не имел абсолютно ничего общего с теммиром, в котором я жил. Как и сотни других выпускников Рафлс Колледжа, мыпотерялись между двух культур, так и не восприняв полностью британскойкультуры и не познакомившись с азиатской культурой в ходе своегообразования. Чу и я решили, что этот культурный пробел не должен был отражаться нанаших детях, и мы отдали их в китайскую школу. Мы хотели, чтобы они сталичастью яркого, энергичного, уверенного в себе сообщества китайцев Сингапура, даже если бы от этого несколько пострадало их знание английского языка. Мыстарались восполнить этот пробел, так что Чу разговаривала с детьми наанглийском языке, а я разговаривал с ними на китайском, чтобы улучшить своезнание языка! Это пошло на пользу всем трем детям. Они получили образование накитайском языке и были воспитаны в китайских культурных традициях, чтосделало их преданными детьми и хорошими гражданами. При этом они одинаковохорошо говорили на английском языке. Они хорошо учились в школе, получаянаграды и отличия, что широко рекламировалось и их школами, и китайскойпрессой, побуждавшей других родителей посылать своих детей в китайскиешколы. Это также помогло убедить китайцев Сингапура в том, что я несобирался ликвидировать образование на китайском языке. Те люди, которыеродились и выросли в обществе, состоящем из одной нации, могут не понять, почему язык, на котором я решил дать образование своим детям, имел такоеполитическое значение. В Сингапуре никогда не существовало единого языка. Это былгород-полиглот, находившийся под властью колониального правительства.Решение вопроса о том, на каком языке давать детям образование, англичанеоставляли на усмотрение родителей. Колониальная администрация основаланесколько школ с преподаванием на английском языке, чтобы готовить учениковдля работы клерками, учетчиками, чертежниками и тому подобнымивторостепенными чиновниками. Англичане также учредили начальные школы длямалайцев, где преподавание велось на малайском языке. У индийцев были своишколы, где обучение велось на тамильском языке и на хинди. Китайские школы спреподаванием на китайском языке финансировались преуспевающими членамикитайской общины. Из-за того, что члены различных общин получали образованиена своем родном языке, их привязанность к родному языку была глубока. Онибыли подобны 5 миллионам жителей Квебека (Quebec), которые стойко держатсяза французский язык на континенте с 300- миллионным англоязычным населением. Когда в 1959 году мы сформировали правительство, то решили, чтогосударственным языком будет малайский, что должно было подготовить условиядля воссоединения с Малайей. Но вскоре мы поняли, что рабочим языком иязыком межнационального общения должен был стать английский язык. Являясь, по сути, международным сообществом торговцев, Сингапур не смог бы выжить, если бы его жители пользовались малайским, китайским или тамильским языками.Использование английского языка не давало преимущества представителям ниодной национальности. Но этот вопрос был слишком деликатным, чтобынемедленно произвести радикальные перемены. Если бы правительствопровозгласило, что все жители Сингапура должны были учить английский язык, притом, что представители каждой национальности были так сильно и страстнопреданы своему родному языку, то это обернулось бы катастрофой. Врезультате, мы решили оставить все, как было, то есть сохранить в Сингапуречетыре официальных языка: малайский, китайский, тамильский и английский. Необходимость наличия общего языка остро почувствовалась в вооруженныхсилах Сингапура. Мы были обременены целой коллекцией диалектов и языков истолкнулись с реальной опасностью того, что в бой пришлось бы вступатьармии, военнослужащие которой не понимали друг друга на любом из четырехофициальных языков. Многие разговаривали на диалектах, из-за чегоприходилось создавать специальные взводы, в которых военнослужащиеразговаривали на хоккиен. Китайцы в Сингапуре разговаривали дома на одном изсеми диалектов китайского языка, а в школе изучали английский и китайскийлитературный языки, на которых они дома не говорили. Не желая создавать языковую проблему, я ввел в английских школахпреподавание трех родных языков: китайского, малайского и тамильского.Родителям это понравилось. В качестве ответной меры я дополнительно ввелпреподавание английского языка в китайских, малайских и тамильских школах.Родители - малайцы и индусы приветствовали этот шаг, но растущее их числопосылало своих детей в английские школы. Наиболее закоренелая часть тех, ктополучил образование на китайском языке, не приветствовала этого шага, ибоусматривала в нем попытку введения английского языка в качестве общегорабочего языка. Они выражали свое недовольство в китайских газетах. Не прошло и восьми недель после отделения Сингапура от Малайзии, какКитайская коммерческая палата (Chinese Chamber of Commerce) публичнопотребовала от правительства придать китайскому языку статус одного изофициальных языков Сингапура. Казначей палаты Кен Чин Хок (Kheng Chin Hock), ярый поборник китайского языка еще с тех времен, когда Сингапур не был всоставе Малайзии, подчеркивал, что на китайском языке разговаривало более80% населения Сингапура. Я решил прекратить это движение в зародыше, покаоно не превратилось в кампанию. Ведь стоило Китайской коммерческой палатеначать активно поднимать этот вопрос, как учительский совет каждой китайскойшколы и оба профсоюза китайских учителей наверняка начали бы работу вмассах. 1 октября я вновь заявил, что все четыре главных языка Сингапураявлялись равноправными и официальными. Я напомнил Кен Чин Хоку и другимактивистам Китайкой коммерческой палаты, что они хранили подозрительноемолчание по вопросу языка и другим, жизненно важным вопросам, когда Сингапурнаходился под контролем малайской полиции и малайского воинскогоконтингента. Пять дней спустя я встретился с представителями всех четырехкоммерческих палат на телевидении. Я не оставил у китайских представителейникаких сомнений в том, что я не позволю эксплуатировать вопрос о статусекитайского языка в политических целях. Это положило конец их попыткамповысить статус китайского языка. Несмотря на это, оппозиция со стороны студентов китайского УниверситетаНаньян (Nanyang University) и Колледжа Нджи Энн (Ngee Ann College)продолжалась. В октябре 1966 года, когда я открывал библиотеку, построеннуюв Университете Наньян, 200 студентов вышли на демонстрацию протеста.Несколько дней спустя студенты колледжа Нджи Энн провели демонстрацию умоего офиса, вступили в схватку с полицией, а после этого устроили сидячуюзабастовку в колледже. После того как я депортировал двух малазийцев, руководивших этими демонстрациями, студенческие волнения поутихли. Правительство терпеливо выжидало, наблюдая, как год за годом всебольшее число родителей посылало своих детей в английские школы, невзирая нарешительную оппозицию со стороны профсоюзов китайских учителей, комитетов поуправлению китайскими школами, владельцев, редакторов и журналистовкитайских газет, лидеров общин и Китайской коммерческой палаты. Ежегодно, втот период, когда родители обычно должны зарегистрировать своих детей вкакой-либо школе, эти группы проводили кампанию с целью убедить родителейпослать своих детей в китайские школы для сохранения китайской культуры исамобытности. Они ругали тех, кто выбирал английские школы, как людейблизоруких и думавших только о деньгах. Многие китайские родители были приверженцами своего языка и культуры.Они не могли понять, почему в период британского правления их дети моглиполучить образование исключительно на китайском языке, а под властьюизбранного ими правительства они должны были учить еще и английский язык.Несмотря на это, чтобы улучшить перспективы получения их детьми хорошейработы, многие родители посылали своих детей в английские школы. Этипротиворечивые тенденции создавали благоприятную почву для политическойагитации. В конце 1970 года крупная китайская газета " Наньян сиан пау" (NanyangSiang Pau) заняла яростно прокоммунистическую и прокитайскую позицию вобласти языка и культуры. Она подвергала нападкам правительство, обвиняя егов попытках подавления китайского языка, образования и культуры и изображаламеня в качестве угнетателя, возглавлявшего правительство" псевдо-иностранцев, забывших своих предков". Нам пришлось арестовать генерального директора газеты Ли Мау Сена (LeeMau Seng), главного редактора Шамсуддина Тун Тао Чана (Shamsuddin Tung TaoChang) и ведущего публициста Лай Синко (Ly Singko) за пропаганду коммунизмаи разжигание шовинистических настроений по поводу китайского языка икультуры. Доказательством того, что они занимались этим только в Сингапуре, было то, что номера этой же газеты, распространявшиеся в Малайзии, несодержали подобных материалов. Другим источником оппозиции являлись выпускники Университета Наньян. Вовремя предвыборной кампании в 1972 и 1976 годах они поднимали проблемукитайского языка и культуры. Когда я попытался сменить язык преподавания вУниверситет Наньян с китайского на английский, Хо Хуан Тай (Ho Juan Thai), президент студенческого союза, подстрекал своих товарищей пользоватьсякитайским, а не английским языком при написании своих экзаменационных работ.Университет сместил его с поста председателя союза. По окончанииУниверситета он участвовал во всеобщих выборах 1976 года как кандидат отРабочей партии, обвиняя правительство в уничтожении китайского образования иубеждая людей, говоривших на китайском языке, перейти в оппозициюправительству, в противном случае рискуя утратить свою культурнуюсамобытность. Он знал, что во время предвыборной кампании мы не станемпредпринимать против него никаких действий. Он проиграл на выборах, получивтолько 31% голосов, и сбежал в Лондон. Оппозиция против английского языка как языка межнационального общениябыла упорной. Ирония состояла в том, что я, как никто другой, стремилсясохранить лучшие черты китайского образования. В 50-ых годах, работаяюрисконсультом у руководителей китайских средних школ, я был поражен ихдинамизмом, жизненной силой, преданностью общественным и политическимидеалам. В то же время, я был встревожен апатией, самовлюбленностью иотсутствием уверенности в себе у китайских студентов, получивших образованиена английском языке. Сложность проблемы заключалась в том, что в нашеммногонациональном и разноязыком обществе английский язык был единственнымнейтральным языком, не говоря уже о том, что этот язык помог бы нашемуобщению с внешним миром. Тем не менее, обучение на английском языке, по-видимому, лишало наших студентов их культурной самобытности, способствовало развитию у них апатии. И все-таки, образование, полученное на английском языке, дало мне однополитическое преимущество: мой круг общения не был ограничен людьми, говорившими на китайском языке. Я чувствовал себя как дома среди людей, говоривших на английском и малайском языках. Мне было легче работать слюдьми, ибо они видели во мне не исключительно китайского лидера. Малайцы ииндусы воспринимали меня как малайского (а позже сингапурского)националиста, а не как китайского шовиниста. Позднее я выучил и китайскийязык. Китайцы видели мои интенсивные усилия по изучению и китайскоголитературного языка, и диалекта хоккиен, видели, что я вполне мог общаться сними, поэтому они считали меня своим лидером. В 50-ых годах люди, получившие образование на китайском языке, чувствовали прилив гордости, вызванный у них подъемом Китая и китайскогоязыка. Торговцы Китайской коммерческой палаты процветали в результате бума вторговле каучуком, вызванного войной в Корее. В 1953 году палата предложиласоздать в Сингапуре университет с преподаванием на китайском языке длякитайских студентов из стран Юго-Восточной Азии. Поскольку выпускникамкитайских школ запрещалось продолжать свое образование в коммунистическомКитае, они верили, что университет в Сингапуре привлечет многих студентов.Идея получила поддержку у китайских торговцев в Сингапуре, Малайе и наБорнео. Главным вдохновителем этой идеи был богатый торговец каучуком ТанЛак Сай (Tan Lark Sye), который лично внес пять миллионов сингапурскихдолларов. Этот проект увлек всю китайскую общину и вызвал такой приливэнтузиазма, что все таксисты, уличные торговцы и рикши пожертвовали насоздание университета дневной заработок. Когда в марте 1956 года британскийгубернатор торжественно открыл Университет Наньян, уличное движение былозапружено на всем протяжении от города до студенческого городка в Джуронге, находившемся в 20 милях к северо-востоку от города. Университет сталсимволом китайского языка, культуры и образования, - символом, которыйкоммунисты захватили и использовали в своих целях, используя свое влияниесреди симпатизировавших им членов Китайской коммерческой палаты, общинныхорганизаций и комитетов управления школ. Но у Университета Наньян были и свои проблемы. Рабочих мест для еговыпускников было мало. По мере того как в школах расширялось преподавание наанглийском языке, все большее число выпускников школ поступало в УниверситетСингапура, где обучение велось на английском языке. Лучшие студентыкитайских школ в частном порядке сдавали экзамен по английскому языку сполучение Кембриджского школьного сертификата (Cambridge school certificateexaminations), чтобы получить право на поступление в Университет Сингапураили некоторые зарубежные университеты в качестве стипендиатов правительстваСингапура. Университет Наньян, в качестве ответной меры, снизил требованиядля поступления и получения дипломов, еще более ухудшив свою академическуюрепутацию и ценность выдаваемых дипломов. Последней каплей, переполнившейчашу моего терпения, был отчет Народной Ассоциации, в котором сообщалось, что при поступлении на работу выпускники Университета Наньян предъявлялидипломы об окончании школы, а не университетские дипломы. Я решил перевести обучение в Университете Наньян на английский язык. В1975 году, по единодушному согласию совета университета, я назначил министраобразования, доктора Ли Чао Мэна (Dr. Lee Chiaw Meng), вице-канцлером(проректором) университета. Он получил образование на китайском языке, ноимел также степень доктора технических наук, полученную в Лондонскомуниверситете. Его задачей было превращение Университета Наньян ванглоязычный университет. Это оказалось слишком трудным делом.Преподавательский состав в большинстве своем состоял из профессоров, получивших образование на китайском языке, преподавать на английском они немогли. Несмотря на то, что они, в основном, получили докторские степени вамериканских университетах, вернувшись домой, они снова начинали говорить накитайском языке и забывали английский. Ситуация была настолько плачевной, что в 1978 году те члены парламента, которое были выпускниками Университета Наньян, попросили меня вмешаться и недопустить, чтобы университет развалился. Одним из тех, на чьи суждения япривык полагаться, был государственный министр Чан Чжит Кун (Ch'ng JitKoon). У него были отличные навыки работы с людьми, и он работал в тесномконтакте со мной на протяжении многих лет, включая работу в моемизбирательном округе. Он убедил меня в том, что, если бы мы пустилипроцессы, протекавшие в Университете Наньян, на самотек, то это привело бы кпоявлению еще более серьезных проблем. Ввиду того, что карьера столь многихстудентов оказалась бы загубленной, китайская часть населения городаобвиняла бы правительство и в том, что мы ничего не сделали, чтобы помочьстудентам, и в том, что мы позволили университету развалиться. Хо Ка Леон(Ho Kah Leong), Чин Хан Тон (Chin Harn Tong), Ли Ек Сен (Lee Yiok Seng), являвшиеся парламентскими секретарями и выпускниками Университета Наньян, решительно поддерживали взгляды Чана. Большинство моих коллег в правительстве было настроено противвмешательства в дела университета, ибо политические издержки такоговмешательства могли быть велики. Чин Чай и Эдди Баркер были против этого.Даже по обыкновению здравомыслящий и решительный Кен Сви и отличавшийсяпрагматизмом Ким Сан не выказывали никакого энтузиазма. Они обещалиподдержать меня, если я все-таки приму решение вмешаться, но не понимали, зачем нам самим было лезть в это осиное гнездо. Они помнили о нашихпроблемах с китайскими школами и Университетом Наньян в 60-ых годах. Я былошеломлен, когда Он Пан Бун (Ong Pang Boon), получивший образование накитайском языке в Конфуцианской высшей школе в Куала-Лумпуре (Confucian HighSchool), также выразил свои сомнения. Он соглашался с нашими членамипарламента - выпускниками Университета Наньян, что ситуация в университетеявлялась серьезной, но был обеспокоен возможной ответной политическойреакцией доноров и сторонников университета в Сингапуре и Малайзии. Тем неменее, я не мог мириться с перспективой того, что ежегодно несколько сотстудентов фактически лишались будущего. Поскольку Университет Наньян не могперейти на преподавание на английском языке, я убедил совет университета ичленов сената перевести студентов в студенческий городок УниверситетСингапура. В этом случае и преподаватели, и студенты были бы вынужденыпользоваться английским языком, ввиду численного превосходства англоязычныхпреподавателей и студентов в университетском городке Букит-Тимах (BukitTimah). Какими бы ни были чувства и мысли преподавателей и студентовУниверситета Наньян по этому поводу, с начала 1978 учебного года им пришлось" погрузиться" в англоязычную среду. Большинство родителей истудентов-китайцев смирилось с переходом из университета с преподаванием накитайском языке в университет с преподаванием на английском языке как снеизбежностью. Более всего этому противились выпускники Университета Наньян.Те из них, которые проживали в Сингапуре, если и не поддерживалипроизошедшие перемены, то понимали их необходимость. Выпускники жеуниверситета, проживавшие в Малайзии, были рассержены и обвиняли нас впредательстве. Со своей стороны, я сожалел, что мне не удалось произвестиэтих изменений раньше. Это позволило бы поднять статус нескольких тысячвыпускников Университета Наньян, которые страдали из-за недостаточногознания английского языка. Приспособление к новым условиям было болезненным, больше даже длястудентов, чем для преподавателей. Преподавательский состав УниверситетаСингапура взвалил на себя основную нагрузку, пока преподаватели, пришедшиеиз Университета Наньян, смогли свободно преподавать на английском языке. Ядважды встречался со студентами, выражая свое сочувствие по поводу техтрудностей, с которыми они столкнулись, и убеждая их продолжать упорнозаниматься. Примерно 70% студентов сдало выпускные экзамены. Я провел опроссреди выпускников, чтобы выяснить, предпочитали ли они получить дипломУниверситета Сингапура, диплом Университета Наньян, или совместный дипломдвух университетов. Подавляющее большинство студентов предпочло дипломУниверситета Сингапура. Тогда я решил слить два университета в НациональныйУниверситет Сингапура (НУС - National University of Singapore) и выдаватьвыпускникам дипломы НУС. В учебных корпусах и студенческом городкеУниверситета Наньян разместился Технологический институт Наньян (NanyangTechnological Institute), связанный с НУС. В 1991 году он сталТехнологическим Университетом Наньян (ТУН - Nanyang TechnologicalUniversity). Некоторые выпускники Университета Наньян хотели, чтобы ТУНоставался Университетом Наньян. Теперь это уже не так важно. Старое названиеможет быть восстановлено, если этого захотят выпускники Университета Наньяни ТУН. Работодатели знают, что, независимо от названия учебного заведения, нынешние выпускники ТУН соответствуют предъявляемым к ним требованиям. Я обладал достаточным политическим влиянием, чтобы произвести этиперемены, потому что, в отличие от многих поборников китайского языка, посылавших своих детей в английские школы, трое моих детей получилиобразование в китайских школах. Когда я выступал перед преподавателями истудентами Университета Наньян в конце 60-ых годов, я был вправе сказать, что я никогда не жертвовал образованием своих детей ради политических целей.Я был убежден, что обучение в китайской школе было для них полезно, потомучто они могли овладеть английским языком дома. Но я также сказал, что я непослал бы их для продолжения образования в университет с преподаванием накитайском языке. Их будущее зависело от знания языка, на котором былинаписаны новейшие учебники, а таким языком являлся английский язык. Всеродители, независимо от того, получили ли они образование на китайском илианглийском языках, пришли бы к такому же выводу. Так как я сказал это, выступая в Университете Наньян, и об этом заявлении сообщалось в прессе, томне удалось повлиять на выбор университетов родителями и выпускникамикитайских школ. Если бы мои дети плохо учились в китайских школах, я бы не смогговорить с людьми столь же авторитетно. Многие годы спустя я спросил своихдетей, не жалели ли они о том, что закончили китайскую, а не английскуюшколу. Все трое были единодушны в том, что, получив образование в китайскихшколах, они только выиграли. В общей сложности Университет Наньян окончили 12, 000 студентов. Если бывсе они получили образование на английском языке, их карьера сложилась быболее успешно, а их вклад в развитие Сингапура и Малайзии был бы болеевесомым. Проблема заключалась в том, что при основании Университета Наньянна него возлагались очень большие надежды, но ход исторического процесса былпротив него. Ни одна страна Юго-Восточной Азии не желала иметь у себяуниверситет с преподаванием на китайском языке. Напротив, все они постепенносокращали количество китайских школ. Возможности трудоустройства длявыпускников китайских школ и университетов быстро сокращались, дажекитайские банки переходили на английский язык, чтобы удержаться на плаву. После того как два университета были объединены, я заставил всекитайские школы перейти на английский язык в качестве основного языкаобучения, при этом китайский язык использовался как второй языкпреподавания. Это повлекло за собой переоценку ценностей среди людей, получивших образование на китайском языке, включая членов парламента от ПНД.Никто не мог согласиться с сокращением количества часов преподаваниякитайского языка в этих школах, хотя все соглашались с тем, что студентыдолжны были овладеть английским языком, чтобы иметь возможность продолжатьполитехническое и университетское образование, не затрачивая дополнительныйгод на улучшение знания английского языка. Я с симпатией относился к ихсомнениям, но, поскольку они согласились сделать английский нашим рабочимязыком, то это было неизбежно. По мере того как осуществлялись эти изменения, я стал опасаться, что мымогли утратить то хорошее, что было в китайских школах: дисциплину, уверенность в себе, прививаемые студентам моральные и социальные ценности, основанные на китайских традициях и культуре. Я хотел сохранить все это. Намследовало передать эти ценности студентам новых двуязычных школ, иначе онилишились бы своей культуры. Если преподавание в школе ведется на английскомязыке, то такая школа не может привить конфуцианские нормы семейныхотношений. Ведь и учителя, и ученики принадлежат к различным нациям и неиспользуют в обучении учебники, написанные на китайском языке. Кроме того, врезультате растущего воздействия западных средств массовой информации, общения с иностранными туристами в Сингапуре и путешествий заграницу, происходит эрозия традиционных моральных ценностей наших студентов. Ценностиамериканского " общества потребления" проникали в Сингапур быстрее, чем вдругие страны региона, потому что у нас обучение велось на английском языке. Эта проблема еще более усугублялась переоценкой ценностей среди молодыхпреподавателей. Старшее поколение учителей знало трудности и видело, кактяжело было добиться стабильности и гармонии в многонациональном обществеСингапура. Когда Кен Сви в 1979 году стал министром образования, я писалему: " Учителя учат философии жизни, наполняют своих студентов чувствомрешимости, долга и ответственности. Китайские учителя более требовательны иэнергичны, чем большинство англоязычных преподавателей". Молодые учителя, получившие образование на английском языке, для которых китайский являлсявторым языком, уже не разделяли этих традиционных идеалов в той же степени. Мы хотели сохранить ярко выраженные традиционные культурные ценностиразличных народов, населяющих Сингапур. Японцы оказались способными впитатьамериканское влияние и остаться, по существу, японцами. Молодые японцы, выросшие в достатке, не так преданы тем компаниям, в которых они работают, как их родители. Тем не менее, по своей сути, они остаются японцами иявляются более трудолюбивыми и более преданными работе на благо общества, чем европейцы или американцы. Я считал, что раз японцы смогли этогодобиться, то мы также сможем этого достичь. Я решил сохранить 9 лучших китайских школ в рамках специального планапомощи (СПП - Special assistance plan). В эти школы СПП принимали 10% лучшихучеников по результатам экзаменов, сдаваемых по окончании начальной школы. Вэтих школах количество часов преподавания китайского языка - такое же, как вшколах, где китайский язык является основным языком обучения, но, как и вдругих школах, преподавание основных предметов ведется на английском языке.В этих школах есть дополнительные учителя для обучения английскому икитайскому языкам путем погружения в языковую среду. Школы СПП преуспели всохранении порядка, дисциплины и норм поведения, присущих традиционнымкитайским школам. Этика в этих школах была и до сих пор остается выше, чем вшколах с преподаванием на английском языке. Сегодня большинство школ СПП, включая когда-то контролировавшуюся коммунистами Китайскую высшую школу(Chinese High School), являются лучшими учебными заведениями, в которыхуровень современных средств обучения соответствует их славной истории итрадициям. После решения о слиянии Университета Наньян с Университетом Сингапура в1978 году я решил, что наступил подходящий момент для того, чтобы побудитьнаших китайцев использовать китайский литературный язык (Mandarin) вместодиалектов. Если бы наши ученики разговаривали дома на китайском языке, а нена диалектах, если бы они не были обременены использованием диалектов, этооблегчило бы им изучение английского и китайского языков в школе. Я началежегодно проводить месячник под девизом " Говори на китайском литературномязыке" (Speak Mandarin). (Прим.пер.: многочисленные (семь основных) диалектыкитайского языка настолько сильно различаются между собой, в том числефонетически, что люди, разговаривающие на разных диалектах, могут совершенноне понимать друг друга. Отсюда и стремление Ли Куан Ю расширить применениетак называемого северного или пекинского диалекта (Mandarin), который далеепо тексту называется китайским литературным языком) Чтобы подчеркнуть важность использования китайского литературногоязыка, я прекратил произносить речи на диалекте хоккиен. Мы прекратилитрансляцию всех теле- и радиопередач, в которых использовались диалекты, хотя для людей старшего поколения новости все еще передавались на диалектах.К сожалению, во время выборов нам приходилось говорить на диалектах, иначекандидаты от оппозиции пользовались бы преимуществом перед нами. Даже в ходепредвыборной кампании, проходившей в январе 1997 года, наилучший откликизбирателей все еще вызывали речи, произнесенные на диалекте хоккиен. Длялюдей старшего поколения именно диалекты являются родным языком. Изменить привычки людей в китайских семьях было трудно, а это мешалоизучению китайского литературного языка. До 70-ых годов примерно 80%китайцев разговаривало дома на диалектах. В телевизионных интервью молодыерабочие не могли бегло говорить на китайском литературном языке, потому чтодома и на работе они разговаривали на диалектах. Я использовал свойавторитет, чтобы убедить людей в необходимости этих изменений. Люди знали, что трое моих детей изучали китайский литературный язык, английский ималайский языки. Они с уважением относились к моим взглядам на образование.Во время наших прогулок по паркам родители часто разговаривали со своимидетьми на диалектах, пока не замечали Чу и меня. Тогда им становилосьнеудобно, что они не следовали моему совету, и они переходили налитературный язык. Перемена оказалась особенно трудной для бабушек идедушек, но большинству из них удалось наладить общение с внуками, - ониразговаривали с ними на диалектах, а те отвечали им на литературном языке.Без этого активного содействия использованию китайского литературного языканаша политика двуязычия по отношению к китайским студентам провалилась бы.Число семей, в которых разговаривали на китайском литературном языке, выросло с 26% в 1980 году до более чем 60% в 1990 году и продолжает расти.При этом число семей, в которых говорят на английском языке, выросло с 20% в1988 году до 40% в 1998 году. Переход Китая к политике " открытых дверей" привел к решительнымпеременам в отношении китайцев к изучению китайского литературного языка.Специалисты и руководители, владеющие и английским, и китайским языком, ценятся больше, так что жалобы относительно использования китайскоголитературного языка вместо диалектов прекратились. В 1965 году, провозгласивнезависимость, мы приняли правильное решение о преподавании китайскоголитературного языка как второго языка. То, что в Сингапуре использовалосьсемь различных южно-китайских диалектов, облегчало нам работу, когда мыубеждали людей использовать китайский литературный язык. Если бы вСингапуре, как в Гонконге, 95% людей говорило на кантонском диалекте(Cantonese), то это было бы трудной, а то и вовсе неразрешимой задачей. Длямногих китайцев Сингапура настоящим родным языком является диалект, акитайский литературный язык является приобретенным. Несмотря на это, втечение следующих двух поколений китайский литературный язык станет ихродным языком. Необходимость изучения двух языков: английского и малайского, китайского или тамильского, - является тяжелым грузом для наших детей, ибовсе три родных языка не имеют ничего общего с английским языком. Тем неменее, если бы мы продолжали говорить только на родных языках, то мы несмогли бы выжить. Использование только английского языка тоже было бы шагомназад, ибо мы утратили бы свою культурную самобытность, спокойнуюуверенность в себе и понимание нашего места в мире. В любом случае, мы несмогли бы убедить наших людей отказаться от использования родного языка.Несмотря на раздающиеся в наш адрес критические замечания, такой подходостается наиболее перспективным. Использование английского языка в качественашего рабочего языка предотвратило конфликты, возникавшие между людьмиразличных национальностей. Это также повысило конкурентоспособностьСингапура, поскольку английский язык является международным языком бизнеса, дипломатии, науки и технологии. Без этого нам не удалось бы привлечь вСингапур многие крупнейшие межнациональные компании и более 200 крупнейшихбанков мира, а наши люди не смогли бы так быстро освоить компьютеры иИнтернет.

Данная страница нарушает авторские права?





© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.